Но если мы и во сне, и наяву черпаем воспоминания из одного и того же банка памяти и используем одни и те же нейронные сети, то почему сновидения воссоздают дневной опыт куда более точно, чем наши фантазии? Когда мы в реальности ведем автомобиль, на наши органы восприятия воздействует информация, получаемая из внешнего мира, — руками мы чувствуем руль, мы видим встречную машину, мы слышим гудок обгоняющего нас грузовика. Это восходящий процесс: сигналы, поступающие от органов чувств, направляются к соответствующим центрам обработки информации в мозгу и активируют нейронные сети, которые рождают наше восприятие реальности — «чувство того, что происходит», как выразился нейрофизиолог Антонио Дамасио. Но когда нам снится, что мы ведем машину, или мы представляем себе, что ведем машину, образы и ощущения рождаются внутри, поскольку мозг, чтобы активировать нейронные сети, создающие сновидение или фантазию, опирается на память.
Как считает Лаберж, представляемое переживание кажется менее реальным, чем сновидение или переживание настоящее, по двум причинам. Во-первых, когда все происходит наяву, ощущения, получаемые от органов чувств, вызывают более высокий уровень нейронной активации, чем ощущения воображаемые. Каким бы живым наше воображение ни было, качество образов и ощущений не идет ни в какое сравнение с тем, что мы получаем при реальном опыте. Но во сне мозг получает исключительно внутренние сигналы, и их куда легче воспринимать как сигналы реальные. По сути, во сне планка, которую нам надо преодолеть, гораздо ниже. Во-вторых, имеются данные, говорящие о том, что мозг, когда мы о чем-то мечтаем или фантазируем, намеренно занижает реалистичность представляемых образов, потому что для любого организма опасно спутать хищника, готового напасть в реальности, с тем, что просто создан воображением. Частью системы, которая предусматривает, чтобы восприятие образов, рожденных реальным опытом, отличалось от восприятия образов, рожденных воображением, являются те клетки мозга, которые вырабатывают нейромодулятор серотонин. Поскольку эти вырабатывающие серотонин нейроны в фазе REM заблокированы, то ничего не мешает возникающим в сновидениях образам и ощущениям казаться такими же реальными, что и наяву, тем более что наши органы чувств не получают никакой информации, способной подвергнуть эти образы и ощущения сомнениям.
Так что нет ничего удивительного, что мы склонны принимать сновидения за действительность и что нам приходится вырабатывать всякие уловки, чтобы и во сне понимать, что наш мозг нас дурачит. Способность «думать» в процессе осознанного сновидения варьируется, и некоторые демонстрируют очень высокий уровень когнитивных функций — как в этом записанном Лабержем рассказе испытуемого из городка Вудленд-хиллз:
«Я нахожусь в саду, у меня очень радостное ощущение, потому что я умею летать… Я решил спуститься на землю, чтобы получше рассмотреть сад, я понимаю, что я здесь один. Когда я это понимаю, ко мне приходит осознание того, что я на самом деле лежу в своей кровати и вижу сон. Я поражен кажущейся прочностью, цельностью собственного тела в этом сне и с удовольствием воспринимаю то, что будто бы ущипнул себя, чтобы убедиться, что я настоящий. Я чувствую себя таким же настоящим, как если бы не спал! Я решил поразмыслить над этим и сел на камень на краю сада. И ко мне пришла вот такая мысль: “Степень осознания, которую можно достичь, пребывая во сне, находится в прямой зависимости от уровня восприятия наяву”.
Я поражен собственной способностью произвести такую сложную мысль во сне и начинаю обозревать свою жизнь с такой точки зрения, которая невозможна во время бодрствования. Я еще больше поражен: оказывается, я и на такое способен, находясь при этом внутри собственного сна. Я решаю встать и осмотреться. Я вижу, что сад — это на самом деле сценические декорации. Все цветы нарисованы яркими светящимися красками и с мельчайшими подробностями на хаотически расставленных стойках. И поскольку я художник, я поражен мастерством, с которым они нарисованы».
