— Даже не думай! Давай показывай, в какую сторону поворачивать, — скомандовала я, притормаживая на перекрестке.
— Прямо, а потом направо, сразу будет еще один перекресток. Не доверяешь, значит?
— А ты? — решила я не оставаться в долгу.
— Просто, понимаешь, я никогда никого не приглашаю домой. Незачем это все. Да и с друзьями у меня негусто, если честно.
— Не переживай, меня ничто не смутит. И в жизни я всякое видала.
— Уж будто? — Он недоверчиво хмыкнул, окидывая взглядом мой костюм, туфли и куртку.
— Ты прав, я прилично зарабатываю. И отец у меня боевой генерал. Если когда и пил, то лица не теряя. Но повидала я многое, и удивить меня сложно, уж ты поверь.
— Ладно, чего уж, — буркнул Андрей. — Останови тут, приехали.
Забор, сколоченный из грубых досок, потемнел от дождей и снега. Калитка закрывалась на простую щеколду. Андрей прошел вперед.
— Осторожно, тут сразу ступеньки начинаются.
— Спасибо, я вижу. Ого, какой резкий спуск. У вас в Ростове такое частенько встречается, местность неровная.
— А ты сама откуда?
— Сейчас в Тарасове живу, а вообще отовсюду понемножку.
Освещения здесь не было и в помине. Когда глаза привыкли, из темноты стали проступать очертания сразу нескольких сильно запущенных зданий, хаотично разбросанных по просторному захламленному двору.
— Нам туда, — кивнул Андрей, — к крайнему дому.
— С соседями живете?
— Да, это общий двор. На хлам не обращай внимания. Соседи со свалки металл тянут, распиливают, сортируют и сдают. Тем и живут. Все пьянчуги собрались. А если не совсем потерянные, работают, за детьми худо-бедно присматривают, то скоро сопьются.
— А ты как к алкоголю относишься?
— На дух не переношу. Когда мне было лет шесть, у родителей большая компания гуляла. А я на улице гонял. Прибежал и прошу у матери стакан воды. Один гад для прикола стакан водки в окно протянул — я и проглотил почти половину, пока понял, что это не вода. И без сознания свалился.
— А родители что?
— Ржали вместе со всеми. Хорошо, сосед дядя Коля попытался помощь оказать и «Скорую» вызвал, как понял, что дело плохо. Короче, откачали меня. Но с тех пор даже запах спиртного противен.
— Может, это и к лучшему, — тебя это все не затянет. Только усилия приложить придется.
Болтая, мы подошли к слегка вросшему в землю домику, обмазанному глиной и давно не беленному. Крыша у строения тоже прохудилась.
— Пришли мы, — повел Андрей рукой по оконной раме с облупившейся краской неопределенного цвета. — Это моя комната. После одиннадцати вечера вход через окно. Я его специально не закрываю.
— У вас что, комендантский час? — изумилась я.
— Так жить гораздо спокойней. Когда родители даже не знают, где я сейчас.
— Послушай, на время операции так не делай. Запирай окно, заходи через дверь, перед сном проверяй, чтобы все было закрыто. Калитка у вас без внутреннего засова?
— Да чего тут красть? И кому я нужен?
— Может статься, что Фролов тебя расколет, но вида не подаст. А потом сюда заявится, чтобы отомстить или тебя поспрашивать, кто знает? Осторожнее будь.
— Да откуда ему все знать: адрес, дом?
— У тебя ведь есть официальная регистрация?
— Да, конечно, только Фрол никогда мой паспорт не спрашивал.
— Дуралей! Это не значит, что он ничего не знает. Для полицейского поднять базу адресной службы или паспортного стола — раз плюнуть. Тебе главное, не дать застать себя врасплох. В той стороне, за домом, что? — кивнула я на забор у задней стены.
— Соседи, тоже большой двор и несколько домов. Если перемахнуть через забор, пробежать их двор и выйти через калитку — попадешь в параллельный переулок.
— Отлично. Ты хорошо знаешь местность, продумай пути отхода. Только запомни: если почувствуешь, что прокололся, домой даже не суйся. Здесь искать станут прежде всего. Тебе есть где спрятаться хотя бы на ночь, если что?
— Даже не знаю.
— Ладно. Тогда звони мне или Илье, что-то придумаем.
— Ага.
— Возможно, я днем буду где-нибудь поблизости от 17-го участка. Если встретимся, не подавай виду, что мы знакомы.
— Идет.
— Денег я тебе не предлагаю.
— Да понял я все. Не заработал пока.
— Дело не в этом. Возможно, Фролову известен уровень твоего дохода. А ты молод еще, не сдержишься, купишь какую-то вещь или дорогую еду. А у ментов, особенно нечистых на руку, нюх на подобное. Враз вычислит!
— Понял, не дурак.
