- Это сопли, - авторитетно отозвался главврач, который первым лизнул скопившуюся на полу жидкость, и уже потом уперся грудью в баррикаду из кроватей. В его лечебной практике больничные кровати никогда не громоздились таким ужасом друг на друга, и потому он впервые в жизни поставил неправильный диагноз:
- Они, видимо, без нас в космонавтов играли и прыгали с кроватей прямо в небо. Надо осмотреть потолок, может, кто и прилип там.
- Они нами ма-ни-пулируют, - почти выговорил тихий больной и из последних сил плюнул через баррикаду.
- Не-а, - засомневался главврач, - они в какую-то другую игру болеют.
В этот момент стройный залп отдохнувших плевков накрыл делегацию врачей и обратил в бегство самых брезгливых.
- Вы во что спорите, - главврач обиженно утерся краем белеющего халата, и нащупал в кармане единственный заправленный шприц.
- Мы за честную номинацию нашего бреда и жюри из нас же, которое станет порядочней, потому что должно.
- Согласен, - отозвался главврач, стараясь по голосу опознать зачинщика и нанести единственно верный укол, - пусть самый главный из вас лезет ко мне через кровати для переговоров.
- Хкм, - сообразил самый тихий больной, - главврач не разбирается в литературе, и теперь из всех нас ничего не получится. В смысле, мы не сможем стать писателями в этой палате, а в другую палату мы принципиально не полезем. Это наше все, к которому мы душой прилипли, и не до конца здесь наплевались.
- Согласен и на это, - второй раз ощупал в кармане заветный шприц главный врач и закрыл свою голову краем халата, но лишь слабые плевки подтвердили его опасения.
- Так вы в писателей играете, - неожиданно прозрел на новый диагноз главврач, и ободрительно пообещал:
- Я давно сам хотел создать такое жюри, из вас всех и плюс немного врачей, чтобы никто не сомневался, что у нас профессиональная больница.
- Уж мы никогда не пойдем на компромиссы, - упрямо заверил тихий больной, - мы хотим жюри без врачей, и сами перепишем истории болезней за последние три года и заново пересмотрим все номинации на лучший бред прошлых лет.
Этот последний протестующий монолог оборвал внезапно вспыхнувший в больнице свет, и все больные радостно запричитали:
- Свет в Солнечном городе! Свет в Солнечном городе!
Уже через минуту в палату набежали бодрые санитары и врачи со шприцами наперевес, но вдруг случилось что-то невероятное. Это трехчасовое сидение без света не прошло для больных бесследно. Они вдруг гордо выстроились у стены, и даже сами повернулись удобным для врачей местом, но, что удивительное, впервые не стали снимать перед иголками штанов, а мужественно встретили уколы через материю.
Ну, автор этой правдивой истории случайно подсмотрел, что потом в своем кабинете по этому поводу записал в журнале наблюдений сам главный врач: 'Если все добытые свободы сводились к нежеланию обнажать прекрасное перед острым, то это поддается лечению и через штаны'.
ОТ АВТОРА: все узнаваемые здесь лица прошу считать неузнаваемыми, потому что врачи были в белых масках, а пациенты считали себя здоровыми.
ПРОЗАЙКИ НА НЕОБИТАЕМОМ ОСТРОВЕ
(вторая сказка)
В открытом океане неожиданно утонул сайт Проза.ру и шестнадцать тысяч прозайков оказались в ледяной воде.
Этот знаменитый прозаический Титаник не успел даже столкнуться с коварным айсбергом, а просто в течение последнего года почти каждый уважающий себя прозайка считал обязанным проковырять в днище сайта дырочку посильной для его ручонок величины и тем самым приобщиться к мировой литературе.
Оказавшись в холодной воде, все прозайки тут же помирились друг с другом и, чтобы согреться, решили утопить всех членов жюри, номинаторов и тех, кто нагло пишет лучше других.
Ну, и стали искать этих тех, кто почему-то начал разбегаться, точнее, расплываться в разные стороны.
Уже через час на специально собранном плоту появились первые узники, с которыми пока поступали, как с военнопленными, то есть, связали шнурками от ботинок и обзывали плохими словами.
В самом центре плота был крепко примотан администратор сайта, которому несколько раз заткнули рот, потому что он упрямо молчал и не отвечал на обзывательства, но вдруг он сплюнул изо рта восьмой кляп, гордо посмотрел вдаль и радостного воскликнул:
- Земля!