Задача того, кто интересуется экспериментами с осознанными сновидениями, — пробудиться внутри сновидения и оставаться в этом мире как можно дольше. Например, один нью-йоркский дизайнер так описывает свое первое осознанное сновидение, случившееся, когда ему было уже за пятьдесят: он вдруг осознал во сне, что его мозг в мельчайших деталях создал обстановку ночного клуба в Гарлеме, он даже слышал мелодию, которую исполнял молодой Луи Армстронг. Он был способен сохранять это состояние достаточно долго, чтобы обойти и осмотреть все помещение, понимая при этом, что он рассматривает свой собственный сон. В следующем осознанном сновидении он увидел комнату с таким низким потолком, что ему приходилось пригибаться, но тут он понял, что это сон, и выпрямился, без всяких проблем пройдя сквозь потолок.
Способность осознавать себя во сне начинается с того, что Лаберж называет «проверкой реальности», и проводить ее следует во время бодрствования. От пяти до десяти раз в течение дня спросите себя, видите ли вы сейчас сон — чтобы мозг привык задавать этот вопрос. Особенно полезно задавать его себе, когда сталкиваетесь с чем-то схожим с происходящим во сне: когда случается что-то удивительное и неожиданное, когда вы испытываете особенно сильные чувства, когда вы наблюдаете нечто, напоминающее то, что доводилось видеть в мире сновидений. Например, если вы время от времени видите тревожные сны о лифтах, каждый раз, входя на самом деле в лифт, спрашивайте себя: вы видите сон? Такая практика проверки реальности в сочетании с визуализацией того, каково это — видеть сон перед тем, как действительно заснуть, и мысленным повторением того, что вам хочется осознавать свое сновидение, как показало проведенное в 1989 году Лабержем исследование, на 150 процентов повышает частоту осознанных сновидений.
Когда вы уже спите и у вас вдруг возникает подозрение, что вы видите сон, проведите следующий предложенный Лабержем тест — он поможет ввести себя в состояние полной осознанности или по меньшей мере подскажет, вы бодрствуете или спите. Осмотритесь во сне: поищите какой угодно текст или циферблат часов. Во сне напечатанные буквы почти всегда каким-то образом меняются каждый раз, как вы отводите от них взгляд и смотрите на них снова. Таким же образом меняется и циферблат часов — изменяется его вид или указанное на нем время. Фильм Ричарда Линклейтера «Пробуждение жизни» прекрасно описывает феномен осознанных сновидений и на самом деле основан на необычном осознанном сновидении, посетившем режиссера, когда он был подростком. В фильме герой понимает, что видит сон, но его попытки выбраться из него терпят крах. Он постоянно испытывает «ложные пробуждения» — нам всем часто снится, будто мы уже проснулись, но на самом деле это нам только снится. И герой использует этот тест — меняющиеся циферблаты часов, чтобы проверить, пребывает ли он по-прежнему в мире снов.
Этот момент первого осознания того, что ты видишь сон, прекрасно описан в истории, которая выложена на сайте осознанных сновидений для людей с физическими недостатками:
«После нескольких обычных снов я вдруг проснулся внутри сновидения. Я стоял на парковке и искал свою машину. Я ее нашел, но обнаружил, что на дверцах нет ручек. Я удивился, это показалось мне очень странным, совсем как во сне, но я-то “знал”, что проснулся. Я подумал, что мне стоит, просто тренировки ради, сделать “проверку на реальность”. Я посмотрел на доску объявлений, прочел, что там было написано, глянул в сторону, а потом снова попытался прочесть. И не мог поверить своим глазам! Теперь все буквы были перепутаны! И тогда я понял, что сплю».
Иногда осознанность может прийти без всякой подготовки. К астрофизику, профессору Принстона Питу Хуту она явилась вместе с песней. Вот что пишет Хут в своем дневнике сновидений (его всегда занимали эти вопросы):
«Я вошел в бар. Сидевшие там люди посмотрели на меня и в унисон запели:
Это сон Пита,
И мы все в нем.
