– Что?!
Он снова распахнул дверь, пытаясь увидеть что-нибудь за стеной воды. Метрах в пятидесяти, рядом с одним из старых механизмов, стоял большой потрепанный грузовик-амфибия.
– Это же их грузовик, – рассмеялся он.
Рогтам-Бар кивнул с несчастным видом:
– Да. Боюсь, что так. К тому же они, похоже, хотят заполучить его обратно.
– Хотят? – снова рассмеялся он.
– Да. Кстати, боюсь, что правительство пало. Пришлось уйти в отставку.
– Как? Из-за этого?
– Мне кажется, что да. Думаю, они слишком усердно винили вас в проигрыше своей идиотской войны и не понимали, что народ винит и их тоже. Как обычно, все проспали. – Рогтам-Бар улыбнулся. – Да, а эта ваша навязчивая идея – послать взвод коммандос, чтобы открыть сливы водохранилища Маклин? Все получилось прекрасно. Вода перелилась через дамбу, и та, судя по докладам разведки, не разрушилась – ее просто… захлестнуло. Так вроде говорят? В общем, громадная масса воды устремилась в долину и смыла бóльшую часть командования Пятой армии… Плюс сколько-то простых солдат и офицеров: тела и палатки вот уже несколько часов плывут мимо наших боевых порядков… А мы-то думали, что вы сошли с ума, таская с собой целую неделю этого гидролога.
Рогтам-Бар хлопнул ладонями в перчатках и продолжил:
– Впрочем, дела обстоят неважно. Боюсь, что уже начали поговаривать о мире. – Он обвел генерала взглядом. – Но я подозреваю, что положение дел придется приукрасить, если вы начнете переговоры с нашими друзьями по ту сторону линии фронта. Вы что, сражались в грязи, генерал?
– Да. Сражался со своей совестью.
– Вот как? И кто же победил?
– Это был один из тех редких случаев, когда от силы ничего не зависит.
– Знакомая проблема. Чаще всего возникает, когда надо решить: открывать следующую бутылку или нет. – Бар кивнул на дверь. – После вас.
Он вытащил из-под плаща большой зонтик, раскрыл его и поднял над головой.
– Генерал, позвольте? – предложил он и посмотрел на середину комнаты. – А что будем делать с вашей приятельницей?
– Ах да. – Закалве оглянулся на девушку, которая развернулась вместе со стулом и в ужасе смотрела на них, затем пожал плечами. – Я видел существ и диковиннее. Возьмем ее с собой.
– Никогда не спорь с начальством, – сказал Бар и протянул зонтик. – Держите это, а я возьму ее.
Он подбадривающе посмотрел на девушку и поднес пальцы к фуражке.
– «Возьму» в самом невинном смысле, сударыня, – пояснил он.
Та испустила пронзительный крик. Рогтам-Бар поморщился и спросил:
– Она это часто делает?
– Да. И берегитесь, когда будете поднимать даму, – она мне чуть нос головой не сломала.
– Такой прекрасный нос! Я догоню вас, господин генерал.
– Договорились, – сказал он, протискивая зонтик в дверной проем, потом вышел на бетонный цоколь и присвистнул, ступив на его наклонную грань.
– Мерзавец! Неверный! – завопила девушка со стула, когда Рогтам-Бар осторожно приблизился к ней сзади.
– Тебе повезло, – заметил военачальник. – Обычно я не останавливаюсь, чтобы кого-нибудь подвезти.
Подняв девушку вместе со стулом, Рогтам-Бар донес ее до машины и вывалил в кузов. Все это время визг и вопли не прекращались.
– И она все время орала? – спросил Рогтам-Бар, направляя машину назад в поток.
– Бóльшую часть времени.
– Удивительно, как вы могли слышать собственные мысли.
Он посмотрел на стену дождя и грустно улыбнулся.
После заключения мирного договора его понизили в звании и лишили нескольких наград. Он покинул эти края в том же году, и Культура вроде бы не выказала ни малейшего неудовольствия его действиями.
Глава седьмая
Город располагался в каньоне двухкилометровой глубины и десятикилометровой ширины. Каньон – рваная рана в коре планеты – протянулся на восемьсот километров среди пустыни. Только тридцать из них приходилось на город.
Он стоял на уступе скалы, глядя вниз – на замысловатое скопление домов и коттеджей, улиц и лестниц, канав и железнодорожных путей. Все это было затянуто серым маревом под мутно-красным закатным солнцем.
Бесформенные валы облаков, как неторопливые волны со сломанной дамбы, закатывались в каньон, упорно оседали среди выступов и впадин города и растворялись, точно усталые мысли.
