Он вышел из туалета и тут же натолкнулся на действительно стоящего на страже официанта.
— Ну что, не умер? — спросил он З. З.
— Нет пока, — обескураженно произнёс Зудов. — Но скоро умру.
— Но прежде ты съешь своё блюдо и заплатишь по счёту. Вон — видишь там на столике?
— Что это? — недоумённо проговорил Зудов.
— Чёрная икра. Триста пятьдесят грамм. Ты же сказал, что тебе всё равно?
Официант сжал кулаки, готовый дать отпор, в случае чего. Но, к его удивлению, Зудов вяло кивнул и сказал:
— Да, да…Мне действительно всё равно…Слушай, принеси ещё четыреста грамм коньяку. Или лучше — тащи бутылку.
— Вот это совсем другой разговор! — обрадовался официант и куда-то заспешил.
"Как же я доеду до морга? — вдруг пронеслась мысль в зудовском мозгу. — Я же на работе…Я же буду пьяным…"
— А пошли они все!!! — с пафосом воскликнул он и, горбясь, словно старик, вдруг явственно понявший, что жизнь, в сущности, подошла к концу, поплёлся к своему столику.
10. НОВОСТИ ОТ ПИСЁНЫША
Через полтора часа шатающийся Захар Захарович Зудов дошёл до своего автомобиля «Бенц», стоящего у входа в кафе "А ну-ка, парни!", открыл ключом дверцу и буквально рухнул на переднее сидение, больно ударившись носом о руль. В голове его словно шумели какие-то камыши, или пролетали, хлопая крыльями, утки, в которых нестерпимо хотелось выстрелить из любимой охотничьей двустволки, чтобы цветастый селезень мягко упал на болотистую почву и застыл в агонии среди шумящих камышей, пока родной пёс Полкан не принесёт его в твои, ждущие тёплой птичьей плоти, руки. Зудов привычно щёлкнул по уху, и ему немедленно ответили.
— Зэ-Зэ!! Зэ-Зэ!!! Это — ты?! Куда ты делся, окаянный?! Я ж тебе обзвонился!!! Мы уже связь проверяли — может, телефон сломался, или ты как-то неудачно упал своей глупой башкой…Где ты?!! Что вообще происходит?!!
Зудов расплылся в кривой усмешке.
— Что…происходит…Ничего…не…происходит…Я…пообедал…Могу же я…пообедать…
Он помолчал, потом вдруг слёзно воскликнул:
— Заразили меня, Свен Свеныч, заразили!! Гады. подонки, скоты, старики!.. Я смотрел — бордовое оно у меня, ярко-бордовое, как вы и говорили! Бордовое…говно!
— Боже мой, ты совершенно пьян! — строго крикнул ему в голову Труть. — Ты что — совсем взбесился? Ты же на работе! Да ещё и за рулём!! Уволю!!
— Увольняйте… — весело пропел Зудов свой ответ. — Что мне теперь ваша работа, ваши…деньги-шменьги?… Заразили, гады, сволочи, заразили, бордовое…говно!
Последнее слово показалось ему почему-то жутко смешным, и Зудов начал бешено хохотать, словно его щекотал какой-нибудь высококвалифицированный массажист.
— Перестань! — попытался оборвать его Труть, но безуспешно. Зудов стал как-то совершенно откровенно ржать, ещё и подхрюкивая иной раз.
— Да заткнись же ты, болван! — заорал наконец Труть так, что у Зудова чуть не лопнул лоб. — Пока ты там развлекаешься, я вовсю занимаюсь твоими делами! Твой штамм лечится!! Только что нашли лекарство! Понял, ты, мудик?!..
Зудов мгновенно осёкся, как будто его выключили, словно надоевший телевизор.
— Что…вы…сказали?… — недоверчиво спросил он.
— Что слышал, идиот! Надо же так нажраться! Лечится уже сейчас эта вич-пиранья, они искали-искали лекарство, а оно, оказывается, всегда было под рукой! Короче, обратись в любой ларёк и купи "Писёныш"…Но без ксилита! Знаешь — такие синенькие?
— Знаю, — тупо сказал Зудов.
