Прозвучал короткий, тихий выстрел. Банка осталась на месте. Бондарев молча взял пистолет, переломил длинный ствол, вогнал в него маленькую свинцовую пульку и, почти не целясь, навскидку, выстрелил. Банка, звеня, заскакала по камням.
– Тот, с кем я хочу посчитаться, больше, чем обыкновенный гад.
– Что-то серьезное? – спросил Курт, принимая пистолет.
– Он у меня женщину увел.
– Вернуть хочешь?
– Нет. С ним посчитаться.
Клим уже достаточно вошел в роль байкера, чтобы говорить односложно, не развивая темы, не раскрывая полной картины. Так могут разговаривать члены одной семьи, зная, что все понятно без лишних слов.
Курт удивленно вскинул вверх уже начинавшую седеть бровь.
– Ты парень крутой. Неужели один на один посчитаться не смог?
– Он не один ездит. С охраной.
– Твоя женщина при нем?
– Нет, но это дела не меняет. Он отсюда с ней встречаться поедет – в Италию. Хочу, чтобы она его морду увидела, в кровь разбитую. Сразу поймет, кто ей это письмо написал.
– Помогу! – Курт довольно захохотал. – Но если вдруг девчонка к тебе надумает все-таки вернуться, ты ее подальше пошли.
– Конечно. Понял теперь, зачем я в Швейцарию приехал? Его ждал.
Клим подбросил в воздух пустую консервную банку. На этот раз Курт не промахнулся. Подбил ее на лету. Бондарев поднялся, вытащил из-под волчьей шкуры украденный дорожный знак «кирпич».
– Держи.
– Зачем?
– Завтра пригодится. Будь с ребятами тут с утра весь день. Вы мне понадобитесь.
– Заметано.
Курт ударил ладонью по ладони Бондарева.
– Мы все как одна семья.
Клим устроился возле костра. Поставил на уголья консервную банку с ветчиной.
«Почти как дома, – подумал он. – Словно сидишь где-нибудь под Москвой в лесу… Байкеры неплохие ребята, хотя надо признать – у них с головой не все в порядке. Нормальный человек никогда бы не согласился мне помогать в таком деле. Они, как средневековые рыцари, во всем верят на слово, даже неудобно его обманывать».
* * *
Из байкерского лагеря, расположенного в заброшенном карьере каменоломни, Бондарев выехал на рассвете, когда еще все спали. Лишь Курт поднял голову и приоткрыл один глаз, когда взревел мотоцикл.
– Удачи, – бросил он и принялся шарить огромной пятерней возле себя, пытаясь отыскать целую банку с пивом.
– Держи, – Клим вытащил из кармана жилетки жестянку и бросил ему.
Неуклюжий с виду Курт вскочил с надувного матраса и словил банку на лету.
– На кой черт ты мне дорожный знак дал? – прохрипел Курт.
Он, как истинный байкер, к дорожным знакам уважения не испытывал.
– Понадобится.
Клим вскинул руку, и его мотоцикл, натужно ревя, резко рванул в гору. В Курте Бондарев не сомневался. Вырвать из того обещание было сложно, но если уж дал слово, что будет ждать с ребятами в карьере весь день, значит, никуда они не уедут. Слово Курта для остальных байкеров было законом.
Бондарев подъехал к гостинице, расположенной неподалеку от офиса фирмы. Портье удивился. Постоялец, снявший номер, не появлялся в гостинице уже два дня. Но черт их поймет, этих байкеров, с виду вроде люди опустившиеся, но при деньгах, снимают дорогие номера, потом в них не живут. Но профессия портье вынуждает относиться ко всем, кто платит деньги, одинаково вежливо.
Оказавшись в номере, Бондарев выбросил из шкафа рюкзак, завернутый в брезент, из сейфа извлек пистолет с глушителем, опустил его во внутренний карман жилетки, лишь до половины застегнув «молнию». Теперь ему оставалось, сидя у окна, из которого отлично просматривался тротуар перед домом, который снимали охранники олигарха, ждать.
Он уже знал, что самолет, зафрахтованный Хайновским, вылетел из Москвы в Цюрих. Значит, вскоре следовало ожидать его появления здесь, в Берне.
Два джипа отъехали от офиса.
– Встречать Хайновского. Собрали все силы, которые здесь у них есть, – усмехнулся Клим, – трех охранников, еще шесть человек прилетит, итого девять. Местных, швейцарцев, с собой не взяли, значит, не доверяет им Михаил Изидорович до конца.
Глава 6
Бывший майор КГБ Николай Порфирьев уже четвертый год возглавлял охрану олигарха Хайновского. В тонкости бизнеса своего босса он не вникал, придерживаясь золотого правила:
«Хозяин сам скажет то, что нужно знать».
