Она запнулась, ожидая ироничного замечания относительно того, что они два сапога пара. Джек помолчал.
— Ты не знала, что он на грани разорения?
— Я много чего о нем не знала. Он не стремился к излишней рекламе. — Волосы упали ей на лицо, но она не потрудилась убрать их. Ей не хотелось видеть его недоверие, презрение, жалость.
— Беда с этими наследными привилегиями. Просто, чтобы их получить, ничего не надо делать.
Его слова задевали ее статус принцессы не меньше, чем титул Эдварда, но ей было все равно. Джек наклонился, чтобы убрать волосы с ее лица. Его пальцы были совсем рядом, она ощущала легкое покалывание кожи, над которой они проходили, непроизвольно тянулась к нему за этой лаской в ожидании продолжения.
Что-то вспыхнуло внутри, заполняя щемящую пустоту. Что-то забытое в отдаленном уголке души и теперь пробуждающееся.
Но раньше, чем она успела мысленно согласиться, его рука упала, он отшатнулся, словно вырвал себя из обволакивающей паутины происходящего. Указал на ближайшую виллу.
— Заглянем внутрь?
Она выдавила улыбку.
— Ты босс.
У краешков его глаз появились морщинки ответной усмешки. Парис остановилась, глядя на него. И усмешка постепенно померкла, губы сжались. Следуя за ним по тропинке, она заметила, что плечи его снова сковало напряжение.
Непробиваемая защита.
Электронным ключом он открыл входную дверь.
— Тут все специально отделано для экскурсий. Не совсем, конечно, как в вашем загородном домике, но все-таки есть что показать серьезным покупателям, пояснил он.
Парис кивнула, медленно вошла внутрь. Сделала круг, знакомясь с обстановкой, и наконец выдохнула благоговейно:
— Ох!
— Не ожидала?
— Даже не могла предположить! — Совершая второй виток по дому, она ощутила царившие тут спокойствие и безмятежность, лишь потом оценив тщательную работу архитектора, умело использовавшего освещение, подобравшего нужные объемы помещения. Комната была выполнена в голубых оттенках, с вкраплениями желтизны. Желтые пятна отражали солнечный свет, струящийся через французские двери и окна фронтона. Она ожидала увидеть тенденциозную ультрасовременную мебель и была приятно удивлена, когда ничто даже отдаленно не напомнило о принадлежности дома к колоссальному проекту будущего.
Раскинув руки, она радостно рассмеялась.
— Это чудо — изумительное и невероятное. Мне нравится. И они все такие?
— Нет. Предполагается, что внеплановые покупатели отделают интерьер по своему вкусу. А этот — мой.
Парис повернулась и уставилась на него, открыв было рот для удивленного восклицания и сразу же закрыв его. Лендинг — его задумка, его исполнение. Что же удивительного в такой покупке?
— Решил вложить средства в недвижимость. — Джек облокотился о стену поблизости от двери; руки — в карманах. Вид небрежного равнодушия слегка портило позвякивание мелочи. Помимо воли взгляд ее устремился к источнику звука. Бряцание внезапно прекратилось. — Я не буду тут жить.
— Почему нет? — спросила Парис. — Ты так верно схватил настроение. Я бы с радостью здесь поселилась. — Она повернулась, исследовала широкие, поднимающиеся вверх ступени. Через плечо поинтересовалась:
— Что там?
— Спальня, — промямлил Джек и решил: сомнительно, что до нее дошли его слова. Она уже превратилась в вихрь мелькающих длинных ног и развевающейся юбки. Он поднял руку, потер шею и медленно последовал за нею. Оказаться в спальне одновременно с Парне не казалось ему слишком уж удачной идеей. У тела его были свои соображения, превратившиеся в костер, когда он вошел в комнату и увидел глядевшую на него с постели девушку. Парис сразу же отвела глаза.
Два шага, всего пара секунд — и она будет принадлежать ему именно там, где жаждет его тело. Опрокинутая на спину в его постели. Заполняющая комнату от самых потаенных уголков до высокого потолка звуками, подтверждающими крайнюю степень удовольствия.
К счастью, мозг еще контролировал вожделеющее тело, поэтому он остался стоять в дверях.
— Хочешь посмотреть кухню? — Заданный хриплым голосом вопрос снял напряжение, повисшее между ними. Но не до конца.
— Почему нет? — безразлично пожала плечами Парис, и он снова поплелся за нею, теперь вниз.
На холоде, в окружении безупречно блестящей стали и мрамора, без постели на заднем плане, Джеку сразу полегчало. Слава тебе господи! Он оперся на тумбочку, ожидая, пока она исследует все шкафы.