Нашу болтовню под окнами услышали. В домике по-прежнему было темно, но внутри кто-то завозился, что-то с грохотом упало. Голос настолько хриплый, что не понять, кому принадлежит, невнятно ругнулся.
— Вась, слышь? Андрюха, кажись, девицу привел! Растет парень!
— Лучше бы он опохмелиться принес. — Вася непечатно выругался.
— Мне, пожалуй, пора. Пока. Будь осторожен.
— Все понял. Не переживай.
Правильно ли я поступаю, втравливая неподготовленного подростка в игру, которая порой не по плечу профессионально обученным людям? Правда, с Фроловым он связался сам и уже замешан в этой странной истории. Но если мальчишка пострадает, винить я буду именно себя. Впрочем, мне ничто не мешает держать ситуацию под контролем и при необходимости вмешаться.
По пути в гостиницу я продолжала размышлять. Происходит нечто странное. Нина Сергеевна уверяет, что в доме сейфа нет и никогда не было, нет и ценных вещей. Лейтенант Фролов почему-то думает иначе, раз он велел Андрюхе искать сейф в квартире. Он убежден, что сейф существует и там хранится нечто ценное. Андрей, кажется, готов помогать и сделать все, чтобы недоразумение с проникновением в квартиру Новицкой было забыто. Но о планах Фролова мой новый агент совсем ничего не знает. Печально.
Конечно, было бы замечательно расспросить об этом самого предприимчивого лейтенанта. Но затевать разговор с Фроловым, представившись частным детективом, — ход неправильный, нельзя также устраивать тотальную слежку или применять другие методы воздействия, которые сработают с обычным гражданином. Не нужно забывать, что Фролов — полицейский. Он обучен, имеет связи и средства и защищен системой, по крайней мере, пока не доказан его злой умысел или совершенное преступление. Чутье мне подсказывает, что организация проникновения со взломом в квартиру Новицкой — далеко не первый случай, когда лейтенант преступает закон. Значит, нужно к нему внимательно приглядеться.
До конца этого дня я успела переехать к Новицким, устроиться на новом месте, рассказать Нине Сергеевне об успешной вербовке агента и даже немного поболтать с Ритой о последних тенденциях в ювелирной моде. Правда, сама я безделушками никогда не увлекалась, зато украшения обожает тетя Мила, и время от времени мне приходится сопровождать ее на всевозможные выставки и в ювелирные салоны. Девочка продолжала дичиться, но мне удалось вовлечь ее в разговор на близкую ей тему. Пожалуй, для первого дня достаточно.
* * *Утром со мной связался Андрей. Агент доложил, что ему звонил Фролов, спрашивал, как обстоят дела с выполнением задания. Тот заверил лейтенанта, что поиски пока не увенчались успехом, но все в порядке и, как только подвернется подходящий случай, он тщательно обыщет оставшиеся комнаты.
Я как могла успокоила Нину Сергеевну, напирая на то, что мы перевербовали вражеского агента, а значит, ее жилище пока в безопасности. А там, глядишь, получится выяснить, что именно нужно Фролову, и принять соответствующие меры.
Все же приглядеть за лейтенантом было замечательной идеей. Наблюдение может дать ключ к разгадке сложившейся ситуации. Бывает, удается отследить привычки, слабости человека, вычислить цепочку его связей, отделить те, что относятся к расследуемому делу непосредственно. Словом, можно узнать много полезного, если получится. Конечно, замечательное дело — прослушка, она способна сильно продвинуть расследование вперед.
Но, слушая даже простого гражданина, уже сложно удержаться в рамках закона. Что же до служителя закона — применять навороченную современную технику довольно опасно. Значит, остается старая добрая слежка. Она тоже может быть лишь временной мерой. Профессионал умеет чувствовать слежку кожей, как говаривал наш инструктор. Является ли Фролов таким профессионалом, я пока не знаю. Но выяснять это методом проб и ошибок опасно, слишком велик риск подставить Андрея под удар и самой засветиться. Значит, нужно срочно что-то придумать. Как всегда, гениальное и безопасное для окружающих.
Примерно так я размышляла, наблюдая за 17-м отделением полиции. Рано утром, еще до пересменки, я проскользнула внутрь и немного повертелась там, чтобы узнать планировку здания и расположение кабинетов. Потом посидела в машине, припаркованной недалеко от входа, слушая местную радиостанцию и разглядывая всех входящих. Фролова я узнала сразу. Андрей описал его достаточно точно, да и ездил лейтенант на сильно потрепанной синей шестерке — невозможно ошибиться.
Ведомый объект служил участковым, это я тоже узнала в отделении. Значит, должен периодически покидать рабочий кабинет. Но прошло уже два с половиной часа непрерывного наблюдения, а лейтенант не показывался, что не говорило ровным счетом ни о чем. Может, у него приемный день или есть другие дела?
