Григорий Степанович продолжал ждать ответа, а Марко, казалось, не особо волновало, почему эти женщины интересовались его персоной. Он действительно был в шоке от произошедшего с Милой.
– А кто сказал, что нас интересовали профессиональная деятельность Марка или его материальное состояние? – спросила Надежда, сверкнув глазами. – Мы интересовались им в личном плане!
– Молчи! – вспыхнула Камилла, радуясь, что под синяками не разобрать цвета ее лица.
– Я влюблена в него! – заявила Надя. – И хотела встретиться с ним, вот и подругу притащила с собой в ресторан в надежде его увидеть! За это меня судить будут?
– Нет, конечно, – стушевался Григорий Степанович, а Марко почувствовал себя неловко.
– Я, конечно, тронут… Не знаю, чем заслужил такую честь…
– Да ладно! – махнула рукой Надежда. – Я ничего и не хочу от вас, просто безмолвно любоваться. Вот подруга моя пострадала опять из-за меня.
Григорий Степанович перевел взгляд на избитое лицо Милы.
– Вы, гражданка Краснова, правда, лучше бы думали, прежде чем соглашаться на авантюры вашей подруги. Сначала вы попали в милицию за несанкционированную акцию, и спасибо господину Тозини, что он не подал на вас заявление; теперь вас чуть не изнасиловали. Марко Тозини для вас роковой мужчина, и вам следует держаться от него подальше. Это мой вам совет.
– Я, честное слово, не хочу приносить людям неприятности. К сожалению, я не в силах ничего изменить, но я могу полностью оплатить вам лечение и моральный ущерб, – сказал Марко, который отказался от медицинской помощи, хотя у него явно пострадал плечевой сустав. Плечо слегка распухло и болело, а кожа на плече была содрана до крови, которая проступила на белоснежной рубашке.
– Ну, это уж вы сами разберетесь, – заметил Григорий Степанович.
– И не забудьте оплатить счет за наш ужин в вашем ресторане, который закончился так трагично, – выпалила Надежда.
– Надя! – одернула ее Мила. – Как тебе не стыдно?! Марко, честное слово, мне ничего не надо! Я очень благодарна, что вы спасли меня! – воскликнула Камилла.
– Ой, бескорыстная ты наша! – воскликнула Надя. – Он хозяин этого всего, вот пусть и отвечает за своих сотрудников-маньяков!
– Надя!
– Все верно, я согласен с вашей подругой и готов ответить.
Марко тут же вызвал своего главного бухгалтера и спросил у Милы номер ее счета.
– У меня нет счета… – смутилась она.
– Кредитная карточка?
– Нет, – поежилась она, кутаясь в покрывало и чувствуя себя полным ничтожеством.
– Знаете, есть хороший выход, – подала голос Надежда, – у нас, у русских, принято давать наличные.
– Надя! – побагровела Мила.
– Боюсь, что у меня нет с собой столько наличных, – сказал Марко и достал из портмоне визитку с адресом своего офиса в Москве, – завтра приходите вот по этому адресу и получите наличные в качестве компенсации.
– А меня пустят к вам с таким лицом? – спросила Мила.
– Вас будут ждать, я предупрежу.
– Я не настаиваю на компенсации… – начала снова Мила.
– Так, тебе деньги не нужны, отдашь мне, я пущу их на благотворительные цели, – сказала Надежда.
– Вот и хорошо, что вы все решили миром, – вытер лоб следователь, – вы поедете в больницу? Врачи говорят, что у вас сотрясение мозга, – обратился Григорий Степанович к Миле.
– Нет, спасибо… я домой, уверена, что ничего плохого со мной уже не случится.
– Я вас отвезу! – вызвался Марко, обращаясь к обеим женщинам.
Сердце Милы забилось с новой силой, она не верила, что еще какое-то время проведет рядом с ним и даже прокатится в его машине. Свой автомобиль она решила оставить у ресторана, так как они с подругой выпили вина и домой хотели добираться общественным транспортом.
Надежда вдруг сделала серьезное лицо и сказала:
– Вы езжайте, а мне просто необходимо остаться и сообщить товарищу следователю о месте проведения следующего митинга партии зеленых.
– Давно ли вы стали такая сознательная? – спросил Григорий Степанович.
– Три привода – это перебор даже для меня. Я же обещала исправиться, вот и исправляюсь. Кроме того, я больше не хочу никаких жертв и не допущу, чтобы моих друзей опять арестовывали. Надеюсь, Марко, вы доставите мою подругу в целости и сохранности, ей и так досталось.
– Обещаю вам, что все будет хорошо, – еле заметно улыбнулся он.
Марко подал руку Миле, и они вышли из апартаментов Марко.
