Трудно было себе представить более трогательнее зрелище, чем две доверчиво склонившиеся одна к другой белокурые головки! То было настоящее олицетворение сестринской любви. Джейни прекрасно это сознавала, именно такую картинку она и готовила для Мими, чтобы та увидела ее в столь трогательной обстановке. Теперь, отгоняя эгоистичные мысли о собственной выгоде, Джейни заставляла себя быть внимательной к Патти, теребившей белую салфетку и превращавшей ее в изящного лебедя.
— Патти! — Что?
— С тобой все в порядке? Только честно!
— В общем, да. — Лебедь мгновенно снова превратился в глад кую салфетку у нее на коленях. — Сейчас я видела Родити Дердрам. Она вошла в салон «Ральф Лорен».
— Как она поживает? Между прочим, она мне нравится, — сообщила Джейни.
— Неужели? По-моему, это какой-то ужас!
— Не очень приятная особа, — согласилась Джейни, — но если разобраться, она просто живет, как все остальные. Ко мне она всегда внимательна.
— К тебе — конечно!
— А к тебе — нет?
— Она тащит меня на субботнюю вечеринку.
— Что в этом плохого? — Продолжая трещать, Джейни подо звала официанта. — Тебе стоит больше бывать на людях.
— Зачем?
— А почему бы и нет?
— С какой целью?
— Предположим, цели нет. Просто люди не должны сидеть в четырех стенах, необходимо видеться с друзьями.
— Но ведь чаще всего эти люди друг другу даже не симпатичны.
— Откуда ты знаешь? Да, люди несовершенны. Ограниченны. Будем считать, что они проявляют друг к другу посильную симпатию.
— Мне этого мало.
— Брось, Патти. Что тебя гложет?
— Я одного не пойму: зачем все стараются доказать, какие они важные? Поговорив с Родити, я, кажется, поняла, в чем ее недостаток: в почти полном отсутствии самоуважения.
— Тебя Диггер этому научил? — спросила Джейни с улыбкой.
— Нет, — ответила Патти немного обиженно. — Сама поду май! Почему она все время носится, все время пищит в свой мобильник, как какая-то мышь? Между прочим, мы с тобой тоже недостаточно себя уважаем. Ты никогда не задумывалась, почему мы не чувствуем себя по-настоящему счастливыми?
Джейни сделала ей одолжение и ненадолго задумалась. А ведь сестренка права: она, Джейни, не знает настоящего счастья, ее не оставляет чувство, что жизнь к ней недостаточно справедлива, хотя она затруднялась определить, как и в чем.
— Понимаешь, все дело в том, как нас, детей, воспитывали родители, — продолжала Патти. — Они никогда не старались, что бы мы что-то делали. Ты заметила, что они нам не говорили, что мы сможем добиться успеха, что нас ждет интересная жизнь?
— Нет, тебя, Патти, они поощряли.
Джейни откинулась в кресле. Этот разговор начинал ее раздражать. Патти принадлежала к счастливицам, легко добивающимся в жизни всего, чего им хочется. В детстве Патти была избалованным младшим ребенком, любимицей мамы и папы. Она умела по-особенному говорить с мамой, по-особенному с папой, тогда как Джейни совершенно не могла найти общего языка с отцом, а с матерью воевала. К тому же Патти считалась в семье красоткой. Ее даже назначили командовать спортивными болельщицами, а потом, несмотря на скромные оценки, приняли в Бостонский университет. Джейни посещала тогда догадка, что сестра переспала с кем-то из приемной комиссии (как поступила бы на ее месте она сама), хотя достаточно было разок взглянуть на Патти, чтобы понять: она не из тех, кто приносит в жертву успеху свои нравственные устои. А потом она познакомилась с Диггером и влюбилась. Сама Джейни никогда не влюблялась, во всяком случае, как Патти, но не переставала видеть в любви наивысшую ценность и верить, что истинная любовь — это все. Проблема была только в том, чтобы ее найти.
— Патти, у тебя есть все для счастья, — сказала она, сдерживая раздражение.
Патти опять уперлась взглядом в свою салфетку, перебросила светлые с рыжим оттенком волосы через плечо («Было бы гораздо лучше, если бы ты их немного осветлила», — подумала Джейни) и спросила:
— Ты когда-нибудь беременела?
— Что за вопрос? Джейни немного помедлила и шутливо ответила:
— Я не раз говорила, что беременна…
— А на самом деле, Джейни?
— Насколько мне известно, нет.
— А я целый год пытаюсь забеременеть, но у меня не получается, — призналась Патти.
Как раз в этот момент появилась Мими Килрой.
