Орел
Странный гость заявился к профессору Минцу.
Он вошел не постучавшись, прошел, не поздоровавшись, к правой стене и уселся на продавленный диван.
Он был немолод, одет в форму старшего лейтенанта войск ФАПСИ, но без фуражки. Поэтому было видно, что его седые волосы перехвачены на затылке резинкой, и оттуда свисает жидкая седая косица.
— Здравствуйте, — сказал Лев Христофорович, поднимая лысую голову от микроскопа. — Чем обязан визиту?
Лейтенант закинул ногу на ногу, погляделся в начищенный, зеркальный носок сапога, поправил седой ус и заговорил:
— Разрешите сначала ознакомить вас со старинным анекдотом, то есть забавным случаем из жизни.
— Я вас слушаю.
— В самом начале двадцатого века в петербургском Смольном институте благородных девиц ввели курс домашнего хозяйства. Решили таким образом приблизить институток к практической жизни. Для начала классная дама Зинаида Федоровна Врангель повела девиц вниз, на кухню. Там они остановились у длинного мраморного разделочного стола, на котором лежала ощипанная курица. «Кто из вас, барышни, скажет мне, что это за птица?» — спросила баронесса. Когда никто не вызвался с ответом, она обратилась к ближайшей девушке: «Княжна Шаховская, помогите нам». Княжна долго морщила выпуклый лобик и в конце концов решилась: «Наверное, это орел!» Видно, о существовании других крупных птиц она не подозревала. «Ах, — рассмеялась баронесса Врангель. — Какая забавная наивность! Ну кто же не знает, что у орла две головы?»
Закончив рассказ, пожилой лейтенант немного посмеялся. Минц ему вежливо кивал, потому что анекдот показался ему забавным.
— Вы заметили, насколько глубоко в сознании народа проникла убежденность о реальном существовании двуглавого орла? — спросил лейтенант.
— Это же не народ, а лишь институтки, — заметил Минц.
— Только не спорьте со мной! — взмолился лейтенант. — Со мной все спорят. Каждое мое трезвое предложение встречают в штыки. И здесь, и в Кремле, и в Вашингтоне. Мне надоело советовать. Я отдохну, а вы пока поставьте чай.
С этими словами пожилой лейтенант повалился на бок, подтянул острые колени к подбородку и смежил веки.
Минц не поверил лейтенанту. Тот не спал, а присматривался к профессору. Не зря он приехал так далеко, из Москвы, явно — с важным делом. Но при чем тут баронесса Врангель?
Минц прошел на кухню и поставил чайник на огонь.
— Вам покрепче? — спросил он.
— Зеленый, жасминовый, как вы любите, — ответил гость.
«Ага, — подумал Минц, — они собрали сведения о моих привычках. Значит, дело серьезное».
— Вы голодный? Могу сделать бутерброд.
— Ни в коем случае, — сказал лейтенант. — Я на диете. Нас не подслушивают?
— Вам лучше знать, — откликнулся Минц.
— Правильно. Вашу комнату мы проверили.
Он вскочил, живо перешел к столу, схватил чашку и принялся жадно, обжигаясь и пыхтя, глотать жасминовый чай.
— Слушайте меня внимательно, — сказал лейтенант. — Мы проверили личные дела шестидесяти академиков и сотен аспирантов, мы связались с Казанью и Темрюком. И оказалось, что только вы сможете помочь нашей необъятной родине.
— Чем же?
— Именно принимая во внимание ваши научные достижения и многосторонность вашего таланта, было решено обратиться к вам.
— Говорите понятнее, — потребовал Минц. — К тому же вы не представились.
— Я не могу представиться, я на службе. А когда мы на задании, то не представляемся. Достаточно того, что я вас знаю.
— Да, это уже немало, — согласился Минц. — Продолжайте.
— Недавно, если вы читаете газеты, к нам с визитом был господин Ширак. Это президент Франции.
— Как же, как же, встречались, — заметил профессор, но лейтенант пропустил эти слова мимо ушей.
— В частной беседе с президентом, — продолжал лейтенант, — Ширак обратил внимание на то, что двуглавых орлов в природе не существует. «Вот наш галльский петух, — сказал он, — это реальность. На любой ферме такой найдется. А вот двуглавых орлов нет и не было!» Казалось бы, шутка, да? Шутка?
— Не знаю.
— А вот не совсем шутка, потому что разговор шел о стабильности и перспективах нашей экономики. Запад ставит под сомнение темпы развития отечественной промышленности. И тут в иносказательной форме этот самый французский Ширак как бы издевается: мол, говорит, нет на самом деле вашего прогресса и стабильности, и все у вас, русские господа-товарищи, не больше как вранье и выдумка.
