НАТАХА. И куда едете?
КОПЧЕНЫЙ. Да немножко раньше вас слезу...
МУСЬКА. Так вы не в Москву?
КОПЧЕНЫЙ. А чего мы на "вы"? Василий! ( Протягивает руку.) Знаете, Вася из Билимбая?..
МУСЬКА. Маруся, а это - Наташа! Мы из Староухватинска... ( КОПЧЕНЫЙ встает и целует им ручки.)
КОПЧЕНЫЙ. А что-то я вас не видел...
НАТАХА. Да мы пересадку делали... Билетов не было...Лето... Только сели вот...
КОПЧЕНЫЙ. Вы же тоже, эти... ну, бизнесмены...
МУСЬКА. Да мы так, по мелочевке больше...
КОПЧЕНЫЙ. Ничего, я тоже с малого начинал, а сейчас вон, ничего тяжелее ручки не поднимаю... А было - голодное детство, деревянные игрушки, а сейчас вот - по ресторанам хожу да на машинах разных катаюсь...
НАТАХА. Ну, кого сейчас этим удивишь?
МУСЬКА. А я в рестораны как-то нет, мне нравится дома...
КОПЧЕНЫЙ. Да я же так не могу! Я же просто поэт желудка, философ двенадцатиперстной кишки! Что-то мне хорошо стало!.. Девчонки!.. ( Косится на ЕГОРКУ.)
НАТАХА. Ну вот, а ты спать залег... Не рано?
КОПЧЕНЫЙ. Тсс! Кажется, говорят чего-то... ( Встает и крутит ручку радио.)
ГОЛОС РАДИОДИСПЕТЧЕРА. Внимание! Повторяю! В двенадцать-тридцать видеосалон показывает свой последний фильм "Полицейский психопат-два". Ночной сеанс!
КОПЧЕНЫЙ. А че, может, сходить?
МУСЬКА. Да ну их, ужастики эти! Потом спать не будешь!
КОПЧЕНЫЙ. Наверно, да! Ну, че, девчонки, давайте еще! Водка-то, кстати, чья?
НАТАХА. Наша, по лицензии Чечни!
КОПЧЕНЫЙ. Че стоит?
НАТАХА. Да какая тебе разница?
КОПЧЕНЫЙ. Я чтоб не отравиться... Эту выпьем, купим еще... косорыловки...
МУСЬКА. Как ты сказал?
КОПЧЕНЫЙ. Ну водку так называют!
МУСЬКА. Ладно, Натаха, наливай!
НАТАХА. ( нехотя разливает ) Стакана-то только два!
КОПЧЕНЫЙ. Ничего! Щаса я! ( Решительно встает и вразвалочку выходит из купе.)
НАТАХА. Ну, дура! Зачем ты его? Какой-то блотной!
МУСЬКА. Ничего не блотной! Нормальный парень! Сейчас все такие!
НАТАХА. Я тебе говорю, блотной! Сейчас не отделаемся!
КОПЧЕНЫЙ. ( Входит. Ставит стакан. Фальшиво поет.) Летя-я-ят перелетные птицы... Эх, хорошая песня! Е-мое! Ну что, за успех предприятия?
МУСЬКА. А что? У тебя же тоже бизнес... Свой...
Выпивают.
ЕГОРКА. Я, пожалуй, все-таки буду спать.
НАТАХА. Подожди, постелю...
ЕГОРКА. Да ладно, потом... ( Поправляет матрац. Снимает ботинки. Снимает носки, украдкой нюхает их и прячет под подушку. Встает, подтягивается на руках и забрасывает ноги на верхнюю полку. Ложится.)
НАТАХА. Чокнутый, блин, какой-то! Я ему говорю - постелю, а он...
МУСЬКА. Да ну, устал, человек, сидеть тут, наш бред слушать...