— Одобряешь планировку?
— Более-менее. — Закрывая дверцу буфетной стойки, она сверкнула виноватой улыбкой. — Меня трудно назвать завсегдатаем кухни.
— Удивительно было бы обратное, — пробормотал он. Парис сморщила в ответ носик. — Что ж. Кто знает, может, сегодняшнее утро еще можно спасти?
Она подошла, гладя рукой мраморную облицовку.
— Мне известны женщины, которые душу бы продали за такую обстановочку.
— Но ты не из их числа.
Она улыбнулась и подняла руку, чтобы убрать волосы с лица, — точно так, как до того делал он. Его пальцы загорелись от воспоминания о ее коже, мягкой, нежной, манящей. Напряжение накатило на Джека с новой силой.
Парис разглядела это в его глубоко посаженных глазах, в морщинке, появившейся между бровями, в знакомом движении руки, разминающей шею.
— Тебе необходимо последить за собой, — сказала она с беспокойством. — Ты пробовал массаж, к примеру?
— Мне не до того. Особенно в последнее время.
Парис улыбнулась, покачала головой.
— Неверный ответ.
Она намеревалась изобразить легкую небрежность, но даже отдаленно не достигла своей цели. Непринужденная атмосфера исчезла без следа, моментально сменившись настороженностью. Его темные глаза опасно загорелись, в сознании возникли картины, распаляющие воображение: руки на теплой обнаженной коже.
Она потянулась к нему, готовая откликнуться на любое предложение, заранее соглашаясь на все. Сделать что угодно, лишь бы разгладить горькую морщинку на лбу.
Отдать себя целиком и полностью.
— Ну, насмотрелась? — резко спросил он.
Она вздохнула, отбрасывая в сторону несбывшееся.
— Думаю, хватит на сегодня.
Под ее пристальным взглядом он опустил засученные рукава рубашки, застегнул манжеты, поправил узел галстука. Почти…
— Позволь мне. — Она шагнула ближе, разглядывая испорченный узел.
— Не стоит, — строго одернул Джек.
Парис недоуменно подняла брови.
— Извини, но тут я не соглашусь.
И не успел он ничего предпринять, как она быстрыми пальцами развязала галстук.
— Ты соображаешь, что делаешь?
— Это одна из тех немногих вещей, которые я умею делать, — печально поведала она.
— Ты слишком сурова к себе.
Неожиданная мягкость его слов моментально растворила хрупкую оболочку ее самообладания. Ей потребовалось глубоко вдохнуть и выдохнуть. Ноздри щекотал запах его тела.
Соль и ветер. Мужчина. Джек. Хм.
Легкая дрожь, сотрясающая Парис, сказалась на обычно точных движениях: она промахнулась. Во внезапно наступившей тишине она могла поклясться, что слышала шорох, с которым косточки ее руки прошлись по его подбородку.
— Скользкий материал, — пояснила она. Голос прозвучал глухо и отдаленно, как будто съедаемый горячим туманом, окутавшим их. Она знала, что следует отступить, но ноги отказывались подчиняться. Она не могла оторвать глаз от его лица, такого близкого сейчас, что можно было пересчитать все темные точки на подбородке.
— Не смей, — прорычал он.
— Что?
В его глазах была бездна. Темная и непроницаемая.
— Не смей так на меня смотреть. Что бы между нами ни было.
— . — Что?
.Притяжение.
Парис ожесточенно выдохнула и смогла наконец отвернуться. Голова кружилась. Джека тянет к ней.
Он признал факт. Но ясно, что он не желает об этом слышать. Она и сама не уверена, что хочет знать об этом. Притяжение — точка отсчета. Приложив усилие, она достаточно спокойно произнесла:
— Речь только обо мне?
Он резко выдохнул.
— Можешь так не считать.
— Фу, какое облегчение. С ума можно было сойти, представляя, что все закончится, как и шесть лет назад. Я, ослепленная…
— Чем?
Она уставилась на Джека, не понимая, о чем он спрашивает.
— Ты должен был знать, как я к тебе отношусь. Я так усердно таскалась за тобой, что трудно было не понять.
Его молчание было достаточно красноречивым.
— Неужели ты не знал? — пробормотала Парис. А ей казалось, что все было предельно ясно. — Ох, Джек, я втрескалась в тебя по уши сразу, как отец притащил тебя к нам.
Она ожидала реакции на свои слова — должен же он сделать что-нибудь, а не только стоять и глазеть на нее.
— И это давнишнее… ослепление… имеет отношение к твоему возвращению?
Похоже на дурацкий ребус. Парис хотелось бы знать, какого ответа от нее ожидают. Она ответила холодно:
Она уставилась на Джека, не понимая, о чем он спрашивает.