Вот почему
Пиво нам наливают бесплатно».
Некоторые ученые — несмотря на убедительные доказательства — сохраняли скептическое отношение к осознанным сновидениям, пока сами их не испытали. Французский исследователь Мишель Жуве писал в 1993 году: «Должен признаться, что я долго не верил в осознанные сновидения. Однако за последние четыре года я три раза испытывал это удивительное ощущение — я наблюдал за тем, как передо мной представали различные образы, на которые я никак не мог повлиять, но при этом я прекрасно понимал, что они — часть сновидения».
Уважаемый эксперт в области изучения сна и сновидений Аллан Рехтшаффен, ныне профессор в отставке Чикагского университета, взволнован перспективами, которые открываются при визуализации мозга тех, кто видит осознанные сновидения: «Вероятно, самый характерный аспект сновидения — отсутствие рефлектирующего сознания. Во сне мы не понимаем, что видим сон, и это необычное состояние сознания. Во время обычного сновидения та часть мозга, которая информирует нас о состоянии нашего сознания, выключается, но во время осознанного сновидения она, должно быть, работает. И визуализация мозга субъектов, находящихся в состоянии осознанного сновидения, может указать на местоположение нейронов, которые даруют нам рефлектирующее сознание». Некоторые ученые предполагают, что эта ключевая нейронная сеть должна быть расположена в префронтальной коре, которая во время сновидений почти бездействует. Внезапная реактивация нейронов в этой области — возможно, вызванная увеличением количества нейромодуляторов, связанных с бодрствующим сознанием, таких как серотонин, — может быть тем, что превращает обычное сновидение в осознанное.
«Я вошел в бар. Сидевшие там люди посмотрели на меня и в унисон запели:
Это сон Пита,
И мы все в нем.
Вот почему
Пиво нам наливают бесплатно».
Некоторые ученые — несмотря на убедительные доказательства — сохраняли скептическое отношение к осознанным сновидениям, пока сами их не испытали. Французский исследователь Мишель Жуве писал в 1993 году: «Должен признаться, что я долго не верил в осознанные сновидения. Однако за последние четыре года я три раза испытывал это удивительное ощущение — я наблюдал за тем, как передо мной представали различные образы, на которые я никак не мог повлиять, но при этом я прекрасно понимал, что они — часть сновидения».
Уважаемый эксперт в области изучения сна и сновидений Аллан Рехтшаффен, ныне профессор в отставке Чикагского университета, взволнован перспективами, которые открываются при визуализации мозга тех, кто видит осознанные сновидения: «Вероятно, самый характерный аспект сновидения — отсутствие рефлектирующего сознания. Во сне мы не понимаем, что видим сон, и это необычное состояние сознания. Во время обычного сновидения та часть мозга, которая информирует нас о состоянии нашего сознания, выключается, но во время осознанного сновидения она, должно быть, работает. И визуализация мозга субъектов, находящихся в состоянии осознанного сновидения, может указать на местоположение нейронов, которые даруют нам рефлектирующее сознание». Некоторые ученые предполагают, что эта ключевая нейронная сеть должна быть расположена в префронтальной коре, которая во время сновидений почти бездействует. Внезапная реактивация нейронов в этой области — возможно, вызванная увеличением количества нейромодуляторов, связанных с бодрствующим сознанием, таких как серотонин, — может быть тем, что превращает обычное сновидение в осознанное.
Но Лаберж считает, что сканирование вряд ли выявит какие-то серьезные физиологические перемены. Он уверен, что высокий уровень активации во время фазы REM — вот и все, что физиологически необходимо для осознанного сновидения. Ключевой компонент, который отсутствует при обычном сновидении, но присутствует в сновидении осознанном, не имеет никакого отношения к физиологии: «Это психологический момент — установка на то, чтобы понять: ты видишь сон». И рекомендованные им упражнения помогают развитию этого психологического компонента.
