– Что, например.
– Например – про графиню Елену. Я рад, что у вас развиваются отношения. Но она по-прежнему настроена бунташно и готова на любые безумства.
В принципе, то что происходило сейчас – это было ни что иное, как вербовка агента, ее завершающий этап. Про это написано целые тома научной литературы – которые нельзя купить на полках – этому учат в полицейских академиях, вербовка – высшая форма что полицейской, что разведывательной работы. И полковник Збаражский был ее подлинным асом, если у его коллег значительная часть агентурной сети представляла собой просто фикцию, чтобы списывать деньги их полицейского рептильного* фонда – то у Збаражского сеть была действующей. На полном ходу.
Но кое в чем Збаражский просчитался. Он был профессионалом, завербовавшим за свою жизнь больше двух сотен человек – но среди них аристократов было, всего двое и то – из первого поколения. Как и все профессионалы полковник был чуточку самоуверен, да и время его поджимало – а потому он пошел в атаку раньше, чем как следует присмотрелся к своему потенциальному агенту, чем посмотрел на его реакцию в различных жизненных ситуациях. Его небрежение в этом вопросе можно было бы оправдать спешкой – но в таком деле оправданий быть не может вообще. Он считал, что все люди одинаковы и предел прочности каждого – не слишком отличается от других. Но так можно было считать только тогда, когда ты не рос в семье высокопоставленного польского офицера. Более того – польского офицера, сознательно принявшего решение присягнуть Государю всея Руси и тем самым поставить себя и свою семью против подавляющего большинства поляков. Более того – в семье польской шляхты, в роду из которого вышло немало знатных гусар и воевод. А граф Ежи был как раз из такой семьи. Он моментально понял, куда клонит Збаражский – и холодная ярость поселилась в его душе. Эта ярость на шантажные намеки, на грязь, в которую его пытались затащить. Но он эту ярость – никак не показал, он просто принял решение.
– Что вам нужно от меня? – спросил он, выдерживая тон
– Помилуйте… я вовсе не предлагаю вам лечь в постель с этим содомитом или даже строить с ним дружеские отношения. Не желаете – ваше право. Я бы только просил вас посетить то мероприятие, на которое вас позвали.
– А потом – донести?
Збаражский скривился
– У вас удивительно острый язык, сударь.
– Я называю вещи своими именами. Только и всего.
– Сударь. Вы аристократ и служите Государю Императору. Вы помните, слова клятвы, которую приносили на верность Императору? Ну, повторяйте за мной!
… о ущербе же Его Величества интереса, вреде и убытке, как скоро о том уведаю, не токмо благовременно объявлять, но и всякими мерами отвращать и не допущать тщатися…
– Я помню присягу! – с вызовом сказал Комаровский
– Не вижу!
Збаражский внезапно сменил тон. Это называлось "маятник". Кто-то наивно считал, что маятник – это техника стрельбы, но на самом деле это была техника работы с агентурой, с подозреваемыми, с обвиняемыми. Качать из крайности в крайность.
– Сударь, я прекрасно понимаю ваши сомнения. И прекрасно понимаю, о чем прошу. Для любого нормального человека вашего возраста служба – это открытое противостояние силам зла, открытая борьба. Но есть еще и тайное зло – оно во много раз опаснее. Представьте, что было бы – если бы вы не остановили графиню. Елену тогда под мостом, не удержали от гибельного шага. Представили?
Граф представил. Содрогнулся. Он всецело поддерживал смертную казнь для террористов – но не мог представить в петле Елену. А ведь это может случиться – если он не вытащит ее из гнилого болота!
– Представьте себе, что вы сражаетесь – а кто-то бьет вам кинжалом в спину. Представьте себе, что это будет такой вот растленный содомит как Ковальчек. Представьте себе, сколько бед он может наделать, если мы его не остановим. Увы, в нашей стране не законы военного времени, мы не можем его просто взять – и расстрелять. Кто-то должен изобличить его, показать всем его гнилую содомитскую сущность. Кто-то должен спасти Елену и таких как она – детей по сути – от растления которое готовят им ковальчеки, растления сексуального, политического, морального.
– Почему бы просто не арестовать его за содомию?
– Арестовать за содомию? И чего мы добьемся? Ну, высечем мы его – он просто станет героем дня, только и всего. Посидит и выйдет, пять лет не срок. Может, он даже удовольствие получит от того что его розгами хлещут, среди содомитов есть и такие. Завязанная на него сеть поймет, что она в опасности и заляжет на дно. Во и все что будет.
