Асотль быстро обернулся к Шочи, шепнул:
– Смотри-ка на нашего героя! Делает вид, что жить не может без астрономии, а сам – ни в зуб ногой. С чего, случайно не знаешь?
– Чего же не знаю? Знаю.
В этот момент жрец прервал свой рассказ и строго посмотрел на Шочи. Парни поспешно замолкли – не очень-то хотелось получить по спине плетью из грубых волокон агавы. Неприятно – хоть и во славу богов и, несомненно, на пользу учению! Впрочем, не так уж им и много осталось учиться – всего-то полгода. А потом пути всех разойдутся – кто-то станет воином (конечно же, не простым), кто-то важным чиновником-тлакуилом, а того же Шочи с радостью заберут к себе жрецы. Ага… и лет через сорок будет он таким же занудой, как этот лысый мудрец.
– Эту богиню утренней серебристой звезды называют, как вы, я полагаю, помните – Тлауискальпантекутли, многие почему-то считают ее одной из ипостасей Тлокенауке, древнего верховного божества, которому, как известно, не нужны ни храмы, ни идолы, ни жертвы…
– Какое хорошее божество, – тихо шепнул Асотль.
– Очень и очень скромное, – поддержал за спиной Шочи.
О боги, ну когда же наконец закончит этот жрец? Так уже всех утомил, мочи нет! Скорей бы, скорей бы все закончилось, наступит вечер, и тогда… О, сегодня славный день! Вечером всех отпустят домой, отец наверняка ждет уже с утра и будет рад встрече… Да, и еще хорошо бы вечером увидеться с Ситлаль! Как обычно, в саду у храма Тлалока. Туда мало кто ходит, особенно – по вечерам… И это тоже славно. Ха! А верховный вождь Ачитомитль не очень-то сторожит свою дочку – та гуляет где хочет, правда, в отдалении всегда маячит охрана. Интересно, они уже доложили вождю об этих встречах? И еще интересно, что такого Шочи узнал про задаваку Тесомока? С чего бы он так озаботился учебой?
– Он не только учебой озаботился, – когда наконец все закончилось, улыбнулся Шочи. – Его видели в разных храмах – и везде он разговаривал со жрецами, приносил щедрые жертвы: лягушек, рыб, свою кровь – вон, ходит весь расцарапанный. Говорят, отец разрешил ему выбрать себе невесту и жениться сразу после окончания кальмекака.
– А-а-а, – протянул Асотль. – Так вот он почему так… Теперь ясно. И что – у него уже есть избранница? Раз отец разрешит ему выбрать самостоятельно… Не всем так улыбается счастье.
– Да, – согласно кивнул приятель. – Не всем. Я слышал, Тесомок положил глаз на Месиуаль, ну, помнишь, забавная такая толстушка из окружения Ситлаль. Племянница жреца Матлакуэйе, богини воды. Она и сама, верно, совсем скоро станет жрицей при этом храме – уже приносит жертвы.
– Что, неужели лично вырывает сердца детей? – удивился Асотль. – А с виду никак не скажешь, что сильная.
– Не, не вырывает – Матлакуэйе ведь водяная богиня. В честь нее Месиуаль по большим праздникам топит детей в озере.
– Ого! Ей уже это доверяют?
– Как не доверишь племяннице главного жреца храма?
И все же как-то не очень вязалось: эта толстушка Месиуаль и воображала Тесомок?
– Тесомок что-то крутит с Месиуаль? – рассмеялся Сенцок. – Ой, не смешите меня, парни. Зачем сыну одного жреца родниться с племянницей жреца другого? Матлакуэйе почтенная, конечно, богиня, спору нет, но ее храм – это совсем не то что храм Тескатлипоки!
Асотль тряхнул головой:
– Вот и я думаю – зачем?
– Вы о Тесомоке? – догнал выходящих из школьного сада ребят толстяк Тлауи. – Может, побить этого задаваку?! Я так думаю – давно пора побить, представляете, вчера обозвал меня куском теста!