НАТАХА. Я, блин, "Пентюх" ему купила, крутой самый, как и просил. Сейчас дома сидит все, кнопочки разные нажимает, как ребенок, блин, недоразвитый. А ведь и половины еще не отработал... Ничего, блин, не может, почти жизнь целиком прожил, а ничему не научился... Даже тачанку катить толком не умеет... Научный сотрудник! Да кому они на хрен сейчас нужны, эти научные сотрудники! До сих пор бы еще сидел бы в своем дебильнологическом, блин, за пятьдесят баксов, если б я работу его не закрыла... К делу серьезному вот пристроила... Беру его - грузы таскать, так даже и с этим справиться не может! Ведь самой же приходится за собой его таскать, как ручную кладь! А что с ним делать? В камеру хранения его не сдать! Не возьмут без намордника!..
КОПЧЕНЫЙ. Да, отношения у вас...
МУСЬКА. Нет, я считаю, воотще, муж нужен такой, чтобы как стена стояла: работал бы, чего-то там, не знаю, добивался... Чтобы как за каменной - за ним!.. А на диване полежать мы ведь и сами можем...
НАТАХА. А мне вот он вообще, если хочешь знать, не так-то и не нужен... Мне покой нужен! Я сама такая неспокойная! Мне нужен, чтобы со мной соглашался постоянно, потому что я сама слушаться не буду... А первый-то у меня был такой же буйный, блин, как и твой, лучше и не вспоминать! Приходила с рынка, а он дома с друзьями своими со стройки чуть не каждый вечер. От всех, блин, разит, как от козликов. Сидят, эротику свою смотрят. И я как начинала их вышибать, козлов этих!..
МУСЬКА. Да мой-то тоже, когда был, лежал, газеты все читал, а я отверткой в стене ковырялася, розетку для холодильника ставила. А говорил... За мной, говорил, как за стеной... Стена! Вот тебе и стена! Ему на все, на все было насрать! Бачок не работает, ну что, ему нужно объяснять, что он не работает? Сам не туда срать, что ли, ходит?
НАТАХА. Мой, блин, тоже сопли жует... ( Смотрит наверх, на полку.) Он раньше такой зачуханный был, а теперь, блин, на кривой козе не объедешь!
МУСЬКА. Женщина все равно не такая! Вот мужик может наплевать, а она все равно сделает, натура у нее такая!
НАТАХА. Да бабы все равно не такие, как мужики!
МУСЬКА. Натаха, нам что, плохо с тобой?
НАТАХА. ( Смотрит в упор на КОПЧЕНОГО.) Ни одна баба без мужика не пропала, а мужики спиваются, пропадают... А потом снова приходят!..
КОПЧЕНЫЙ. Мужиков обсираете! Не надо! Не надо тянуть! Мужики тоже разные бывают! Здесь пятьдесят на пятьдесят! ( Обращается к ЕГОРКЕ.) Слышишь, они тут на нас гонют?..
НАТАХА. Один ты, блин, хороший! Да? Они, сволочи, на диванах или из дому уходят... Муська вон, беременная была, а он ушел, так она всю ночь по моргам звонила, а он утром пришлендал... Я, говорит, в карты играл... Не мешай, говорит, и на диван...
МУСЬКА. Да среди мужиков воотще нет нормальных! Они все козлы!
НАТАХА. Сволочь, представляешь, какая, валится на диван...
КОПЧЕНЫЙ. Что-то вы все гоните на мужиков! Мне это уже не нравится! ( ЕГОРКЕ ) Чего это они все?
НАТАХА. Я уж не говорю про то, что, в-основном, это бабы зарабатывают, а мужики сидят...
КОПЧЕНЫЙ. Я сейчас не стерплю! Я ведь из себя выйду!
НАТАХА. А тебе-то что? Был бы нормальный, не переживал!
КОПЧЕНЫЙ. Что вы гоните? Что вы все гоните на мужиков?
МУСЬКА. Успокойся! Успокойся! Ты у нас исключение!
НАТАХА. Да какое он, бляха, исключение?
