Ладно, рано или поздно Дегтярев явится домой. А я пока поеду в НИИ, найду библиотеку и поболтаю с сотрудниками. Вполне вероятно, что у Моргаловой там были друзья.
В здание научного учреждения я попала беспрепятственно. Нынче, когда даже магазины для животных обзавелись вооруженными до зубов секьюрити, местные порядки поражали. У крутящегося турникета дремала на стуле ветхая старушка в темно-синем халате и замурзанных домашних тапках.
– Здрассти, – сказала я.
Старушка, не открывая глаз, прошептала:
– Вы куда?
– В библиотеку, – ответила я, – за научной литературой.
Последнее уточнение явно было лишним, в книгохранилище не ходят за сметаной или новыми сапогами. Но бравая охрана не удивилась. Да и вряд ли она меня слышала, поскольку, задав дежурный вопрос, снова свесила голову на грудь и продолжала сладко дремать.
В гулком холле не оказалось ни одного человека, на стене висела доска с указателями, явно сделанная еще в советские времена, потому что среди названий лабораторий имелись и такие: «Партком», «Комитет комсомола», «Местком». Библиотека, судя по стрелочке, располагалась в левом коридоре первого этажа.
Я пошла по старому, давно не циклеванному паркету. В помещении царила полная тишина, никто не попался мне навстречу, из-за плотно закрытых ободранных дверей не доносились даже шорохи. Похоже, сотрудники НИИ массово не вышли на работу. Наверное, тут крохотные зарплаты, вот люди и не утруждаются. Интересно, почему это богом забытое заведение до сих пор функционирует? И какие новые методы воспитания детей можно придумать? Особо длинный ремень? Невероятно сладкий пряник? В здании несколько этажей, расположено оно недалеко от центра… Хоть бы сдали часть комнат в аренду!
Глава 14
В библиотеке сильно пахло пылью и стояла та же могильная тишина. Я покашляла, потом громко спросила:
– Есть тут кто живой?
Из-за стеллажей, забитых старыми книгами, царственно выплыла полная дама в темно-синем костюме из трикотажа. Я постаралась не рассмеяться. Внешний вид библиотекарши один к одному соответствовал научному заведению, в котором время словно остановилось в конце семидесятых годов прошлого века. Именно тогда были модными юбка и жакет, произведенные хоть и в капиталистической, но все же дружественной СССР Финляндии. Мне в свое время тоже хотелось иметь подобный комплект, но, увы, мечта так и осталась мечтой. Зато я никогда не устраивала у себя на голове симбиоз снопа с вертолетом, всегда любила аккуратные стрижки, а вот библиотекарша, смотревшая сейчас на меня недобрым взглядом, предпочитала намертво залаченную «халу».
– Здравствуйте, – сказала я.
– Не следует кричать там, где люди работают, – недовольно процедила тетка.
– Но в читальном зале пусто, – рискнула я отбить мяч.
– И что? – изогнула одну бровь библиотекарша. – Сейчас никого нет, через секунду будет аншлаг, а вы привыкнете вопить и продолжите ор. Здесь научное заведение, люди пишут диссертации…
– Простите, – смиренно ответила я.
– Что желаете? – Мадам сменила гнев на милость.
– Я хотела поговорить с вами.
– Со мной? Давайте требование.
– Какое?
– На книги, естественно.
– Я пришла не за литературой, просто побеседовать.
– Поболтать? – изумилась библиотекарша. – На какую тему?
– О Юлии Моргаловой.
– О ком?
– В книгохранилище есть сотрудница, Юля Моргалова. Вернее, была. Вы, наверное, уже слышали о ее безвременной кончине…
«Хала» накренилась набок, как Пизанская башня, хозяйка ловко вернула ее на место.
– Это ошибка, – коротко ответила она, – никаких Моргуновых тут нет и отродясь не было.
– Моргалова, – поправила я.
– Что? – осеклась говорившая.