– Не про Тесомока мы, отстань, – на ходу буркнул Сенцок – Тлауи не без основания считался парнями лицом, не заслуживающим доверия. Вполне мог и продать – тому же Тесомоку, бывали случаи…
– Не о Тесомоке мы, – снова повторил юноша. – Иди, иди себе.
– Просто мне показалось…
– О Месиуали мы говорили, – обернулся Асотль. – Знаешь такую?
– Кто же не знает Месиуаль? – Толстяк весело упер руки в бока. – Ее родная тетка – самая знаменитая в Колуакане сваха!
– Тетка Месиуаль – сваха?! – вот тут уж удивились все разом. – Что же, выходит, Тесомок собрался жениться?
– Ха! – Шочи хлопнул себя ладонями по коленкам. – Так ведь и вправду собрался, клянусь перьями кецаля – никакого в том нет секрета.
– Только вряд ли Тесомок захочет ввести в свой дом глупую толстушку Месиуаль! – напыщенно заявил Тлауи.
Ого, надо же – «глупую толстушку», на себя бы посмотрел, чучело кукурузное!
Однако интересно – к кому это задумал свататься Тесомок? Хотя… Чего тут интересного, вот еще тоже, личность – задавака Тесомок! Ну его, не до него сейчас… Не о том думы…
Асотль прищурился и наскоро простился с приятелями, увидев храм Тлалока – грозного божества дождя, грома и молнии:
– Ну, я побежал. Шочи – ты в свой кальпулли?
– Ну, а куда же? – Парнишка хмыкнул. – Завтра с утра загляну.
– Давай. Отец будет рад тебя видеть. Кстати, он о чем-то хотел с тобой поговорить.
– Жрец Кецалькоатля хочет говорить со мной, недостойным? – недоверчиво переспросил Шочи.
– Ну да, хочет. Только я забыл тебе сразу сказать.
– Эх ты! Так, может, зайдем к тебе сразу?
– Гм… – Асотль почесал затылок, глядя, как, прощаясь, расходятся в разные стороны однокашники. – Знашь, я сейчас не могу… Да и нет отца – в храме, а туда тебя не пустят. Заходи лучше, как и договорились, утром.
– Хорошо, – покладисто согласился Шочи. – Утром так утром.
На том и расстались.
Да, о Шочи был отдельный разговор, что же касается Асотля, то он вовсе не чувствовал в себе призвания к жреческому делу: многочисленные обряды его, честно говоря, утомляли, казались чересчур напыщенными и – одновременно с этим – скучными. Ну – и жертвы, кровь… Солнце, конечно, нужно было кормить, спору нет… Только пусть это делает кто-нибудь другой! Малодушие? Наверное, да… Но уж больно не хотелось… Он, Асотль, лучше бы стал военачальником или, на худой конец, управителем какого-нибудь городского района, старшим над всеми кальпуллеками – старостами общин. Кстати, обе эти должности можно совмещать: в мирное время – начальник, в военное – вождь. Асотль предполагал – да и тламатины говорили – что у него здорово бы получилось управлять… ну, и воевать – тоже.
Прославиться, совершить военные подвиги, захватить множество пленных – вот тогда можно будет подумать и о сватовстве к звездоглазой дочери верховного вождя. А почему бы и нет? Тесомок, вон, уже надумал свататься… Интересно к кому? Он все клеился к Ситлаль – самоуверенный и самовлюбленный оболтус, девушка его не принимала всерьез, со смехом рассказывая Асотлю о неуклюжих ухаживаниях.
Асотль тоже смеялся – знал, если острая на язык Звездочка так говорит, нет у Тесомока никаких шансов. Ни малейших! Правда, в таких делах все решают родители… Но верховный вождь Ачитомитль, похоже, очень любит свою дочь и не будет ей прекословить… Хотя, с другой стороны, и Ситлаль не пойдет против решения отца, ведь непочтение к родителям – великий грех.
Поглядывая на небо, – ведь скоро совсем стемнеет! – Асотль едва дождался прихода любимой, обрадовался, еще издали услыхав знакомый голосок – Звездочка ведь могла и не прийти.
Но пришла, пришла, а значит…
– Эй, Асотль! Ты где там прячешься?
– Я здесь. И вовсе не прячусь, с чего ты взяла?