Должна признать, что поначалу у меня тоже были сомнения в правдивости рассказов об осознанных сновидениях, и мне пока что не удалось добиться того уровня управления сновидениями, которого добились Лаберж и другие «онейронавты» — как он называет тех, кто достиг в этом деле больших успехов. Но я лично могу засвидетельствовать как само существование феномена, так и надежность тестов, с помощью которых Лаберж рекомендует добиться осознанности и интенсифицировать самосознание во время сновидения. Несколько раз в своей жизни я видела сны, в которых появлялись давно умершие родственники или друзья, и их появление настолько меня поражало — ведь этого просто не могло быть! — что я понимала, что наверняка вижу сон, однако такое осознанное понимание заставляло меня проснуться. После того как я, готовясь к этой книге, почитала об осознанных сновидениях, у меня спонтанно возник такой сон — возможно, это и не так уж удивительно, поскольку увидела я его под утро выходного дня, когда могла поспать подольше.
Во сне я увидела сестру, которая шла ко мне по коридору. Я вдруг подумала, что хоть и сплю и вижу сон, сестра выглядит удивительно реально. Затем мне пришло в голову, что, если я дотронусь до ее лица и ничего не почувствую, это будет доказательством того, что я сплю. Я до нее дотронулась, но почувствовала, что она настоящая, а после этого сцена вдруг изменилась: я увидела себя карабкающейся по шаткой пожарной лестнице, прикрепленной к стене высокого здания. Я упорно лезла вверх и вдруг снова подумала, что это, наверное, сон, и сказала себе, что если это сон, то мне больше не нужно взбираться по этой ужасной лестнице. Вместо этого я могу просто моргнуть — и без усилий взлететь на самый верх. Я так и сделала и мгновенно проснулась. Я чувствовала удивление и приятное возбуждение, которое, как говорит Лаберж, характерно для тех, кто впервые испытывает осознанное сновидение, пусть даже сон был сам по себе вполне будничным.
То, что я почти сразу же проснулась, тоже было типично. Наступление осознанности часто заставляет спящего проснуться, поэтому Лаберж и другие эксперты в этом вопросе дают рекомендации о том, как обойти эту ловушку и остаться в сновидении. На то, что сон скоро закончится, намекают сами визуальные образы — они бледнеют и расплываются. Как только вы заметите, что это происходит, сфокусируйтесь на других ощущениях — например, потрите во сне руки или дотроньтесь до чего-нибудь в сонном ландшафте, и таким образом можно заставить сновидение продолжиться. Еще один предлагаемый Лабержем прием — заставить себя во сне вертеться волчком, но это часто ведет к изменению сновидения, вы увидите что-то уже совсем иное. Все эти методы срабатывают, поскольку у них имеется нечто общее: они загружают систему восприятия, поэтому мозг не может переключиться со сновидения на окружающую действительность. Эта техника обмана мозга, судя по тестам, проведенным в Институте осознанных сновидений, срабатывает в 22 случаях к одному.
На вопрос, зачем вообще культивировать осознанность во время сновидения и прибегать к таким трюкам, у Лабержа имеется готовый ответ: да просто ради удовольствия. Забавы ради. «Каково это — быть создателем своего собственного мира? А ведь это и происходит в осознанных сновидениях, и для многих такой опыт оказывается самым драгоценным, самым вдохновляющим», — говорит Лаберж. Некоторые используют такие сны для обуздания своих страхов, для проверки новых стратегий преодоления трудностей, с которыми они сталкиваются в реальности. Вот пример, опубликованный в газете Newport News:
«Две недели назад я во сне попал в сильнейшую бурю. Я стоял на скале высоко над берегом и учил других летать, говоря всем, что это сон, а чтобы летать во сне, нужно только поверить в свои силы. До того как начался шторм, мы купались в океане, и было здорово. В моих снах часто случаются смерчи. Это один из моих любимых снов-ужастиков. Смерч заявил о себе сильным ветром, молниями и громадными волнами. Какое-то время мы вместе с маленьким мальчиком и щенком искали, где спрятаться, но потом остановились на самом краю высокого обрыва, под нами бушевало море. В панике я почти утратил осознанность. Но потом подумал: “Погоди! Это сон. Ты можешь продолжать бежать. А можешь остановить бурю или изменить сон. У смерча нет власти ни над мальчиком, ни над щенком. Ему нужен только ты. Все, хватит бегать. Посмотри, каков смерч изнутри”.