– Фамилия Юлии не Моргунова, а Моргалова.
– Все равно, – небрежно махнула рукой дама, – в зале только лишь две сотрудницы: Анна Иосифовна Кранц и я, Елена Георгиевна Мухина. Более никого нет.
Я растерялась.
– Но мне сказали, что Юля…
– Неправда, – отрезала Мухина, – мы с Анной Иосифовной здесь больше тридцати пяти лет работаем. Уж поверьте, память у меня отличная. Да и как она может быть другой у женщины, которой едва перевалило за сорок?
Я деликатно отвела глаза в сторону. Если госпоже Мухиной «едва перевалило за сорок» и она, судя по только что сделанному ею же заявлению, «здесь больше тридцати пяти лет», то в каком возрасте она нанялась на службу?
– Да, – торжественно продолжала Елена Георгиевна, – тут изредка появлялись пришлые люди вроде Леокадии Бланк, но они долго не задерживались, потому что не привыкли хорошо трудиться. Мы с Анной Иосифовной…
– Юлия Моргалова падчерица Бланк, – перебила я библиотекаршу. – Неужели она никогда не рассказывала вам о воспитаннице? Думаю, Юля здесь бывала.
– А в чем, собственно говоря, дело? – покраснела Мухина.
– Девушка на днях скончалась.
– Спаси господи, – перекрестилась дама. – Нынешняя молодежь ужасна, сплошь наркоманы. Позавчера приходила новенькая лаборантка, ее Петр Семенович за литературой прислал. Не поверите, в чем она явилась! В непотребных, рваных штанах, которым место на помойке! Ничего удивительного в ваших словах нет. Если постоянно пить водку, до зрелых лет не доживешь!
– Юлия была алкоголичкой? – усомнилась я.
– Я уже говорила: впервые слышу об этой девице.
– Но вы сейчас…
– Это вы сейчас заявили о кончине Моргуновой, – перебила меня библиотекарша. – По какой еще причине молодая женщина ушла в мир иной? Стопроцентно она наркоманка и пьяница.
Железная логика! Наверное, Елена Георгиевна никогда не слышала об автокатастрофах, болезнях и убийствах.
– Вы отвлекаете меня от работы, – снова начала злиться дама, – я должна выдавать книги, а не обсуждать всякие глупости.
– Юлия умерла.
– Уже слышала.
– Девушка жила одна и…
– Ох, ясно! – замахала руками Мухина. – Нет у меня денег! И я не обязана их отдавать! Ступайте в местком! Такими вопросами занимается товарищ Никитина, ей и объясните, по какой причине НИИ должен разбазаривать средства.
– А Никитина на работе?
Елена Георгиевна бросила взгляд на календарь.
– Будет в конце июля.
– Но сейчас июнь!
– И что? У нее отпуск. Как и у подавляющего большинства наших сотрудников.
Я уставилась на Мухину. Вот здорово! Она решила, что я пришла просить материальную помощь на похороны, и советует взять деньги у сотрудницы, которая придет через месяц!
– До свидания, – царственно кивнула Мухина. – Вернее, прощайте. Никакой необходимости в наших дальнейших встречах, слава господу, нет.
– А вы хорошо знали Леокадию Бланк? – Я попыталась нарыть хоть крошку информации.
– Эту отвратительную шарлатанку, гнусную обманщицу, гадкую бабенку, чьим заявлениям ни в коем случае нельзя было верить? – раскипятилась Елена Георгиевна. – Естественно, нет. Мы и пары слов друг с другом не сказали. Я не Анна Иосифовна! В отличие от товарища Кранц, я правильно оцениваю человека с первого взгляда! Очень сожалею, что приходилось здороваться с Леокадией, но мы временно – подчеркиваю, временно! – являлись коллегами. А вот Анна Иосифовна с Бланк дружбу завела. Ох уж эти национальные корни! Понимаете, они сблизились на почве штруделя.