Кое-где высокие здания поднимались над кромкой каньона, возвышаясь над пустыней, но остальному городу, казалось, не хватало энергии или инерции, чтобы последовать за ними. А потому он оставался внутри каньона с умеренным микроклиматом, защищенный от ветров.
Город, пестревший тусклыми огоньками, выглядел странно безмолвным и неподвижным. Он прислушивался изо всех сил и наконец уловил что-то вроде воя животного на городской окраине, подернутой туманом. Оглядывая небо, он видел далекие точки: это птицы описывали круги в тяжелом холодном воздухе. Именно они, паря где-то там, над устроенными вплотную друг к другу террасами, ступенчатыми улицами и петляющими дорогами, издавали далекие, хриплые крики.
Еще дальше можно было видеть бесшумные поезда – тонкие линии света, медленно двигающиеся от туннеля к туннелю. Виднелись черные линии – каналы и акведуки. Повсюду проходили дороги, по ним ползли машины. Бегущие огоньки фар напоминали искры, что удирают от охотящихся на них с высоты птиц.
Стоял холодный осенний вечер, воздух жег лицо. Боевой скафандр он снял, оставив его в капсуле, которая зарылась в песчаную впадину. Сейчас на нем была мешковатая одежда, снова вошедшая в моду, – как и в те времена, когда он работал здесь в последний раз. Он испытывал странное удовольствие от того, что довольно долго отсутствовал и прежняя мода за это время успела вернуться. Он не был суеверен, но совпадение его развеселило.
Он присел, потрогал скалу и захватил горсть камушков вместе с травой. Пропустив камушки сквозь пальцы, он вздохнул, встал, натянул перчатки и надел шляпу.
Город назывался Солотол, и в нем жил Цолдрин Бейчи.
Он отряхнул пыль с плаща – старого дождевика из дальних мест, взятого с собой по чисто сентиментальным соображениям, – надел темные очки, поднял небольшой чемоданчик и направился в город.
– Добрый вечер. Чем могу служить?
– Мне бы хотелось занять два верхних этажа.
Портье посмотрел на него ошеломленным взглядом, потом подался вперед:
– Прошу прощения?…
– Два верхних этажа отеля. Мне они нравятся. – Он улыбнулся. – К сожалению, я не забронировал их.
– Так-так… – сказал портье и со встревоженным видом посмотрел на свое отражение в темных очках. – Два…
– Не комнату, не номер, не этаж, а два этажа. И не просто два этажа, а два верхних. Если там уже есть постояльцы, я попросил бы вас вежливо предложить им другие номера. С этого момента я буду оплачивать их счета.
– Понятно… – сказал портье, похоже не знавший, относиться к этому всерьез или нет. – И… как долго вы собираетесь пробыть у нас?
– Пока неизвестно. Я заплачу за месяц вперед. Мои юристы переведут деньги завтра днем. – Он открыл чемоданчик, вытащил пачку банкнот и положил ее на стойку. – Если хотите, за одни сутки я заплачу наличными.
– Понятно, – сказал портье, вперившись взглядом в деньги. – Будьте так добры, заполните этот бланк…
– Спасибо. Еще мне понадобится персональный лифт и выход на крышу. Полагаю, лучше всего предоставить мне универсальный ключ.
– А-а. Верно. Извините меня, я на минуту. – С этими словами портье направился к администратору.
Он выговорил скидку за два этажа, потом согласился заплатить отдельно за лифт и крышу, и цена стала такой же, как вначале. Он любил поторговаться.
– Как вас записать?
– Стаберинде.
Он выбрал угловой номер на верхнем этаже; окна выходили на глубокий каньон и город в нем. Он открыл все шкафы, двери, ставни, балконные шторы и подвесные полочки и так все и оставил, потом зашел в ванную. Горячая вода текла нормально. Он вынес из ванной два небольших стульчика, потом взял еще четыре из гостиной и составил все стулья рядком в соседнем номере. После этого, включив свет, он стал обследовать все.
Он изучил рисунок штор, занавесок, гардин и ковров, рассмотрел стенные росписи и картины, разобрался в конструкции мебели. Он заказал себе еду, а когда ее привезли на маленькой тележке, принялся есть на ходу, толкая тележку из номера в номер. Он прошел по пустым помещениям отеля, осматривая все вокруг и порой бросая взгляд на крохотный датчик, который обнаруживал устройства наблюдения. Датчик так ни разу и не сработал.
Он остановился у окна, выглянул наружу и рассеянно потер у себя на груди маленькую впадинку, которой там больше не было.
– Закалве? – раздался тоненький голосок из его груди.