***
Это долгожданное слово услышали даже те, кто в это время нырял, и все пройзайки без всякой команды поплыли к уже видневшемуся из тумана берегу. Ну, скажем, плыли они вполне организованно, согласно их месту рейтинга по числу читателей.
Уже через минуту мокрые толпы прозайков заполонили собой этот ранее необитаемый остров, и лишь последним на землю спрыгнул с плота администратор сайта и тут же авторитетно объявил, что это остров находится под эгидой АНО 'Поддержка культурного наследия'.
Все прозайки никогда не знали, что это за такая культурная поддержка и после какой рюмки она должна начинать их поддерживать, но они боялись страшных букв АНО, и потому единогласно признали его правление.
Администратор важно ходил по острову, везде говорил, что у него астральная связь с самим АНО и передавал прозайкам, что оно ему только что велело.
Остров общим голосованием тут же назвали Проза.Ру, красивыми камушками выложили его первую страницу и наметили места, где потом станут по рукам и ногам привязывать номинированных авторов, чтобы все остальные приходили на них плеваться.
Со старой оппозицией поступили великодушно. Всех выловили, откачали, и даже тех, кого еще в прошлом году утопили. Отселили их на дальний конец острова и этот поселок тут же окрестили Графомановкой.
Весь первый день на острове прозайки прожили мирно и в полном согласии, а к ночи вспыхнуло восстание, но не из-за литературы, а из-за девчонок.
- Она моя, - охнул страшным голосом эротически пишущий автор, и заскользил по траве за убегающей избранницей. Девушка-автор со страшным литературным визгом убегала от своего счастья к спасительному лесу, так как она хотела вначале подумать.
На пути преследователя выскочил другой прозайка, похожий на Илью Муромца:
- Ласты прочь, от женской литературы, - потребовал храбрый прозайка, и они оба сцепились неприятный клубок.
Ну, при виде этой дикой сцены остальные прозайки страшно разволновались, распищались, так как не знали, на чьей стороне им выступить. В это время эротоман целиком проглотил Илью Муромца и обвел окружающих победным дыханием:
- Это не литературные, а самцовые разборки, и если сейчас мы не переловим всех авторш, то на нашем острове по историческому закону развития общества первым установится матриархат.
- Я давно был против женской литературы, но молчал, - пришел в себя после удара высокий прозайка, - если фигура у авторши лучше ее литературы, то, мое мнение, их надо не читать, а ловить.
- Ловить, ловить, ловить, - радостно загалдели прозайки в штанах и косо посмотрели на прозайков в юбочках, последние даже попятились от такого пристального к себе внимания и предупредительно замахали маникюром.
- Что такое женское литература, - перешел на жесткий язык рецензий высокий прозайка, - это сопли в кружевах.
- А мужская литература, это сопли в бронежилетах, - ловко парировала его одна из авторш, - мне всегда скучно читать, что пишут противные мужчины.
- Видимо, здесь все на соплях, - невпопад высунулся со своим мнением никому не известный прозайка, но в него обидно кинулись сразу тремя рецензиями.
- Ну, все, хватит дискутировать, - прорычал окончательные итоги этого исторического спора разгневанный эротоман, - уж дальше нам нельзя выделять женскую литературу, которой якобы все можно, потому что мужчины ее не понимают, а сами женщины не читают. Все популярные женские романы написали переодетые в юбки мужики...
Его несправедливые слова встретил угрожающе поднятый вверх частокол разноокрашенного маникюра и тысячи пилочек для ногтей, матовый блеск которых и оповестил обитателей острова об окончании короткого мира и начале первой войны амазонок...
ПРОЗАЙКИ ПРОЩАЮТСЯ С ОСТРОВОМ (конец сказочной трилогии)
Уже к вечеру бережная тишина обняла остров, и совсем еще начинающий прозайка сидел на краю им же вырытого окопчика и задумчиво ковырялся в носу.
В полдень был большой бой и теперь, насколько хватало глаз, все это вытоптанное литературное поле было забросано убийственными рецензиями. Уж где-то там валялась и его небольшая рецка, отважно запущенная им в какого-то страшного прозайку.
Он вложил в эту свою коротенькую записочку целые девять слов, потом робко дописал к ним еще одно матюжное, активизировал этот заряд собственным айпишником и стал ждать, когда враг подползет. А оно упрямо надвигалось, гремя броней своих лауреатских произведений и разбрасывая вокруг себя ядовитые рецензии.