– Штруделя? – переспросила я.
Елена Георгиевна тряхнула головой, «хала» незамедлительно принялась валиться набок.
– Это пирог с яблоками, – пояснила Мухина, водрузив башню на место, – национальное фашистское блюдо.
– По-моему, штруделем в основном славится Австрия, – проявила я образованность.
– О боже! – закатила глаза Елена Георгиевна. – Мне все равно! Хоть бы они вместе манную кашу готовили. Не о том речь! Наивная Анна Иосифовна Леокадию приголубила, и что получилось? Ничего хорошего!
– Они поссорились? Поэтому Леокадия уволилась?
Мухина оперлась о письменный стол и заявила:
– Не смею вас больше задерживать.
– Нельзя ли побеседовать с госпожой Кранц?
– Ее смена завтра.
– Скажите, пожалуйста, телефон Анны Иосифовны.
– Не имею на то полномочий.
– Понимаете, мне очень надо…
– До свидания, – отрезала Мухина, – прошу на выход. Если хотите пообщаться с товарищем Кранц, можете прийти сюда завтра, к десяти утра. В отличие от меня, ответственного и работящего человека, Анна Иосифовна не стесняется болтать о пустяках во время службы.
Несолоно хлебавши я вышла на улицу и решила еще раз поговорить с Полиной Жуковой. Почему медсестра соврала мне о месте работы Юли? В библиотеке служила не девушка, а ее мачеха!
Скорей всего, Полина уже вернулась домой. Она после нашей беседы как раз отправилась сдавать смену.
Мой расчет не оправдался – медсестра не открыла дверь квартиры. Я пошаталась по двору, посидела на скамеечке и внезапно очень захотела есть. Оглядевшись по сторонам, я увидела вывеску «Супермаркет» и решила купить банан, пакетик сока, пачку печенья, на худой конец глазированный сырок. Мой бедный желудок взбунтовался и нагло требовал еды. Решив, что Полина никуда не денется (придет же она когда-нибудь домой), я пошла в сторону продовольственного магазина.
Фрукты, выставленные на его прилавках, не вызвали желания их съесть – яблоки выглядели ненатурально (слишком большие, яркие, агрессивно блестящие), груши походили на елочные игрушки (у меня в детстве были такие, из пластмассы), а бананы оказались зелеными. Я завернула к стеллажам с крекерами и начала рассматривать разноцветные пачки. Какие лучше выбрать? С чесноком? Ой, нет, от меня будет отвратительно пахнуть. Лучше съесть самые обычные, желательно не очень соленые.
В этот момент зазвонил телефон.
– Ты где? – тихо поинтересовался полковник.
– Я скоро вернусь, – тоже почему-то понизив голос, ответила я.
– Сделай одолжение, заскочи в аптеку.
– Нет проблем.
– Купи…
– Лучше я соединюсь с тобой, когда буду в аптеке, а то забуду половину названий.
– Ладно, только звони на мобильный, – еле слышно завершил беседу полковник.
Я вернула сотовый в карман, схватила выбранную пачку и вновь услышала треньканье. Но уже не моего телефона. Не все люди ставят на трубку полифонические мелодии, многие абоненты довольствуются стандартным звонком. Одна беда: когда телефон звонит, моментально начинаешь искать свой мобильный, не сразу сообразив, что это чужой сотовый.
– Алло, – сказал чей-то голос, показавшийся мне знакомым. – Ты где? С ума сошел, идиот! Ой, только не надо истерить.
Я посмотрела поверх упаковок с печеньем и увидела в соседнем проходе… Полину Жукову. Медсестра стояла ко мне спиной, но я узнала ее сразу по большой декоративной заколке в виде ярко-зеленой бабочки с розовыми камнями. Полине не пришло в голову, что среди стеллажей с продуктами ее может кто-то подслушивать, и поэтому она вела беседу тихо, но вполне внятно.
