Таким образом, ни у Литвы с Польшей, ни у Москвы не было сил для серьезного вмешательства в дела друг друга, если не считать отдельных эпизодов. Так, Свидригайло был побратимом Юрию Дмитриевичу, следовательно, Василий II должен был находиться в союзе с врагом Свидригайло Сигизмундом Кейстутовичем и сыном его Михаилом, а убийца Сигизмунда князь Черторыский жил у Шемяки и вместе с ним приходил воевать на Москву. Василий держал сторону Михаила и в его борьбе с Казимиром.
В 1445 г. Великий князь Московский Василий II послал двух татарских царевичей на Вязьму, Брянск и другие литовские города. Татары побили много народа, еще больше в плен повели, разорили Литовскую землю почти до самого Смоленска и вернулись домой с большой добычей. Казимир решил отомстить и отправил под Калугу семитысячное войско под начальством семерых своих панов. Войско постояло под Козельском и под Калугой и ни с чем отошло к Суходрову. Тут их встретил отряд из ста можайцев, ста верейцев и шестисот боровцев. В сражении русские потеряли своих воевод, литовцы потеряли двести человек убитыми и возвратились домой.[93] Это было, впрочем, единственное сражение с Литвой в княжение Василия Темного.
В 1449 г. был заключен договор между королем Казимиром IV и великим князем Василием II и его братьями Иваном Андреевичем, Михаилом Андреевичем и Василием Ярославичем. Василий Темный обязался жить с Казимиром в мире и согласии и действовать везде заодно, «хотеть добра ему и его земле везде, где бы ни было». Те же обязательства взял на себя и Казимир. Казимир обязывался не принимать к себе Дмитрия Шемяку, а Василий – Михаила Сигизмундовича. В случае нападения татар князья и воеводы литовские и московские обязались, сославшись друг с другом, обороняться заодно.
Из-за конфликта с Москвой Казимир решил помириться с соперником. Он вызвал из Мазовии Михаила Сигизмундовича и дал ему в удел Бельск, Брянск, Сураж, Клецк, Стародуб и ряд других русских городов. Михаил сделал своей столицей Клецк. Там он предложил каким-то князьям Воложским убить великого князя Казимира на охоте.
И вот, когда Казимир со свитой отправился на охоту, князья Воложские с пятьюстами всадниками поехали ловить самого великого князя. Однако один из загонщиков увидел вооруженных всадников и предупредил Казимира. Тот бросился бежать в замок Троки. Немедленно из Трок выехала дружина главного литовского воеводы Яна Гаштольда. Вскоре все пять князей Воложских были пойманы и казнены в Троках.
Узнав о казни Воложских, Михаил Сигизмундович бросил Клецк и бежал в удаленный от Вильно Брянск. Далее я процитирую «Хронику Быховца»: «И находясь в Брянске, собрал там немалое войско и с помощью Москвы пошел и захватил город Киев. И князь великий Казимир, собрав силы свои литовские, спешно послал своего дядьку Ивана Гаштольда. Он же прибыл туда и города Киев и Брянск возвратил Великому княжеству. А Михайлушко [Михаил Сигизмундович. – А.Ш.], услышав, что идет войско литовское, испугался и побежал из тех городов в Москву. И когда был он в одном монастыре и слушал обедню, игумен, который не любил его, дал ему в причастии лютую отраву ядовитую. Он это причастие быстро принял и проглотил, и здесь же пал и подох».
Похоже, что Василий II отправил войско на помощь Михаилу, но после поражения решил спрятать концы в воду. По этому поводу А.А. Зимин писал: «Польский хронист середины XV в. Ян Длугош отметил, что „Михайлушко“ отравлен был ядом, данным ему, „как утверждают, Великим князем Московским“. Смерть Михаила Сигизмундовича исследователи относят к 1451 г. Опыт расправы с ним пригодился вскоре, когда Василию II представилась возможность покончить со своим недругом Дмитрием Шемякой».[94]
Тут мы немного забежали вперед. Поляки продолжали звать великого князя Казимира на польский престол. И в конце концов Казимир должен был уступить требованиям польских панов, так как узнал, что они на сейме решили выбрать королем мазовецкого князя Болеслава – тестя и союзника его соперника Михаила Сигизмундовича. Итак, Казимир стал польским королем под именем Казимира IV Ягеллончика.
Отношения польских и литовских панов в начале правления короля Казимира хорошо иллюстрирует сейм в Парчеве, созванный через год после коронации. Как гласит «Хроника Быховца»: «И замыслили паны польские перерезать на том парчовском сейме панов литовских, а Литовское княжество присоединить к Польше». Причем король не знал о заговоре.