МУСЬКА. Мне же вон раньше говорили: живи так, не расписывайся... С ними не надо, говорили, расписываться... Я не послушала... Сейчас вон локти кусаю...
НАТАХА. Моего, как расписались, будто подменили... Поел, тарелку на столе оставил, даже не убрал, паразит, и тоже сразу, блин, на диван, валится на диван... Ну хоть ты что будешь делать, все на диван... Ну что их всех так к нему тянет? Я когда-нибудь ему там кнопок насыплю канцелярских, будет точно йог, на своем диване...
МУСЬКА. Все-все они такие... Чем вот стыдиться папу-алкаша, лучше его воотще не иметь, говорят...
КОПЧЕНЫЙ. Мне не нравится... ( ЕГОРКЕ ) Слышишь, что они про нас?
НАТАХА. А что не нравиться? Не про тебя же! Про своего! Прихожу домой, ничего не работает! А он на диване лежит... Или сидит, в свой компутер уткнулся, кнопочки нажимает!
МУСЬКА. Во-во! А я приходила, мужика нету и нету... А придет когда, так скандал такой сразу разразится... Уж я ему задавала! А про диван, это воотще кино! Знаете, что он мне сказал? Мебель, говорит, для твоего удобства, а не только для того, чтобы ты на него смотрела... А что я, есть, что ли, на нем должна? А он мне: "Не есть, а спать... Гости там придут или че..." Еще не хватало! Воотще конец света! Гостей я должна на него ложить! Зашла недавно: диван, такое "гэ", три лимона стоит, а у меня бархатный, его жалко...
НАТАХА. А мне так без разницы... Что, даже с мужчинкой нельзя?
КОПЧЕНЫЙ. Бабы про мужиков говорят, мужики, те про баб, перемалывают нам кости, я это капитально знаю!..
НАТАХА. Как что-то сделать, они не знают, а как права качать свои, знают...
МУСЬКА. С нами рядом баба, знаешь, этот редактор по видикам, из творческого, я не знаю, объединения неактуальных программ, кажется, вот! Так она своего вчера в шею вытолкала!
НАТАХА. Молодец баба! Правильно сделала!
ПРОВОДНИЦА. ( Заглядывает в купе.) Товарищи пассажиры! Что-то громко у вас слышно! Весь вагон спит, одно купе второе бодрствует! Напитки спиртные распиваете? Я ведь милицию могу вызвать, если не прекратите!
НАТАХА. Нет, нет, все! Мы заканчиваем.
ПРОВОДНИЦА. Смотрите у меня!.. Я больше предупреждать не буду! ( Уходит.)
НАТАХА. Ну вот был бы мужик, он фиг бы понял, а баба пожалуйста...
МУСЬКА. Все они - придурки, короче, мужики!
КОПЧЕНЫЙ. Нет, ну так же нельзя ведь! Каждый живет как может! И денег зарабатывает стоко, скоко может...И не нужно, понимаете, не нужно никогда этим попрекать... Я ведь, можно сказать, тоже несчастный человек... У меня ведь женщина когда-то была... Любимая! И все-то у нас с ней хорошо было, в плане секса, я имею в виду, а вот в быту все что-то не получалося... Все денег не хватало... А она говорила: "Ты посмотри, у Зойки друг скоко денег приносит, а у Шурки муж... А ты? И как же тебе не стыдно? Ты же меня просто используешь для своих низменных потребностей!" Я долго терпел, один вечер, второй, но когда это повторяется каждый раз, это же просто невозможно дальше жить на белом свете, ну я и не выдержал...
НАТАХА. И че ты сделал?!
КОПЧЕНЫЙ. Прогнал из избы, чего? Прогнал, вы представляете, любимого человека? А когда опомнился, она уже ушла, ушла к своей матери, с ребенком нашим, понимаете? Я не хотел, но она меня не понимала... Не понимала... Называла странным... А я так не могу... Буйный ведь у меня характер, невыдержанный я, из-за этого вот и страдаю...И жизнь вот вся у меня поэтому и не удалась...