Он опустил взгляд, вытащил из кармана рубашки бусинку и прикрепил ее к уху, затем снял темные очки и засунул их в карман, где лежала бусинка.
– Привет.
– Это Дизиэт. У тебя все в порядке?
– Привет.
– Это Дизиэт. У тебя все в порядке?
– Да. Я нашел место, где остановиться.
– Отлично. Слушай, мы тут кое-что обнаружили. Это просто идеально!
– Что? – спросил он с улыбкой: голос Сма выдавал сильное возбуждение. Потом он нажал кнопку, закрывавшую шторы.
– Три тысячи лет назад здесь жил человек, который стал знаменитым поэтом. Он писал на восковых табличках, вставленных в деревянные рамочки. Он создал цикл из сотни стихотворений и считал, что это лучшее из написанного им. Но опубликовать их никак не удавалось, и тот человек решил стать скульптором. Он расплавил воск с девяносто восьми табличек, оставив только первую и сотую, и вылепил восковую скульптуру. А потом сделал песчаную форму и отлил бронзовую статую, которая существует по сей день.
– Сма, к чему весь этот рассказ? – спросил он, нажимая другую кнопку, чтобы снова открыть шторы. Ему нравилось, как те двигаются.
– Не торопись! Когда мы обнаружили Воэренхуц и провели стандартное полное сканирование каждой планеты, то, естественно, получили голограмму бронзовой статуи. В трещине были найдены следы песка из формы – и следы воска.
– И оказалось, что воск не тот!
– Состав не совпадал с составом воска на двух сохранившихся табличках! И потому ЭКК дождался окончания сканирования, а потом провел некоторые изыскания. Человек, который отлил статую и писал стихи, впоследствии стал монахом и закончил жизнь настоятелем монастыря. Во время его настоятельства к монастырю было пристроено одно здание. Согласно легенде, он ходил туда вспоминать уничтоженные девяносто восемь стихотворений. У этого здания двойная стена. – Голос Сма зазвучал торжествующе. – Догадайся, что нашлось в полости между стенами?
– Непослушные монахи?
– Стихи! Восковые таблички! – воскликнула Сма. Потом ее голос зазвучал чуть тише. – Точнее, большинство из них. Монастырь был заброшен лет двести назад. Похоже, какой-то пастух разложил костер недалеко от стены, и воск на трех-четырех табличках растаял… но остальные все еще там, в целости!
– И это хорошо?
– Закалве, это величайшие литературные сокровища планеты, которые считались утраченными! В университете Джарнсаромол, где обретается твой приятель Бейчи, есть большинство рукописей на пергаменте, оставшихся от того парня, две восковые таблички и знаменитая статуя. Они все отдадут, чтобы заполучить эти таблички! Неужели ты не понимаешь? Это же идеальная ситуация.
– Звучит, кажется, неплохо.
– Черт тебя побери, Закалве! Это все, что ты можешь сказать?
– Диз, везение никогда не бывает долгим. В конце концов все выходит пятьдесят на пятьдесят.
– Не будь таким пессимистом, Закалве!
– Хорошо, не буду.
Он вздохнул и снова закрыл штору.
Дизиэт Сма раздраженно буркнула:
– Ну, я решила, что тебе будет интересно. Мы скоро убываем. Приятного сна.
Бииип. Связь прекратилась. Он печально улыбнулся и оставил терминал в ухе – словно сережку.
Он распорядился, чтобы его не беспокоили, а когда сгустилась ночь, включил на полную мощность все обогревательные приборы и открыл все окна. Некоторое время он занимался проверкой балконов и водосточных труб на наружных стенах. Спустившись чуть ли не до самой земли, он обошел отель кругом, проверяя на прочность карнизы, трубы, откосы, окна. Свет горел меньше чем в десятке номеров. Решив, что достаточно хорошо изучил отель снаружи, он вернулся на свой этаж.
Он стоял, опираясь на перила балкона, с дымящейся чашей в руках. Порой он подносил чашу к лицу и делал глубокий вдох, а все остальное время, посвистывая, разглядывал город.
Изучая усеянное яркими точками пространство, он думал, что если большинство городов похожи на плоское и тонкое полотно, то Солотол напоминает полуоткрытую книгу: V-образная выемка, глубоко врезавшаяся в геологическое прошлое планеты. Наверху, над каньоном и пустыней, облака отливали оранжево-красным, отражая направленный свет города.
Он подумал, что с другой стороны города отель должен выглядеть довольно странно – верхний этаж полностью освещен, а остальные почти совсем черны.
Пожалуй, он забыл, что из-за каньона Солотол совершенно не походил на другие города. Впрочем, нет, этот тоже похож на другие, решил он. Все города похожи друг на друга.