Все это время я несколько раз перемещалась, чтобы не привлекать внимания, и в конце концов заняла позицию на лавочке в небольшом скверике около участка. Я сидела с праздным видом, отщипывала от купленной в киоске булки мелкие куски, что-то отправляла в рот, что-то бросала вертевшимся под ногами голубям.
Дверь отделения в очередной раз открылась. Я скосила глаза. В проеме показалась старушка. Вышла и с деловым видом просеменила к огромному зданию банка на противоположной стороне улицы, через сквер. Кажется, я сегодня видела эту бабульку в синем халате и со шваброй — она служит в отделении уборщицей. Пожалуй, стоит попробовать завязать знакомство. С этой мыслью я быстренько раскрошила голубям остатки булки и двинулась в сторону банка.
Недавно отремонтированное здание сияло чистотой. Насколько я знаю, во всех отделениях этого банка, который раскинул сеть по Ростову, Тарасову и по всей стране, провели капитальный ремонт, полностью изменили планировку и произвели отделку внутренних помещений по единому стандарту. На Западе подобный метод давно на вооружении, и наши тоже решили применить. Правда, по мне, это довольно скучно, ограничивает фантазию и особой практической пользы не имеет. Со времен ремонта мне внутри бывать не доводилось. Что ж, посмотрим, как они здесь все переделали.
Отворив массивную дверь, я шагнула в банк, да так и замерла от изумления. На несколько секунд даже забыла, зачем именно пришла. Да уж, дизайнеры постарались на славу. Раньше помещение было разграничено специальными перегородками на зоны: банкоматы и кашпеи за перегородкой из прозрачного стекла, зал ожидания со стульями и банкетками, отделенный от кассы и операционистов-менеджеров матовыми стеклянными стенами. Это позволяло соблюдать конфиденциальность и одновременно ненавязчиво присматривать за клиентами. Охранники в банке в случае чрезвычайного происшествия должны сразу понять, что ситуация вышла из-под контроля.
Теперь же все помещение представляло собой один большой зал. Банкоматы и кашпеи расположились в ряд по левой стене. Столики менеджеров были просто хаотично разбросаны по комнате. Люди оформляли кредиты, заключали договоры или клали деньги на депозит, буквально в метре от них в ожидании своей очереди сидели остальные клиенты с талончиками в руках. Дверь хранилища укрепили сталью и поставили рядом пост охранника, даже не подумав его как-то замаскировать. Кассу перенесли в самый дальний угол, отгородив неким подобием козырька — стеклянным колпаком, раньше похожие вешали на уличные таксофоны от дождя. Вот это безопасность, от возмущения чуть не присвистнула я. В комнате стоял шум, как в улье. Какой кошмар! Кажется, до моего слуха донеслись слова толстушки в куртке с яркими цветами. Точно, она сказала юной девушке-операционистке, что хочет пополнить депозитный счет. Женщина назвала сумму и затравленно оглянулась.
— Ирочка, мы можем это сделать прямо здесь? Вы уверены?
— Конечно, все как обычно, Вера Михайловна.
— Знаете, после этого ремонта я чувствую себя здесь крайне некомфортно, — пожаловалась женщина. — Кассу перенесли, а мы сидим буквально у порога, все равно как в проходном дворе. И все всё слышат!
Ира вымученно улыбнулась в ответ.
— Наш банк специально проводит такую политику — он открыт для людей.
— Ага. Значит, теперь конфиденциальность — пустое слово? Ладно, на клиентов в нашей стране всегда плевали! А как же сотрудники? — ринулась в бой толстушка. — Как здесь работать, сохранять сосредоточенность? У вас ведь ответственная работа! Скажите честно, голова от этого шума не гудит? А в этом вот пространстве, — женщина покрутила в воздухе рукой, — вы не чувствуете себя рыбкой, у которой даже аквариум отобрали?
Что ответила Ирина, я уже не слышала. Думаю, руководство банка требует от своих сотрудников корректной и абсолютно лояльной реакции на подобные вопросы. Не признавать же, что кто-то в том же руководстве сглупил и вбухал гигантские деньги в непродуманный и неудобный дизайн?
Ухмыляясь, я отвернулась и поискала глазами в очереди у банкоматов свою старушку. Она выделялась из толпы в своей синей шерстяной кофте поверх простого ситцевого платья. Ноги в толстых чулках жуткого коричневого цвета и грубых растоптанных башмаках отражались в блестящей кафельной плитке. Похоже, старушку это слегка забавляло и одновременно нервировало. Она покопалась в коричневой кошелке, извлекла оттуда кошелек и сильно потертый целлофановый пакет из-под молока, туго набитый квитанциями и платежками. Старушка пришла оплатить коммунальные счета.