Он научился понимать желания хозяина даже без слов, научился разгадывать его иносказания. Хайновский никогда не говорил в открытую, что, к примеру, Ивана Ивановича Иванова следует убрать. Мог лишь, вздохнув, намекнуть:
«Надоел мне Иванов. Нервы портит».
И Порфирьев делал все, чтобы у Хайновского нервы оставались в порядке.
– Вот ужас, Николай, – улыбаясь, говорил Хайновский назавтра, – а Иванова-то нашего кто-то взорвал, да так, что машину всю разворотило. Небось чеченцы поработали.
При этом олигарх улыбался так нежно и счастливо, что Порфирьев мог не сомневаться, он угодил хозяину даже быстрее, чем тот рассчитывал.
Теперь же Порфирьев чувствовал – затевалось что-то важное и серьезное. Хайновский три дня кряду встречался со своим компаньоном Липским. Иногда даже ночью. Ходил мрачнее тучи, что-то не ладилось у них в Швейцарии. Да и в Москве на Хайновского наезжать начали с самого верха, хотя в прежние годы договаривался он с администрацией президента без труда. Даже не сам туда ездил, к нему приезжали. И вот внезапно такая срочность.
В Швейцарию Порфирьеву приходилось летать и раньше, но впервые Хайновский распорядился взять с собой четырех человек охраны. Обычно хватало и трех, постоянно живших в Берне.
Хайновский пригласил Порфирьева в свой кабинет и долго изучал заказанный накануне небольшой чемоданчик с цепочкой, на которой тускло поблескивал браслет наручника.
– Вы сами желаете везти его? – поинтересовался Порфирьев.
– Я не расстанусь с ним ни на секунду. Надо будет отлить, не сниму, двух парней ко мне приставишь. Из Берна поедем прямиком к итальянской границе, там нас встретят люди Липского.
Хайновский примерял чемоданчик, глянул на ключ от наручника.
– Ключ нестандартный, – заметил Порфирьев, – сделанный по спецзаказу. Не всяким можно отомкнуть браслет.
В аэропорту контроль прошли быстро. Зафрахтованный самолет ждал на полосе. Порфирьев ежесекундно оглядывался, предчувствовал, что кто-то может за ним следить. В последний месяц он не раз замечал в Москве слежку. То машина увязывалась, то напротив офиса день напролет торчал какой-нибудь фургон без окон. Так нагло могли вести себя лишь люди из ФСБ или налоговой полиции. Но, к своему великому удивлению, слежки он пока не обнаружил.
«Наверное, все-таки Хайновский с администрацией договорился», – с облегчением вздохнул он.
Когда они оказались на автостоянке возле цюрихского аэропорта, то в их распоряжении оказалось еще три охранника со своим джипом. Заказанный для поездки в Цюрих лимузин ушел пустым еще с летного поля. Если кто и был приставлен следить за Хайновским, он бы непременно последовал за ним.
«Всего семь человек, исключая меня, – прикинул Порфирьев силы, – есть еще один, но его учитывать не стоит».
Прилетевший с ним из Москвы субъект, в глазах Порфирьева, человеком не мог быть по определению – компьютерщик. Такому дай щелбан в лоб, он копыта и откинет. Но Хайновский этим парнем дорожил – талантливый.
– В двенадцать мы уже должны быть в Берне, – сказал Порфирьеву Павел, один из швейцарских охранников.
– Ты, Пашка, еще полгодика здесь поживешь, вообще русский язык забудешь, – потрепал его по плечу Порфирьев. Говорил охранник с явным акцентом. – Спокойная у вас тут жизнь.
– Чувствую, она уже кончается.
– Никто сильно подозрительный возле банка не крутился?
– Нет, после нападения на соседний банк наведывались только швейцарцы.
– Их опасаться нечего, – беспечно махнул рукой Порфирьев, – погнали.
Единственный из русских, кто не выделялся среди пассажиров в аэропорту, был компьютерщик Антон. Он, как крутой специалист, в котором ценят умение, а не подобострастие, мог позволить себе выглядеть не по протоколу. Джинсы, свитер, длинные мелированные волосы. Охрана же Хайновского, по случаю приезда хозяина, поголовно была одета в черные костюмы и белые рубашки с галстуками. Этот наряд разительно контрастировал с лицами парней, пугающими своей невозмутимой жесткостью. Короткая стрижка, угловатые манеры. Им бы в камуфляже ходить с автоматами.
Порфирьев ехал в головной машине вместе с хозяином, устроившись рядом с шофером. Несмотря на то, что в автомобиле имелся кондиционер, все равно стекла и слева, и справа были опущены. В салон врывался ветер и вылетал, смешанный с музыкой.