Ему показалось, что это не остановить. Он приподнялся на корточки, еще раз нетвердой рукой взвесил свою безобидную рецку и храбро метнул ее в эту дипломированную прозайку, которая едва удостоила его взглядом. Он видел, как его рецка разбилась о номинированную голову, потом закрыл глаза и приготовился недорого отдать свою литературную жизнь, как вдруг что-то отвлекло эту шедшую прямо на него махину, и она лишь одной лапой по самые уши закопала бедного прозайку в окоп, и сразу же гордо куда-то уползла.
Спустя час он выкопался из-под навалившихся на него отходов чужого таланта, и еще соскабливая с себя остатки этих испражнений, дрожащими руками отправил в рот свою первую в жизни сигарету, позаимствованную из папиной пачки.
Он жив, и никто не заметил его отчаянного подвига, его маленькой рецки, и только запах чужого помета еще упрямо лез в нос. Чья это была война, в которую он был, без спроса, втянут, как пушечное, точнее, литературное мясо. Он чудом остался жив и сейчас дрожащими лапками перебирал все, что от него осталась. Вот маленький рассказик с громким названием, про то, как он влюбился в пятом классе. А эта порубленная профессиональными рецами фантастическая пьеска о марсианских ушельцах уже стала похожа на бесплатный общественный туалет, в котором его, автора, много раз не понимали. Еще добрый стишок про майских жуков, который прочитали всего три читателя: он сам, его девушка и еще какой-то взрослый дурак с рецензией о значении русской литературы.
Солнце безобразно красивым полушарием почти плюхнулось в море, как вдруг прозайка вспомнил о соседнем окопчике, откуда во время боя он услышал чей-то отчаянный писк, но не успел прийти на помощь, потому завалили самого. Уж сейчас наш прозайка вдруг кинулся спасать соседнего прозайку, и то, что он увидел, было страшнее самой войны. Ну, над соседним окопчиком возвышалась огромная и еще теплая куча непонятного происхождения, а самого соседского прозайки нигде не было, видимо, он все еще был внутри.
'Это на него какой-то новоявленный классик находил, - решил наш прозайка, - или редактор, или гадкий руководитель жюри, или они все сюда по очереди приходили...'
Он стал отчаянно откапывать своего соседа, крепко зажав нос и стараясь не нюхать эту суровую литературную правду. Уже в полной темноте он наткнулся на почти бесчувственную ножку, потянул за нее и вытащил всклокоченную голову второго прозайки, тут же расчувствовался, обнял спасенного и, заглядывая ему в глаза, участливо спросил:
- Это кто на тебя так наехал.
- А здорово мы их, правда, - вдруг пискнул только что откопанный прозайка и вытер у себя под носом на всю длину еще грязной руки, - ты видел, нет, ты видел, я три рецы кинул, две мимо, а одна, прямо в гада попала.
- Было дело, - с видом бывало бойца, откинулся на край окопа наш прозайка, - я, кажется, тоже одного подбил, но он, того, уполз, видимо, за подкреплением.
- Меня Мишкой зовут, а на прозе я 'Белый Листик', - протянул тонкую ручонку спасенный прозайка.
- А я Сережка, а по-здешнему - 'Задумчивый Медвежонок'.
Ну, наши прозайки еще раз обменялись ручками и пожали их друг другу из самых последних сил.
- А ты, это, за каких воевал? - вдруг недоверчиво спросил Белый Листик Задумчивого Медвежонка.
- Да я, как это, за наших, не бойся, ну, как их там, ну, которые за правду насмерть под себя ходили, - заоправдывался Задумчивый Медвежонок, но так и не вспомнил за кого именно он чуть в полдень не отдал остатки своих литературных способностей.
- А ну их, - вдруг предложил Белый Листик, - давай лучше с тобой рецами меняться. Я стану твое хвалить, а ты мое перехваливать, все и подумают, что мы писать умеем.
- Ну, а вдруг опять ЭТИ придут, которые взрослые и на настоящих писателей издалека похожи, навалят на нас снова, чего в них за день накопилось, а мы потом и с мылом не оправдаемся, - загрустил Задумчивый Медвежонок.
За этим неспешным разговором прошла короткая ночь, и солнце встало с другой стороны острова, где два других начинающий прозайка тоже сидели в обнимку на дне одного из своих окопчиков и негромко пели только что сочиненную ими песенку:
'Рецы враждебные веют над нами,
Взрослые дядьки нас злобно гнетут.
В бой роковой мы не вступим с врагами,
Умные долго здесь не живут...'