Влюбленные обнялись, потерлись щеками – Асотль ощутил пряный запах благовоний и нежную шелковистость кожи.
– Звездочка… Я так рад, что ты пришла!
– Я тоже… Давай здесь посидим, вон, на скамейке.
– Может, лучше в беседке?
– Нет-нет, только не там… Слишком открыто, увидят.
– Боишься?
– Нет. Просто не хочу давать пищу слухам.
– А твои слуги, они не расскажут?
– Нет. Это ведь мои слуги – не отца. Я сама их выбирала, сама их наказываю и поощряю.
– Ну, раз так… Звездочка!
– Что?
– В твоих глазах отразилась луна. Но ты красивее луны!
– Да что ты?!
– Нет, правда.
Влюбленные сидели, тесно прижавшись друг к другу плечами, шептали разные слова, обоим было так хорошо, как только может быть хорошо двум любящим сердцам. Вокруг в саду нежно пели птицы, издалека, с реки, доносился приглушенный шум накатывающихся на песчаный берег волн.
– Сегодня мне снова повстречался тот недобрый парень, как его… Кажется, Тесомок… Из твоего кальмекака.
– Тесомок? – Юноша вздрогнул. – Что, этот гнусный койот приставал к тебе?
Ситлаль хихикнула:
– Попробовал бы! Он вышел ко мне навстречу у храма Камаштли…
– Ну да, его отец – верховный жрец этого храма.
– Вышел и поджидал меня… Я чувствую – поджидал. Ничего не говорил – лишь взглянул прямо в глаза, напористо так, мерзко… А руки его были в крови – наверное, только что принес жертву. Знаешь, мне иногда кажется – он хочет меня околдовать. Быть может – сделать своей женой, даже насильно!
– Сын жреца Камаштли – не пара дочери верховного вождя.
– Я знаю…
– Кстати, я тоже – сын жреца, – невесело усмехнулся Асотль.
– Сын жреца Камаштли – не пара дочери верховного вождя.
– Я знаю…
– Кстати, я тоже – сын жреца, – невесело усмехнулся Асотль.
Девушка усмехнулась, в огромных черных глазах ее вдруг вспыхнули звезды.
– Ты думаешь – это послужит преградой…
– Преградой – чему?
– Догадайся. – Голос девушки прозвучал тихо-тихо, чуть слышно.
– Уже, – так же тихо отозвался Асотль. – Уже догадался… Я прав?
– Наверное… прав…
Они прижались друг к другу еще теснее и долго сидели молча, чувствуя, как бьются в унисон сердца.
И просидели до темноты, потом Звездочку позвали слуги.
– Пора… – Девушка быстро поднялась. – Прощай, увидимся…
– Скорей бы!
– Ну, я пошла…
– Постой! Знай – я всегда хочу быть рядом с тобой!
– Пусть великие боги услышат твои мольбы. Прощай, милый Асотль, до скорой встречи.
В темно-синем небе уже мерцали звезды. Такие же, как глаза Ситлаль. Ситлаль… Любимая…
Отец – старый, седой, как всегда, в безукоризненно белой хлопковой одежде – лично встретил его у ворот, ведущих в дом.
– Я ждал тебя, сын.
– Извини, отец. Я задержался – клянусь, тому была причина.
– Молодость выдумает тысячи причин. – Старый жрец Кецалькоатля иногда любил поворчать, и чем старее становился – тем больше. – Садись. Ты, верно, голоден? Сейчас кликну слуг.
– Нет, нет, отец, не надо. Я сам. Что тут у нас? Маисовые лепешки… Рыба, соус… Славная еда! Уммм… Вкусно.
– Ешь, ешь… Эх, молодость, молодость… В твои годы и у меня был неплохой аппетит, а ныне, увы… Я уже старик.
– Какой же ты старик, отец?! Ты сильней и выносливей многих молодых.
– Увы, сынок. Силы уже не те… И это вижу не только я.
– Что?! – Асотль тут же оторвался от пищи. – Служители храма снова недовольны тобой, отец?
– Если бы они одни. – Старый жрец тяжело вздохнул.
