А странные крылья трепетали так быстро, что стали почти незримыми, только в воздухе смутно блистало нечто яркое, рассыпающее слюдяные блестки. Обе блистающие половинки крыши как вздыбились, так и застыли, а слюдяные крылья вибрировали все быстрее, церковь начала приподниматься…
Рядом с Владимиром кто-то охнул в ужасе. Церковь тяжело приподнялась в воздух, под ней мелькнуло шесть жутких крючковатых лап, тут же плотно прижались к блистающему металлом брюху, народ вокруг этой «церкви» свалило ветром, ползали на четвереньках, орали в ужасе.
Чудовище лишь мгновение висело над толпой, затем стало тяжело подниматься, наклонилось, торчащие жесткие надкрылья изменили наклон, и гигантский жук с грозным гудением унесся в сторону леса.
За конями дружинников тяжело тащился Белоян. Его шатало, шерсть на морде блестела от пота. Видя обращенные к нему белые безмолвные лица князя с воеводой, сказал вымученно:
— А я уж страшился, что нажрется так, что и зад не оторвет…
Претич икал, не мог остановиться, всегда багровая рожа стала желтой, как у мертвеца. Владимир прошептал в страхе:
— Что это… было?
— Нет, — сказал волхв, — ты сперва ответь: здорово? Одним махом избавились от Поликтета, Петра Рукастого, бояр Синегорских, братьев Заречных… правда, младший остался, но совсем отрок… Да и почти все христиане… ха-ха!.. сейчас блуждают по кишкам, а выберутся только из кишечника в виде…
Претич перестал икать, дружинники рядом: хоть и сами в портки напустили, но воевода должен быть всегда бодр, он натужно хохотнул:
— В своем истинном виде.
На испуганных лицах гридней начали проступать неуверенные улыбки. А Претич и вовсе ожил: вверх по холму бежал растерянный и растрепанный священник с диким и труднопроизносимым для русского слуха именем. Споткнулся, упал, лежа, погрозил кулаком вслед улетевшему жуку:
— Изыди!.. Это были штучки дьявола!.. Он может принимать разные личины, даже самого нашего Господа однажды сличинит так, что за ним пойдут народы, пойдет церковь и во всем мире не останется таких, кто бы не поклонился Антихристу!..
Дружинники оживились, и меж христианскими богами, оказывается, бывают сражения, да еще какие, а Претич спросил с великим интересом:
— Вот как? Видать, крепкий мужик этот Антихрист. Все народы, говоришь, пойдут? Тоже, видать, церковь им осточертеет…
Владимир посмеивался, священник явно поражен и унижен. А Претич наслаждается победой, чванится, выпячивает брюхо.
— Все равно, — сказал Иван исступленно. — Все это поганое языческое… ну, честь, достоинство, верность слову — сметет вера Христа! Никто не станет погибать из-за любви, ибо Господь не потерпит, чтобы любили кого-то еще, окромя Него! Кто покончит с собой из-за какой-то там чести, оскорбленного достоинства… того будут закапывать, как собак, за оградой кладбищ! Главная ценность не какая-то там честь, а жизнь! Ради ее сохранения человеку разрешено предавать близких, народ свой, Отечество, отрекаться от любых святынь! А к словам «русский народ» будут обязательно добавлять «богобоязненный»!
Он орал, глаза выпучились, изо рта летела слюна. Владимир брезгливо отстранил коня. Да, пока честь дороже жизни, этой вере на Русь не прокрасться ни волком, ни лисичкой. Но разве людей могут настолько изничтожничать, что свою жизнь, которая и так длится недолго, провозгласят высшей ценностью?
Он с облегчением на душе рассмеялся:
— Ты успокоил меня, черный человек… Никогда этой вере рабов не прокрасться на Русь.
ГЛАВА 4
В трех конных переходах от Царьграда на берегу моря стояла роскошная вилла. Когда еще грозные русы князя Олега высадились с моря и уничтожили все живое в окрестностях, сожгли дома, срубили деревья, засыпали колодцы, эта вилла осталась нетронутой. В роскошном саду не упал ни единый лепесток с удивительных роз, крупных и благоухающих, которые один из древних магов создал сам, своим умением. За крохотный заборчик, высотой ребенку до груди, не перелетела ни одна стрела, ни единая искорка, хотя вокруг все пылало, корчилось в пламени.
Архимандрит Василий, он же верховный маг, гостеприимным жестом пригласил гостей в сад, где ровными рядами тянулись кусты роз, от аромата прямо кружилась голова, а в центре сада высоко выбрасывал струи роскошный фонтан. Вода шелестела, струи рассыпались в воздухе, наполняя его свежестью и прохладой. Деревья красиво опустили ветви к земле, среди листвы вскрикивали птицы. Некоторые столь умело передразнивали людей, что то один маг, то другой останавливались в недоумении, вертели головами.
