Потом этот самый Бобринский много путешествовал по России и за границей. Ему очень понравился Париж (еще бы!), и он долгое время жил там. Потом, в 1794 году, он купил себе имение в Лифляндии, а через два года вступил в брак с баронессой Анной-Доротеей фон Унгерн-Штернберг, дочерью коменданта Ревеля. В своем имении они жили до самой кончины Екатерины Великой. А потом уже император Павел I сделал Алексея Бобринского графом и подарил ему одновременно с этим чин генерал-майора.
* * *Вот что писал о Екатерине в своих «Записках о пребывании в России» французский дипломат граф Луи-Филипп де Сегюр:
«Екатерина отличалась огромными дарованиями и тонким умом; в ней дивно соединились качества, редко встречаемые в одном лице. Склонная к удовольствиям и вместе с тем трудолюбивая, она была проста в домашней жизни и скрытна в делах политических. Честолюбие ее было беспредельно, но она умела направлять его к благоразумным целям. Страстная в увлечениях, но постоянная в дружбе, она предписала себе неизменные правила для политической и правительственной деятельности; никогда не оставляла она человека, к которому питала дружбу.
Она была величава перед народом, добра и даже снисходительна в обществе; к ее важности всегда примешивалось добродушие, веселость ее всегда была прилична. Одаренная возвышенной душою, она не обладала ни живым воображением, ни даже блеском разговора, исключая редких случаев, когда говорила об истории или о политике; тогда личность ее придавала вес ее словам. Это была величественная монархиня и любезная дама. Возвышенное чело, несколько откинутая назад голова, гордый взгляд и благородство всей осанки, казалось, возвышали ее невысокий стан. У ней были орлиный нос, прелестный рот, голубые глаза и черные брови, чрезвычайно приятный взгляд и привлекательная улыбка. Чтобы скрыть свою полноту, которой наделило ее все истребляющее время, она носила широкие платья с пышными рукавами, напоминавшими старинный русский наряд. Белизна и блеск кожи служили ей украшением, которое она долго сохраняла.
Она была очень воздержана в пище и питье, и некоторые насмешливые путешественники грубо ошибались, уверяя, что она употребляла много вина. Они не знали, что красная жидкость, всегда налитая в ее стакане, была не что иное, как смородинная вода».
* * *Жизнь 67-летней Екатерины оборвал инсульт. Она умерла 6 (17) ноября 1796 года в Царском Селе. Похоронили эту незаурядную и полную противоречий женщину в Петропавловском соборе в Санкт-Петербурге.
После ее смерти в бумагах Екатерины нашли шутливую эпитафию, которую императрица посвятила самой себе:
«Здесь лежит Екатерина Вторая. Она прибыла в Россию в 1744 году. Вступив на российский престол, она желала добра и старалась доставить своим подданным счастие, свободу и собственность. Она легко прощала и не питала ни к кому ненависти. Пощадливая, обходительная, от природы веселонравная, с душою республиканскою и с добрым сердцем, она имела друзей. Работа ей легко давалась, она любила искусства и быть на людях».
А вот историк В.В.Андреев характеризует царствование Екатерины так:
«Славолюбивая от природы, она знала, в чем состоит истинная слава. Екатерина любила распространять добро и счастье вокруг себя, и желавших этого добра и счастья столпилось столько сотен тысяч вокруг нее, что миллионы, стоявшие позади их, вовсе не видали лучей этого солнца, светившего немногим, а Екатерина не была настолько гениальна, чтобы возвыситься над уровнем окружавшей ее толпы и дать солнцу ее добрых намерений и гуманности светить всем».
По-человечески самое ужасное заключалось в том, что «солнце добрых намерений» Екатерины совсем не светило ее сыну Павлу.
При этом ее любимцем был внук Александр, родившийся в 1777 году. Только в нем Екатерина видела не только будущего главу государства, но и продолжателя дела, начатого Петром Великим. А вот Павла она считала неспособным управлять огромной страной.
В свою очередь, Павел не любил мать, а необходимость постоянно лавировать между ненавидевшими друг друга отцом и бабушкой, сделала из Александра человека двуличного, который, как пишет историк В.О.Ключевский, «должен был жить на два ума, держать две парадные физиономии, кроме ежедневной – домашней, иметь два разные прибора манер, чувств, даже слов».
