На третьи сутки после высадки они вышли на край гигантского болота, занимавшего площадь в сто тысяч квадратных километров, глубина которого в некоторых местах достигала полутора и больше километров. Могильников с заключенными внутри роботами-«джиннами» здесь насчитывалось три. Макушка одного торчала в центре болота, окруженная непроходимыми зарослями великаньего леса, второй стоял на краю, накренившись, как Пизанская башня, и был кем-то взорван и пуст, третий прятался среди скал Лемианского хребта, обрывавшихся в трясину так отвесно, будто край гор отхватили ножом. В сорока километрах от берега и от этого хребта и был обнаружен хвост утонувшего в болоте корабля, который, по оценкам специалистов, представлял собой ковчег Червей Угаага.
И вот Артем со своим спутником, слушавшимся его беспрекословно, смотрели на болото с высоты «отрезанной» горы Лемианского хребта, думая каждый о своем. Сверху болото напоминало гладкое серое бетонное поле с темными пятнами плесени и цветными разводами, покрытое кое-где кочками, «шерстью» кустарника и скелетами засохших мангров, похожих на колоссальные многоножки. На этом фоне хорошо была видна зеленоватая паутинка дороги, соединявшей могильники с «джиннами». Правда, оба десантника знали, что на самом деле дорогой эта зеленая жилочка никогда не была и представляла собой систему «трансляторов условий сохранения», как называли ее земные ученые. Когда-то она поддерживала энергетический баланс могильников, но со временем утратила свое значение и пришла в негодность, хотя и сейчас еще встречались участки, сохранившие энергопотенциал и физические законы иного пространства.[6]
— Ковчега отсюда еще не видно, — сказал с сожалением Ульрих, не понимая долгого молчания спутника. — Может быть, рискнем спуститься к болоту до захода солнца? Никто нас не обнаружит с орбиты, пока работают маскеры костюмов.
Артем поднял голову, окинул взглядом глубокий синий небосвод с вихревой вуалью ослепительно белых облаков и лиловатым пузырем Рада-ила над горизонтом, заставил себя встряхнуться. Ульрих оказался неплохим напарником, выполнявшим все команды Ромашина, и вообще исполнительным и предупредительным человеком, так что к концу маршрута Артем проникся к нему уважением с ноткой снисходительности, и отношения их потеплели, стали почти дружескими. К тому же младший Хорст действительно прекрасно знал условия и особенности планеты, что позволяло не отвлекаться на пространные объяснения встречающихся на пути явлений природы Полюса и на присмотр за парнем. А его рассказы о цивилизации Червей Угаага и об исчезнувших гиперптеридах и иксоидах, воевавших меж собой с помощью роботов-«джиннов», оказались по-настоящему интересными и добавили Артему желания добраться до ковчега Червей. Эти странные существа, нашедшие корабль с «джиннами» уже после войны негуман, но задолго до появления в Галактике человека, не зря нарыли тысячи километров подземных ходов в породах Полюса, пытаясь подобраться к могильникам. Они знали, что некоторые «джинны»-Демоны еще способны функционировать.
— Рискнем, — сказал наконец Артем. — Но пойдем не самым коротким путем. Попробуем использовать дорогу.
— Зачем? — удивился Ульрих. — Ты собираешься идти по ней пешком?
— Мы пойдем под ней, тогда нас точно никто не увидит с орбиты. Дорога проходит в семи километрах от утонувшего ковчега — минута лета в наших костюмах. Доберемся до места, дождемся темноты и подскачем к ковчегу.
— Отличная идея, командир! — отозвался обрадованный Ульрих и добавил, уже не скрывая нетерпения: — Я готов идти первым.
— Если ты начал считать себя кумом короля и сватом министра, — усмехнулся Артем, — то пора возвращаться домой.
— Прости, командир, хмель в голову ударил, — легкомысленно покаялся Ульрих. — Уж очень хочется побыстрей дойти. Всего-то ничего осталось, полчаса лета, даже меньше. Раз — и мы у цели!
Артему самому хотелось добраться до ковчега Угаага побыстрей, но он знал цену непродуманной поспешности и сдерживал желание увеличить скорость передвижения, подспудно ожидая подвоха от планеты, ставшей кладбищем «джиннов».
— Пойдем медленным шагом, робким зигзагом, — решил он. — И вообще не шуми во хмелю, пока я не велю, как говаривали предки.
— Слушаюсь, командир, — упавшим голосом сказал Ульрих. — Как прикажете.
— То-то, — проворчал Артем. — Не отставай.
И первым спикировал с отвесного обрыва к паутинке дороги, спускавшейся с отрогов хребта и пересекавшей болото.