– Я не Юля, в панику не ударюсь! Что? Ты уверен? Так просто? Наверное, ты неправильно понял!
Очевидно, на том конце провода начали возражать, потому что Жукова тихо засмеялась и продолжила:
– Ой, не смеши! Ментам ничего не найти. Они уже обыскивали квартиру и вышли с пустыми лапами! Вообще! Хорошо, прямо сейчас пойду и заберу. Ты мне перезвони. О господи! Если у тебя такие мысли, то сам в ее квартиру иди… Перетрусил, тогда молчи! Чао! Надеюсь, ты не перепутал? Я к Юльке, быстро управлюсь. А шикарная гадалка! Отличный экстрасенс!
Полина захлопнула телефон и решительным шагом двинулась к кассам. Я на секунду растерялась, потом схватила со стеллажа с сопутствующими товарами черную бейсболку и халат для работы в огороде и рванула в ту же сторону. Слава богу, часть девушек-кассирш маялась от безделья. Полина направилась к первой кассе, я же пристроилась к последней. Быстро натянула бейсболку, опустила козырек на лицо, влезла в халат и, став похожей на одну из уличных торговок, поспешила за Жуковой.
Идти оказалось недалеко – медсестра, совершенно не скрываясь и не оглядываясь, вошла в подъезд своего дома. Я подождала пару минут и, тихонько приоткрыв дверь, заглянула в парадное. Полина, стоя ко мне спиной, рылась в своей сумке.
– Вот черт… – прошипела она и вытащила связку ключей.
Я смотрела на Жукову, затаив дыхание. В принципе, из подслушанного мною разговора стало понятно, что в «трешке» Юлии есть некая вещь, оставшаяся не замеченной при обыске, но я не предполагала, что у Полины есть ключи от квартиры соседки. Значит, медсестра водила меня за нос, ее отношения с умершей были очень близкими, постороннему-то человеку ключи от дома не дают.
Полина открыла дверь и юркнула внутрь. Я сняла кепку и халат, сунула «карнавальный наряд» в сумку и встала около входной двери. Хорошо помню, как Полина сказала собеседнику, что управится быстро. Сейчас она вскроет тайник, достанет оттуда нечто, выскочит на лестницу… а тут я с милой улыбкой на лице. «Здравствуйте еще раз, Полиночка! А что вы делали в квартире Моргаловой?!»
Кстати, почему дверь не опечатана? Насколько я знаю, если умирает одинокий человек, между косяком и створкой непременно приклеивают бумажку с фиолетовой печатью. Смешно думать, что подобная преграда способна остановить того, кто захочет войти внутрь, но таков закон.
Минуты текли, Полина не торопилась покидать чужое жилище. Пятнадцать минут, тридцать, сорок пять… В конце концов я не выдержала и осторожно подергала створку. Она оказалась закрытой, я не хотела нажимать на звонок. Если сейчас напугать Полину, она моментально спрячет то, за чем проникла в квартиру, и на все мои вопросы найдет самые невинные ответы. Зачем пошла к Юле? У той осталась чашка Жуковой (кастрюля, сковородка, книга, ваза), теперь она хотела ее забрать. Откуда у нее ключ? Так Моргалова оставила на всякий случай, вдруг свой потеряет, или трубу в отсутствие хозяйки прорвет.
Впрочем, Жукова умеет владеть собой. Она со мной и общаться-то не станет. Вскинет голову и рявкнет: «Не ваше дело!» И, между нами говоря, будет абсолютно права.
Нет, лучше подстеречь ее на выходе, с пакетом, коробкой или уж не знаю с чем в руках. Но почему медсестра так задержалась?
Через полтора часа мое терпение иссякло, и я таки нажала на звонок. Но из квартиры не донеслось ни единого звука. Я повторила попытку – и снова безрезультатно. Стук в дверь тоже не принес успеха. Вне себя от злости я пнула коврик, лежащий у створки. Он сдвинулся, и под ним обнаружился небольшой ключ. Вот так находка! Милиция, осматривавшая место преступления, судя по всему, не изучала территорию снаружи. Ну да, труп находился в открытой квартире, и лестничная клетка показалась спецам неинтересной.