МУСЬКА. А дальше чего было?
КОПЧЕНЫЙ. Ушла она от меня... Моя Матильда... ( Молчит. Вдруг запевает.) Летя-я-ят перелетные птицы...
НАТАХА. Не понимаю я, блин, вас, мужиков...
МУСЬКА. Ежели бы любил, наверно бы, не прогнал...
НАТАХА. Мой бы пусть только попробовал, я бы сама из него котлету бы отбивную, блин, сделала... На помойке бы жил, в коробке... Квартира-то ведь моя... Зараза, блин, за своим компутером!.. Две заботы у меня: он да собака. На нее надо денег столько, вообще, чтобы собака была нормальной, и тоже без толку, все в трубу. Все команды у нас выполняет, только единственно, гадит. А я, когда с ней гуляю, мне по фиг, ору: "Ко мне, блин, сказала! Ко мне, блин, сказала!" И еще одно у нее... Кто позвонит, бежит к дверям и рвет пенеплен... Рвет! Рвет, ну хоть ты что!..
МУСЬКА. А я думаю как? Раз ушла, значит, было из-за чего...
КОПЧЕНЫЙ. Та я ведь свою вину признаю... Только мне ведь от этого не легче, а еще труднее...
НАТАХА. Забыть тогда надо...
КОПЧЕНЫЙ. Та не, все не могу забыть...
МУСЬКА. Ничего, Вася, все образумится...
КОПЧЕНЫЙ. Та и не Вася я, так, пошутил...
МУСЬКА. А как тебя?
КОПЧЕНЫЙ. Копченый я... Ну то есть Мишка Коптильников... Зовут меня так дружбаны...
НАТАХА. Копченый, значит? Ага... ( Осматривает его с ног до головы, как будто видит в первый раз.) А где твои вещи?
КОПЧЕНЫЙ. А зачем тебе мои вещи? Я езжу так, налегке... Мне ведь для работы только ручка нужна, ну и блокнот, пометки иногда привносить...
НАТАХА. Ну и где они - твои блокнот и ручка?
КОПЧЕНЫЙ. Я что, отчитываться здесь обязан? Что за отношение такое к попутчикам?
НАТАХА. Ну покажи, нам же просто интересно! Поучимся хоть дела вести... Куда нам до такого крупного коммерсанта!..
КОПЧЕНЫЙ. Та ну вас, не обязан я вовсе... Я перед вами, можно сказать, всю душу выложил, про жизнь свою начал рассказывать, а вы так себя ведете... Это же мои личные вещи... И вообще, я так с вами общаться не буду, на таком тоне... Я пойду спать, как и этот, ваш...
НАТАХА. ( Хватает его за рукав.) Ну уж нет, давай показывай! А-то щас, блин, как милицию вызовем!
МУСЬКА. Натаха, да ты че?
НАТАХА. Держи его! Держи, блин, а-то сбежит!
КОПЧЕНЫЙ. Ну чего ты хватаешь! Чего хватаешь! Не надо милиции! При чем здесь милиция? Покажу сейчас! Но это будет нарушение прав! Во всемирной декларации так записано! ( Роется в кармане куртки и достает потрепанную записную книжку.) На!.. Бери! Только не надо читать!.. Ну я прошу: не надо! Я умоляю...
НАТАХА. ( Открывает страницу наугад. Читает.)
Все помню я это, как было,
Когда умирала она...
Еще только третее было,
Но помню тогда, что беда
Казалася большею долей...
Все мучились. Больше она всех.
Казалось, что смерть ей близка,
Но белка жила и лечилась
И смерти смотрела в глаза...
Однажды студеною ночью
Услышали в клетке мы крик,
И белка лежала на спинке
В последний, в последний свой миг...
( Передразнивает. Читает с фальшивым пафосом и с завываниями.)
Люди, люди, зачем так жестоко?
Ну зачем все же гибнет она?
Все. Конец. И не надо
Белок больше так убивать...