Он посетил столько разных мест, видел столько похожего и столько ни на что не похожего, что его удивляло и то и другое… Но город, где он сейчас находился, и вправду не так уж отличался от других известных ему городов.
Они были повсюду, галактику, которая бурлила жизнью, мутило от ее основной пищи – именно об этом он поведал когда-то Шиас Энжин (вспомнив о ней, он снова ощутил прикосновение ее кожи, услышал звук ее голоса). И все же он подозревал, что если бы Культура действительно захотела, то нашла бы для него работу на совсем особенных, совсем экзотических планетах. Но, конечно, в Культуре могли сослаться на то, что он был существом, приспособленным к жизни лишь на определенных планетах, в определенных обществах, и умел вести военные действия лишь определенного вида. Это был его удел как воина, по словам Сма.
С мрачноватой улыбкой он поднес чашу к лицу и сделал еще один глубокий вдох.
Мимо пустых аркад и заброшенных лестниц шагал человек. На нем был поношенный дождевик – неизвестного фасона, но выглядевший старомодно – и темные очки. Человек шел экономной походкой, расходуя минимум энергии. Казалось, он был начисто лишен индивидуальных черт.
Он вошел во двор большого отеля, который умудрялся одновременно выглядеть дорогим и в то же время немного обветшалым. Садовники в строгой одежде, вылавливавшие листья из бассейна, уставились на незнакомца так, словно у того не было прав находиться здесь.
Маляры красили подъезд снаружи, и человеку пришлось пробираться между ними, чтобы оказаться внутри. Маляры использовали особую низкокачественную краску, изготовленную по очень старому рецепту, – она с гарантией начинала самым естественным образом выцветать, трескаться и отваливаться через год, максимум через два.
Вестибюль был богато отделан. Человек дернул толстую алую веревку у угла стойки, и тут же появился улыбающийся портье:
– Доброе утро, господин Стаберинде. Хорошо прогулялись?
– Да, спасибо. Пришлите мне, пожалуйста, завтрак.
– Разумеется. Пришлем немедленно.
Солотол – это город арок и мостов, где лестницы и мощеные улицы петляют между высоких зданий, перебегают через крутоберегие реки и овраги по изящным подвесным мостам и хрупким каменным аркам. Вдоль берегов рек петляют дороги, извиваясь и пересекая речные русла поверху или под ними; рельсовые пути разбегаются в стороны на множестве уровней, мчатся по сети туннелей и пещер, где сходятся подземные резервуары и дороги. Пассажиры бегущего поезда могут видеть галактики огней, что отражаются в темной воде рек и каналов, пересеченных линиями подземных фуникулеров, дамбами и туннелями.
Положив темные очки на подушку, он сел на кровати и стал есть свой завтрак, смотря рекламный ролик отеля. Зазвонил древний телефон, и он выключил звук на экране.
– Слушаю.
– Закалве? – раздался голос Сма.
– Черт побери, ты еще здесь?
– Сейчас сходим с орбиты.
– Только не задерживайся из-за меня. – Он засунул пальцы в карман рубашки и вытащил бусинку терминала. – А почему по телефону? Приемопередатчик уже не работает?
– Нет, просто хотела убедиться, что проблем с внедрением в телефонную сеть нет.
– Отлично. Это все?
– Нет. Мы точнее определили местонахождение Бейчи – он все еще в университете Джарнсаромол, но теперь в четвертом библиотечном корпусе. Это в сотне метров под городом. Самое надежное университетское хранилище. Там должно быть безопасно, если не случится лишних осложнений. И есть дополнительная охрана – правда, ни одного военного.
– А где он живет, где спит?
– В апартаментах хранителя, которые примыкают к библиотеке.
– А на поверхность вообще выходит?
– Нам это выяснить не удалось.
Он присвистнул.
– Что ж, это может стать проблемой, а может и не стать.
– Как дела у тебя?
– Отлично. – Он надкусил конфетку. – Жду, когда откроются конторы. Я оставил послание юристам, чтобы они мне позвонили. После этого начну производить шум.
– Хорошо. Никаких проблем возникнуть не должно: необходимые инструкции разосланы, и ты должен получить все, что попросишь. Если будут сложности, свяжись с нами, и мы отправим им негодующее послание.
– Хорошо. Сма, я тут размышлял: насколько велика эта коммерческая империя Культуры, эта корпорация «Авангард»?
– «Авангардный фонд». Достаточно велика.
– Да, но насколько? Как далеко я могу зайти?
– Ну, не покупай ничего крупнее страны. Слушай, Чераденин, можешь производить какой угодно шум. Только добудь для нас Бейчи. Быстро.
– Да-да. Хорошо.