Когда-то ранее для нее ничего не значили и географические координаты. Точнее, все части света были равнозначны в плане возможности их скоростного достижения. Теперь, после подрезания “ног”, взлетные характеристики снизились, и скорость стала недостаточной для межконтинентальных бросков. Ну что же, у каждого минуса имеются плюсы. Стартовый вес уменьшился — это позволило еще более расширить такую характеристику тягача-универсала, как проходимость.
Теперь даже размытое бездорожье тропиков сезона дождей стало ему нипочем.
Однако в данном случае это уменьшение веса ракеты использовалось еще более хитро. Здесь, в пустыне Намиб, тягачу не грозили селевые потоки, потому можно было смело скрутить вон две колесные пары вместе с осями, дифференциалами и прочей механикой. Теперь, перекрасив нижнюю часть и наставив к верхней фанерно-пластиковый камуфляж, получалось шатко-валко выдать тягач за какую-нибудь разновидность тяжелого бензовоза. В этом плане ему в свиту прекрасно ложились две машины сопровождения. Мало ли, может, просто усиленная охрана? Бензин сейчас дело дорогое, вот-вот грозящее стать реликтом. Так почему бы этим машинкам не катить впереди и сзади от бензовоза? Да еще не выставить авангард в виде двух-четырех джипов. Места ведь вокруг неспокойные — полупровинция, полуколония Зулустана и одновременно совместный протекторат остальных членов НЮАС. Поди разберись, кто тут кому должен? А потому, если из оконного проема тягача вместо руки с сигаретой пялит рыло крупнокалиберный пулемет, а на джипе неряшливо торчит из брезента пусковая труба ракетной направляющей, то кто, собственно, может возразить что-нибудь по существу? Дорожная полиция? Не смешите! Тем более эскорт рулит вне дорог.
Он прибыл неизвестно откуда, прет без остановок, иногда делает ложные лавирования, маскируя конечную цель. Он кружит в этих местах уже давно. Спутники? Да, пожалуй, некоторые обратили на колонну внимание. Но мало ли в тридцати миллионах километров лоскутного одеяла Африки всяких бандформирований? Считать, не пересчитать. Сейчас все внимание на самый юг. Намибия протекторат — что с ней возиться?
Впрочем, эскорт уже не лавирует, уже замер на месте и чем-то занят. Размещение машин достаточно хаотичное. Похоже на непродуманную разбивку лагеря. Если б возле моря, было бы подозрительно. Пожалуй, стоило бы сместить к северу патрулирующий ниже “Супремак”, Однако все рассчитано. Спутников, чиркающих по верхней части атмосферы, сейчас над данным районом нет. Разумеется, под достаточно небольшим углом видят что-то геостационарные, но где им разобраться с ходу. Никакого опасного радиоизлучения из района не идет, а значит, тут не применяется какой-то новейший локатор. Нового поколения “Аваксов” — “Супремаков” мало: после катастрофы с “линейкой” — наперечет. Естественно, если бы имелась лишняя, незадействованная авиация, можно было бы послать звено каких-нибудь “F-117”. Разобраться, что к чему, а еще лучше раскатать колонну в пыль — на всякий пожарный случай, чтобы другим неповадно было красть спутниковое внимание. Кстати, один из них должен пройти над районом через пятьдесят минут, и ему уже поставлена соответствующая задача. Ни больше ни меньше, а сделать “нырок” — временный сход до шестидесяти пяти километров и произвести фотографирование с помощью бортового телескопа.
Те, кто прибыл с колонной, знают об этой опасности. Ничего страшного, по нормативу они должны уложиться в восемь с половиной минут. Можно даже расслабиться после проведения контроля и кое-что уточнить у окружающего мира.
Поскольку спутник “Хатстанд” не успевает, он не сможет отправить в АНБ красивые, четкие фотографии, от которых у пентагоновских генералов отвиснут челюсти и округлятся глаза.
Там, посреди пустыни Намиб (“Послушайте, где здесь море?” — “Да, километров сто осталось”. — “Ничего себе пляж отгрохали!”)... Так вот, посреди пустыни Намиб уже коптят небо ненужные фанерно-пластиковые щиты с надписями “Огнеопасно!”. Пытаются задымить местность — дым все едино дармовой. А из клочьев этого жалкого подобия завесы торчит в небо готовая к пуску ракета “Финик”. Тактическая ракета — производная более сложной системы — межконтинентальной ракеты “Тополь”. Усовершенствование достигнуто через упрощение. Конструктор для детского ума. Берется большая 45-тонная штуковина, сокращается на одну ступень, урезается в весе и дальности поражения. До пяти с половиной тысяч километров. Немного, но достаточно солидно!