( Листает книжку еще и, не найдя ничего интересного, возвращает.) Че за бред? Ты вообще как, нормальный?..
КОПЧЕНЫЙ. Стихотворение это мое! Про бельчонка! Ну нельзя же так! Я же просил! Ну зачем вы?
НАТАХА. А че за бельчонок-то? Расскажи!
КОПЧЕНЫЙ. Зачем вам?
НАТАХА. В дороге же интересно! Давай!
КОПЧЕНЫЙ. Да у меня же когда-то бельчонок жил. Он был совсем маленький. В лесу я его поймал, когда родители за клюквой ушли. Они меня оставили, значит, машину сторожить. Ну я сидел и от скуки стал наблюдать. И тут он сорвался, значит, со ствола сосны прямо, ну и я за ним побежал, побежал, значит, во всю прыть. А он так испугался, что не смог уже взобраться на дерево-то, понимаете, снова, только крутился вокруг ствола, пока я его не схватил. Лучше бы, наверно, он убежал, но это я только сейчас понимаю, а тогда... Ну, в-общем, был он совсем дикий. Поэтому и назвал я его Чингачгуком. А потом... Есть он только на третий день начал. Сунул я ему тогда в такую старую, знаете, всю потрескавшуюся сумочку, - была такая у матери, конфету, "Школьную", и он начал ее лизать... Для меня это было как чудо! И так вот постепенно он и приручился. Долго у него потом не было клетки, и вот, значит, когда я приходил из школы, он бросался ко мне на спину, коготки свои растопырит, и крутится на мне как вокруг ствола точно сосны. Спина у меня тогда поэтому всегда была исцарапанная такая. Зато как завидовали мне все! Друзья там всякие приходили ко мне после школы, ну и я показывал им, как бельчонок мой по карнизу прыгает. О, он так уморительно лазил по шторам! Кресла эти, знаете, в зале всегда были разодранными, потому что он постоянно вокруг них крутился... Шесть торчала - во! А когда потом отец построил для него клетку, большую такую, на ползала, он каждое утро будил нас, прыгал, знаете, так, с места на место - туда-сюда, туда-сюда, хотя у него даже колесо было, но он его не любил. Ну, и очень любил он грызть арбузные корки всякие, морковь там, сухари... Потом уже мы нашли на шкафу засушенные грибы, он, видно, воровал их, когда из леса мы их приносили... Ну, в-общем, прожил он у нас где-то полгода...
НАТАХА. А дальше-то? Че, блин, замолчал?
КОПЧЕНЫЙ. А однажды в воскресенье клетку я мыть стал, ну и выпустил его, а сам пошел за тряпкой на кухню...А дверь, значит, закрыл неплотно... Ну, он и увязался прямо за мной следом... Прыг-прыг, прыг-прыг... С пола на табуретку, с табуретки на стол, со стола на край, знаете, плиты этой, снова на стол, и... представляете, прямо на крышку, она была еще приоткрыта, а там кастрюля, ну в которой мать курицу варила... Там был, представляете, кипящий бульон?! Ну, он не сразу выпрыгнуть смог оттуда, а когда смог, сразу в угол под комод... Ну, через несколько часов вытащил я его оттуда... И вместо моего Чингачгука это теперь было какое-то существо вроде крысы. Облезлый жирный мех, знаете, такой... Тьфу!Я долго плакал, я был потрясен, но даже тогда, знаете, все равно надеялся, что он поправится... Смазывал его мазью Вишневского, а он мучился от боли. Вы не поверите, но тогда я даже видел на его глазах слезы. Представляете? Он понимал, что я хочу ему помочь. Он плакал вместе со мной. Он хотел жить. Но это было уже невозможно, хотя я и не верил в это. Ну а потом он промучился два дня, и все это время я думал, что он выздоровеет. А на третье утро после этого я подбежал к клетке, но его там уже не было. Я кинулся к матери. "Где он? Где?" А она - "Все! Ночью он умер!"