Как только я это подумал, неведомая сила подняла нас троих и потянула внутрь смерча, при этом наши очертания стали размытыми, зыбкими. Мальчик и щенок где-то растворились. Внутри шторма меня окружила белая дымка, я почувствовал умиротворение. В то же время я ощущал приток жизненной силы, которая, казалось, ждала, чтобы ей придали форму, но при этом была способна к трансформациям. В этом было что-то невероятно реальное, невероятно живое».
Осознанные сновидения могут даровать настоящие прозрения, потому что, как говорит Лаберж, «вы оглядываетесь вокруг и понимаете, что весь этот мир создан вашим разумом. И вы понимаете, что обладаете огромной силой, о которой не могли и мечтать, и способны изменить в этом мире все, начиная с себя». Оглядываясь назад, к тем временам, когда он увлекался духовным началом, Лаберж вспоминает одно из своих сновидений, иллюстрирующих возможность обретения личного прозрения:
«Я видел сон, в котором взбирался по горной тропе, преодолевая милю за милей. Я подошел к очень узкому мостику через невероятно глубокую расселину, глянул вниз и побоялся ступить на мостик. Мой спутник сказал: “Тебе вовсе не обязательно идти здесь, ты можешь вернуться тем путем, которым пришел”, — и он показал, откуда я шел, и расстояние это показалось мне огромным. Почему-то этот путь назад показался мне очень трудным, и я подумал, что, если ко мне придет осознание, я не побоюсь пройти по мостику. Я обратил внимание на эту мысль, осознал, что я во сне, и перешел по мостику на другую сторону. Проснувшись, я подумал о значении этого сна и понял, что он применим к самой жизни. Жизнь сама по себе похожа на этот мост, а то, что заставляет нас терять равновесие, — это страх перед неведомым, смертью, бессмыслицей того, что нас окружает».
Лабержу по-прежнему близки буддистские воззрения, с которыми он познакомился на том семинаре, с которого началась его взрослая практика осознанных сновидений: тибетские буддисты используют осознанные сновидения в качестве духовной практики и считают, что реальность ничем не отличается от сновидения. Для них быть просветленным — это всегда понимать, сколь многое в жизни иллюзорно, и это касается как сновидений, так и состояния бодрствования. Лаберж верит, что осознанные сновидения — эффективный способ постижения того, как иллюзорна природа любого опыта. Предположение о том, что и сновидение, и реальность основаны на иллюзии или что у двух этих состояний сознания больше общего, чем различий, кажется странным, но при ближайшем рассмотрении выясняется, что такой взгляд имеет под собой научную базу. Бодрствуем мы или спим, наше сознание действует, опираясь на модель мира, которую мозг конструирует из наиболее доступной ему в данный момент информации. Во время бодрствования модель, которая управляет всеми нашими поступками и ощущениями, строится, во-первых, на основании сенсорной информации об окружающем мире и, во-вторых, на основании контекстной информации, хранящейся в мозгу, — на ожиданиях и мотивациях, рожденных прошлым опытом. Когда во время сна сенсорные порталы, ведущие к окружающему миру, перекрыты, такая модель создается исключительно на основе извлеченной из памяти контекстной информации. Как показали многочисленные исследования по консолидации памяти и обучению, сон о том, как мы делаем, видим или чувствуем что-либо, не просто походит на то, как мы делаем, видим или чувствуем что-то в реальности: с точки зрения нейронных сетей, охватывающих наш эмпирический мир, это одно и то же.