132
Твердый грунт
Лагерь уже свыкся со своим странным, подвешенным в неопределенности состоянием. Враги его не атаковали, хотя по логике после понесенных потерь янки обязаны были бросить в этот район новые силы или уж обработать его высокоточным оружием. Конечно, теперь, когда почти сто лет закупоренные атомные арсеналы распахнулись, можно ожидать не только высокоточных ударов. Почему бы под шумок не травануть Капские горы химией? В сравнении с ядерными грибами химическая война кажется милым сердцу развлечением. Так вот, враг не атаковал, далекий таинственный Центр, эфемерная, но все же руководящая инстанция, расположенная неизвестно где, тоже не давал указаний. Не занятый делами по уши военный народ начинал потихонечку звереть. Правда, к пленникам попривыкли, они даже не вызывали более желания испытать починенные плазменные винтовки. Зато от присутствия женщин-программисток у солдат текли слюни и, может, даже что-то еще. В условиях скученности и наличия множества малознакомых людей это могло привести к каким-нибудь эксцессам.
Герман Минаков и сам почувствовал, как пучится в висках кровь, когда почти случайно около палатки Шикарева заговорил с девушкой. Звали ее Лиза Королева, родом из Ульяновска, бывшего до того Симбирском, а до этого тоже Ульяновском, а еще до того первоначально тоже Симбирском. Они перекинулись парой фраз. Лиза была очень улыбчивой и милой. Глаза у нее прямо светились. Герман догадывался, что это контактные линзы — при ее работе не испортить зрение просто немыслимо. Кроме того, он понимал, что Лиза потому мила, что знает, где находится. В каких-то неведомых, вполне вероятно, необитаемых африканских горах, в окружении почти сотни вооруженных и одуревших от однополого окружения мужиков. С ними нужно держаться бойко, по-приятельски, не позволять пересекать определенную грань, а еще лучше делать так, чтобы эту грань даже не пытались нащупать. Достигается такое целым арсеналом женских уловок, полный перечень которых мужчинам попросту недоступен. Так вот, в принципе догадываясь о всем этом психологическом трюкачестве, Герман тем не менее был сражен наповал. Вот что значит — несколько лет не бывать на родине, в тех краях, где водятся обыкновенные русские девушки.
Целый день он ходил сам не свой, к вечеру вроде по делу покрутился вблизи обитания женщин. Он надеялся, что случай разрешит ситуацию. Ведь он, безусловно, был очень не прочь завязать роман. Но по большому счету он вовсе не собирался этого делать сейчас. Разве тут было время и место? Мало того, на нем лежала ответственность — он был командиром. Командиром, в подметки не годившимся сгинувшему Потапу Епифановичу. В отряде назревала бездна противоречий. Например, вопрос с иностранцами так и не разрешился. Что с того, что все они доблестно проявили себя в бою? Эти люди прибыли в Африку воевать за деньги. То, что их сейчас втянули в войну с Америкой, им явно не улыбалось. На далекую, неведомую Россию, явно играющую в происходящем далеко не последнюю скрипку, им было глубоко наплевать. Так и недовыясненная, но покуда затертая суетой история с угодившим в плен итальянцем, — яркое подтверждение общему настрою наемников из Европы. Так что лейтенанту Минакову было по статусу не положено заводить романы.
Тем более он крайне смутно представлял, как это возможно в сегодняшней ситуации. И даже не об этом речь. Допустим, все действительно на мази — они с глазастой Лизой одновременно поражены снайпером Амуром. Естественно, не имеется никакой возможности такое скрыть. Весь отряд, да и вообще весь лагерь, ему завидует. За исключением разве что гениев-программистов. Те так привыкли к наличию рядом с собой женщин-сотрудниц, что давно не воспринимают их в качестве особ иного пола. А может, у них от чрезмерно переразвитых мозгов или постоянного погружения в виртуальность вообще атрофировались мужские функции? Как можно такое проверить, да и надо ли? На трех наличествующих в лагере женщин-техников — конкурентов-хищников и так более чем много.
Так вот, удачный роман для некоторых просто зависть. Лишнее напряжение в отношениях с подчиненными, особенно теми же иностранцами. “У этих русских все только для себя — даже бабы! А мы должны вообще задарма кровь проливать?” Куда это годится? Разумеется, те, кто похитрее, будут надеяться: пусть, мол, Минаков порезвится, может, проторит путь остальным? Главное ведь начать. Но еще хуже, если Герман будет бегать за Лизой, как влюбленный павиан, а потом его наконец-то отошьют. Во смеху-то будет! Тогда уж ему никогда не стать командиром-скалой, подобно Епифановичу. Подначки останутся навсегда.