За Порфирьевым и «швейцарским» охранником-шофером расположились компьютерщик и сам олигарх.
– Как тут жизнь? – лениво интересовался Порфирьев, скользя взглядом по горному пейзажу, который казался ему нереальным.
– Как в сказке, – отзывался шофер Вадим, – есть деньги – есть и хорошая жизнь, нет – считай, ты уже не человек, – он покосился на Хайновского.
Даже Порфирьев не знал, сколько Хайновский платит охранникам, работающим в швейцарском офисе. Подозревал, что больше, чем московским. Люди, от которых зависят твои секреты, должны получать больше, чем швейцарцы, среди которых они живут, иначе секрет перестанет быть таковым.
Порфирьев чувствовал себя обиженным. Ребята, сидевшие в Берне, рисковали куда меньше его парней, а получали больше. Николай мстительно усмехнулся. Он нутром чуял, что после его приезда работа в Берне будет свернута, значит, и парней отсюда переведут. То, что трое охранников имели лучшее образование, чем он, владели двумя языками, кроме родного, Порфирьев в расчет не брал. В его представлении единственным стоящим образованием являлась Высшая школа КГБ СССР.
«Кто ж тебе правду скажет. Молчит хозяин, – подумал он, – это пока со мной Хайновский довольно холоден, а сильно прижмет его – тогда другое петь станет».
Пока Порфирьев терпел все удары, которые наносило государство по финансовой империи Хайновского, и брал на себя ответственность за прегрешения хозяина. Он телефонные разговоры конкурентов и спецслужб по своей инициативе прослушивал и компьютерную информацию воровал. Хайновский пока слово держал, выгораживал Порфирьева как мог, хотя, как подозревал Николай, всякому терпению может настать конец. Он даже сделал упреждающий ход, попросил олигарха, чтобы тот позволил уйти ему со службы. Мол, возьму на себя все грехи и вместе с ними отойду в сторону.
– Николай, не пришло еще время, – улыбнулся Хайновский, – ты не смотри, что на меня наехали, выберусь на поверхность при любой власти. Нет на свете людей, с которыми нельзя договориться при помощи денег.
Порфирьев тогда кивнул, но вспомнил тех, кого ему приходилось убирать по распоряжению олигарха.
«Значит, не со всеми договорился. Вот же черт, – продолжал рассуждать Порфирьев, глядя на бегущую под колеса джипа дорогу, – земли-то у швейцарцев с гулькин нос, совсем ни к черту, даже картошку не посадишь: горы да скалы, а живут лучше нашего. Опять же странно получается: деньги Хайновскому легче заработать в России, а спрятать здесь».
До многих вещей, которые делал его хозяин, умом Порфирьеву дойти было сложно, не хватало ни образования, ни информации. Николая всегда удивляла та беспардонность, с которой действовал Хайновский, он вел себя так, словно купил всю страну. Потом, правда, выяснялось, что куплено далеко не все, и начинались передряги. Но лучшего места службы Порфирьев найти бы сегодня не сумел. Быть начальником личной охраны олигарха – это покруче, чем носить погоны генерала ФСБ или МВД.
Поначалу Порфирьеву трудно было перестроиться. Хайновский был слеплен совсем из другого теста, чем предыдущее начальство. Люди в погонах никогда не умели отделять себя от должности, которую занимали. Генерал оставался генералом даже голым в бане. Хайновский же умело давал понять, что он такой же человек, как и его собеседник. Он мог запросто поговорить по душам, объяснить свою позицию, выслушать чужую и только потом сказать: «Я знаю, что предлагаю сделать гадость и подлость, но ты же, Николай, понимаешь, что на своем месте я поступить по-другому не могу».
И хоть перед самым отъездом Хайновский смотрел на Порфирьева невинно, будто отправлялись в увеселительную поездку, Николай почувствовал: то, что предстоит сделать, поважнее прослушивания телефонных разговоров государственных чиновников.
«Как они тут со скуки не умирают? – подумал Порфирьев о швейцарцах. – Страна маленькая, за неделю всю объездишь».
Мобильник ожил в кармане пиджака, и начальник охраны олигарха приложил трубку к уху. Он сказал короткое «слушаю», а затем и в самом деле только слушал. Защелкнув микрофон, он удовлетворенно улыбнулся и повернул голову к Хайновскому.
– Ребята из Цюриха звонили. Сказали, что слежка за особняком, в гараж которого въехал лимузин, началась. Все уверены, что вы там, мы обвели их вокруг пальца.
– Хорошо, – в голосе Хайновского чувствовалось легкое напряжение.