– Елена не должна пострадать в любом случае.
– О Иезус-Мария, граф… – раздраженно проговорил Збаражский – лично я не буду против, если вы хоть прямо сегодня возьмете ее за шкирку, и так за шкирку притащите к ксендзу. Будет еще одна польская семья, а у меня будет меньше головной боли. Если вам так будет спокойнее – можете запереть ее в своем поместье.
– Это проще сказать, чем сделать, господин Збражский… – расстроено сказал граф Ежи – это проще сказать, чем сделать…
* рептильный фонд – фонд безотчетных денег
12 июня 2002 года
Пограничная зона, граница Канады и САСШ
У каждого семейства должен быть дом. Не квартира, съемная или находящаяся в ипотеке – а именно дом. С участком, полностью в собственности и желательно находящийся в собственности этой семьи уже как минимум два поколения. Чтобы в этом доме рождались и жили, старились и умирали. Чтобы в нем был большой стол, за которым могла бы собраться по праздникам вся семья, и чтобы было большое дерево, к которому можно подвесить качели. Те семьи, у кого нет такого дома – это не семьи, они подобны деревьям – без корней.
У семейства Мантино такой дом был. Пусть его купили не так уж давно – но это теперь был их дом, их родовое гнездо, переделанное под потребности их семьи их же собственными руками.
Чтобы не беспокоить мать – решили поговорить в машине, припаркованной на подъездной дорожке. Это был большой и тяжелый Форд, фермерская модель – на нем ездил отец. На дверях, обклеенных липкой пленкой было название графства и надпись "Управление шерифа". Как только его отца не переизберут – можно будет просто отлепить пленку, и это снова будет обычный пикап.
Они открыли окна – чтобы дышать свежим воздухом, здесь он пах сосной, смолой, рекой и был просто целебным. Разместились так, чтобы смотреть в глаза друг другу. Сын и отец…
– Может хватит?
– Что? – спросил шериф
– Мама волнуется. Никак не уйдешь на покой. Пока уже, сколько лет то в седле.
– Ты мне зубы не заговаривай. Я еще тебя обгоню сейчас все слабые пошли чуть что – и к врачу а то и к психологу. У вас психолог есть в участке?
– А как-же? По штатному расписанию положено.
– Положено… В наши годы по другому было – зашел в бар, пропустил несколько стаканчиков вот тебе и вся психотерапия. И все – таки – во что ты вляпался? Только честно?
– Да тут и честно не получается. Па а можно я тебе вопрос задам? Только ответь честно.
– Задавай.
– Вот представь себе. Ты вдруг узнаешь о том, что полицейский совершил преступление. Что ты будешь делать?
– А ты в этом уверен?
– В том, что коп совершил преступление? Нет. А как можно быть в этом уверенным до приговора суда?
Отец задумался
– Но у тебя есть улики? Я имею в виду – ты не придумываешь?
– Я ни в чем не уверен. То, что у меня есть – все это можно истолковывать по-разному. Очень по-разному.
– Ты знаешь, что копы должны держаться друг за друга, решать проблемы, которые у них есть самостоятельно.
– Знаю. А что если это тяжкое преступление?
– Надеюсь, не совращение детей?
– Нет. Убийство.
Отец помолчал
– Расскажи.
– Рассказать… Ты знаешь про то что несколько дней назад погиб заместитель государственного секретаря САСШ?
Отец махнул рукой
– Ты шутишь? Я знаю о том, что Вашингтон Нэшнлс* выиграли последний матч, причем с солидным перевесом. Я знаю, где в окрестностях можно поймать форель, и где в сезон будет лучшая охота на оленя. Какое мне дело до Пу-Ба**, который склеил ласты в Вашингтоне? Расскажи что-то поинтереснее.
– Это – интереснее некуда. Он склеил ласты на сто двадцать четвертой дороге, помнишь еще такую?
– Не он первый, не он последний. Это узкая и опасная дорога, особенно зимой. Ей часто пользуются те, кто хочет срезать путь, а те кто хочет срезать путь обычно торопятся и превышают скорость. Там же – не то место которое позволяет гнать на девяноста милях в час. И что?
– Труп обнаружил коп. Детектив Мюллер, помнишь такого?
– Нет.
– И не должен. Он перевелся к нам с юга.
– Почему?
– Видимо решил сменить климат. Это была не его зона ответственности, он не должен был там находиться – и тем не менее, он там был. Он то и обнаружил труп.
– Почему?