Василий сдержанно улыбался, но внутри все плясало от радости. Впервые удалось собрать почти всех могучих магов в одном месте. Главное, явились и те непримиримые, которые упрямо не признавали церковь, объявившую себя святой. Уже столетиями скрывались, занимались магией тайно, постепенно мельчая, нисходя в ранг деревенских колдунов, и все надеялись на возврат старых времен, ибо на памяти были случаи, когда та или иная вера захватывала власть на столетия… вон магия злого Некруна длилась тысячу лет! — но все же чужеземцы либо уходили, либо исчезали…
Возле фонтана был крытый портик, не столько от дождя, какие дожди в этих краях, а от жгучего солнца. Прогуливаясь и беседуя, они постепенно достигли благословенной тени. Там в окружении лавок и отдельных кресел был стол, в самой середине — ваза изумительной красоты с изображением древних богов и героев. Василий гостеприимно указал на широкую лавку. Откуда ни возьмись появились молодые рабыни, в руках щетки и скребки, следом крепкие рабы внесли тазики с горячей водой. Василий жестом велел поставить все перед скамьями.
— Отдохнем, мудрые, — сказал он, сам сел на лавку посредине, а рабыни придвинули тазы, быстро и умело омыли гостям ноги, принялись бережно массировать, выскребать щетками ороговевшую кожу. — Отдохнем, а затем за неспешным обедом поведем беседу о лестном предложении, которое нам сделали правители Восточно-Римской империи…
— Братья-базилевсы? — спросил один из самых молодых магов.
Кто-то пихнул его в бок, маг всхрюкнул, подавившись последним словом. Василий ласково раздвинул губы, но в улыбке было презрение:
— Здесь закрыто для чужих ушей, можете говорить свободно. Если не верите, я подаю пример… Когда это базилевсы были настоящими правителями? Разве что Визант, построивший этот город… но Визант не был базилевсом. Я говорю о настоящих правителях… А что, мудрый Фивантрокл, в ваших краях шах правит?
Пристыженный маг опустил голову, а от его раскрасневшихся ушей можно было зажигать факелы. Другой маг, старый и осторожный Шенг, поинтересовался неспешно:
— Чем же предложение заинтересовало так нашего хозяина?
От архимандрита не ускользнуло двойное значение слова «хозяин», Шенг всегда слова подбирал очень точно. Кажется, этот маг устал прятаться, готов оказывать услуги церкви… Василий развел руками:
— А судите сами. Магам предлагают уступить Черную Гору, за которую мы давно ведем скрытую войну. Она наша по праву, но ее захватили уже пятьсот лет назад, и с тех пор мы ни разу…
Шенг осторожно вклинился в паузу:
— Это настолько неожиданно и… много, что я страшусь даже подумать, что требуется от нас.
Василий всплеснул руками:
— В том все и дело! От нас требуется самая малость.
— Что? — воскликнуло несколько голосов.
Василий сказал веско:
— Всего лишь, чтобы мы послали на Север… в земли Руси мага, наделенного знанием Круга Огня.
Маги переглядывались, Фивантрокл сказал нерешительно:
— Это на тот остров… Где упавшие с неба скалы и кости древних зверей?.. Но там же сейчас…
— Не туда, — перебил Василий. — То Старая, а нужно проникнуть в Новую Русь. То племя уничтожить не удалось, оно обосновалось на новых землях среди славян. Там что-то происходит настолько опасное для Царьграда, что они, как видите…
Шенг спросил осторожно:
— Что они хотят от владеющего Знанием? Ведь для вызывания Круга Огня надо копить мощь в течение года.
Василий улыбнулся самым краешком губ:
— Похоже, попытаются окружить огнем чей-то терем. Царьградцы хитры, но мы умеем читать по лицам, тембру голоса, движениям. Окружить и сжечь.
— Странно… Могли бы и как-то проще.
Верховный сказал значительно:
— Как видно, не могут. Иначе не обращались бы к нам.
Старый маг с сомнением покачал головой:
— Все равно не понимаю. За такой пустяк обещают отступиться от Черной Горы?
— Не уверен, что это пустяк, — подчеркнул Василий, — но Черную Гору отдадут. Я это прочитал тоже по их лицам.
— Разговаривал с посланцами? Их тоже могут обмануть.
— Нет, говорил с… Я все же не стану называть его имя, но от него в самом деле зависит судьба Черной Горы.