— Ну, вряд ли он это имел в виду.
— Да ты бы ему в глаза заглянул! Только загляни. Сплошное издевательство.
— Что же ответил ему президент?
— Президент умело перевел разговор на другую тему. Но по окончании встречи с французом вызвал помощников и дал им задание подумать, нельзя ли перевести наш герб в разряд реальности. Любой ценой. И тем посрамить западных критиканов. Ясно?
— А я тут при чем?
— Когда мы, советники и разведчики, отчаялись найти человека или организацию, способную создать двуглавого орла, именно президент сказал с присущей ему проницательностью: «А вот заглянули бы вы в районный центр Великий Гусляр и постарались бы встретиться со славным человеком, оригинальным мыслителем, профессором Минцем Львом Христофоровичем».
— А почему вас для этого выбрали? — поинтересовался Минц.
— Чем я хуже других? — обиделся пожилой лейтенант. — У нас разные есть. От генерала до поэта.
— Нет, — вздохнул Минц, — на поэта вы не похожи.
— Короче! — посланник президента был суров. — Будем делать орла или будем ваньку валять?
— Спокойно, — возразил Лев Христофорович. — Вы мне делаете предложение?
— От имени государства. Вы обязаны помочь нам создать имидж надежности в партнерстве, вы поможете России вступить в содружество европейских государств.
— А как же вы представляете мою роль?
— Вы выведете двуглавого орла.
— Из кого?!
— Да хоть из курицы!
— А вы пробовали вывести орла из курицы?
— У меня другие способности. Я занимаюсь пиаром, а не курицами.
— И сколько? — спросил Минц.
Ему не очень понравился пожилой лейтенант, хотя, как известно, Лев Христофорович терпим к людям — при условии, что они регулярно моются.
— Мы гарантируем вам личную благодарность президента, кроме того, вам будут компенсированы расходы.
Минц поглядел в окно. Белым снегом, крупными хлопьями летели под дуновением ветра лепестки отцветающих яблонь. Природа пробудилась после зимней спячки и готовилась дать жизнь новому поколению плодов и ягод. «Я же, — думал Минц, — уже никогда не стану молодым. И не нужны мне ни деньги, ни почести, ни личное послание президента. Но что остается человеку, если жизнь его подходит к завершению? Работа. Именно работа. Иначе совсем худо. И никто не должен догадываться, что и работа тебе не очень интересна». Еще лет десять назад Лев Христофорович с внутренним восторгом встретил бы вызов, брошенный ему администрацией президента. Еще бы — вывести двуглавого орла в качестве государственного герба! Прорыв в генетике!
— Список нужных мне приборов, реактивов, материалов и прочего я отправлю вам по факсу, — проговорил Минц, не отрывая взгляда от яблочных лепестков. — О размере гонорара сообщу особо. К какому сроку вам нужны результаты?
— Они были нужны вчера, — отозвался лейтенант. — А размеры гонорара определять не вам.
Он расплел седую косичку и принялся заплетать ее вновь.
— Орел вырастет через год, — сказал Минц. — Так и скажите в Кремле.
Лейтенант достал мобильник и набрал номер.
Он не успел ничего сказать, как из мобильника послышался голос:
— Мы слышали. И я попросил бы вас, Лев Давыдыч, не ставить условий профессору. Он нужен державе. А вот вас нетрудно заменить.
Голос был знакомым, и профессор ответил ему:
— Спасибо за внимание.
Пожилой лейтенант поднялся.
— Какие будут указания? — спросил он.
— Отыщите мне срочно орлиное яйцо с двумя желтками. Но оно должно быть свежим, так сказать, живым, прямо из гнезда.
— Слушаюсь.
— Только без жестокостей по отношению к орлам.
— Разумеется, будьте уверены.
С этими словами лейтенант ушел, а к Минцу заглянул его сосед Корнелий Удалов и поинтересовался:
— Кто к тебе на шестисотом «мерсе» приезжал?
— Работу предложили.
— Трудную? — Друг знал, что спросить.
— Не знаю. Но в пределах разумного.
— Что платить будут?
— Обещали добавить к пенсии. И письмо президента.
— Почетно, — сказал Удалов. — У нас в городе ни у кого такого письма еще нет. А подробнее?
Когда через три недели в Кордильерах на высоте шести тысяч метров над уровнем моря орнитолог Хосе Мария Бенвенуто, выполняя, подобно сотням орнитологов в десятках стран, секретное задание Российской академии наук, отыскал орлиное яйцо с двумя желтками, он готов был плясать от счастья. Профессор Минц очень бы расстроился, узнав, что в отличие от него, российского ученого, зарубежные участники операции получили многотысячные премиальные. Так у нас часто бывает: все пророки обитают за пределами отечества.