Следователь вздохнул:
– Красиво здесь…
По всей видимости, он имел в виду зеркальный потолок, прекрасный панорамный вид на Москву, яркую кожаную мебель, современные стеллажи, стол из красного дерева и великолепный мраморный пол, выложенный причудливым узором.
– Неплохо, – согласилась Надежда.
– Вот думаю я все…
– О чем? – спросила Надя, радуясь, что подруга осталась наедине с предметом своего обожания.
– Откуда в вас, Ситцева, столько энергии со знаком минус?
– Во-первых, почему вы вообще обо мне думаете? Во-вторых, почему вы мою энергию причислили к отрицательной? Все говорят, что я положительный человек.
Следователь усмехнулся, темные волосы слегка завивались на его смуглой шее.
– Вроде не девочка уже…
– О возрасте женщины неприлично говорить! С мужем я развожусь… вот и занимаюсь…
– Сводничеством? – уточнил Григорий Степанович.
– С чего вы взяли? – не ожидала она такого предположения.
– Не первый день в следственных органах. Это ведь ваша подруга положила глаз на этого Марко? А вы ее выгораживаете?
– Как это вы догадались, гражданин начальник? – оторопела Надежда.
– Да она просто цепенеет в его присутствии, а ваше поведение как было наглым, так и осталось…
– Но-но… попрошу!
– Никогда в жизни не поверю, что влюбленная женщина откажется, чтобы ее подвез объект ее воздыхания; мало того, оставляет его наедине со своей, пусть даже лучшей, подругой, насколько мне известно, одинокой.
– Не верите в женскую дружбу? – ухмыльнулась Надежда.
– Ни капли! Ну и, конечно, самое главное: я в жизни не поверю, что вы, Ситцева, можете сообщить мне что-то о нелегальном митинге. Такие, как вы, не перевоспитываются и не сдаются, с ними можно ходить в разведку, понимаете? Никогда вы не сдадите своих друзей-фанатиков, потому что сама фанатична.
– Я не поняла, это комплимент или обвинение? – свела темные брови Надя.
– Это истина! Вы печетесь о своей подружке.
– Ну хорошо, ваша взяла, это так! Сейчас вы мне скажете, что это бесполезно, что такие, как Марк, даже не смотрят на таких, как моя подруга, что она должна забыть его, и все в этом духе?
Следователь захлопнул блокнот и загадочно улыбнулся.
– А вот и не скажу. Я сам мужчина, если вы успели заметить, и по профессии очень наблюдательный. Этот миллиардер с интересом смотрит на вашу подругу, голову даю на отсечение. Уж чем обусловлен этот интерес – не знаю, но факт остается фактом.
– Вы это заметили?! О чудо! Я буду держать кулачки за Милу! Она заслужила быть счастливой! Более бескорыстной, искренней и верной я не знаю.
– Может быть, этому господину просто интересно рассматривать синяки на ее лице?
– Не похож он на садиста, – возразила Надежда.
– Почему же вы, с вашим-то темпераментом, сами не положили глаз на этого красавца-итальянца? – с интересом разглядывая Надю своими темными и какими-то добрыми глазами, спросил Григорий Степанович.
– Во-первых, существует женская солидарность, что бы вы ни говорили, во-вторых, я не влюблена в него, в-третьих, я тоже обладаю интуицией и думаю, что у Милы больше шансов, чем у меня. Ну и, наконец, он не в моем вкусе, мне вот, например, вы больше нравитесь, – выдала Надежда.
– Я?! – почему-то испугался следователь.
– А что? Вы мужчина видный, на серьезной работе, глядишь, и меня на ум наведете, – сделала решительное лицо Надежда.
Следователь начал судорожно перекладывать бумаги в своей папке.
– А что вы засуетились-то? Наверняка есть жена, дети? Возьмите меня в любовницы.
– Ситцева, прекратите! Наша беседа зашла в тупик!
– Потому что она перешла на обсуждение вашей личной жизни? – спросила Надя. – Значит, мою подругу обсуждать можно, а вас нет?
– Я на работе!
– Сухарь вы! Женщина вам в любви признается, а вы… – махнула рукой Надежда. – Были времена, когда партия давала задание наставить на путь истинный.
– Хорошо, что сейчас не те времена, – вздохнул следователь, приглаживая торчащие во все стороны волосы.
Глава 7
Мила с благоговейным трепетом шла вслед за Марко, не обращая внимания на взгляды, которыми ее одаривали встречные люди. Марко открыл дверь в своем джипе и помог ей устроиться на сиденье рядом с водителем. У нее слегка кружилась голова от его близости.
– Я хочу пригласить вас к себе домой – отсюда недалеко, – чтобы полностью искупить свою вину, – обернулся к ней Марко.
– Это каким же образом? – округлила глаза Камилла.
– Я хочу пригласить вас к себе домой – отсюда недалеко, – чтобы полностью искупить свою вину, – обернулся к ней Марко.