Но «Варфоломеевской ночи» не получилось из-за болтливости польских панов. «Был один поляк благородного происхождения Андрей Рогатинский, и узнал он достоверно о предстоящей гибели литовских панов, и втайне сообщил о том панам литовским, Ивану Гаштольду и старосте жемайтскому Кезгайле. И те паны, не сообщив своим слугам, замыслили так: попросили польских панов к себе назавтра на обед, и, попросив на обед, сами ночью спешно уехали в Брест, а слуг и обозы оставили для наблюдения на месте в Парчове. И паны польские, не зная о том и, согласно своему замыслу намереваясь их перерезать, собрав своих людей в немалом количестве, послали их в обоз перебить литовских панов. И те люди приехали и стремительно налетели на обозы, но панов литовских не нашли, только обоз да слуги. И затем паны польские раздумали, что нехорошо поступили, и поэтому решили ни обозу, ни слугам ничего не делать и отпустили их вскоре в Литву».[95]
С большим трудом королю и его советникам удалось предотвратить польско-литовскую войну.
А в Московском государстве гражданская война шла к концу. 27 января 1450 г. московская рать разгромила у Галича войско Дмитрия Шемяки, а через несколько дней пал и Галич – родовое гнездо Юрьевичей, конкурентов Василия Темного. Шемяка повел войну на севере и занял Устюг и Вятку, но в конце концов ему пришлось бежать в Великий Новгород.
17 июля 1453 г. в Новгороде агенты Василия Темного отравили Дмитрия Шемяку. Его сыну Ивану пришлось бежать в Литву. Король Казимир IV дал Шемячичу во владение города Рыльск и Новгород Северский. Эти владения по наследству достались сыну Ивана Дмитриевича Василию, который стал князем новгород-северским.
Летом 1454 г. Василий II отправился в поход на Ивана Андреевича Можайского. Тот в свое время был союзником Шемяки, но давным-давно заключил мир с Василием II. Можайск был взят войсками Василия II, но князь Иван Андреевич с женой, сыновьями Андреем и Семеном и боярами, в том числе с Н.К. Добрынским и его семейством, бежали в Литву. Беглому можайскому князю король пожаловал сперва Брянск, а затем поменял его на Стародуб и Гомель.
До конца царствования короля Казимира (1492) войны между Литвой и Москвой не было, поскольку у обеих сторон были связаны руки. Иван III освобождался от ордынской зависимости, присоединял Великий Новгород, разбирался со своими родственниками (имеются в виду не противники, а его союзники в гражданской войне). А Казимиру пришлось вести серию тяжелых войн. Король выиграл войну с Тевтонским орденом. В 1466 г. по Торуньскому миру орден был вынужден признать вассальную зависимость от Польши. Гроссмейстер ордена обязался принять присягу польскому королю и лишался права самостоятельно заключать союзы и объявлять войну. Гданьск и Западная Пруссия (Гданьское Поморье) были присоединены к Польше. Это открыло Польше выход к Балтийскому морю. Литва из владений ордена получила Жмудь вместе с городом Ковно (западная часть современной Литвы).
Несколько лет Казимир вел войну с венграми, пытаясь сделать их королем своего сына Яна Альбрехта.
Выйдя к Балтийскому морю, Казимир первым из польских королей приступил к реализации идеи Великой Польши «от можа до можа», то есть создания огромного государства от Балтийского моря до Черного. Замечу, что эта идея стала «идеей фикс» польской верхушки на более чем 500 лет.
В 1486 г. молдавский воевода Стефан попросил у Казимира помощи в борьбе с турками. Еще раз процитирую «Хронику Быховца»: «Молдавский воевода Стефан сообщил королю Казимиру, что царь турецкий пришел с большими силами в его землю, намереваясь прогнать его из государства и захватить землю, и просил короля, чтобы тот оказал ему помощь, и его и землю его спасал, обещая стать навечно со всею землею его вассалом. Король же Казимир, собравшись без малейшей задержки, со всеми силами польского королевства и со многими людьми литовскими пошел к нему на помощь и, придя к границам Молдавии, стал на месте, называемом Коломыя. Стефан же, воевода молдавский, со всеми своими панами и с несколькими тысячами народа приехал к нему в Коломыю. Король же Казимир принял его с большим почетом и жил [он] у короля две недели, и отдался со всею своею землею королю в руки навечно в вассальную зависимость, и принес присягу, и все молдаване подали в руки короля свои знамена. Король же Казимир, отпустив молдавского воеводу, послал к нему на помощь королевичей и многих из своих людей. И как только люди короля вошли в Молдавскую землю, царь турецкий услышал о том, что войска королевича и короля пришли молдаванам на помощь, и тотчас же ушел из земли Молдавской в свою землю за Дунай, а король Казимир и королевич со своими войсками возвратились обратно в Польшу, а воевода молдавский потом немалое время имел покой от турецкого [султана]».