Младшие маги ерзали в нетерпении, по их лицам читалось, что надо хвататься за лестное предложение, в недрах Черной Горы скрыты несметные сокровища древнейших магов, там глиняные таблички с именами древних демонов, которых можно подчинить, там тайны и могучие заклятия…
Старшие помалкивали, думали, наконец Шенг сказал со вздохом:
— Здорово, видать, страшатся этой Новой Руси. Но какие бы там ни были герои, против объединенной мощи магов еще никто не выстоял. Я за то, чтобы согласиться.
Взоры обратились к Укену, второму по возрасту. Тот сердито стукнул посохом об пол:
— Северные земли, северные люди!.. Я всегда ждал от них беды. Но я согласен с Шенгом. Никто и ничто не сможет устоять против нашей мощи!
Фивантрокл сказал торопливо:
— Тогда скажи, верховный маг и тайный глава церкви, что нам…
Он умолк на полуслове. Вдали по дорожке, усыпанной золотым песком, бежал огромный серый волк. Шерсть была такого оттенка, что выглядела черной, из-за чего в раскрытой от жары пасти зубы казались еще белее и острее. Таких громадных волков никто из магов еще не видел, однако этот зверь не тяготился ростом и весом, бежал весело, легко, с любопытством рассматривал кусты роз, нюхал песок, словно искал следы других волков.
Василий с подозрением покосился на магов, но те поглядывали на него, ожидая объяснений. Надеяться, что чья-то глупая шутка, не приходилось, он ругнулся сквозь зубы, произнес заклинание.
Волк бежал как ни в чем не бывало. Василий нахмурился, повторил заклятие, подкрепив движением ладони, что усиливало мощь втрое. Любого зверя уже вынесло бы из сада, но волк лишь остановился, понюхал воздух и… о, позор!.. бесстыдно задрал лапу, помочился на излюбленный розовый куст, черенок которого везли из садов самого персидского шаха.
За спиной Василия послышался ехидный смешок. Мимо прошла волна прощупывания, кто-то из магов не утерпел, еще двое запустили незримые длани к странному волку. Вдруг один вскрикнул, а второй согнулся в поясе, прижимая окровавленную кисть к животу. На роскошном халате остались красные пятна.
— Он… он укусил меня! — вскрикнул неверяще Фивантрокл.
— Он же волк, — огрызнулся Василий.
— Но я… я лишь в проекции…
— И он тебя в проекции. Иначе бы отхватил вовсе!
Волк, внимательно слушая их крики, подвигал острыми ушами. В раскрытой от жары пасти зубы блестели ярко, весело, и казалось, что зверь нагло ухмыляется. Василий выступил вперед, голос прогремел как гром:
— Именем Серого Камня… сгинь!
Волк перебежал к беседке, снова поднял ногу, брызнул… в том месте взвился легкий дымок. Белоснежный мрамор таял, как грязная льдина в горячей воде. Через мгновение осталась изъеденная глубокими язвами безобразная плита. Кое-где сквозь дыры виднелась земля.
— Это не волк! — вскрикнул кто-то.
— Это демон!
— Порождение той стороны!
— Скорее, защиту…
Василий ощутил нарастание мощи вокруг себя, спасибо магам, собрал в кулак, волк нагло скалил зубы, но, когда незримая стрела, способная испепелить любую плоть, метнулась в его сторону, непостижимо легким движением сдвинулся в сторону. За его спиной зашипело, взвилась полоса дыма. Через сад пролегла черная полоса выжженной земли, а розами запахло еще сильнее.
— Сволочь, — ругнулся Василий. — Все бросайте слово преображения! Все!
— Какое? — вскрикнул кто-то.
— Слово истинности! — рявкнул он.
Вторая стрела пронеслась мимо волка, и опять кусты роз исчезали, а на землю густо падал черный пепел. Волк счастливо прижал уши, приглашая играть еще. Желтые глаза ловили каждое движение магов. Красный язык высовывался трубочкой, дергался, жадно охлаждая внутренности.
Василий торопливо выкрикнул заклинание, внутри сжалось, истинный облик демона мог оказаться устрашающим настолько, что он проявит слабость и позволит исчадию зла овладеть собой… однако волк лишь насмешливо прижал уши. Либо демон глух, либо… Василий похолодел. Последнее время доходили слухи, что не все в магии известно и познано, ибо есть земли на севере, где таинственная Гиперборея, где иные источники магической мощи…
На зов прибежали слуги с окованными медью палицами. Став в полукруг, начали загонять волка к стене, тот пятился, угрожающе щелкал пастью. Желтые глаза горели, как факелы в ночи. Шерсть встала дыбом, по ней волнами пробегали голубые шелестящие искры.