— Ну вот и всё. На ранней стадии съешь две пачки и гуляй дальше! А эти врачи — болваны…Сколько из-за них народу поумирало! И только буквально неделю назад — ты слышишь меня?! — одному совсем молоденькому окулисту пришла в голову эта идея…Провели исследование, анализы, опыты — всё сходится. Только запомни: без ксилита!
З. З. показалось, что он находится внутри какого-то идиотского сна, который всё никак не может закончиться.
— Это…правда?! — ошалело спросил он.
— Да правда, правда! Слушай, какой же ты пьяный! Надо с тобой что-то делать! Слава богу, мы это предусмотрели…
— Как это?
— Сколько ты выпил?
— Бутылку коньяка.
— Даа…Ну ты даёшь! Впрочем, на твоём месте, я бы может…Короче, сейчас я тебя протрезвлю по телефону. Мы специально сделали особый канал, по которому тебя можно всегда привести в чувство — разбудить, вытрезвить…Мало ли что! Но предупреждаю: это больно и достаточно…неприятно, что ли. Ты готов?
— Уже? — удивился З. З.
— А что, ещё не накайфовался? Всё, хватит, работа ждёт, время идёт, чувствую, что без «хроника» тебе не обойтись…
— Давайте! — резво крикнул Зудов, которому ни в коем случае не хотелось задействовать этот самый "хроник".
— Действительно готов? — недоверчиво проговорил Труть.
— Готовность номер один! Пуск!
— Ну и получай!!!
Бешеная молния взорвала зудовский мозг, словно пробив череп, как какое-то доисторическое копьё, и сдирая ко всем чертям скальп прямо с верхушкой больших полушарий, будто дорвавшийся до врага маньяк-индеец с огромным кремневым ножом. Такого удара Зудов не ожидал; он резко обмяк и упал лицом на руль, конвульсивно дёрнувшись, словно эпилептик, или казнимый на электрическом стуле. Прошла как будто целая уйма времени, прежде чем Зудов мог хоть что-то ассоциировать в окружающей его действительности; всё это время Труть напряжённо молчал, словно боясь, что такой заряд может ненароком убить его подчинённого, потом же он мягко, шёпотом произнёс:
— Ну…как ты? Я, кажется слегка переборщил, но ведь целая бутылка коньяка…
Зудов застонал, еле-еле как-то поднял голову, и тут же с удивлением ощутил, что он совершенно трезв, словно ничего и не пил, и вообще чувствует себя гораздо лучше, чем ему казалось в самом начале его возвращения к предметам и мыслям этой реальности.
— Да, вы меня чуть не грохнули своим этим электрошоком, но благодаря вам я теперь вполне работоспособен.
— Ффу, — облегчённо выдохнул Труть. — Ну вот и чудненько! Ну всё, я с тобой совершенно умаялся, а Никитка…Давай, короче, действуй! Надеюсь, твоя вторая попытка будет поудачней первой!
— Спасибо вам, дорогой мой, — счастливо произнёс Зудов. — Вы меня едва не убили, но вы же меня и спасли от смерти. Вы — истинный руководитель, начальник мой! Ура! Да здравствует «Писёныш»! Долой ксилит!
11. ДЕТСКИЙ ПАНАДОЛ
Остановившись у первого попавшегося ларька, Захар Захарович Зудов долго высматривал в его витрине то, что было столь необходимо длине его жизни, но так этого и не обнаружил.
— "Писёныш" есть? — спросил он у румяного паренька-продавца с широкими ладными руками лучшего мастера на деревне.
— Обязательно! — одновременно «окая» и «якая» ответил парень, совсем так, как грузин сказал бы "Обижаешшшшь!" — «Писёныш» с ксилитом, вот он, берите, пять рублей…
— А без ксилита? — замирая, спросил Зудов.
Продавец как-то недоумённо хихикнул:
— Хи-хи, а зачем он без ксилита, хи-хи?… Он разве бывает без ксилита? Я никогда не видал-то; всегда с ксилитом. С ксилитом он и этааа — СПИД лечит, вона.
— Извините, — мрачно сказал З. З. и отошёл.
"Ладно, — подумал он, сидя за рулём своего любимого «Бенца», — Никуда не убежит. Главное, что он есть, и что он лечит. Куплю. А пока что…Отправлюсь-ка я в морг. Попробую теперь с покойником — уж он-то мне точно ничего дурного не сделает. Где тут у нас ближайший морг? — Зудов пораскинул умом секунд примерно семь, затем уверенно впечатал в своё сознание: — В «Склифе»! Поеду-ка я в "Склиф"!"