Глава 13 Павел Петрович и Александр Павлович
Сына Павла Екатерина II родила в 1754 году. Между прочим, после двух неудачных беременностей. Роды были тяжелыми, и младенца сразу же отобрали у матери по воле царствовавшей тогда императрицы Елизаветы Петровны. Так Екатерину лишили возможности воспитывать Павла, позволяя только изредка видеть его.
В это трудно поверить, но мать впервые увидела своего сына лишь через 40 дней после родов. И ряд источников утверждает, что истинным отцом Павла был вовсе не муж Екатерины, а ее фаворит Сергей Васильевич Салтыков. Впрочем, доказательств этого нет и быть не может. Но факт остается фактом: с мнением Павла Екатерина никогда особо не считалась. Она считала своего сына неспособным занять престол и планировала возвести на него Александра, своего старшего внука, и все это – минуя его отца Павла, нрав которого она считала слишком тяжелым.
Итак, Екатерина II желала передать престол своему старшему внуку, а не сыну, но имевший на нее влияние сенатор граф В.П.Мусин-Пушкин сумел убедить императрицу отсрочить это решение. За это, кстати, благодарный Павел I, вступив на престол, произвел его в фельдмаршалы, хотя он за всю жизнь не выиграл ни одного сражения. А 10-летний Александр, проявив недетскую изворотливость и дальновидность, сам рассказал отцу о планах бабушки и пообещал присягнуть ему как императору.
Когда 6 (17) ноября 1796 года, после смерти матери, Павел стал императором, он назначил Александра военным губернатором Санкт-Петербурга, шефом лейб-гвардии Семеновского полка, инспектором кавалерии и пехоты, а позднее – председателем военного департамента Сената.
Противоречивость характера всегда была свойственна Александру. С одной стороны, он испытывал искреннее отвращение к власти, с другой – стремился к ней, руководимый не только честолюбием, но и благими надеждами на переустройство российского государства на европейский лад.
И вот ночью 12 (24) марта 1801 года граф Петр Алексеевич фон дер Пален сообщил Александру, что его отец убит заговорщиками.
Кстати, обычное дело для российской истории. И историки, как водится, высказывают на этот счет самые разные догадки, однако суть дела от этого не меняется – зная о заговоре, Александр практически ничего не сделал для того, чтобы раскрыть и уничтожить его.
Ничего не сделал…
А ведь он наверняка догадывался, что приближается минута, когда его отцу будет предложено отречься от престола. Предложить отречься… Но не убивать же!
Когда Александру доложили о свершившемся, формулировка была такая:
– Все сделано.
– Что сделано? – в ужасе переспросил он.
А граф П.А.Зубов, со своей стороны, побоялся назвать то, что было сделано, соответствующим образом. Но он все время обращался к Александру, как к государю, и молодой человек не мог не понять, о чем шла речь.
Конечно, вожди заговора оправдывали потом себя тем, что ими двигали причины исключительно государственного характера, желание спасти Россию и т. п.
Друг Александра Адам Чарторыйский потом написал:
«Россия сильно страдала, находясь под управлением своего рода маньяка; но способ, какой был применен для устранения всех этих затруднений, оставил в душе Александра на всю жизнь мрачный отголосок преступления, совершенного над его отцом, которое, как он был убежден, пало на него и никогда не смоется с него в его собственных глазах».
Принято считать, что Александр не желал насильственной смерти отца. Он хотел лишь отстранить его от управления государством, дабы пресечь деспотизм и самодурство.
ЧТОБЫ БЫЛО ПОНЯТНО
Многие современники тех событий потом констатировали, что Павел I «правил вспышками, скачками, порывами, без всякой связи, не смущаясь совершенно последствиями». Он правил, «как человек, который не дает себе никогда труда размыслить, взвесить все за и против, который приказывает и требует немедленного исполнения всякой фантазии, приходящей ему на ум». В результате, его ненавидели почти все, причем даже за его добрые качества, например, за его справедливость, потому что и она, в сущности, была какая-то слепая и страшно капризная. Она поражала без разбору, заставляя людей застывать от ужаса и вечной неизвестности относительно своей участи, независимой от занимаемого положения.
Говорят, Александр не соглашался занять престол и уступил лишь после того, как убийцы отца заявили, что если он не согласится принять правление, то увидит реки пролитой крови.
Вот как описывал очевидец первый выход Александра в Зимнем дворце на следующий день после убийства:
Говорят, Александр не соглашался занять престол и уступил лишь после того, как убийцы отца заявили, что если он не согласится принять правление, то увидит реки пролитой крови.