– Видимо решил сменить климат. Это была не его зона ответственности, он не должен был там находиться – и тем не менее, он там был. Он то и обнаружил труп.
– Ехал мимо и …
– И увидел пролом в ограждении. Решил посмотреть.
Отец расхохотался
– Сынок… Ты выглядишь уже достаточно взрослым, чтобы не купиться на эту туфту. Ехал и увидел. Когда ты там едешь – ты вцепляешься руками в руль, а глазами в дорогу. Решил посмотреть, надо же…
– Вот я и не купился. Я наведался в одну фирму – она занимается выписыванием квитанций за превышение скорости – и узнал, что детектив ехал не со стороны округа – а со стороны Вашингтона. И какого черта он поехал по сто двадцать четвертой дороге – совершенно непонятно. Ведь получается, что он развернулся и поехал назад, но не по Кастис Мемориал, а свернул на узкую и неудобную сто двадцать четвертую.
Старый шериф, бывший капитан полиции и детектив немного помолчал, собираясь с мыслями.
– Как произошла авария. Пострадавший ехал в сторону Вашингтона?
– Да.
– И слева обнаружили следы от удара об другую машину. И решили, что это произошло при обгоне – просто парень увидел что кто-то едет по встречной и запаниковал.
– Да
– И этот парень скрылся. И тот что ехал по встречке – тоже скрылся.
– Да. Откуда ты…
– Оттуда что я без малого пятьдесят лет в этом деле. Вы ведете поиск?
– Да. Просматриваем камеры дорожного наблюдения на Кастис Мемориал изъяли пленку с камеры видеонаблюдения с ближайшей заправки. Понимаешь, сейчас страховые компании требуют чтобы на застрахованных объектах были видеокамеры пусть дешевые но…
– Забудь. Ты ничего не найдешь. Вы тянете пустышку.
– И как же оно было?
– Очень просто. Мюллер ехал первым, за ним – твой Пу-Ба. Третьим ехал неизвестный. Третий начал обгонять, и в этот момент Мюллер затормозил. А третий – столкнул автомобиль второго под откос. После чего третий уехал – а Мюллер немного выждал и сообщил о дорожно-транспортном происшествии.
– Но на машине Мюллера нет следов столкновения!
– Их и не будет. Первый и третий – сработали на сто процентов. Когда перед тобой начинает тормозить машина – ты резко перекладываешь руль. Это и сделал Пу-Ба – он попытался уйти вправо, на встречную. Но там уже был третий, он нанес встречный удар своей машиной и столкнул машину Пу-Ба под откос. Достаточно точно ударить – в правое крыло, и шансов у Пу-Ба нет. А замести следы достаточно просто. Камер там нет. На первой машине следов нет, третью машину либо сдали на металлолом, либо что более вероятно – оставили в дурном районе с ключами в замке зажигания. Второе более вероятно, потому что сдавая машину на металлолом надо все-таки платить и расписываться – а угонщики решают такие проблемы анонимно. Вы никогда не найдете машину третьего.
– А если бы на машине Миллера остались следы? Как они могли быть уверены в том, что вторая машина не заденет бампером первую?
– Никак. Если бы это произошло – Мюллер просто уехал бы. Вот и все.
Лейтенант Мантино молча переваривал сказанное. Получалось еще хуже, чем он думал – но думал, что Мюллер знал о том, что произошло, и знал о том кто это был. А теперь, по словам отца – Мюллер сам мог принимать участие в убийстве. Если это всплывет наружу – детектив полиции убил заместителя государственного секретаря – все это закончится отставкой министра юстиции. И лейтенант Мантино сделал ошибочный вывод – что причины слежки в этом и кто-то просто пытается не допустить разрастания скандала и отставок в правительстве.
– Есть что то еще? – отцовские глаза, строгие и проницательные смотрели казалось, прямо в душу – ты еще что-то хочешь мне сказать?
– Хочу. Этот скандал – он не заканчивается. Сегодня утром я проверил свой ящик в электронной почте. Там лежит письмо, подписанное заместителем министра юстиции. Мне предлагают новую работу.
– Где?
– Министерство безопасности Родины. Новая структура, борьба с терроризмом, анархизмом, угонами самолетов, активные действия против наркомафии и все такое. Как те парни, которых мы вынуждены были отпустить – только на гораздо более высоком уровне. И еще там есть письмо моего капитана. Ему уже известно о приглашении и он поздравляет меня.