Джейни казалось, что она уже не один час готовится к ее появлению, но все равно повела себя не обычным образом — что стоило просто поднять глаза и помахать рукой? — а притворилась, будто поглощена беседой с сестрой.
— Брось, Патти, — сказала она, — это ерунда. Всем известно, что обычно на это уходит как раз год. Ты была у врача? — При этом все ее мысли были заняты Мими.
В пятницу вечером, на обратном пути после приема у Мими, у Джейни открылись глаза: у нее никогда не было много подруг, но она вдруг поняла, как хорошо было бы приобрести такую подругу, как Мими, поняла, что такая дружба оказалась бы полезнее, чем отношения с влиятельными мужчинами. Дружба двух женщин никогда не кажется сомнительной, тогда как дружба женщины и мужчины всегда вызывает подозрение, особенно когда женщина красива, а мужчина богат. При этом Мими была так же влиятельна, как большинство ее знакомых мужчин (более того, многие из них даже ее побаивались). Если бы удалось превратить интерес Мими к Джейни в настоящую дружбу, то ей бы многое удалось — такое было у Джейни ощущение. При поддержке Мими перед ней распахнулись бы все двери…
Единственной проблемой было то, что Джейни не знала, как завоевать дружбу Мими. Дело было не только в том, что с Мими хотели дружить все и что Мими, как большинство популярных Нью-Йоркцев, уже не нуждалась в новых друзьях, но и в том, что Джейни никогда не умела запросто сходиться с женщинами. В детстве ее предала компания девчонок, безжалостно над ней издевавшаяся за то, что ей понравился мальчик постарше; потом, повзрослев, она не переставала мстить за давнюю обиду всему женскому полу, уводя мужчин из-под самого носа других женщин. Поэтому отношения Джейни с женщинами всегда были трудными: она им не доверяла, а они (часто справедливо) не доверяли ей. Зато ее никогда не подводил инстинкт: на приеме она смекнула, что соблазн не обязательно связан с сексом и что она может добиться расположения Мими так же, как добивается симпатий мужчин.
Первым шагом в плане Джейни было как бы случайно столкнуться с Мими, для этого и понадобился ленч с сестрой. Их с Патти присутствие в «Ник энд Тони» одновременно с Мими должно было выглядеть совпадением. Еще важнее было постараться не проявлять излишнего рвения: в этом смысле тактика приручения женщины не отличается от тактики с мужчиной. Она хотела, чтобы Мими подошла к ней, а не наоборот, потому и попросила посадить их с Патти поближе к дверям. Только слепая не заметила бы здесь Джейни, а дальше должна была сыграть роль обычная воспитанность: Мими просто вынуждена будет ее поприветствовать.
И вот теперь, изображая участие к сестре, но при этом наблюдая краешком глаза за Мими, Джейни придала лицу самое сочувственное выражение, на какое только была способна, и спросила:
— Что же ты собираешься предпринять?
Патти, не подозревавшая о появлении Мими и о подлинных намерениях Джейни, ответила с отчаянием в голосе:
— Не знаю! Иногда мне становится страшно: неужели я превращусь в одну из тех сумасшедших, которые крадут чужих младенцев?
Но Мими не дала Джейни ответить: увидев ее, она произнесла тихо и сладко:
— Джейни, дорогая, это вы?
Джейни обернулась, разыграв удивление. Мими явилась в ресторан прямо с занятий верховой ездой — в белоснежной рубашке с короткими рукавами, в белых бриджах и обтягивающих сапожках со шпорами. На плече у нее висела сумочка из «Гермес Биркин», оттуда торчал кожаный хвостик хлыста. В принципе в Истгемптоне считалось дурным тоном щеголять в костюме для верховой езды, ибо так поступали чаще всего заезжие идолы шоу-бизнеса и нувориши. Но Мими не стеснялась этого, к тому же была, наверное, единственной на свете женщиной, сохранявшей сногсшибательную стройность в белых бриджах.
— Мими! — пропела Джейни, грациозно поднимаясь и протягивая руку. Если Мими ее чмокнет, это будет хорошим признаком; впрочем, Мими старше ее, значит, намерение обменяться поцелуями уместнее проявить Джейни. Так и вышло: взяв Джейни за руку, Мими подставила ей сначала одну, потом другую щеку:
— Какое совпадение! — воскликнула Джейни. — Я звонила и просила передать мою благодарность за прием.
— Получилось неплохо, правда? — спросила Мими. Ей было уже за сорок, но она по-прежнему сохраняла очаровательное мальчишеское выражение лица. — Руперт от вас без ума, а Джордж трижды мне сказал, что считает вас красавицей. Я не выдержала и ответила, что в таком случае ему лучше развестись со мной и жениться на вас. Селден тоже очень вами заинтересовался. Вы так увлеченно беседовали с ним за ужином!