Вот как описывал очевидец первый выход Александра в Зимнем дворце на следующий день после убийства:
«Новый император шел медленно, колени его как будто подгибались, волосы на голове были распущены, глаза заплаканы; смотрел прямо перед собой, изредка наклонял голову, как будто кланялся; вся поступь его, осанка изображали человека, удрученного грустью и растерзанного неожиданным ударом рока. Казалось, он выражал на своем лице: они все воспользовались моей молодостью, неопытностью, я был обманут, не знал, что, исторгая скипетр из рук самодержца, я неминуемо подвергал жизнь его опасности».
Было очевидно, что сознание своей вины, мысль о том, что он обязан был все предвидеть, всей тяжестью давили на 23-летнего Александра.
Адам Чарторыйский свидетельствует:
«Целыми часами оставался он в безмолвии и одиночестве, с блуждающим взором, устремленным в пространство, и в таком состоянии находился в течение многих дней, не допуская к себе почти никого».
А на утешения своего польского друга Александр отвечал:
– Нет, все, что вы говорите, для меня невозможно. Я должен страдать, ибо ничто не в силах уврачевать мои душевные муки.
Душевные муки, если кто не знает, – это врагу не пожелаешь. Они, как проказа, медленно гложут и разъедают человека изнутри.
Смерть отца – это кошмар.
Даже когда он старенький и до этого очень долго болел.
А когда отцу было всего 46 лет?
А когда это было убийство?
А если ты знал обо всем, но ничего не сделал, чтобы этому помешать…
Это даже описать невозможно. Вот и на Александра трагическая гибель отца произвела такое впечатление, что он всю оставшуюся жизнь мучился сознанием своей вины в произошедшем. «Эта неизлечимая душевная рана совести, – как заметит позже его внучатный племянник Великий князь Николай Михайлович, – испортила всю последующую его жизнь на земле».
Историк К.В.Кудряшов развивает эту мысль:
«Известие о трагической судьбе отца нравственно потрясло Александра. Вне себя он воскликнул: «Скажут, что я отцеубийца! Мне обещали не посягать на его жизнь. О, я несчастнейший из людей!» С ним сделались нервные судороги, и он впал в обморочное состояние. С трудом удалось Палену привести его в себя. «Перестаньте ребячиться!» – потребовал он от Александра».
Глава 14 Александр I
Будущий император Александр I родился 12 (23) декабря 1777 года в Санкт-Петербурге.
«Санкт-Петербургские Ведомости» тогда написали:
«О сем великом благополучном происшествии возвещено жителям столицы 201 пушечным выстрелом с крепостей Петропавловской и Адмиралтейской, а в придворной большой церкви отправлено с коленопреклонением благодарственное молебствие».
Бабушка, ставшая после отречения мужа императрицей Екатериной II, нарекла внука Александром в честь Александра Невского – покровителя Санкт-Петербурга, а его крещение по ее распоряжению превратилось в торжество поистине международной значимости.
Отцом Александра был, как мы уже знаем, будущий император Павел I, а его матерью была вторая жена Павла I – Мария Федоровна, урожденная принцесса София-Доротея Вюртембергская.
Мальчик родился крупный, здоровый и очень спокойный. С самого детства он подавал блистательные надежды, унаследовав от своей знаменитой бабушки проницательный ум, возвышенность чувств и невозмутимость духа, а от матери – красоту, величественную поступь, доброту и склонность к благотворительности.
Всего же Павел Петрович и Мария Федоровна имели десять детей, и Александр был старшим из них. Помимо него, у них было три мальчика и шесть девочек: Константин, Александра, Елена, Мария, Екатерина, Ольга, Анна, Николай (будущий император Николай I) и Михаил.
Александр был любимым внуком Екатерины, и она лично руководила его воспитанием (бабушки – они такие!), видя в мальчике не только будущего главу государства, но и продолжателя дела, начатого Петром Великим. Императрица растила своих старших внуков, Александра и Константина, руководствуясь главными идеями философов Джона Локка и Жан-Жака Руссо, но беря у них только то, что лично она считала полезным в практическом отношении. При этом с мнением родителей мальчиков она особо не считалась.
Вот такая это была властная женщина!