Любопытно, что польские историки считают, что в конце правления Великого князя Литовского Витовта в состав Великого княжества Литовского вошло так называемое Дикое поле, то есть территория между Днепром и Днестром, ограниченная на юге Черным морем. На самом деле власти Великого княжества Литовского никогда не контролировали Дикое поле, а в XV веке там гуляли отряды казаков, но не запорожских (их тогда не было), а казаков восточного происхождения, большинство из которых были татарами. В XVI же веке в Диком поле кочуют орды, подчиненные крымским ханам Гиреям.
Несколько слов стоит сказать и о судьбе Великого княжества Тверского. Его князь Михаил Борисович строго выполнял все указания Ивана III и фактически к 1480 г. стал верным вассалом Москвы. Но вот в 1483 г. Михаил Борисович заключил договор с королем Казимиром. «Заключил договор» звучит слишком громко, фактически это было повторение слово в слово договора, заключенного в 1449 г. между Великим князем Тверским Борисом Александровичем и тем же Казимиром.
Иван III использовал продление договора 1449 г. как предлог для нападения на Тверь. 21 августа 1485 г. Великий князь Московский с большим войском двинулся на Тверь. Артиллерией москвичей командовал Аристотель Фиорованти, который 8 сентября впервые открыл огонь по Твери. Из города, как крысы, начали перебегать к Ивану бояре, «крамольники тверские», как их назвал летописец.
12 сентября князю Михаилу Борисовичу в сопровождении небольшого отряда всадников удалось прорваться из осажденной Твери. На следующий день Иван III торжественно въехал в город. Все тверичи обязаны были присягнуть сразу двум великим князьям – Ивану III и его наследнику Ивану Молодому. При этом отец подарил сыну Великое княжество Тверское. Но это был акт формальный. Иван Молодой с отцом отправился в Москву, а править Тверью стал московский боярин Василий Федорович Образец-Добрынский.
Занятый своими делами король Казимир и не думал помогать несчастному Михаилу Борисовичу в борьбе с Москвой. Однако по прибытии в Литву король подарил князю «двор» Лососиная в Смоленском округе и имение Печихвосты в Волынском округе Луцка. Если судить по грамотам, фиксирующим передачу имений следующим владельцам после смерти Михаила Борисовича, речь шла об обширных земельных владениях с лесами, водами и доходами от податей. Судя по всему, у Михаила Борисовича не было детей, или их убил Иван III. Во всяком случае, подаренные королем имения позднее достались посторонним лицам. Неизвестна и дата смерти Михаила. Его имение Лососиная перешло к очередному владельцу 13 декабря 1505 г.
Король Казимир страстно любил охоту. По его мнению, в Литве охотиться было лучше, и он старался как можно больше времени проводить в Литве, а не в Польше. Зимой 1491/1492 г. король на очередной охоте в Литве сильно разболелся. Его пришлось отправить в ближайший город Гродно. Там Казимир завещал сделать польским королем своего старшего сына Яна Альбрехта, а младшему Александру отдать Великое княжество Литовское. 24 мая 1492 г. Казимир, которого поляки называли Великим, умер.
Глава 10 Православие в Литве
Литовские князья, как уже говорилось, отличались веротерпимостью и часто исповедовали двоеверие.
Любопытный казус произошел в 1324 году. За несколько месяцев до этого, чтобы заключить договор с рижским архиепископом, Великий князь Литовский Гедемин написал папе римскому, что желает вступить в лоно католической церкви. Договор был заключен. И вот в ноябре 1324 г. прибыли папские послы. И тут Гедемин разыграл из себя простачка, мол, французские монахи Бертольд и Генрих, служившие ему переводчиками, неправильно поняли князя. «Я этого не приказывал писать, – сказал Гедемин. – Если же брат Бертольд написал, то пусть ответственность падет на его голову. Если когда-либо имел я намерение креститься, то пусть меня сам дьявол крестит! Я действительно говорил, как написано в грамоте, что буду почитать папу как отца, но я сказал это потому, что папа старше меня; всех стариков, и папу, и рижского архиепископа, и других, я почитаю как отцов; сверстников своих я люблю как братьев, тех же, кто моложе меня, я готов любить как сыновей. Я говорил действительно, что дозволю христианам молиться по обычаю их веры, Русинам по их обычаю и Полякам по своему; сами же мы будем молиться Богу по нашему обычаю. Все мы ведь почитаем Бога». В подтверждение своих слов Гедемин велел казнить обоих монахов.
Литовский же народ долго был привержен своим языческим богам. Литва[96] стала последним европейским государством, принявшим христианство. Так, жмудины (племена, жившие на территории Ковенской губернии) официально приняли христианство (католичество) в 1415 г.