Многие иностранные разведки сбились с ног, стараясь понять, что за каверзу задумал Кремль, почему вдруг так остро понадобилось орлиное яйцо с двумя желтками. Не удивительно, что в самолете, который вез в Россию термостат с орлиным яйцом, помимо наших охранников и разведчиков набилось полсотни иностранных шпионов. Но уже в Шереметьеве-2 их отсекли от яйца, а вечером отвели в Большой театр на «Лебединое озеро», после чего развезли по домам.
А профессор Минц, получив яйцо и инкубатор, принялся внимательно изучать развитие зародыша. Наверное, читатели уже догадались, какой путь избрал наш гуслярский гений: он решил во много раз сократить путь эволюции, использовав метод, именуемый в среде физиологов методом «сиамского близнеца».
За несколько часов до того, как два орленка должны были вылупиться из одного яйца, Лев Христофорович извлек младенцев из скорлупы и сшил их нижние части тела, отсекши все лишнее — ноги, хвосты, крылья…
В результате возник птенчик нужной конфигурации. Оставалось закрепить плоды операции и вырастить птенца до нужной кондиции.
Когда слух о том, что во дворе у Минца живет двуглавый орленок, разнесся по городу, люди стали ходить туда и глядеть на Символенка. Орла Минц назвал Символом, но пока он не подрос и выглядел как типичный гадкий орленок, его кликали именно так.
Сначала Минц полагал, что придется держать во дворе приемную орлицу, но на второй день из Москвы прилетел десант орнитологов — они привезли с собой несколько крупных птиц на выбор. Из них следовало выделить кормилицу Символенку. Среди птиц были две гусыни, индюшка, пингвиниха, крупная курица и ворона. Остановились на гусыне Светке. Другие птицы либо отказывались кормить двухголового урода, либо приходили в ужас. Пингвиниха даже хлопнулась в обморок, чего раньше за птицами этой породы не наблюдалось.
Гусыня, по причине крайней неразвитости, полагала, что обзавелась двумя птенцами. Она считала их по желтым глоткам. А так как в пище недостатка не было, она с работой справлялась удовлетворительно. Правда, предпочла бы кормить Символенка вегетарианской пищей, но раз тот от нее отказывался, совала в клюв желательную ему еду, хотя сама зажмуривалась от отвращения и, наверное, думала: «Ну и уродов я высидела!»
Наступила осень. Правительство настояло, чтобы орленка перевезли в Москву, в специальный Институт прикладной геральдики под личным патронажем Герольдмейстера Российской Федерации, а Минц перешел к другим заботам. Он думал, что Москва о нем забыла, и не очень расстраивался, но к Новому году получил личное благодарственное письмо президента, а почтальон Дуся принесла ему пенсию на двадцать рублей больше, чем раньше, — персонально прибавили.
О дальнейших событиях Лев Христофорович и Удалов узнали лишь весной, частично из телевизионных новостей, частично из газет.
Как всем известно, пребывание в Кремле Символенка, который уже стал Символом, держалось в глубокой тайне. И понятно почему: в Москве готовились к приезду президента Франции Ширака и еще трех разных президентов, которые должны были решать насущные вопросы, связанные с международной репутацией нашего государства.
Когда высокие гости направлялись в зал заседаний, где должны были эти насущные вопросы обсуждать, президент страны провел их через Государственный зал, посреди которого возвышался хрустальный терем. В нем на золотом суке сидел крупный двуглавый орел и в упор рассматривал иностранных гостей.
— Что это? — воскликнул президент Франции.
— Это наш геральдический орел, — со знакомой всему миру лукавой улыбкой ответил российский президент. — Как бы символ России. С пятнадцатого века им обладаем.
— Этого быть не может! — возразил президент Италии. — Двуглавых орлов не бывает.
— Нигде не бывает, — согласился глава России, — но у нас они водятся.
— Наверное, это какая-то шутка, чучело анимированное, — предположил президент Франции.
Он вспомнил о своем легкомысленном прошлогоднем заявлении и понял, что русские тут обштопали французов.
Обиженный орел открыл клюв и издал пронзительней клекот, от которого задрожали стекла.
— Мы можем выпустить его в зал, — сказал русский президент. — Но надо будет закрыть окна. Мы дорожим орлом, он — птица редкая, и если улетит, наши экологи нам этого не простят. Только учтите, что вам всем придется надеть бронежилеты и противогазы, потому что наш Символ — птица нервная и очень сильная. Он может разодрать барана.
И тогда гости стали просить русского президента, чтобы он не выпускал орла наружу. И так верят.