Так вот, удачный роман для некоторых просто зависть. Лишнее напряжение в отношениях с подчиненными, особенно теми же иностранцами. “У этих русских все только для себя — даже бабы! А мы должны вообще задарма кровь проливать?” Куда это годится? Разумеется, те, кто похитрее, будут надеяться: пусть, мол, Минаков порезвится, может, проторит путь остальным? Главное ведь начать. Но еще хуже, если Герман будет бегать за Лизой, как влюбленный павиан, а потом его наконец-то отошьют. Во смеху-то будет! Тогда уж ему никогда не стать командиром-скалой, подобно Епифановичу. Подначки останутся навсегда.
Короче, альтернатив с этой еще не завязавшейся любовью было пруд пруди. Герман даже обрадовался, что не удалось встретить Лизу снова. Не мог же он в самом деле вплотную подрулить к палатке программистов? Уж тогда все точно бы опознали в нем гориллу-самца.
Возвратившись к себе, он бы доволен собственной стойкостью. Правда, когда пришло время спать, наступила пора эротических фантазий. Вздремнуть не удалось вовсе. Измучившись вконец, Герман Минаков добрел до окраины лагеря и, расположившись на камушке, решил заняться астрономией. Теперь для такого действа в распоряжении имелась только память — полевой компьютер-тактик приказал долго жить. После ЭМИ реанимировать его не сумели. Кстати, подумалось Герману, это ли не повод наведаться завтра к программистам? Он уже почти наметил план действий. А в голове тут же начала крутиться вторая серия эротики “Лиза и я подружились”.
Он все-таки заставил себя поднять голову кверху и уверенно найти Большое Магелланово Облако. “Сколько до тебя? — начал припоминать Герман. Не припомнил, зато мысли ловко соскочили в проторенное русло. — До Лизы Королевой вообще-то ближе”. В нутре подлое подсознание уже заправляло в видеомагнитофон третью часть фильма. Сюжет был тот же. Что-то нужно было предпринять, но что?
— Господи, спаси! — сказал Герман вслух.
— Ой, кто здесь?! — спросил женский голос. — Вы меня напугали!
Герман замер. Вообще-то голос был не слишком-то и напуганный. Сердце бухнуло непосредственно в висках — он узнал этот голос. Похоже, у него начинались галлюцинации — фильм со стереоэффектами. Что могла делать Лиза ночью здесь? Разве что?..
— В нашем туалете такая вонища, — сказала она, читая его мысли (благо что не все!).
— Вы правы, — проговорил Герман Минаков, удивляясь своей внезапной расторопности. Кто-то уверенный и ведающий все спокойно взял на себя бразды правления процессом. — Вы не волнуйтесь, Лиза. Я не подсматривал. Я вообще сижу к вам спиной.
— Да я и не боюсь. Здесь такая темень ночами. Просто жуть. Вообще-то, вы, наверное, привыкли. Я забыла, вы сколько уже в Африке, Герман?
Они проговорили и просидели рядом до утра. Ничего более волнующего между ними не произошло. Но Герман Минаков был счастлив.
133
Кабинетные эмпиреи
— Понимаете, в чем дело, сэр, я даже боюсь обсуждать это по линиям сообщения любого типа, — доложил генерал Лори Джерардд своему новому начальнику. — Однако в ближайшие минуты я свяжусь с вами по специально создаваемому сейчас каналу связи. Скорее всего будет хорошо, если вы сумеете подключить к этой проблеме генерала Лоджи Хеллера.
— Понял вас, Лори, — кивнул озадаченный донельзя командующий всей южноафриканской операцией двузвездный генерал Гуди Гуинет. В действительности он, разумеется, ничего не понял. Но, будучи поставлен на должность буквально на днях вместо спешно смещенного Уильяма Хенса, он уже заранее чувствовал, что от этой войны не следует ждать особо приятных известий. Кроме того, будучи знаком с генералом Джерарддом давно, он почти не сомневался, что тот не будет нервничать по пустякам. Старину Уильяма сделали козлом отпущения после истории с “Громовержцем”. Но вроде бы даже тогда происходящее спокойно обсуждалось по военным системам связи. Что же могло случиться еще более опасное, если это секретят сверх всякой меры?
К тому времени как специалисты на борту барражирующего на высоте двенадцать километров командного пункта создали этот самый суперзащищенный канал, Гуди Гуинет вспотел от предчувствий, хотя находился в комнате с кондиционером. Кабинетная жизнь идет по своим законам, и порой генералы волнуются больше, чем пилоты-истребители. Это тем более удивительно, что даже больше, чем они же сами когда-то, в те славные времена молодости, где они лично водили истребители, корабли и танки. Подогретое воображение двухзвездного генерала уже рисовало ему самые разнообразные апокалипсические картины, когда наконец с ним соединился летающий КП. Они с Лори Джерарддом разговаривали всего несколько минут, когда сам командующий группировкой согласился, что к делу нужно подключать другие службы.