Дорогой эту полупрозрачную зеленоватую ленту с воздушными пузырьками и черными зернами вкраплений, висящую без видимых опор над поверхностью планеты на высоте от шести до пятнадцати метров, назвать можно было с натяжкой. Она изначально не предназначалась для проезда по ней колесного транспорта и перемещения пешеходов. Толщина ее когда-то везде была одинаковой — около метра, а ширина достигала двадцати метров, теперь же дорога стала тоньше, оплыла по краям сосульками и потеками «киселя», в ней появились более тонкие окна, каверны и даже сквозные дыры, а материал представлял собой нечто вроде мутного бутылочного стекла, из которого на Земле три с половиной века назад делали сосуды для соков, молока и хмельных напитков.
Артем, поднырнувший под дорогу раньше Хорста, дотронулся до нее снизу рукой в перчатке, и Савва — инк костюма, управляющий всей его аппаратурой, в том числе — исследовательской, доложил:
«Плотность не поддается измерению, температура не поддается измерению, материальный состав не поддается определению, микроволновой фон в пределах допустимого, энергонасыщенность — около десяти в пятнадцатой эргов на сантиметр кубический».
«Значит, эта ветка дороги работает», — сделал вывод Артем.
«По всем признакам — да, — согласился инк. — Хотя можно убедиться в этом, запустив туда щуп».
«Чтобы нас засекли по вспышке?»
«Прошу прощения, я только предлагаю, вы решаете».
Появился Ульрих, запыхавшийся, как после хорошей пробежки. Видеть его Артем в нормальном световом диапазоне, конечно, не мог, но адаптационная оптика «кокоса», использующая весь электромагнитный диапазон и гравитационные датчики, синтезировала изображение, и перед Артемом висел в воздухе колеблющийся, как облако нагретого воздуха, стеклянно-прозрачный призрак. У кибера тоже была система маскировки, но в отличие от Ульриха его синтезированное изображение имело форму половинки шара, хотя настоящая форма кибера была намного сложней.
— Мим, скотина, ты должен был прикрывать нас! — возмутился Ульрих.
— Тебе было велено не отставать, — огрызнулся инк кибера, имевший почти человеческий интеллект. — Изволь слушаться.
— Командир, прикажи ему выполнять инструкции!
— Я такой же член группы, как и все, — сварливым голосом отозвался Мим.
— Ты должен беспокоиться о нашей защите!
— Я беспокоюсь.
— Ты отлыниваешь от выполнения обязанностей!
— Я делаю все, что требуется, а если тебе хочется разрядиться, то обратись к командиру отряда, он посочувствует.
— Как ты смеешь так со мной разговаривать?! Командир, он хамит!
— Отставить перепалку! — сказал Артем, улыбнувшись.
Создатели Мима не ошиблись с выбором программы психотипа кибера, он вел себя как зануда-человек, что, несомненно, помогало живым членам отряда сбрасывать негативные эмоции без эксцессов, в ходе общения.
— Мим, держись в кильватере, — продолжал Артем. — Поход заканчивается слишком благополучно, следует ждать неприятных сюрпризов. Поручик, попрошу не отвлекаться и не ковырять дорогу острыми предметами, она здесь под током.
— Это не ток — вид энергии, по расчетам экспертов, сеть дорог на Полюсе скоро превратится в цепочку пространственных «ям» с разной мерностью.
— Твой дед называл такие «ямы» «топологическими минами». Время неумолимо, исчезают не только цивилизации, но и планеты, и звезды, и галактики. И целые вселенные. Искусственные сооружения негуман не исключение.
— Это еще надо доказать. Я имею в виду…
— Отставить споры! Глядеть в оба! За мной!
Артем устремился вперед, держась в полуметре под зеленоватой «стеклянной» лентой дороги. Мим и Ульрих молча последовали за ним. Инк кибера знал пределы своего «своеволия», а младший Хорст вдруг осознал, что они почти дошли до цели и пора отнестись к этому серьезно.
Дорога была прямой как стрела, но иногда погружалась в болото или пронизывала заросли мангрового леса, и тогда приходилось выходить из-под нее и преодолевать затопленные и заросшие участки над пузырящейся поверхностью. В принципе это следовало бы делать ночью, но Артем и сам чувствовал нетерпение по мере приближения к ковчегу Угаага и решил пренебречь инструкциями деда, полагая, что короткие выходы в воздух не позволят земным наблюдателям заметить их над болотом, мчавшихся в режиме «инкогнито».
— Это еще надо доказать. Я имею в виду…
— Отставить споры! Глядеть в оба! За мной!