***
А спустя месяц при большом стечении народа на месте этой великой битвы был установлен на острове памятный знак, в виде огромного булыжника, на котором была написана вся правда острова Проза.ру:
'На взаимной литературной похвальбе стояла, стоит, и веками будет стоять вся наша русская литература. И всяк в этом усомнившийся станет врагом нашим, а приблизившийся лестью к нашим стопам, нами же и возвышен будет'.
Уж многие при этом плакали, и только наш прозайка Задумчивый Медвежонок угодливыми лапками положил на камень связанный им же маленький веночек, а сам про себя зло подумал, что когда он вырастет, все дураки к этому времени уже состарятся и умрут, иначе, он их сам поубивает. А вслух наш прозайка верноподданнически произнес:
- Слава литературным героям!
И его тут же наградили ответной рецензией:
- Героям литературы слава!
Это 'Повесть о Настоящем прозайке', о самом рядовом, начинающем прозайчонке, вступившим в неравный бой с лауреатской нечистью и своей дохлой грудкой спасший тогда сайт Проза.ру от около литературного помешательства.
Алексей ВИНОГРАДОВ.
март-апрель 2004 года.
ПОСЛЕДНИЙ ГЕРОЙ ОСТРОВА ПРОЗА.РУ
А через год страшное АНО 'Поддержка культурного наследия' и спонсоры сайта отвернулись от сайта Проза.ру и с 1 января 2005 года решили прекратить финансирование проекта. Они назвали главного администратора сайта острова 'Проза.ру' последним героем и последними словами 'прокляли' этот литературный проект за несмываемую порнографию (не эротику), низкий творческий (точнее, серый) уровень и уже всеми видимую голубизну сайта, на котором люди нетрадиционной, так сказать, сексуальной ориентации мягко говоря объединились и начали буквально насаждать этот вид полового искусства на голову нормально любящего авторского большинства. Я не знаю, переименуют ли этой сайт в 'Голубую линию', но, во всяком случае, уже примерно пятая часть сайта называется именно так. Да уже и раздаются угрозы, что на сайт Проза.ру подают в суд за распространение порнографической литературы, где все органы называются непечатными словами, а действия эти органы (извините) производят там самые подробные, то есть непотребные и непечатные.
Впрочем, все уже давно понимают, что сайт Проза.ру не является литературным сайтом, потому что никогда им и не был.
Алексей ВИНОГРАДОВ.
ноябрь 2004 года.
В приложении СЛОВАРЬ ОДНОГО СЛОВА:
Графоман, по моему собственному определению, это человек, который неадекватно оценивает свои творческие возможности, и он не только бездарно пишет, но и агрессивно нападает на любого, кто указывает ему на слабость его творений. В жизни графоманы не обязательно глупые и ограниченные, они могут быть и умными, приятными и способными в чем-то другом людьми, но со временем графоманское творчество полностью или частично подавляет их личности, раздваивает сознание, пораженная часть которого уже служит лишь для того, чтобы убеждать человека в его несуществующих писательских способностях. Это, конечно же, не болезнь в медицинском ее понимании, это лишь симптомы одной из человеческих страстей, которая с каждым столетием поражает все больше количество людей и отнимает у них не время, а возможность реализовать себя в чем-нибудь другом.
С повышением общей грамотности в нашей стране изменились и сами графоманы, они стали все чаще излагать свои произведения хорошим и правильно поставленным словом, но суть такого текста остается прежней: мысли и сюжет в нем, если они и есть, то вторичны. Ну, словно они своими головами-мясорубками промололи уже до них много раз написанный и опубликованный фарш, но от этого он стал не лучше, а просто его уже давно ели в более лучшем приготовлении.
А если коротко, то графоман - это не тот, кто хочет, но не может стать писателем, а тот, кто уже перестал самостоятельно понимать, что он этого не может.
Алексей ВИНОГРАДОВ.
Ну, и, напоследок, как иллюстрация, одна из последних рецензий с сайта Проза.ру, написанная не автором этой статьи, а известным российским драматургом:
'Владельцу сайта Проза.ру Кравчуку Д.:
Очень образно.
Да, Дима, ваш неразменный рубель стал пятачком.
А Золушки так и остались у своего корыта. Или это старухи у корыта? Ну, неважно. И тыква не стала каретой, - как была тыквой, так и осталась, но, если раньше тыква была свежей и душистой, - то сейчас прогнила окончательно.
Так что, Дима, закрывайте балаганчик.