И вот, через двадцать минут автомобиль З. З. уже стоял у входа в главный корпус института "Скорой помощи" им. Склифосовского. Зудов не спеша вышел и огляделся.
Корпус возвышался над ним незыблемо, точно чудовищно-огромная пачка жевательной резинки «Стиморол» в её рекламе, когда она, сметая всё на своём пути, вылезает из нутра Земли, изображая рождение сверхновой звезды, или ещё какой-то космический катаклизм. На последнем этаже этого здания скорби и надежды сияла голубая неоновая надпись: "Болейте реже — лечитесь чаще". Издевательское противоречие, заключённое в этих словах, подвигало на непременные размышления о всевозможных проблемах своего здоровья и об образе жизни, который у Зудова был как раз совершенно правильный, словно ответы на задачи в пятёрышной контрольной работе по алгебре. Единственно, чему З. З. уделял, как ему казалось, недостаточное внимание — так это мышцам своего живота; он давно уже подумывал купить тренажёр «Пупсик», чтобы эти мышцы стали литыми и бугристыми, совсем как у ведущего телепрограммы про этот тренажёр;Зудов безумно завидовал ему и его атлетической фигуре — совершенно как у мужчины, изображённом на большом стенде у станции метро "Парк Культуры"; но ведущий постоянно объяснял, что тут дело только в «Пупсике»: достаточно, мол, вам его купить, и вы тоже станете, в точности, как он, хотя что-то подсказывало Зудову, что одним «Пупсиком» здесь не обойдёшься, нужен ещё и «Ягодичник», а и то и другое вместе было слишком дорогой покупкой для Захара Захаровича, по крайней мере, пока. Вот если бы получилась эта идея Трутя…Тогда Зудов смог бы осуществить и свою самую главную мечту: сверхтренажёр "Человеческий зверь", где каждое упражнение задействовало буквально все мускулы, существующие в теле, ну а если делать всё строго по видеокассете, прилагаемой бесплатно, можно было, наверное, уже через год после начала занятий вообще даже принять участие в конкурсе "Идеальная мышца", что сулило славу и немалую премию в случае победы. Тут-то Зудов понял, что имела в виду эта надпись на главном корпусе «Склифа»: конечно же, тренажёры!.. А путь к их обилию, и, следовательно, к зудовскому счастью, сейчас проходил для него через морг. Что, кстати, абсолютно согласовывалось с древними мифами: ведь даже Иван-дурак должен был прыгнуть в кипящее молоко и свариться в нём, чтобы превратиться в статного и красивого молодца. А затем жениться на принцессе. Хотя, на хер эта принцесса, если ты и так идеально мускулист и прекрасен?… Зудов грустно вздохнул и решительно пошёл вперёд — ко входу в «Склиф» и к своей удаче.
— Мне нужно в морг! — гордо объявил он охраннику внутри.
Тот изумлённо и недоверчиво посмотрел на него.
— Чего?!..
— Ой, извините… — сообразил Зудов, — я хотел сказать: в кардиологический корпус, там моя двоюродная сестра с инфарктом, которая…
— Которую ты уже похоронил! — схохмил охранник. — Ну, даёшь, парень. Она тебе что — наследство, что ли, отписала? Не торопись; у нас такие врачи — тебя ещё переживёт!
— Да я…
— Да мне-то что, — равнодушно улыбнувшись, сказал охранник, — ты ей, главное, такое не ляпни. Или она…в самом деле…
— Да нет, нет, не должна ещё вроде…
— Ладно, — махнул рукой охранник. — Вон там пройдёшь, выйдешь на улицу, во двор, второй дом слева. А морг-то у нас здесь, в подвале, на лифте надо спуститься, только тебя туда не пустят. Уяснил?
"Отлично!" — подумал Зудов.
— Да, да, спасибо.
Он прошёл вперёд, куда-то завернул и оказался прямо у лифта. Зудов нажал кнопку дверей; лифт сразу же открылся, и в нём, как и нигде поблизости, не было никого.
— Во, как мне везёт, — прошептал З. З., вошёл в лифт и поехал в подвал.