Укрепленный в треножнике нефритовый светильник давал неяркое зеленовато-желтое пламя, по стенам комнаты, расписанным красноватыми изображениями богов, бегали черные тени.
– Они хотя вернуть Кецалькоатлю старую ипостась, – усевшись напротив сына, глухо промолвил отец. – Белый Тескатлипока должен стать красным от крови.
– Но ведь это неправильно! – яростно воскликнул Асотль.
– Тише, тише, о сын мой! Прошу тебя – тише.
– Но ведь ты сам говорил мне – Великий Кецалькоатль учил, что богам вовсе не нужны кровавые жертвы – достаточно только цветов!
– А ты умен, Асотль. Сразу выхватил суть. Именно эти слова бога и раздражают многих! И не одних моих жрецов.
– Но… кому какое дело?
– Колуакан хочет стать главным городом четырех озер: Шалтокана, Шочимилько, Тескоко и Чалько. Взять под свою руку воинственных ацтеков, с их помощью разгромить шочимильков, тлашкаланцев, многих… Взять под свой контроль всю долину. Предпосылки к этому есть. А для того нужны жестокие и кровавые боги! Чтоб враги боялись, чтоб был страх. В этом смысле им не нужен Кецалькоатль, такой, какой он есть… Более того – он опасен. Любой может сказать: вот истинный бог! Он против насилия и крови – а что творите вы? Я стар… Молчи, сын, дай мне договорить! Я стар – и скоро умру, быть может, скорее, чем ты думаешь… и тогда… Впрочем, ладно. Вот уже завтра к алтарю Кецалькоатля приведут пленника. Жрецы – в том числе и я – будут сражаться с ним. Сражаться, чтобы принести в жертву. – Старый жрец вдруг замолчал, пристально посмотрев на сына. – Ты помнишь свое раннее детство, Асотль? Впрочем, что ты можешь помнить? Тот парнишка, твой друг, тот, что знает пути звезд лучше всех в кальмекаке…
– Шочи?
– Да, он… Ты сказал ему?
– Он придет утром.
– Славно. В храме есть обсерватория… Плохо, если после моей смерти будет некому…
– Что ты такое говоришь, отец? Ты что – и вправду собрался умирать?
– А ты должен стать вождем. Или правителем… Ты и Шочи… Вы спасете храм. Хотя бы один храм… Все, давай спать, уже поздно.
– Но отец…
– Я все сказал!
– Но я хотел спросить тебя… Об одной девушке.
– О девушке? – Густые брови жреца удивленно полезли на лоб. – Что еще за девушка?
– Ее зовут Ситлаль. Дочь верховного вождя Ачитомитля. Что, если я возьму ее в жены?
– Это было бы прекрасно! – неожиданно расхохотался старик.
Асотль прямо расцвел:
– Иного ответа я и не ждал. Так ты поможешь мне в этом деле, отец?
– Всем нам помогут боги.
Юноша так и не уснул в эту ночь, все думал. О странных словах отца, о Ситлаль, о своей судьбе, точнее, об их общей судьбе… Если к тому будут благосклонны боги.
А утром, едва рассвело, пришел Шочи. Он долго разговаривал с отцом, Асотль не прислушивался, о чем конкретно, и так все знал. Конечно, речь шла о назначении Шочи жрецом в храм Кецалькоатля! Именно об этом говорил ночью отец. Шочи смешно морщил нос, кивал, сверкая глазами, – видать, парню очень нравилось подобное предложение. Ну еще бы… Звезды на небе считать – это ведь не в поле горбатиться!
Неудивительно, что Шочи так расцвел. И по пути в кальмекак все время улыбался. А потом – когда уже почти пришли – вдруг хлопнул себя по лбу:
– Я сегодня, перед тем как прийти к вам, заглянул в храм Кецалькоатля…
Асотль хмыкнул:
– Поди, догадывался уже, о чем пойдет речь.
– Ну, я же знаю, кто твой отец… Так вот – я видел в храмовом саду Тесомока! Он о чем-то разговаривал с младшими жрецами… О чем? И что ему в этом храме делать?