— Какое совпадение! — воскликнула Джейни. — Я звонила и просила передать мою благодарность за прием.
— Получилось неплохо, правда? — спросила Мими. Ей было уже за сорок, но она по-прежнему сохраняла очаровательное мальчишеское выражение лица. — Руперт от вас без ума, а Джордж трижды мне сказал, что считает вас красавицей. Я не выдержала и ответила, что в таком случае ему лучше развестись со мной и жениться на вас. Селден тоже очень вами заинтересовался. Вы так увлеченно беседовали с ним за ужином!
С последним утверждением можно было поспорить. Джейн" с Селденом Роузом не удалось достигнуть согласия, но сейчас было не время в этом сознаваться.
— Он такой интересный! — заявила Джейни со всей возможной убедительностью, и Мими осталась довольна. Джейни по спешила сменить тему:
— Вы знакомы с моей сестрой Патти? .
Мими протянула руку.
— Разумеется, я знаю вашего мужа. Все расхваливают его талант. Говорят, это будущий Мик Джаггер…
Патти захотелось возразить, что между Диггером и Миком Джаггером нет ничего общего, однако она покорно кивнула:
— Большое спасибо!
Удивительно, что Мими притворяется, будто знает Диггера и ценит его творчество: ведь Диггер ее на дух не переносит! В следующую секунду Джейни и Мими в типично нью-йоркской манере забыли о Патти.
— Джейни, вы мне не говорили, что бываете здесь по будням! — Можно было подумать, что Мими действительно ее упрекает.
— Представьте себе, я провожу лето в городе.
— В таком случае мы просто обязаны встречаться! — решила Мими. — Здесь по будням такая скука! Джордж приезжает только на уик-энд, но здесь его сыновья, и я считаю, что детей нельзя на все время поручать няне… Еще здесь Морган. Вы ведь знакомы с Морган?
— Конечно! — кивнула Джейни, хотя знакомством это нельзя было назвать: ее раз-другой подводили к Морган, следовательно, они с Морган знали о существовании друг друга — но не более того.
— Бедняжка Морган! — произнесла Мими театральным шепотом и так удрученно покачала головой, будто все уже много лет сочувствовали Морган. — Невеста Комстока Диббла! Я твержу ей, чтобы она не выходила за него, но она не желает меня слушать. Говорит, будто влюблена, но никто не понимает, что они — как две горошины из одного стручка. У Морган ужасный характер: они даже не могут решить, когда поженятся.
Патти переводила взгляд с Мими на Джейни с растущей неприязнью. Не такой уж она была темной, чтобы не знать: Мими и Морган считаются лучшими подругами. Почему же Мими злословит о своей лучшей подруге? Судя по виду Джейни, ей до этих тонкостей не было никакого дела: она слушала так внимательно, словно болтовня Мими вызывала у нее огромный интерес.
— Может, этого не произойдет? — с энтузиазмом предположила Джейни.
— Обязательно произойдет! — заверила Мими. — И приведет к катастрофе… В любом случае обещайте, что завтра мне позвоните. Я люблю Морган, но обедать с ней каждый день совершен но не обязательно. Кстати, вы ездите верхом?
Джейни помялась, но дала утвердительный ответ.
— Отлично! — воскликнула Мими. — Мы с вами покатаемся и обсудим Селдена. Эта тема меня очень занимает: возможно, я подыскала Селдену жену!
Джейни встретила это замечание своим фирменным журчащим смехом.
Через несколько секунд появилась Морган Бинчли с хмурым выражением на лошадином лице (Патти решила, что она всегда такая угрюмая). Мими и Морган ушли за свой столик, и Джейни села. У нее был такой вид, будто она выиграла золотую медаль. Патти недоумевала, что такого сестра нашла в Мими.
Вооружаясь вилкой (пока они болтали с Мими, официант принес салат), Джейни думала о том, что сценка с Мими удалась даже лучше, чем она надеялась, несравненно лучше. Конечно, людей вроде Мими Килрой трудно заподозрить в искренности, но то, что она хотела продолжить общение с Джейни, не вызывало сомнений. Это было огромным достижением: одно дело — получить приглашение на прием вместе с сотней гостей и совсем другое — проводить время вдвоем с Мими. Джейни была поглощена своим триумфом и ждала, что Патти разделит ее радость.