- сказала, ну и дала мне коробку. Это была коробка, знаете, такая - из-под обуви "Цебо". Она сказала отнести ее на помойку. Ну я вышел во двор. Картонная коробка эта серая с надписью "Цебо" была у меня под мышкой. Ну а тогда была зима. Было холодно и серо. Снег, наверно, оставался таким же белым, но для меня весь мир стал каким-то, знаете, серым и безжизненным. Поэтому и снег, казалось, который шел в этот день, был серого цвета...Ну, в-общем, шел я по двору...Шел, сжимая эту коробку... А в ней что-то было. Я открыл, значит, эту крышку и увидел моего бельчонка. Нет, не его, а то, что от него осталось. Это было уже крошечное скрюченное тельце. Это был уже не он. Нет, не он. Я бережно закрыл крышку, осторожно положил коробку в контейнер и пошел, постоянно оглядываясь назад. Потом я долго отказывался есть, я не хотел жить... Как так, почему в мире возможна такая несправедливость? Почему не стало живого существа, такого веселого, такого мягкого? Почему? Это ведь человек может быть плохим или хорошим, а животное не может... Ночью я представлял, как серый картонный гробик находят на свалке мусорщики, и топчут-топчут-топчут своими грязными резиновыми сапогами. Меня уже хотели отвести ко врачу, но где-то через три дня я стал понемногу забывать о бельчонке... Вот... А теперь уже прошло много лет, но и сейчас, наверно, в моей жизни не было более сильного потрясения, чем это...Зачем я его приручил? Дикое животное - оно и есть дикое... Вот!
НАТАХА. Да... История! Трагедия, блин, жизни! Смерть бельчонка в кастрюле с супом!..
МУСЬКА. Да ты не смейся! Это же серьезно!
КОПЧЕНЫЙ. Вам не понять, но иногда я чувствую себя этим бельчонком, таким же, знаете, диким, которого приручили, но приручили, знаете, не до конца, потому что он все равно остался диким, и полностью его приручить невозможно...
НАТАХА. Да, блин, рассказываешь ты интересно... А все-таки, где же твои документы, ну бумаги там всякие для контрактов этих? Покажи хоть что-нибудь! Ты хоть чего продаешь?
МУСЬКА. Куриные окорочка? Ножки Буша?
КОПЧЕНЫЙ. Нет. Ворую я. Езжу туда-сюда. И у таких, как вы, деньги таскаю...
МУСЬКА. Чего? Кончай лапшу на уши вешать!
НАТАХА. Серьезно, что ли?
МУСЬКА. Да нет, врет он! Ну скажи, что врешь!
НАТАХА. Муська, не приближайся к нему!
КОПЧЕНЫЙ. А чего мне было делать? Как бельчонок умер, все у меня сразу пошло под откос... Я тогда в шестом классе учился... Что-то во мне словно надорвалось... Со шпаной связался... Из школы меня отчислили за неуспеваемость... Родители на меня рукой махнули ... Терпели, терпели, и не вытерпели - из дома выгнали... Скитался, воровал... Пока Матильду мою не встретил... Думал, все, новую жизнь начну... Купил дом до армии, завод помог... Правда пришлось его снимать - бревна подгнили... Тесть делал сруб, а я бутылки принимал из-под шампанского... Фундамент заливали... Шампанские бутылки в цементе, и, вот так вот, горлышками во двор... Стекло-то кондовое, прочное... Потом, правда, ветер свистел по ночам, аж жутко было... Я ведь смышленый, у меня даже счетчик в другую сторону крутился. И отопление свое сделал. Загнал в трубы трансформаторное масло, оно не охлаждается... Жили вроде ничего... И любовь, и согласие - все было... Ан нет... Не смог! Свободная жизнь манит! Не могу терпеть, когда тебя пилят... А сейчас вот, чтоб прожить как-то, этим вот решил попробовать промышлять, та не мое это, душой чувствую, а денег никак зарабатывать не могу...