Подвал института "Скорой помощи" был тих и сумрачен. Повсеместно стояли бесхозные тележки на колёсиках для перевозки больных, или трупов; кое-где на потолке горели одинокие лампочки, висящие прямо на искривлённых проводах; в воздухе стоял характернейший медицинский запах эфира и формалина. Зудов, озираясь, сделал наобум несколько шагов и вошёл в первую попавшуюся массивную дверь, которая так сильно заскрипела при открывании, что сердце Захара Захаровича ёкнуло.
Как ни странно, судя по всему, он попал именно туда, куда ему и было нужно. В комнатке с белыми стенами, где было холодно и вообще как-то неуютно, посреди стоял большой четырёхугольный стол, а на нём рядком лежали мёртвые тела. Их было, наверное, штук двадцать; к ноге каждого простой бечёвкой была привязана пластиковая бирка с номером; все они были совершенно голые. Зудов инстинктивно отпрянул назад, чуть было не выбежав оттуда со сверхзвуковой скоростью — настолько неожиданно было для него вот так вот сразу и запросто оказаться наедине с беззащитно и как-то вполне обыденно лежащими здесь трупами. Потом он всё же еле-еле переборол отвращение и страх, справился с нахлынувшей на него волной неотвратимой тошноты и медленно, даже как-то осторожно, закрыл дверь в это скорбное помещение, где кончается медицина и начинается путешествие в "вечное может быть".
Тут он заметил прислонённый к одной из стен ещё один, совсем небольшой, стол с четырьмя стульями; на нём стояла бутыль с прозрачной жидкостью и тарелка, в которой зеленели солёные огурцы. Бутыль окружали четыре гранёных стакана; все они были пусты.
З. З., опасливо прислоняясь к стене, как будто бы желая слиться с ней, чтоб сразу стать совершенно незаметным и вообще несуществующим, если случится что-нибудь непредвиденное и жуткое, медленно направился к этому второму столику, стараясь не смотреть на явленный здесь апофеоз смерти, напоминающий накрытый банкетный стол каких-нибудь упырей, или же рабочий кабинет главного врача Освенцима, вообразившего себя вправе крикнуть каждому мертвецу, аккуратно возлегающему здесь: "Лазарь, выйди вон!"
Он медленно сел на стул, спиной к трупам, взял бутыль и понюхал жидкость в ней. Это явно был спирт. И тут, как будто бы не соображая, что он делает, Зудов налил себе полстакана и резко выпил залпом, поняв, что спирт был неразбавленным, только когда уже в стакане не осталось ничего. З. З. зверски покраснел, дико икнул и тут же буквально закинул себе в глотку солёный огурец, словно этот едкий огурец мог погасить жгучий огонь, тут же воспылавший по всему протяжению зудовского пищевода — от горла до желудка. Захар Захарович мгновенно вскочил и стал бить себя по животу, пытаясь хоть как-то смягчить своё горящее нутро, потом рухнул вновь на стул, ощутив надвигающееся на него, как вражеский танк на солдатика с винтовкой в окопе, чудовищное, мощное опьянение; затем ему вдруг стало всё безразлично — и трупы, и его внутренний огонь, и даже самое дорогое, что вообще у него было: мечта о сверхтренажёре "Человеческий зверь".
Он запросто, совершенно безо всяких эмоций, повернулся лицом к трупам, затем встал; шатаясь, подошёл к ним и начал их рассматривать, как будто бы полностью забыв, для чего он вообще сюда пришёл.
Трупы лежали на столе, словно загорающие отпускники на солярии в рекламном ролике фирмы «Тур-ту-ту», показывающем прелести отдыха на тропических островах, или же как пациенты, желающие тотального исцеления, над которыми стоит мрачно гипнотизирующий их психотерапевт. Тут были совершенно любые тела — мужские, женские, старые, молодые; был даже ребёнок лет пяти-шести. Глаза у всех были плотно закрыты; на некоторых виднелись разнообразные кровоподтёки; их лбы сияли, отражая приглушённый свет лампы дневного освещения, протянутой через весь потолок.