Оба мужчины, сидевшие в пикапе знали, что это означает. Это прямой и недвусмысленный намек на то, что предложение следует принять.
– Сколько тебе собираются платить?
– Мне предлагают место в Нью-Йоркском офисе. Двадцать четыре тысячи пятьсот долларов в год***, бесплатная медицинская страховка, включая стоматолога, бесплатное место на парковке****. Плюс надбавки за работу в опасных условиях.
– Сколько ты получаешь как лейтенант детективов?
– Двадцать две. Иногда бывают надбавки и премии – но наше начальство не слишком на них щедро.
– Соглашайся – сказал отец.
– Из-за двух с половиной тысяч в год?
– Нет. Ты ведь знаешь, у итальянцев не принято, чтобы в семье был только один сын – но у нас получилось так. Ты мой единственный сын – и я хочу, чтобы ты пережил меня…
* Вашингтон Нэшнлс – известная команда бейсболистов
** Пу-Ба – известный герой одной театральной пьесы, человек занимающий множество постов одновременно, бюрократ
*** прим автора – в этом мире доллар относится к доллару нашего мира как один к двум. Он не так сильно обесценился.
**** Не надо так улыбаться, это большая ценность. В городах САСШ бесплатно поставить машину невозможно, везде стоят парковочные автоматы и если ты забываешь оплатить парковку – найдешь квитанцию о штрафе, прижатую к лобовому стеклу щеткой. Бесплатно ты ставишь машину только если у тебя есть место на корпоративной стоянке или если ты государственный служащий.
13 июня 2002 года
Виленский военный округ, тридцать километров от Варшавы
Склады…
Складской комплекс мобилизационного резерва, принадлежащий Российской Армии – один из многих, раскиданных по стране – находился рядом со стратегической магистралью Варшава – Киев и тянулся серым, увенчанным колючей проволокой бетонным забором больше чем на километр. Из-за бетонного забора почти не были видны длинные, заглубленные в землю, приземистые склады…
Один за другим, два бронеавтомобиля свернули с дороги, оказавшись сразу под прицелом дистанционно управляемых пулеметных установок, перекрестным огнем простреливающих все подходы к воротам. Мало того – на дорогу были уложены бетонные блоки, для недопущения силового прорыва в комплекс путем тарана ворот тяжелым грузовиком. Кроме как на Востоке, больше сотник ничего такого не видел…
– Стой!
Броневик остановился, подъесаул Чернов открыл кормовой люк, спрыгнул на землю, с наслаждением потянулся – долгая дорога в десантном отсеке бронеавтомобиля, на жестком откидном сидении была настоящей пыткой. Следом, наружу выбрался и сотник Велехов.
– Оставаться в машине до команды!
С собой они взяли шестерых казаков – как водителей для новой техники, которую им должны были выдать на складе, и как грузчиков, на случай если на складе не найдется своих. И две бронемашины – их пора было сдавать на модернизацию*. Взамен получат шесть новых, пришедших с Мурома**.
Подъесаул Чернов огляделся, заметил экран новомодной системы контроля доступа на входе. Понятно, никто выходить к ним и не собирается…
– Подъесаул Чернов, сотник Велехов, Донское казачье войско
На экране появилась какая-то разжиревшая тыловая морда…
– Прошу подождать, господа. Еще раз фамилии, пожалуйста.
– Чернов, Велехов.
Рожа пропала, а через минуту поползли в сторону ворота.
– Четвертый склад, господа. От ворот – сразу налево.
В складском хозяйстве царил необычайный для армейских складов порядок, даже газоны между складами были подстрижены. Туда-сюда сновали люди на каких-то небольших машинках, ездили защитного цвета вилочные погрузчики. С той стороны откуда они заехали, материальные ресурсы выдавались, а с противоположной – принимались, туда был проведен железнодорожный тупик и как раз сейчас тяжелый грузовик АМО, переделанный в маневровый локомотив тащил по сияющим сталью рельсам несколько вагонов.
– Кубыть здесь… – заметил Велехов, показывая рукой на большую черную цифру "4" на воротах.
Здесь уже было попроще – постучали в калитку, она и открылась. Такая же жирная интендантская крыса в не слишком опрятной форме – интересно, интенданты все такие? Как в инкубаторе их выращивают…
– Чернов. Велехов. Донское казачье войско. По распоряжению Борисенко.
Фамилия зампотыла округа вызвала у интенданта должный приступ почтения, он сразу суетливо кивнул и в какой-то момент сотнику оказалось, что он собрался поклониться им в пояс.