Слуги остановились, не решаясь подойти ближе. Волк стоял напружиненный, готовый скакнуть на любого, но вместо этого вдруг присел, лапы с силой оттолкнулись… слуги в страхе присели, а огромное звериное тело пронеслось над их головами в длинном прыжке. Волк отбежал всего на десяток шагов, снова как ни в чем не бывало обнюхивал уцелевший куст.
— Это не волк, — повторил один маг убежденно.
Василий едва не дал в зубы за такую новость, а второй, тоже годный только магам сапоги чистить, выкрикнул, словно составил великое заклятие, способное обогатить весь мир:
— Но и не человек!
Несколько голосов закричали:
— Как это?
— Невозможно!
— Это не демон, мы уже все испробовали…
Маг закричал, перекрывая их голоса:
— Я испробовал обратную трансформацию!.. Он остается волком, значит… он все же не человек!
Василий усиленно вязал цепь сильнейших заклинаний в один узел, не слушал, сам заклятие трансформации зверя в человека испробовал в первую очередь, сейчас же покрылся холодным потом, ибо на глазах рушатся устои магии. Этот волк мог быть либо человеком, либо демоном. Третьего не дано.
Но сейчас он видел это, третье!
Волк внезапно остановился. Переход от молниеносных прыжков к неподвижности был так резок, что все маги замерли, смотрели ожидающе. Волк стоял как отлитая из металла статуя, даже шерсть не шевелилась под легким ветерком. Василию почудилось, что в желтых глазах мелькнула насмешка.
Вспышка, неуловимое изменение, на месте волка поднялся с четверенек некрупный согнутый старик, весь костлявый, с выпирающими ребрами, худыми чреслами. Ноги были худые и тощие. Он торопливо схватил со скамьи у портика чью-то хламиду, набросил на плечи, запахнулся, лишь тогда спросил раздраженно:
— Никто еще не придумал, как превращаться вместе с одежкой?
Маги молчали, потрясенные, а Василий с трудом отыскал свой голос, ставший противно тонким, без ноток властности:
— Кто ты, неведомый?
Старик, уже в хламиде, похожей на серый грязный халат, вытер лоб широким рукавом:
— Да вот… фу… стар уже стал так скакать!.. Эх, где моя молодость… Меня зовут Опис. Странное имечко, но так звали моего далекого пращура, который… гм… словом, одна птаха шепнула мне, что… ну, вы собираетесь изобидеть одного из моей родни.
Он по-хозяйски сел, указал им на скамьи напротив. Маги послушно, как дети, сели, только Василий задержался, раздраженный, но пересилил себя, опустился напротив, голос его стал громче:
— Кто ты, назвавшийся Описом?.. Так в древности звали гиперборея… ставшего отцом древних богов Аполлона и Артемиды… Видимо, твой пращур. Что ты хочешь? Зачем разрушил мой сад?
Старик в великом изумлении пожал худыми плечами:
— Я? Я лишь гулял по нему, это вы его ломали и крушили… да еще с каким удовольствием! Правда, я сам люблю ломать и жечь…
Он мечтательно улыбнулся, зубы выглянули на миг, не по-старчески белые и острые, клыки высунулись нестертые. По телу Василия пробежал недобрый холодок.
— Ладно, — сказал он, сердце ныло в предчувствии поражения, — ты показал свою мощь, старик. Хотя не думаю, что ты сильнее… Но и ты не сможешь повредить нам. Ибо наши источники мощи разные…
Внутренним слухом он различал слова, которые спешно составляют Укен и Шенг, даже Фивантрокл и другие маги опомнились, лихорадочно ищут щели в странной защите гиперборея. Теперь бы задержать разговорами, отвлечь сладкими словами, расспросами.
Старик отмахнулся:
— Да какие там разные.
Василий насторожился, сердце радостно застучало, спросил как можно небрежнее:
— Разве нет?
— Нет, — ответил старик победно, — вы тоже черпали оттуда же.
— Мы? — спросил Василий быстро. — Но я не чувствую.
Старик сердито отмахнулся:
— А ты напрягись, напрягись! Тыщу лет черпали, а сейчас не могете?
Василий пробормотал:
— Тыщи лет?.. Когда это было?.. А, понимаю. То были не мы, наши предки.
— Пращуров надо уважать, — ответил старик сварливо. — Вот и недоуважались!
Он поморщился, очень уж тупо стучались в его незримый щит младшие маги, сдвинул брови, и троих магов швырнуло оземь. Василий успокаивающе взглянул на старика, мол, молодые да горячие, не сердись, а сам знаком велел продолжить, только потоньше, из-под укрытия. Рано или поздно щель отыщется, а тогда достаточно быстрого выпада даже слабейшего из магов. А против усилий двенадцати магов не устоит никакая мощь.