Перед въездом в Берн Порфирьев собственноручно выключил магнитофон. Незачем привлекать к себе внимание. Машины остановились напротив банка. Порфирьев знал о том, что в депозитарии находится что-то важное для босса, но оказался возле банка впервые. Раньше, в воображении, здание рисовалось ему как что-то величественное, по-дорогому броское.
– Здесь? – спросил он у Хайновского.
– Что, не похоже? – засмеялся тот.
– По-русски в банке хоть кто-нибудь разговаривает? – спросил Порфирьев, выбираясь из машины.
По привычке он незаметно осмотрелся. Никого подозрительного не заметил.
Лишь только Хайновский, а следом за ним и Порфирьев переступили порог офиса, как тут же начальник охраны олигарха почувствовал, какая напряженная атмосфера в нем царит. Лица сотрудников были серыми. Глядя на них, можно было подумать, что началась война и вот-вот враг войдет в город.
– Рад вас видеть, господин Хайновский, – с сильным акцентом обратился к олигарху управляющий банком.
– Наш специалист по компьютерам – Антон, – представил своего спутника олигарх, усаживаясь на кожаный диван для посетителей.
Антон уже вовсю «чирикал» по-немецки, устроившись рядом с местным оператором.
– Мы готовились к вашему приезду, через полчаса все должно быть готово, вы уедете строго по графику. Пусть ваш специалист скачает с нашего сервера всю информацию, оставленную вами, после чего мы отформатируем диски. Прошу вас, господин Хайновский, пройдемте за мной в депозитарий. Извините за те неудобства, которые наша спокойная страна причиняет вам в последнее время, но полиция усиленно ищет тех, кто совершил нападение на соседний банк. Похитители ушли ни с чем. Наше хранилище абсолютно защищено. Вашим вкладам ничто не угрожает. Но я вас понимаю, безопасность превыше всего. Вы желаете и в дальнейшем пользоваться нашей ячейкой?
– Пусть пока она останется за мной. Я не имею к вам претензий. Грабителей интересует только то, что я оставил в депозитарии.
– Но атака хакеров и нападение были совершены на другой банк…
– Я не хочу вас подставлять. Сегодня проблема будет снята. Вся информация по движению денег на моих счетах и содержимое ячейки вместе со мной покинут ваш банк.
Олигарх и управляющий спустились в депозитарий, отделенный от операционного зала двумя бронированными дверями.
Порфирьев улыбнулся. Ему вспомнилось, как в детстве он мечтал хоть одним глазком посмотреть на далекие страны. И вот теперь он снова оказался в одной из них со своим боссом, но не то чтобы посмотреть как следует – нет времени даже зайти в магазин, в бар. Полчаса ожидания – и снова в дорогу.
Антон спешил. Он установил на коленях маленький переносной компьютер и, сверяясь со списком, сортировал файлы. Его руки непринужденно носились над клавишами, как носятся они у пианиста-виртуоза. По мере того как сотрудники выполняли требующуюся от них работу, они покидали банк, и через двадцать минут в зале остались лишь Антон, компьютерщик банка и охрана Хайновского. Антон сиял, он чувствовал, сейчас огромное дело замкнуто на него одного, знал, что в мире найдется максимум человек сто, способных понять систему, по которой он работает, и уж точно ни одного из этих понятливых нет сейчас рядом с ним. Он вогнал серебристый, чуть отливающий зеленью лазерный диск в записывающее устройство и нажал на клавишу.
– Пишется, – с придыханием проговорил он.
Чуть слышно гудело записывающее устройство. Даже Порфирьев почувствовал торжественность момента, когда диск вновь выехал на дневной свет.
– Вся необходимая информация согнана на диск, – сказал Антон по-немецки, обращаясь к управляющему, появившемуся вместе с Хайновским из депозитария, – можете форматировать жесткие диски.
Управляющий вздохнул с облегчением. Последнюю неделю он пребывал в ужасном стрессе, читая ежедневные публикации в газетах, в которых журналисты, традиционно ссылаясь на мифические источники, заслуживающие доверия, предупреждали, что российская прокуратура вот-вот займется Хайновским всерьез и швейцарской ничего не останется, как наложить арест на все счета и вклады олигарха. И вот наконец компьютеры банка не содержали ничего такого, что порочило бы его репутацию, а ячейка была пуста.
Антон взял компакт двумя пальцами и посмотрел на бликующую поверхность.
– Даже страшно к нему прикасаться, – прошептал он.
Хайновский открыл небольшой чемоданчик, врученный ему Порфирьевым перед отъездом из Москвы. Компакт-диск лег поверх простой картонной папки с завязками, крышка закрылась, Хайновский закрыл замок и защелкнул на запястье браслет, соединенный титановой цепочкой с ручкой чемоданчика.
– Вот и все, – произнес он.