– Мнительный ты, Шочи. Любой человек может прийти в храм, дабы испросить у богов совета и помощи во всех делах, – наставительно заметил Асотль. – Непочтение к богам – самый большой грех.
– То – боги, а то – младшие жрецы. Да и вообще, не очень-то мне нравится этот Тесомок.
Он не знал, как прошел храмовый праздник, – учеников кальмекака не часто отпускали домой. Только умываясь после военной игры в пруду, Асотль заметил бесшумно возникших позади жрецов. Служителей храма Тескатлипоки, еще не отмывшихся от жертвенной крови.
– Ты – сын жреца Амиктлауи?
– Да…
Нехорошее предчувствие вдруг охватило юношу.
– Твой отец отдал сегодня кровь во славу богов! Поистине, это великое счастье!
– Что?! – Асотль встрепенулся. – Мой отец умер?
– Пока еще нет… Он велел принести себя домой и ждет там смерти… И тебя. Поспеши же!
– Да, да. Да! Как это случилось?
Жрецы не отозвались – ушли, поспешно скрывшись за оградой.
И Асотль со всех ног побежал домой. Мимо садов и храма Тлалока, мимо высокой пирамиды Тескатлипоки, мимо пристани, полной качающихся на озерных волнах лодок, мимо домов знати, утопающих в душистых цветах.
– Отец! – Оттолкнув слугу, юноша вбежал в дом, упав на колени перед узким отцовским ложем.
Старый жрец тяжело дышал, грудь и живот его стягивала окровавленная повязка.
– Что с тобою, отец? Ты ранен…
– Я умру…
– Не говори так, о…
– Молчи. Молчи и слушай… Здесь нет чужих ушей?
– Ну, мы же дома…
– Я знаю… Потому и попросил принести… – Жрец закашлялся, на тонких губах его выступила кровавая пена.
– Отец!!! – выдохнул юноша.
Чувство острой жалости переполняло его душу, жалости и чего-то недосказанного.
– Пить…
Асотль, приподняв голову отца, приложил к его губам стоявшую подле ложа чашу:
– Ведь ты не умрешь, правда?
– Боги зовут меня… Я знаю.
– Но…
– Ты не мой сын, Асотль! – собравшись с силами, промолвил умирающий.
Юноша съежился – ну, вот, уже начался бред. Чем же помочь отцу, чем?
– Не мой родной сын… И вообще – не колуа…
– Не колуа?
– Тогда… в набеге, взяли в плен жену ацтекского вождя с маленьким мальчиком… Пить…
– Да, отец, да…
Тускло горел светильник. На потолке и стенах, кривляясь, плясали черные тени.
– Женщину принесли в жертву Тескатлипоке… Отрубили голову… А мальчика усыновил я…
– Что? Что ты такое несешь, отец? Да ты бредишь!
– У тебя на голове… над левым ухом – шрам. Лапа ягуара… Знак…
Старый жрец выгнулся в судорогах, дернулся… И затих уже навеки.
– Отец!!! Эй, кто-нибудь?
На зов прибежали слуги, жрецы…
– Жаль, он умер не в храме… Но так просил. Не беспокойся, мы сожжем его тело на жертвеннике, как подобает… Боги будут рады ему…
– Как он умер? – сквозь слезы спросил Асотль. – Погиб во время священной битвы, да?
– Да, так. – Один из жрецов поклонился. Совсем еще молодой парень с жирным брюхом. – Пленник разорвал веревку… Чуть было не бежал. Был бы позор, если бы не твой отец. Слава ему вовеки! Не беспокойся о похоронах, мы сделаем все. Поверь, все будет достойно.
Всю ночь юноша провел в храме у тела отца. Приемного отца, если верить его же последним словам. Пусть он не лгал, но… Но Асотль искренне считал старого жреца своим настоящим отцом… И пока не собирался думать иначе.
О, боги, боги! Юноша обхватил голову руками… Что же, выходит, он, Асотль – ацтек, не колуа?! Интересно, а кроме умершего отца, это еще хоть кто-нибудь знает? Наверное… Не так уж и много времени прошло. Господи… Великий Кецалькоатль! Помоги понять, разобраться… Разобраться и решить – как с этим жить?