"И вот — бренность человеческого бытия! — подумал Зудов именно ту банальщину, которую он и должен был подумать. — Как там говорится? "Увы, бедные Йорики!" Прах, короче, к праху. Ничего не существует — одна лишь вопиющая о своей собственной загадке плоть. Да, всё — только плоть. Когда-нибудь и я лягу так в рядок, прислонившись к неизвестному мне при жизни существу, и не нужно мне будет ни автомобиля, ни трусов, ни тренажёров".
Всё это показалось Зудову столь грустным, что он даже издал некое рыдание.
— А может, не ждать, и лечь прямо сразу? К чему все эти денежные трепыханья, афёры и волнительные ножки Лерочки Небаба? Да, пожалуй, я лягу. Конечно, я пока ещё жив, но это дело поправимое. Глядишь, полежу тут какое-то время и умру. Зачем я вообще сюда попал? Здесь же нету никаких документов, данных…Мне же не сюда надо было спускаться, а в какую-нибудь канцелярию…А тут — одни номера. Но всё не случайно. Зачем тянуть историю за хвост? Раз я здесь оказался, нужно присоединиться к моим новым товарищам по оружию. Они ведь тоже когда-то получали деньги! И вот чем всё это закончилось. Решено — ложусь. Сейчас разденусь, а там меня вскроют, тем самым убив, ну а уж если не убьют, то сожгут в крематории — тогда я точно не избегу блаженного небытия. Прощай, мир, надо сказать, ты мне никогда особенно и не нравился!
Произнеся вслух всю эту речь, абсолютно пьяный Зудов стал снимать с себя ботинки, как вдруг услышал отчётливые членораздельные слова:
— Хочешь к жмурикам присоединиться? Давай-давай, мы тебе и номер подберём и вскроем тебя не больно, предварительно усыпив и умертвив. Можем даже телеграмму родным отбить: мол, скоропостижно скончался в морге. Ну что, готов?
Зудов обернулся, как ошпаренный, и увидел двух врачей в белых халатах, стоящих у двери. Один смотрел на него, посмеиваясь, другой был суров. Зудов стал что-то мямлить, но тут суровый врач мрачно спросил:
— Ты как здесь оказался, зёма? Ты — некрофил, что ли? Как тебя сюда пустили?!
— Да я…Тут было открыто, и я…
— Говорил я тебе, Карпель, закрывай дверь! — воскликнул суровый врач, обращаясь к всё ещё посмеивающемуся своему коллеге. — А то приходят разные извращенцы!
— Я не извращенец! — гордо заявил Зудов. — Я — бизнесмен!
— Да хоть президент! Думаешь, среди них мало…таких? Что, будешь сейчас нам лепить, что хотел, мол, на мёртвого списать получение крупной суммы денег? Это ж старая-престарая песня! А документов-то тут никаких нету! Одни номерки! А ты как будто этого и не знал, да?…
— А где ж документы? — ошарашенно спросил Зудов. — Я думал…
— Что ты там думал!.. Провести нас думал?… Документы-то в истории болезни! Любой так называемый бизнесмен это знает. Они ж как-то готовятся к такой операции, изучают вопрос…Хотя все бизнесмены и есть извращенцы. Столько раз одну и ту же идею впиздючивать! Да она стара, как мир! Думаешь, и в миллионный раз получится?… Но тебя-то мы обнаружили в морге!! Не в канцелярии, не у главврача с попыткой дать взятку, а в морге, понимаешь?… Так что ты нам эту свою байду не рассказывай. Тебе труп был нужен. А вот для чего?… Очевидно — извращенец!!
— Да я не извращенец! — почти плачуще произнёс Зудов. Дело приобретало совершенно идиотский оборот. Действительно ведь — откуда в морге документы? Как же он мог так просто лажануться…Труть его теперь убьёт!
— Не извращенец я! — крикнул он почти в отчаяньи. — Ну не знал я, где документы! Я именно у вас хотел попросить, я вас дожидался…
— Попросить? — удивился более весёлый врач.
— Ну, за небольшую плату…
— Ясно. Гони обоим по пять штук и получишь паспортные данные. А вот кого — выберешь сам.
"Вот гниды!" — подумал Зудов.
— Я…У меня столько нет…Я…
— Нет, ну и катись отсюда, пока мы не вызвали охрану и не сообщили, как ты трахал вон того ребёночка.
— Эээ…Постойте…Ну давайте хоть по четыре!
— Торг здесь неуместен! — важно сказал суровый врач.