Президенты, взволнованно переговариваясь и отдавая должное русской науке и русской смекалке, прошли в зал заседаний и вскорости подписали очень нужные России международные документы. А вот что касается сохранности орла и опасения, что экологи не простят, если с ним что-нибудь случится, — тут президент словно в кофейную гущу смотрел.
Случилось.
Прежде чем что-то случилось, к Минцу пожаловал новый гость. Был он мал ростом, скромен в манерах, облачен в синий костюм на шесть размеров больше, чем требовалось, на голове — зеленая, расшитая тюбетейка.
Войдя в дверь, он протянул вперед маленькие толстые руки и схватил ладонями кисть профессора. Сжал ее мягко, но крепко и требовательно.
— Благодетель нашего народа, — пропел он с текучим среднеазиатским акцентом, — драгоценный Минц-ага, не откажи в любезности…
— Что? — испугался добрый профессор. — Неужели у вас случился падеж барашков? Неужели налетела саранча? Я немедленно сажусь за изготовление сыворотки.
— Не беспокойся, Лев Христофорович, — перебил его гость. — Не в этой мелочи дело. Речь идет о национальной гордости Кзылкумстанского народа.
— Может, чаю хотите? — спросил Минц.
— Не перебивай меня, дорогой, время не ждет, — сказал человек в тюбетейке. — Слушай сюда внимательно.
Он присел на продавленный диван, вытер рукавом запачканные носки ботинок, пошевелил губами, молясь, и заговорил:
— Наш вождь и учитель Кзылкумхаджи был на совещании дружественных государств в Москве. И знаешь, что он увидел в Кремле?
— Царь-пушку? — почему-то предположил Лев Христофорович.
— Не говори глупостей, профессор-мофессор. Он увидел там символ русской империи, благородную птицу о двух головах, орел называется. Эта птица сидит во дворце, в хрустальном доме, иностранные президенты приезжают, видят, какая в России есть птичка и говорят: «Вах! Такую страну Россию уважать будем. Нигде птицы орел о двух головах нет, а в Кремле есть!» Понимаешь?
— Понимаю, — согласился профессор Минц.
Он смотрел за окно. Там косо, под ветром, летели лепестки яблонь. Наступила очередная весна. Профессор Минц внутренне сжался. Сейчас ему будут предлагать работу. Интересно, кто у них там? Тянитолкай? Это еще не худший вариант. Только бы не дракон!
— Ты наш герб видел? — спросил кзылкумстанец.
— Не приходилось, — вздохнул профессор.
— Тогда смотри.
Гость вытащил из кармана большую монету. На ней был изображен герб страны. В печали Минц принялся считать головы орла. Потому что герб Кзылкумстана представлял собой орла с несколькими головами.
— Сколько их? — нервно спросил он.
— Надо знать, — строго ответил гость. — Семь областей содержится в нашей республике. Семь голов у смелого орла, который мысленно реет над нашей державой. Лживые завистливые соседи говорят, что нет такой птицы! Как не бывает двуглавый русский орел. Теперь есть русский орел. Где же Кзылкумстанский орел? Я тебя спрашиваю, где?
Минц не смог ответить на этот вопрос.
— Тогда садись и делай, понимаешь?
— Не могу. Это выше моих сил.
— А двуглавый ниже твоих сил?
— Двуглавый — на пределе реальности.
— Я киллеров пришлю, не жить тебе, Минц.
— Я старый человек. Я говорю правду. Наука не сможет изготовить или вывести семиглавого орла.
— А в Японии сможет?
— И в Японии не сможет.
— Ты врешь, гяур!
— Можете пытать меня и даже убить.
— А золотом хочешь? Килограмм золота?
— Не поможет.
— Ну, тогда… — посланец сделал паузу, готовясь к смелому заявлению. — Тогда мы присвоим тебе звание Героя социалистического труда Кзылкумстана.
— Простите. Не смогу.
— Поклянись прахом твоей мамы!
— Клянусь!
— Дети есть?
— От первого брака, в Гватемале живет. Дочь.
— Поклянись именем дочери!
— Ну, клянусь, клянусь!
— Похоже на правду, — сказал гость, поднялся и пошел прочь.
С порога обернулся и погрозил Минцу пальцем. Минц не шевельнулся.
Наступила зловещая тишина. Профессор понимал, что Кзылкумстан не успокоится, пока не выведет своего урода.
Так и случилось.
В ночь на первое мая неизвестными лицами было совершено дерзкое ограбление Большого кремлевского дворца. Но в первые дни даже правительственное телевидение не знало, что же украли злоумышленники. Почему по всей стране была объявлена операция «Вихрь» и все милиционеры отозваны из отпусков.