Но одного взгляда на Патти оказалось достаточно, чтобы вернуться с небес на землю. У нее был такой вид, будто ее только что предали. Джейни вспомнила: Патти, даже став женой рок-звезды, не живет светской жизнью. Год назад, когда Патти выходила замуж, ей досталось внимание прессы, но удовольствия это ей не принесло, и она постаралась побыстрее уйти в тень, сочтя происходящее фарсом. На мгновение Джейни увидела себя и Мими глазами сестры: две любительницы привлекать к себе внимание, две поверхностные дурочки, обменивающиеся лживыми комплиментами… А ведь Патти права, мелькнула мысль. Но если подумать, то Патти слишком незрелая, чтобы оценить смысл преувеличенного внимания, деланного восхищения, сглаживания углов.
— Послушай, Патти… — начала Джейни, но сестра перебила ее!
— Как ты могла?
— Ты о чем? — удивилась Джейни, разыгрывая непонимание.
— Начать с того, что ты ни разу в жизни не сидела на лошади.
— Подумаешь! — небрежно бросила Джейни. — Ну, проедем шагом, велика важность… А что, на лошади так трудно сидеть? — Вопрос прозвучал невинно, но глаза Джейни сузились, превратившись в холодные синие льдинки. Патти знала: сестра терпеть не может, когда ее критикуют.
— Ты солгала, — прошептала Патти.
— Перестань, Патти! — От огорчения Джейни положила вилку. — Хватит принимать все буквально. Что плохого, если я проедусь с Мими Килрой верхом? Или я такая никчемная, что даже недостойна новой подруги?
Патти с обреченным видом опустила плечи. Джейни снова каким-то образом удалось выявить эмоциональную подоплеку ситуации. Даже чувствуя в логике сестры изъян, Патти не могла с ней спорить: в конце концов, кто она такая, чтобы указывать, Джейни, с кем дружить? А с другой стороны, зачем ей эта Мими Килрой? Лучше бы выбрала себе кого-то попроще.
— Брось, Патти! — твердо произнесла Джейни. — Мими очень милая. Наверное, тебя огорчили ее слова о Диггере. Откуда ей знать, что у тебя не получается завести…
— Джейни!
Джейни, вспомнив восхищение в тоне Мими, когда та упомянула Диггера, вынуждена была признать, что союзу Патти и Диггера стоит позавидовать и что его надо тщательно оберегать.
— Успокойся, Патти. — Она потянулась через стол и сжала сестре руку. — Уверена, это просто решить. Тебе никогда не при ходило в голову, что Диггер, возможно, перебарщивает с курени ем травки?
На лице Патти появилось выражение долгожданного облегчения. Джейни ободряюще улыбнулась, довольная, что все-таки сумела ей помочь.
Морган Бинчли то и дело косилась на Джейни из дальнего угла ресторана и думала, что Джейни Уилкокс красива, этого у нее не отнять, но у нее дешевая красота. Последнее соображение служило ей утешением.
— Не понимаю, Мими, — не выдержала Морган, — как ты можешь с ней разговаривать? Она такая заурядная, к тому же с дурной репутацией. Говорят, она переспала со всеми, включая Питера Кеннона.
— О ком ты? — спросила Мими, проследила взгляд Морган я воскликнула:
— Джейни Уилкокс? — Она засмеялась. — Знаешь, Морган, репутация меня не волнует. Иначе первым, с кем бы я перестала разговаривать, стал бы Комсток Диббл.
Нью-Йоркцы все подразделяют на мелкие категории, потом, как сортировщики драгоценностей, изучают и оценивают каждую частицу. Яркий тому пример-местность под названием Хэмптон.
Тридцатимильный участок от Саутгемптона до Истгемптона считается самым лакомым кусочком. Внутри этого кусочка на первом месте зона к югу от шоссе, которой отдается предпочтение по сравнению с зоной к северу от этого шоссе — двухрядной дороги номер 27. Далее существуют сотни оттенков, отличающих один акр земли от другого: от близости к океану до профессии соседей. Джейни отлично знала все эти тонкости, однако не соглашалась с принятым мнением об одном из участков: втайне она предпочитала места к северу от дороги местам к югу. Ей нравились просторные поля, милы были извилистые проселки, которые она обнаружила, когда впервые сюда приехала десять лет назад. Когда ей хотелось побыть одной, она всегда по ним колесила. Правда, раньше ей приходилось брать для этой цели машину мужчины, с которым она тогда спала. Теперь же она, переходя с четвертой передачи на третью и закладывая крутой поворот, наслаждалась наконец собственным автомобилем.
Оставив сестру и Мими в Истгемптоне, она решила, что погода в самый раз для вечерней автомобильной прогулки. На прямом участке дороги она перешла на четвертую передачу и разогналась до семидесяти миль в час. Волосы, собранные в хвост, бешено развевались. Ей нравилось ощущение свободы, приходившее со скоростью, хотелось разгоняться сильнее и сильнее. Но скорость пришлось, наоборот, сбросить, чтобы свернуть к конеферме «Два дерева».