— Ты должен был знать, как я к тебе отношусь. Я так усердно таскалась за тобой, что трудно было не понять.
Его молчание было достаточно красноречивым.
— Неужели ты не знал? — пробормотала Парис. А ей казалось, что все было предельно ясно. — Ох, Джек, я втрескалась в тебя по уши сразу, как отец притащил тебя к нам.
Она ожидала реакции на свои слова — должен же он сделать что-нибудь, а не только стоять и глазеть на нее.
— И это давнишнее… ослепление… имеет отношение к твоему возвращению?
Похоже на дурацкий ребус. Парис хотелось бы знать, какого ответа от нее ожидают. Она ответила холодно:
— И да, и нет. Я порвала с Эдвардом, поговорила с отцом, всплыло твое имя. Я снова начала думать о тебе.
Часто. А потом он позвонил и предложил мне работу.
— Ты вернулась домой из-за работы?
— Я вернулась, потому что отец меня попросил. Он впервые меня о чем-то просил.
— Что именно он тебе сказал? — медленно произнес Джек. — В чем будет заключаться твоя работа?
Парис потрясла головой в смятении от учиненного ей допроса.
— Ты знаешь, в чем заключается моя работа! Забыл, что ли, к какому решению мы пришли, когда обсуждали, что делать с… притяжением между нами?
— Ничего мы с этим делать не будем, — рявкнул он с мрачной гримасой обреченности. Посмотрел на часы, нахмурился, бросил взгляд на дверь.
Парис ощетинилась. Скрестила руки на груди, вздернула подбородок, словом, заняла оборонительную позицию.
— Почему нет?
— Тебе нужны объяснения?
— Да, нужны. На днях ты хотел поцеловать меня и поцеловал бы, если бы не Джулия.
— Разговоры ничего не изменят, — огрызнулся Джек.
— Я и не хочу разговаривать. Я хочу что-нибудь сделать.
Он уставился на нее. Желваки ходили вверх-вниз.
— И что ты хочешь сделать, Парис? — выдавил он наконец.
В прошлый раз слова любви его не заинтересовали. Сегодня она будет спокойной, собранной, без детских выходок. Предложит только то, что он может принять.
— Я хочу этого поцелуя, — сказала она просто. Мне интересно, куда он нас заведет.
Джеку гадать не требовалось. Куда еще, как не в постель? Ему так ясно представился образ двух прильнувших друг к другу тел, переплетенных ног, смятых простыней, что он физически почувствовал, как крошатся с силой сжатые зубы.
— У меня нет времени на такие исследования.
— Думаешь, потребуется много времени? — съязвила она, блестя насмешливыми глазами. Ехидство смешивалось в них с чем-то, что он не мог определить. — Поцелуй может оказаться неудачным. Или мы можем очутиться в постели, что тоже можно посчитать за неудачу Джек быстро закрыл и открыл глаза. Она даже представления не имеет, насколько права.
— Остынь, Парис. Этого не случится, — он сунул руки в карманы, нащупывая ключи от машины. — Нам пора.
Она не последовала за ним к двери. Обернувшись, он обнаружил, что она уже изготовилась к последнему залпу.
— Не так давно мы прекрасно понимали друг друга. Я предлагаю отношения, в которых никто никому ничего не будет должен. У тебя есть возможность заняться горячей любовью — и никакой ответственности при этом. И ты отказываешься?
— Ты считаешь, если я прыгну в постель с дочерью босса, той, что чудесным образом возникла в благоприятном месте в самое благоприятное время, то никаких обязательств у меня не появится?
Джек следил, как его слова понемногу просачивались в ее сознание. Он смог точно уловить момент, когда она полностью прочувствовала их значение.
Понимание отразилось в ее глазах, она качнула головой, отгоняя его, как назойливую муху. Коротко, недоверчиво хохотнула.
— Думаешь, отец притащил меня домой и предложил эту работу лишь затем, чтобы повлиять на тебя?
Спустись на землю, Джек! — Она снова засмеялась, звук прокатился по нервным окончаниям Джека, как по струнам.
— Тогда скажи, почему, принцесса? Он ничего не делает без причины.
Прищурившись, она некоторое время рассматривала его, взвешивая различные возможности, потом разом отбросила их, беззаботно пожав плечами.
— Его причины всегда связаны с бизнесом, так что откуда мне знать? Почему бы тебе не поинтересоваться у него самого?
Она подошла к нему и проскользнула мимо, но не раньше, чем Джек заметил боль в ее глазах. Проклятье! Он не должен ее жалеть. Вообще не должно быть никаких чувств, кроме возмущения ее участием в манипуляциях папаши. И гнева. Она и сама пытается его использовать.