Так что очень скоро парящий над Виргинией “С-800” соединился с несколькими персонами. Теперь в этом селекторном обсуждении участвовали директора военно-технической разведки АНБ, Центрального разведывательного управления, Федерального бюро расследований и упомянутый ранее двузвездный генерал Лоджи Хеллер — командующий космической группировкой, задействованной в войне. Обсуждение проводилось только по видеоканалу, без применения компьютеров. Это было непривычно. Большинству участвующих в совещании только-только перевалило за пятьдесят, так что в период своего младенчества они как раз застали на рабочих столах своих пап и мам первые “персоналки”. В молодости они полностью вошли в их жизнь. Это было первое компьютерное поколение, дорвавшееся до вершины управления государством. Сейчас они чувствовали себя не совсем в своей тарелке, ибо им не разрешили пользоваться любимыми игрушками. Пригласивший их генерал Гуинет строго-настрого запретил использовать встроенные в микрокомпьютеры диктофоны, электронные блокноты и прочее. Единственный, перед кем имелся компьютер, был Лори Джерардд, теперь из-за постоянного смещения летающего командного пункта барражирующий уже в небесах Северной Каролины. То, что он выводил на экран, транслировалось на видеофоны остальных. Однако очень скоро, буквально после нескольких фраз, все участники совещания поняли, чем вызваны меры предосторожности.
— Так что, по идее, в конечной стадии все просто, — объяснял генерал Джерардд. — Если разобраться в технологии исполнения, это далеко не так. Мы пытаемся анализировать это уже более часа и еще не нашли всех концов. Так вот. Видите изображение местности? Вот в спектре восприятия человека. Вот в инфракрасном. Вот еще смещение. А вот даже радиосканирование! Все нормально, правда? Обратите внимание на датчик времени. Наблюдаете, все совпадает. А вот что мы сделали абсолютно по своей инициативе и явно незаконно, заставив сорок минут назад поработать на себя один французский оптический наблюдатель. (Мы перенацелили его объективы с района Трансвааля сюда, в нужную нам область. Не волнуйтесь, там, в Париже, уверены, что произошел сбой со временной пропажей изображения.) Видите разницу? — Генерал Лори Джерардд сиял. Он был в апофеозе славы. Там, за подмостками, остались обеспечившие этот взлет в апогей майор Эрли и многие-многие другие. — Как вы поняли, все наши спутники обмануты. Идет замещение видеоряда именно нужного района. Там, похоже, и расположен временный лагерь русских. Установлено: блокируется вся информация по данному участку местности.
— А почему вы думаете, что там временный, а не постоянный лагерь? — спросил Гуди Гуинет.
— Мы ретроспективно просмотрели прошлые дни. Этот район смещается. Он, видимо, всегда совпадает с тем местом, где находятся эти русские. То есть они идут или летают — уж не знаю, что именно, — а мы тут сверху ничегошеньки не наблюдаем. Мало того, мы вовсе не уверены, что такое локальное слепое пятно у нас одно-единственное. Вообще-то даю руку на отсечение, что таких районов должно быть много. Это ведь временная группа, но она должна как-то снабжаться, корректироваться и так далее. В общем, представьте, по всей нашей сети, в том числе сверхсекретной, идет блокировка информации по нужным кому-то районам. То есть вся наша огромная космогруппировка... Сколько там спутников, подскажите, пожалуйста, генерал Хеллер? — В плане восхода на Олимп это был апофеоз речи — когда бы еще Джерардд, стоящий на социальной лестнице ниже всех присутствующих, мог позволить себе дернуть за ниточку вышестоящего двухзвездного начальника? — Так вот, господа, двести пятьдесят спутников! И все зазря. Уж не знаю, сколько это миллиардов, выкачанных с налогоплательщиков.
— Ближе к делу, генерал Джерардд! — внезапно поставил его на место, сместив с президентских высот, Гуди Гуинет.
— Так вот, мы пока не знаем, как это происходит. Какой центр или центры этим занимаются. Быть может, это вообще какая-нибудь паразитная программа, которая работает сама по себе, запущенная когда-то. Может, все перечисленное в сочетании. Однако я думаю, нам нельзя сейчас далеко выносить данную информацию. Нужно продолжать работать, как будто мы ни о чем ведать не ведаем, и отследить, откуда идет управление.