По мере того как продвигалась очередь, бабулька проявляла все большее волнение. Она то нервно потирала руки, то принималась перебирать счета, то поглядывала на кашпей и даже попыталась заглянуть за саму машину, высматривая там что-то. У моей подруги Лены есть кот Васька. Он очень любит смотреть старые мультфильмы, особенно если там попадаются птички или рыбки. Однажды Василий, устроившись в кресле перед монитором, смотрел мультик о семействе воробьев, а мы с Леной пили кофе на диване и болтали. По сюжету молодые птенчики учились летать — выстроившись на ветке в ряд, по очереди пикировали вниз. На экране был очень крупный план. Умный кот сделал вывод, что птичка, сиганув с ветки, должна очутиться в комнате, когда выпорхнет из противоположного угла экрана монитора. Птички прыгали одна за другой, но в комнате не появлялись. Василий оглянулся на хозяйку, на морде его отразилось непонимание, смешанное с нетерпением. Он переступил с лапы на лапу, дождался, когда с ветки спрыгнет последняя птичка, поднялся с кресла, запрыгнул на стол и заглянул за монитор. Потом, не найдя там ничего полезного, повернулся к нам с Леной и обиженно мяукнул. И столько растерянности, разочарования и обиды было в этом «мяу», что мы с подругой расхохотались, и Лена тут же бросилась утешать своего питомца.
Я не просто так вспомнила эту историю. Сейчас на лице старушки отражались те же растерянность, обида и непонимание. Подошла ее очередь. Она шагнула вперед и снова беспомощно оглянулась.
— Может, вам помочь? — Я сочла момент очень удобным для знакомства.
— Ой, помоги, девонька, — обрадовалась она, — а то совсем растерялась старая. Раньше в кассе все платили. Теперь понаставили машинок этих дурацких. И девица здесь была! Она сама по экрану щелк-щелк, кнопочки раз-раз понажимает, пальчики так и мелькают. А я не запоминаю-то ничего, старая уже. А теперь сказали: «Не будет сотрудника. Она была временно, проводила ознакомление». Все экономят, будь они неладны.
— Понятно. Вы не переживайте, мы сейчас сами разберемся. Меня, кстати, Женя зовут, а вас?
— Галина Ивановна. Но меня баба Галя все кличут, уж и привыкла. Зови и ты так.
— Хорошо. Галина Ивановна, что оплачивать будете?
— У меня тут несколько счетов: свет, газ, вода, телефон, кабельное, мусор и квартплата, конечно.
— Хорошо. У вас карта или наличные?
— Чего?
— Чем оплачивать собирались?
— Деньгами, конечно. Знаешь Женя, — хихикнула старушка, открывая кошелек, — денег у меня куры не клюют! Нет потому что ни кур, ни денег.
Я усмехнулась.
— Если вы работаете или получаете пенсию на банковскую карту, с нее платить гораздо удобнее, чем наличными. Аппарат просто снимет нужную сумму и выдаст чек.
— Есть карта, — обрадовалась старушка, — сегодня и зарплату скинули. Я собиралась с нее снимать, когда счета оплачу.
Мы с Галиной Ивановной оплатили коммунальные услуги, сняли остаток наличных и немного поболтали. Перебрались даже в небольшое кафе здесь же, в сквере.
За полчаса я узнала массу полезной информации о делах в полицейском участке и о жизни пожилой дамы. Она оказалась веселой и наблюдательной, не лишенной чувства юмора. Одинокая, вынужденная подрабатывать не только из-за денег, а чтобы оставаться среди людей.
— Знала бы ты, Женя, какую я интересную прожила жизнь, — мечтательно говорила старушка, помешивая ложечкой кофе. — Но этот разговор не уместится в обеденный перерыв, а перерыв, кстати, скоро заканчивается.
— Что же вы, Галина Ивановна, в столь почтенном возрасте все трудитесь? Тяжело ведь, наверное?
Она махнула рукой.
— Я уж и привыкла. Участок у меня хороший, работы не слишком много — полы протереть, пыль когда, да из корзин мусор вытрусить. А главное, оболтусов этих гонять, чтобы топтали меньше. А то ходят туда-сюда целый день как заведенные, а мне знай намывай. Вот весной тяжело — как только потеплеет, окна надо все перемыть, а они громадные, высоченные. Даже те, что на первом этаже. Зато среди людей целый день, не скучно. И деньги, конечно, не лишние. Жизнь-то нынче ох как тяжела. И все хорошо у меня, Женечка, только отпуск давно не давали. А мне так сестру проведать охота! Лидка моя в Самарской области живет, старше меня на десять лет, сама приехать не может — тяжело очень. А на работе отказали — потерпи, говорят, сейчас подменить некому, нет свободной технички, лишнюю нагрузку никто брать не хочет. И так оставить нельзя — загадят все по самые уши!