Для секса, черт побери!
Шагая к машине, он намеренно позволил возмущению и гневу бурлить изо всех сил, надеясь вытеснить из сердца неуверенность, возникшую буквально на пустом месте. Он просто обратил внимание на боль в ее глазах и инстинктивно среагировал. К тому времени, как он распахнул дверцу машины и начал заводить мотор, гнев уже жил собственной жизнью.
Боковым зрением видя на соседнем сиденье женщину, такую гордую и неприступную, он убедил себя, что вообразил ее раненый взгляд.
Задетая гордость, сделал заключение Джек. Все оттого, что ее опять оттолкнули. Все как шесть лет назад, вот только предложение разительно отличается. Тогда она говорила о любви. Хотела одарить его своей невинностью, просто душу ему рвала на части.
А сейчас ей требуется быстренько переспать, подлечишься, так сказать, старые раны.
Держись, парень!
Кратковременные романы — не его амплуа. Связь с Парис Грентем потребует всех сил, наложит обязательства, нарушить которые будет невероятно сложно.
Любовь была в планах Джека Меннинга, но не в ближайших. Сначала надо развернуть собственный бизнес, стать хозяином, а уж после думать о серьезных отношениях с женщиной. Та, которую он полюбит, должна будет понимать его отношение к работе.
И, несомненно, полюбит его не за большой доход или постоянное внимание. Но не Парис Грентем. Ни за что. Он слегка расслабил пальцы, с силой сжимающие руль. Такая уравновешенная, отстраненная — такая женщина не для него.
Помимо воли в голове замелькали кадры из недавнего прошлого, те, что невольно оседали у него в мозгу последние несколько недель. Вот она щурится, сражаясь с непокорной базой данных. Прикушенный кончик языка — видимо, так ей легче сконцентрироваться на цифрах бюджета. Радостная улыбка — она кружится по гостиной.
Он ударил кулаком по рулю.
— Зачем ты это делаешь? — сорвалось с его губ. Парис от неожиданности подпрыгнула на сиденье. Он ощутил мстительное удовлетворение. Она взбудоражена не меньше его, просто лучше скрывает. — Зачем ты прячешь свои чувства под этим выражением?
Ее губы тронула та вежливая улыбка, которую он ненавидел.
— Какое именно выражение ты имеешь в виду?
— Ты прекрасно знаешь, принцесса. Научилась у матушки?
— Да. Научилась. — Щекой он ощущал ее взгляд. даже внимательно наблюдая за дорогой. — Хочешь, дам тебе пару уроков?
Джек ожег ее взглядом.
— На кой мне?
— У тебя будет возможность спрятать свои чувства.
— Вздор, — отрезал Джек. — Мне ничего не надо прятать. Я злюсь, потому что зол.
Она вопрошающе изогнула брови.
— Возможно, тебе просто надо выпустить пар.
— Что все это значит? — Он едва не сорвался, заметив, как небрежно она пожала плечами.
— Ты ведь нечасто бываешь на людях.
— Много ты знаешь — где я бываю, а где нет.
— Я знаю, сколько ты работаешь, никогда не пользуешься женщиной, как прикрытием…
— Мне не требуется прикрытие, — рявкнул он.
— Как скажешь. — Она повернулась к ветровому стеклу и восстановила на лице выражение а-ля леди Памела.
Тормоза протестующе заверещали, когда Джек. стремясь уйти от оживленного движения, резко свернул в тихий переулок. Он нажимал на газ все сильнее, упиваясь властью над мощной машиной, радуясь, что хоть кто-то его слушается. Не станет он тормозить, останавливаться, хватать ее в охапку и трясти, пока не сотрет с лица мерзкую надменность! Наконец он нажал на тормоза, но только чтобы избежать столкновения с трейлером, позволившим себе оказаться слишком близко.
М-да, он будет избегать эту женщину. Она сводит его с ума.
Глава 6
— Но в свое время он непременно попадется.
Как можно игнорировать притяжение столь сильное, яростное, жаркое? Как он выдержит, если Парис готова ежедневно напоминать ему об этом?
Хватит отводить глаза в сторону, шарахаться от случайных прикосновений Она решила отбросить натянутые улыбки и напускную холодность, как ненужные заколки для волос, и выжать все из их вынужденной близости, измочалить его.
Конечно, план сработал бы лучше, если бы они виделись почаще, мрачно вздохнула она. За пять рабочих дней, прошедших со дня памятной поездки, она трижды видела его издали и — колоссальный результат — ухитрилась провести в его компании две с половиной минуты.