Присоединение русских земель литовскими князьями имело и обратный эффект – русское проникновение в этническую Литву. Так, в Вильно с XIII века существовал так называемый «русский конец» (нынешний район улицы Аушрос Варту), возводились одна за другой русские церкви. К середине XIV века имелись богатые русские торговые ряды на Великой улице (между нынешней Субачяус и Свято-Троицким монастырем). В 1366 г. по неизвестной причине они были разграблены и сожжены, но к 1375 г. специальным разрешением Ольгерда восстановлены. Естественно, в Литву проникало и православие.
Нет данных, свидетельствующих о том, что литовские воины (то есть этнические литовцы) в захваченных русских княжествах пытались хоть кого-нибудь обратить в язычество. Литовцы спокойно смотрели на русских воинов в дружине Ольгерда и даже на православных священников, приезжавших с княжнами Рюриковнами – женами литовских князей.
Но новообращенным в православие литовцам зачатую приходилось худо. Так, в 1347 г. было казнено три дружинника Ольгерда – Антоний, Иоанн и Евстафий. Правда, с католиками обращались еще хуже. Вот, например, в 60-х гг. XIV века один из литовских бояр Гаштольдов женился в Кракове на некой Анне Бучацкой, обратился в католичество и при переезде в Вильно с супругой-полькой завез и монахов-францисканцев. Они поселились в центре города, в здании, где позже разместился дворец вильнюсских католических епископов, на нынешней Кафедральной площади. Католики явно неудачно выбрали место жительства (а может, и нарочно!) рядом с языческим капищем Пяркунаса. В 1368 г. толпа литовцев растерзала всех 14 монахов. Их трупы прибили к крестам и пустили вниз по реке на плотах со словами: «Пришли с Запада и ступайте на Запад».
Еще при Гедемине была построена первая православная церковь в Вильно. Она была деревянной. Первым же каменным православным храмом в Вильно стала Пятницкая церковь, построенная в 1345 г. А на месте казни трех православных мучеников в 1349–1353 гг. по приказу Юлиании Тверской, второй жены Ольгерда, был основан Свято-Троицкий монастырь. Монастырь этот в 1609 г. был захвачен униатами и лишь в 1839 г. волей императора Николая I возвращен православной церкви. Сами же мощи убитых Иоанна, Антония и Евстафия были позже захоронены в Свято-духовном монастыре в Вильно. Замечу, что первый католический храм в Литве – костел Святого Станислава в Вильно – был построен лишь в 1387 г. по приказу Ягайло.
В какой пропорции находились православные и католики в этнической Литве в 1400–1450 гг., сказать трудно. Но то, что православных было много, следует из самого литовского языка.
Вот что пишет профессор Дмитрий Петрович Огицкий: «Слово knyga (книга), конечно, не религиозный термин, но и оно пришло в Литву, несомненно, вместе с христианством, едва ли нужно уточнять с каким.
Вербное воскресенье у литовцев по сей день называется Verbu sekmadienis, или просто Vеrba, хотя литовское название самого дерева ничего общего с этим словом не имеет. Источник и фон заимствования очевидны.
К группе современных литовских слов, имеющих православно-русское происхождение, лингвисты относят слова: Velika (Пасха), Kalаdos (Рождество Христово; белорусск.: каляда, коляды), Krikаtas (Крещение), krikаtynos (крестины), kumas (кум). По-видимому, сюда же надо отнести rojas (рай).
Любопытно, что некоторые из таких слов сохраняют сейчас в литовском языке свое древнее русское значение, которое они со временем утратили или несколько видоизменили у себя на родине.
К таким словам прежде всего относится слово bajnyjcia (церковь). Сейчас никто из русских не назовет христианского храма «божницей». Между тем в глубокую старину так именно называли наши предки свои святыни. «Володимир поиде к божници к святому Спасу на вечернюю» (Ипатьевская летопись). «Приближися к дверем божничным» (Житие блаженного Андрея, Христа ради юродивого). «Исписаша божницю Антонову» (Новгородская Первая летопись). «А крест достоить целовати всем, кто лазить в божницю». «Принесуть в божницю (кутью)». «Лзе ли им в божнице быти?» «В божнице ставати» (Вопрошание Кириково).
То же самое касается литовских слов gavenia (пост), gaveti (поститься). Сейчас у нас словом «говение» обозначается подготовка к Причащению. В древней Руси значение этого слова было более узким и полностью совпадающим с его значением в современном литовском языке: «Пришедше в Петрово говенье» (Псковская летопись); «В лето 6910 во великое говение месяца марта» (Супрасльская летопись). Такое же первоначальное значение этого слова в русском языке подтверждается производными от него «заговляться», «разговляться», имеющими прямое отношение только к посту.