Артем устремился вперед, держась в полуметре под зеленоватой «стеклянной» лентой дороги. Мим и Ульрих молча последовали за ним. Инк кибера знал пределы своего «своеволия», а младший Хорст вдруг осознал, что они почти дошли до цели и пора отнестись к этому серьезно.
Дорога была прямой как стрела, но иногда погружалась в болото или пронизывала заросли мангрового леса, и тогда приходилось выходить из-под нее и преодолевать затопленные и заросшие участки над пузырящейся поверхностью. В принципе это следовало бы делать ночью, но Артем и сам чувствовал нетерпение по мере приближения к ковчегу Угаага и решил пренебречь инструкциями деда, полагая, что короткие выходы в воздух не позволят земным наблюдателям заметить их над болотом, мчавшихся в режиме «инкогнито».
Сорок километров от края болота до точки «съезда» с дороги они преодолели за час. Укрылись в зелено-фиолетовой листве гигантского мангра, возвышавшегося над болотом на двести с лишним метров, и принялись разглядывать участок болота, ничем не отличимый от остальных, где, по расчетам специалистов, затонул ковчег Червей Угаага. Впрочем, слово «утонул» не соответствовало истине. Болота на Полюсе образовались позже вторжения негуман и позже появления флота Червей. Когда-то их корабли — те, что прошли спайдер-систему, садились (и разбивались) на суше, в долинах, на равнинах и в ущельях, и лишь спустя тысячи лет оказались погруженными в болото.
— Вот он! — воскликнул возбужденный Ульрих. — Видишь длинное бревно, уходящее под ходули мангра? Это наверняка он!
Артем тоже увидел коричнево-зеленое вздутие, напоминавшее выступавшую над поверхностью болота часть бревна, только размеры этого «бревна» были на порядок больше земного аналога. По расчетам экспертов, диаметр его достигал шестисот метров, а длина — двух километров. По форме он напоминал огурец или чешуйчатого червя. Среди экзобиологов ИВКа даже бытовало мнение, что космические корабли цивилизации Угаага на самом деле представляли собой специально клонированных Червей, у которых выращивались новые органы — энергогенераторы, устройства перехода на «струну», аппараты связи и жизнеобеспечения. В общем-то, эта гипотеза имела под собой основание: обнаруженные звездные корабли гиперптеридов и иксоидов тоже имели форму, почти идеально повторяющую облик создателей — «птице-насекомых» и моллюсков. Похоже было, только люди создавали аппараты для преодоления космических пространств, не отражающие форму человеческого тела.
— Странно, что ковчег не обнаружили раньше.
— Он почти весь в болоте, а спина скрыта манграми. Даже вблизи не сразу поймешь, что это такое. Ну что, прыгнем, как ты говорил, или подождем ночи?
Артем посмотрел на заходящее светило Полюса, помедлил.
— Интересно, как твой дед проник внутрь этого левиафана? Я не вижу ни одной дырки.
— Большая часть обшивки скрыта мангром, надо искать там.
— Тогда ныряем под мангр, осматриваемся, ищем вход и наносим визит хозяевам. Надеюсь, они будут гостеприимны.
— Дохлые Черви? — фыркнул Ульрих.
— Охотники, — сказал Артем, имея в виду банды искателей «джиннов», все еще рыскающие по планете.
Хорст не нашелся, что ответить.
Один за другим они метнулись к утонувшему «бревну» ковчега Угаага и спрятались под стволом мангра, похожего на колоссальную многоножку, стерегущую не менее гигантского червяка.
* * *Артем не первый раз рассматривал изнутри такую огромную машину, созданную разумными существами, совершенно не похожими на человека. Год назад он уже бродил по кораблю гиперптеридов, ужасаясь и восторгаясь нечеловеческими интерьерами, пропорциями, формой и логикой. Черви Угаага тоже пришли из другой области Вселенной, где царили иные физические законы, а метрика пространства не исчислялась тремя измерениями. Это стало ясно, когда десантники проникли под обшивку корабля через трещину в корпусе, созданную явно искусственным путем, но не людьми, во всяком случае — не Селимом фон Хорстом, и очень давно. Возраст трещины инки скафандров определили в двести с лишним лет.
Ковчег Угаага не был похож на корабль гиперптеридов ни снаружи, ни внутри, но форма его помещений все же имела одну отличительную черту, объединяющую эти сооружения: она создавала неприятное ощущение живого организма. Все длинные коридоры ковчега преимущественно круглого или овального сечения, а также гроты и полости с оплывшими складчатыми стенами напоминали кишечник или кровеносные сосуды, от их пропорций тошнота подкатывала к горлу и хотелось побыстрей выбраться на волю.