– Это каким же образом? – округлила глаза Камилла.
– Самым невинным, уверяю вас, – засмеялся Марко, – или вы боитесь меня? Вроде влюблена в меня ваша подруга, не вы.
– Хорошо, поехали, я ничего не боюсь, – обреченно ответила Мила.
– Вы точно хорошо себя чувствуете?
– Поверьте мне, чувствую я себя намного лучше, чем выгляжу, – заверила его Камилла.
– Я накажу мерзавца, будьте уверены, – пообещал итальянец.
– Я не буду возражать, да вы и так его уже хорошо разукрасили, – ответила она.
– Как правильно ваше имя – Мила или Камилла? – поинтересовался Марко.
– По паспорту Камилла, а зовут все по-разному, я откликаюсь на оба имени, – сказала она.
– Меня зовут Марко, но я также откликаюсь на имя Марк, более привычное для русского слуха. Так что можете меня так звать, а то вы еще ни разу не обратились ко мне по имени, – стрельнул в ее сторону глазами Марко.
Машина у него была очень комфортабельная и красивая, вел он быстро и уверенно. При подъезде к пятизвездочному отелю поднялся шлагбаум, и машина Марка въехала на подземную парковку.
– Вы живете в гостинице? – удивилась Камилла.
– Да, снимаю целый этаж. Это не моя страна, да и занимаюсь я здесь только работой, незачем обзаводиться недвижимостью. Меня все здесь устраивает: и прачечная, и ресторан, в общем, создают все условия для полноценного проживания.
Камилла следовала за ним по просторному гаражу к лифту. Марко пропустил Милу вперед и нажал на кнопку. Лифт шел настолько плавно и бесшумно, что ей показалось, что они зависли в пустоте. В полном молчании они вышли из кабины и наконец очутились в апартаментах Марко Тозини.
Полутемные коридоры были устланы красными, очень мягкими и ворсистыми ковровыми дорожками. Марко, придерживая Камиллу под руку, повел ее в номер. По мере их прохождения в коридоре зажигался теплый свет, срабатывающий на фотоэлементах.
Где-то вдалеке, возможно в ресторане, играла музыка, в помещении пахло чем-то очень приятным, цитрусово-ягодным. Марко пропустил Камиллу вперед в распахнутые двери из витражного стекла. Она чувствовала себя Золушкой, попавшей в королевские покои.
Огромное, необычной формы помещение со стеклянной крышей… На одной стене висел плоский телевизор, на другой – распласталась медвежья шкура с большой головой; здесь был и камин, который в летнее время конечно же не топили.
В вазах стояли букеты, удобные кресла и диваны манили к себе, горели торшеры в виде экзотических цветов с опущенными головками. В углу находилась какая-то зеркальная конструкция, напоминающая шкаф, крутящийся вокруг своей оси. Ноги утопали в длинноворсовом ковровом покрытии.
– Располагайтесь, – пригласил ее Марк.
Мила прошла к дивану и села на краешек, кутаясь в покрывало.
– Холодно? Поменять режим в климатической установке? Может быть, вас раздражает этот запах цитрусовых? Я могу выключить ароматизатор.
– Нет-нет, все хорошо, – заверила его Камилла.
Марко достал телефон и, набрав номер, заговорил с кем-то на итальянском языке. Мила слушала его речь как музыку, ей нравился этот язык, хотя она и не понимала ни слова. Наконец Марко закрыл телефон и обратился к Камилле.
– Простите, что говорил на своем языке. Ничего нелицеприятного о вас не сказал. Хотите вина с моих виноградников? – он улыбнулся.
– Только если с ваших… – согласилась Мила, пребывая в эйфории от его присутствия.
Марко подошел к зеркальному шкафу, который оказался баром, налил красного вина в бокал и присел рядом. Вся обстановка и его близость действовали на Камиллу одурманивающе, поэтому вино оказало просто-таки опьяняющее действие.
– Ну как? – спросил Марк.
– Я не большой ценитель вин, но думаю, что вино очень хорошее, – сказала Камилла.
В этот момент в комнату вошла величественная женщина. Она была в длинном темно-бордовом халате, расшитом золотом, в золотых сабо, с безупречным маникюром. В руке она держала мундштук из слоновой кости со вставленной сигаретой. Она обратилась к Марко на итальянском, но тут заметила Камиллу и замерла.
– Это Камилла – моя знакомая, – представил ее Марко. – А это Антония Тозини – моя мама.
– Здравствуйте, – поздоровалась Мила, понимая, что вид у нее оставляет желать лучшего.
С опухшим синюшным лицом, закутанная в какое-то покрывало и с бокалом в руке она наверняка показалась Антонии спившейся бомжихой. Ее взгляд это и выражал, только она явно не понимала, что эта несчастная делает вместе с ее сыном. Хотя, возможно, он просто изучает русских.