В одном из писем, датированном 29 мая 1779 года, Екатерина так написала барону Фридриху-Мельхиору Гримму, своему многолетнему немецкому корреспонденту: «Я все могу из него делать…»
А вот фрагмент другого письма от 5 июля того же года: «Мне говорят, что я вырабатываю из него забавного мальчугана, который готов делать все, что я захочу».
Будучи женщиной деспотичной и волевой, Екатерина была вместе с тем сентиментальной и нежной бабушкой, находившей огромное удовольствие и в стирке замаранной одежды юного Александра, и в потакании его шалостям и капризам. Она даже сама писала для него учебники и наставления.
Попечителем Александра, когда ему исполнилось пять лет, был назначен умный, но весьма капризный генерал-аншеф Николай Иванович Салтыков, а также суровый и несколько прямолинейный Александр Яковлевич Протасов, которого сделали придворным кавалером-воспитателем и также произвели в генералы.
Как написано в одной из биографий Александра, основной задачей Протасова «было помочь в предохранении от засорения желудка и сквозного ветра». А вот Закон Божий будущему императору преподавал протоиерей Андрей Сомборский. За географию и естествознание отвечал пруссак Петер Паллас, за физику – Логин Крафт, за русскую историю и словесность – Михаил Никитич Муравьев, отец будущего декабриста Н.М.Муравьева, а также дядя поэта К.Н.Батюшкова.
Но самое большое влияние на формирование характера Александра оказал его учитель – швейцарец Фредерик-Сезар Лагарп, который занимался с ним в 1783–1794 гг.
Историк С.П.Мельгунов, говоря о воспитании Александра, отмечает:
«В лице своей бабки он видел, как модные либеральные идеи прекрасно уживаются с реакционной практикой, как, не отставая от века, можно твердо держаться за старые традиции. От своего воспитателя, республиканца Лагарпа он, в сущности, воспринимал то же уменье сочетать несовместимое – либерализм со старым общественным укладом. Лагарпа по справедливости можно назвать «ходячей и очень говорливой французской книжкой», проповедовавшей отвлеченные принципы и в то же время старательно избегавшей касаться реальных язв, разъедавших государственный и общественный организм России. Республиканский наставник в практических вопросах был, в сущности, консерватором, отговаривавшим позже Александра от коренных реформаторских поползновений».
Безусловно, Екатерина II была императрицей и вовсе не думала делать из внука какого-нибудь республиканца, но ей хотелось, чтобы он вырос благородным и сильным человеком. Об обучении Лагарпа, активно поддержавшего Великую французскую революцию, она говорила:
– Высокие принципы, которые вы ему внушаете, воспитывают в нем сильную душу. Я бесконечно довольна вашими стараниями.
А вот военный человек генерал Салтыков знакомил Александра с традициями исконно русской аристократии, решительно отвергая «республиканскую ересь» Лагарпа. Что же касается отца Александра, то он передал сыну свое пристрастие к военным парадам. Некоторое время, кстати, юный Александр по его указанию проходил военную службу в Гатчинских войсках, сформированных Павлом I, и там он «от сильного гула пушек лишился слуха в левом ухе».
Будучи еще ребенком, Александр отличался веселым нравом и редким артистическим даром. Екатерина II с гордостью писала, когда ему исполнилось четырнадцать лет:
«Нынешней зимой господин Александр овладел сердцами всех».
Но самую завидную способность Александр проявлял к языкам. Например, по-английски он начал говорить раньше, чем по-русски, а всего он владел четырьмя языками, и основным у него был модный тогда в России французский.
* * *Как это обычно и бывает, занятия завершились, когда Екатерина II женила внука на принцессе Баденской Луизе-Марии-Августе, которая после перехода в православие получила имя Елизаветы Алексеевны. Их обручение состоялось в мае 1793 года, а официальное бракосочетание – 28 сентября (9 октября) 1793 года.
Говоря об этом, следует подчеркнуть, что Екатерина к любому делу всегда подходила очень серьезно и основательно. Русскому посланнику во Франкфурте-на-Майне графу Н.П.Румянцеву она дала задание собрать сведения обо всех принцессах, «бывших тогда в летах для бракосочетания».
Граф Румянцев, понятное дело, постарался угодить императрице и с полной ответственностью отнесся к данному деликатному поручению. И вскоре на столе у Екатерины лежали подробные характеристики возможных кандидатур, где особенно были подчеркнуты достоинства принцессы Луизы. Царица одобрила выбор дипломата, а мнение Александра по этому поводу никто и не подумал спросить.