Как ни странно, ковчег внутри не был заполнен жижей болота. Он был огромен и массивен, коридоры обвивали его по спирали, вели к центральной полости, сухие и просторные, светящиеся и темные, то сужающиеся, то расширяющиеся, и бродить по ним можно было не один месяц.
Повиснув у стены центрального отсека корабля, Артем не сразу понял, что ему не нравится в интерьере и вообще в корабле.
Отсек не имел определенной формы. Стены его походили на ребра стиральной доски, собираясь к полу странным интерференционным узором. Потолок прогнулся, представляя сложное сочетание геометрических фигур — без единой прямой линии и острых углов, и вся эта мешанина форм действовала на человека угнетающе. Но только здесь становилось окончательно ясно, что ковчег действительно когда-то был живым организмом, выращенным для одной-единственной цели — доставлять создателей в нужную им точку пространства в своей утробе. Любое другое искусственное сооружение было бы заполнено оборудованием и аппаратурой. Этот корабль был пуст и мертв!
— Матка! — заявил сосредоточенный на своих изысканиях и переживаниях Ульрих. — Это не просто корабль. Точнее — не только корабль. Существуют две гипотезы. Одна утверждает, что ковчеги Угаага выращивались искусственно, и Черви во время полета жили внутри примерно так же, как люди внутри своих квазиживых космолетов. Вторая гипотеза интереснее: с Угаага запускали матку, экипажа в ней никакого не было! Матка прилетала к месту назначения, затем рожала экипаж, обучала его, и Черви расползались по планете, имея определенное задание. Ты согласен?
— Мое мнение не имеет значения, — сказал Артем. — Возможно, эта идея близка к истине. Но ковчег пуст, а твой дед не стал бы изучать его ради подтверждения гипотезы. Черви Угаага сажали свои корабли подальше от могильников и лишь потом рыли ходы к ним снизу. Поскольку полковник пропал в этом районе, значит, он нашел ход. Логично?
— Логично.
— Вот и давай его искать.
— Я бы тут еще повозился, — заикнулся Ульрих. — Когда еще удастся пощупать негуманскую технологию…
— У нас есть определенное задание, поручик, — отрезал Артем. — Потом пощупаешь. Лучше посоветуй, где следует искать вход в подземный тоннель.
— Внизу, наверное, — хмуро отозвался Ульрих. — Где же еще? Логично?
— Логично, — хмыкнул Артем. — Я тоже так считаю. Тогда давай подкрепимся и пойдем вниз, на дно этой звездной колымаги… э-э, матки. Просьба не отвлекаться.
Ульрих не ответил.
— Не слышу, поручик.
— Да понял я, — спохватился младший фон Хорст. — Мы обязательно потом вернемся сюда. Можно?
— Потом решим.
Из недр корабля прилетел тихий треск. Артем с минуту прислушивался к тишине гигантского сооружения, но треск больше не повторился. Вполне вероятно, это потрескивал под давлением вод болота корпус ковчега.
Глава 3 КОЛЬЦА САТУРНА
В середине двадцать третьего века человек начал активно обустраивать окраины своей территории — Солнечной системы, в том числе — окрестности больших планет: Юпитера, Сатурна, Урана и Нептуна. Все эти планеты имели весьма значительные свиты спутников, от крохотных планетоидов размером в сотни метров до крупных лун, таких, как сатурнианский Титан, уранианский Тритон и юпитерианский Ганимед. На многих из этих спутников исследовательские базы возникли еще в конце двадцать первого века, но уже с середины двадцать второго появились первые реперные базы и станции, а потом купольные поселки и города, где с комфортом могли жить как исследователи, так и туристы, искатели приключений и люди, вынужденные по тем или иным причинам покинуть обжитые планеты — Землю, Луну и Марс, а также стремящиеся найти покой вдали от цивилизации.
В начале двадцать четвертого века такие города выросли практически на всех крупных лунах больших планет. Лишь ледяной Харон, спутник Плутона, избежал нашествия землян, представляя собой рыхлый снежно-ледяной ком.
Кроме купольных городов и баз всевозможных хозяйственно-административных служб на спутниках планет располагались также погранзаставы и центры оперативного реагирования Управления аварийно-спасательной службы (УАСС), и, кроме всего прочего, автоматические станции сети наблюдения за космическим пространством Солнечной системы, плюс станции службы безопасности. Иногда на поверхности спутников возникали и короткоживущие поселки научных экспедиций или лагеря туристов, путешествующих по Системе в поисках неземных красот и ярких впечатлений.