– Девушку избили у меня в ресторане, – по-русски пояснил Марко.
– Какой ужас! – с сильным акцентом воскликнула Антония, тоже перейдя на русский язык. – Как ты мог это допустить? Я краснею, что ты мой сын!
– Марка не было рядом, – вступилась за него Мила. – А потом он мне очень помог, правда, повредил плечо.
– Что с плечом? – быстро сменила гнев на милость Антония.
– Ерунда! – махнул рукой Марко.
– Это что за диагноз? – испугалась Антония.
– Это означает, ничего страшного, – успокоил ее сын.
– А кто избил Камиллу? – спросила Антония. – Надеюсь, не наши соотечественники проявили такое неуважение к женщине?
– Мама, я уволил этих негодяев и разобрался с ними по-мужски, будь уверена.
– Да, Марко побил их, – заверила Камилла.
– Вот это молодец! Вот это я уважаю! – воскликнула Антония и присела на диван между ними, оттеснив Марко на край. – Что пьем?
– Коллекционное девяносто первого года, – ответил Марк.
– Налей мне немного, – попросила Антония и посмотрела на Милу: – А у вас интересное лицо… Я не имею в виду ваши раны… у вас умное, серьезное и красивое лицо.
– Спасибо, – ответила Мила.
– Чем вы занимаетесь по жизни, Камиля?
– Я врач-ветеринар.
– Вы что лечите? – не поняла Антония.
– Скорее не что, а кого. Я лечу животных.
– Чудесно… Вы богаты? У вас есть семья?
– Я небогата, и у меня есть мама, это вся моя семья, – ответила Мила.
Марко принес своей матери бокал с вином.
– Ветеринар – это хорошо. Вот есть у меня в имении одна собака – Лаура, моя любимица, и что-то с ней не то…
– Мама, не грузи Милу.
– Сын, когда говоришь такие диковинные слова, переходи хотя бы на итальянский язык, я тебя не понимаю. Так вот, это борзая, лет ей немного, всего четыре года, но чувствует она себя плохо. Знаешь, плохо ест, фактически не встает, похудела. Я показывала ее лучшим ветеринарам Италии. Они приезжали домой, брали у Лауры анализы, делали рентген легких, снимали электрокардиограмму. Все в норме, но я же вижу, что дело плохо. Мне очень жаль эту собаку, я готова ей помочь, но не знаю, что делать.
– У нее были щенки? – спросила Мила.
– Два раза.
– Хорошо ощенилась?
– В смысле?
– Ну, все было в норме?
– Да-да, норма! Один раз сама рожала, во второй раз врач заметил какое-то осложнение и сделал Лауре как это… сечение.
– Мама, давай сейчас не будем об этом, – попросил Марко.
Антония посмотрела на бокал у нее в руках и перевела взгляд на сына.
– А мой любимый сыр с плесенью? – капризно надула губы Антония.
– Сейчас закажу, мама.
– Сходи лучше сам, котик, – попросила она, и Марко, пожав плечами, вышел из комнаты.
Антония, казалось, задумалась, на самом деле она ждала, когда щелкнут двери лифта в коридоре, оповещая, что Марко уехал. Она развернулась к Камилле и схватила ее за руку.
– У нас десять минут. Молчите! Говорить буду я! Я думаю, что вы новая подружка Марка, и он не посвящал вас в историю нашей семьи. У нас, у итальянцев, главное достоинство – дети.
– Это правильно, – согласилась Мила, не совсем понимая, зачем Антонии надо было отсылать сына, чтобы сообщить эту истину.
– Я тоже так считаю, но Бог послал нам только одного сына, Марко. И я… – Антония на минуту замешкалась, – я… как сказать… В общем, я с тех пор не смогла работать и поняла, что меня мучает один и тот же страх. Я не могу потерять Марко, единственного сына. У меня возникла идея фикс поскорее женить его, чтобы они с женой нарожали мне как можно больше внуков и внучек. Да-да, не смотрите на меня так. И вот моя задача оказалась невыполнимой. Ему за тридцать, и он не женат. Я замучила Марко разговорами о женитьбе, но ничего не могу с собой поделать. И вот наконец свершилось! Он согласился. Я два дня не могла поверить в свое счастье. Я нашла ему хорошую, образованную и красивую девушку, и он сдался. Я умная женщина и понимаю, что великой любви там нет, но это его согласие сделать меня бабушкой решает все. Его будущая жена Виктория меня вполне устраивает, хотя вокруг Марко всегда были красивые и умные женщины. Вы понимаете мою радость как женщина, пусть вы и не мать?
– Да, конечно… я рада…
– Ох, не вижу я радости у вас на лице! – всплеснула руками мама Марко.