В прихожей было пусто. Стараясь двигаться тише кошки, я сунула нос в санузел. Никого. В крохотной кухне тоже. Я скользнула дальше, резко распахнула дверь, ведущую в гостиную, и увидела прежнюю картину: уродский буфет, диван с протертой обивкой, продавленное кресло, телевизор-патриарх, пакет со смесью для ремонта под названием «Вечная пломба». При полнейшем отсутствии людей! Удивленная сверх меры, я крикнула:
– Полина, вылезай! Я знаю, ты здесь! Видела, как ты открыла квартиру и зашла в нее.
Ответом мне послужила тишина, прерываемая лишь звуком капель, падающих из крана в кухне.
– Хватит идиотничать! – повысила я голос. – Выходи. Право, глупо. Сейчас обойду все комнаты и найду тебя.
Но медсестра затаилась, и тогда я принялась обыскивать помещение.
Глава 15
Через полчаса пришлось констатировать: Полины нигде нет. Я облазила все комнаты, заглянула под стол, диван и кресла, изучила пространство за телевизором, порылась во всех кухонных шкафчиках и от полного отчаяния открыла крохотную стиральную машину.
Квартира Моргаловой располагалась на первом этаже, и, в принципе, выскочить на улицу через окно не представляло никакого труда. Одна деталь: все окна были тщательно забраны решетками. А из двери Жукова точно не выходила, я ведь неотлучно находилась на лестнице. Может, Полина превратилась в таракана и выползла через щель?
Еще раз обежав комнаты, я не обнаружила там ничего интересного. Самые обычные, весьма скромные вещи. Юле было чуть за двадцать, но она не слушала плеер, не смотрела DVD-диски, пользовалась допотопным компьютером, не читала современных книг, готовила в алюминиевых кастрюлях. У нее даже не было хорошего телефонного аппарата – в прихожей на маленьком столике стоял «Чебурашка», ярко-красный коробок с большой трубкой и наборным диском. Я видела такой последний раз лет двадцать назад.
Диссонансом на фоне общего убожества выглядела ванная с полочками, заставленными дорогими средствами по уходу за телом и волосами. Сама я пожадничала и не купила крем ценой в пятнадцать тысяч рублей за банку, а у Юли была, кроме него, вся серия: молочко, гель, лосьон. Еще она носила бешено дорогое белье лучших фирм. Я изумилась, читая этикетки на трусиках и лифчиках. Это странно, если учесть, что поверх шикарных комплектов натягивалась блузочка с вьетнамского рынка. И еще сильное впечатление на меня произвел холодильник: в нем я обнаружила банку черной белужьей икры, миног, лососину, сырокопченую колбасу, экзотические фрукты. Юлия не отказывала себе в деликатесах.
Почти в шоке я выскользнула наружу, заперла дверь, дошла до машины и вынула спрятанные в бардачке сигареты.
Уму непостижимо, куда подевалась Полина? Из двери она не выходила, через окна выбраться нельзя, черного хода в квартире нет – это самая затрапезная пятиэтажка без всяких чуланов, комнаток для домработниц и даже без мусоропровода (ведро надо опорожнять во дворе, где стоят баки). Так каким же образом испарилась Жукова?
Резкий звонок мобильного заставил меня вздрогнуть.
– Ты еще не в аптеке? – спросил Дегтярев. – Ну сколько можно возиться!
– Страшные пробки, – быстро нашлась я, – уже лечу, вот, кстати, и вывеска с крестом. Говори, чего надо.
– Персиковое масло, – ответил Дегтярев.
– Зачем? У тебя насморк?
– Неужели трудно выполнить мою просьбу без занудных расспросов? – возмутился полковник.