Мысленно я взвыл. Но отказаться не смог.
Вскоре мы сидели в баре, и бармен смешивал наши коктейли. Линкольн молчал, но Барроуз заказал ему «Тома Коллинза» и теперь передал готовый напиток.
— Ваше здоровье, — произнес Дэйв Бланк, поднимая свой стакан с виски и обращаясь к симулякру.
— Вообще-то, я редко пью, — сказал симулякр своим странным пронзительным голосом, — хоть и не являюсь трезвенником.
Он с сомнением исследовал содержимое стакана и прихлебнул.
— Вам, ребята, следовало получше обдумать свою позицию, — заявил Барроуз, — но, боюсь, вы уже опоздали. Я хочу сказать, что сколь бы ни была интересна эта ваша игрушка в натуральную величину с экономической точки зрения, моя идея освоения космического пространства тоже важна. Может, важнее всего на свете. Так что одно уравновешивает другое. Вы согласны со мной?
— Насколько мне известно, идея освоения космического пространства является прерогативой федерального правительства, — сказал я.
Ну, скажем, моя модификация этой идеи, — поправился Барроуз, — Я рассматриваю данную проблему с точки зрения законов рынка.
— Я вас не понимаю, мистер Барроуз, — вмешалась Прис. — Какую проблему?
— Ваше представление о симулякре, настолько похожем на человека, что не отличить одного от другого, и, с другой стороны, мое намерение поместить его и ему подобных в двухкомнатный домик на Луне, этакое современное ранчо в калифорнийском стиле, и назвать их семейством Эдвардсов.
— Вообще-то это была идея Луиса! — воскликнул Мори. — По поводу Эдвардсов!
Он бросил на меня отчаянный взгляд:
— Скажи ему, Луис!
— Ну да, — пожал я плечами. По крайней мере я так считал. Нам надо выбираться отсюда, подумалось мне. Нас загоняют в угол, причем чем дальше, тем безнадежнее.
Рядом сидел Линкольн и тихо прихлебывал свой «Том Коллинз».
— Как вам джин? — поинтересовался Барроуз.
— Ароматный, — кивнул Линкольн. — Но он затуманивает восприятие.
И я подумал: «Это именно то, что нам надо. Затуманить восприятие».
Глава 10
На этом мы решили сделать перерыв и расстаться до утра. На прощание я протянул руку Барроузу:
— Приятно было познакомиться.
Аналогично. — Он попрощался за руку со мной, а затем с остальными участниками встречи. Линкольн в это время стоял поодаль со своим обычным, немного грустным видом… Барроуз проигнорировал его, не соизволив ни пожать руку, ни просто пожелать спокойной ночи.
Спустя короткое время мы вчетвером шагали пустынной улицей к офису «МАСА». Воздух, свежий и прохладный, приятно холодил легкие и прочищал мысли. Очутившись в родном офисе в своей компании мы тут же извлекли бутылочку «Старого Ворона» и смешали себе по доброй порции бурбона с водой.
— Кажется, мы влипли, — констатировал мой компаньон.
Остальные молча согласились.
— А что вы скажете? — обратился Мори к симулякру. — Каково ваше мнение о Барроузе?
Этот человек похож на краба, — ответил Линкольн, — который движется вперед, ползя боком.
— В смысле? — не поняла Прис.
— Я знаю, что он имеет в виду, — вмешался Мори. — Барроуз нас так опускает, что мы теряем всякую ориентацию. Мы перед ним как младенцы! Несмышленыши! И мы с тобой, — он горько кивнул в мою сторону, — мы еще считали себя коммивояжерами. Куда там! Нас пристроили уборщиками. Если нам не удастся отложить обсуждение вопроса, то он наложит лапу на нашу компанию. Получит все и сейчас!
— Мой отец… — начал я.
— Твой отец! — отмахнулся Мори. — Да он еще глупее нас. Господи, и зачем мы связались с этим Барроузом! Он теперь не отстанет от нас, пока не получит того, что хочет.
— Но мы не обязаны вести дела с ним, — заметила Прис.
— Давайте прямо завтра скажем ему, чтоб он возвращался в Сиэтл, — предложил я.
— Не смеши меня! Мы ничего не можем сказать ему. Он завтра постучит к нам в дверь рано утром, как и обещал, сотрет нас в порошок и выкинет на помойку, — накинулся на меня Мори.
— Ну так гоните его прочь! — разозлилась Прис.
— Мне кажется, — попытался я объяснить, — что Барроуз сейчас в отчаянном положении. Его грандиозная спекуляция, я имею в виду колонизацию Луны, трещит по всем швам, разве вы все этого не видите? Это не тот могущественный, успешный человек, которого все привыкли видеть. Он вложил все, что имел, в свои участки на Луне. Затем поделил их, выстроил чертовы купола, чтобы обеспечить воздух и тепло, отгрохал конверторы для преобразования льда в воду — и после всего этого не может найти людей, готовых поселиться там! Мне, честно говоря, жаль его.
Все внимательно слушали меня.
— Весь этот обман с поселениями симулякров является последней отчаянной попыткой спастись. План, порожденный безысходностью. Когда я впервые услышал про все это, я подумал: вот смелая идея! Прекрасное видение, являющееся людям типа Бар- роуза, а не нам — простым смертным. Теперь же я совсем в этом не уверен. Мне кажется, его гонит страх, причем, такой страх, который лишает способности рассуждать. Ведь эта идея с лунными поселенцами абсолютно безумна. Смешно надеяться обмануть Федеральное правительство, его вычислят в момент.
— Как? — пожал плечами Мори.
Ну, начать с того, что Департамент здоровья проверяет каждого потенциального переселенца. Это обязанность правительства. Как он вообще собирается отправлять их с Земли?
— Послушай, — сказал Мори, — это не наша забота. Мы не знаем, как Барроуз собирается реализовать свою схему, и не нам судить об этом. Поживем — увидим. А может, и не увидим, если откажемся вести с ним дела.
— Вот уж точно, — согласилась Прис. — Нам бы лучше подумать, что мы со всего этого можем получить.
— Мы ничего не получим, если его поймают и посадят в тюрьму, — сказал я. — А такое развитие весьма вероятно. И, на мой взгляд, Барроуз этого заслуживает. Я вот что скажу: нам надо отделаться от него. Никаких дел с этим человеком! Все слишком рискованно, ненадежно, бесчестно и попросту глупо. У нас самих хватает идиотских идей.
Тут раздался голос Линкольна:
— А нельзя ли устроить, чтоб мистер Стэнтон был здесь?
— Что? — переспросил Мори.
— Думаю, наша позиция укрепилась бы, если б мистер Стэнтон был здесь, а не в Сиэтле, как вы говорите.
Мы переглянулись. Действительно, за всеми этими переживаниями Стэнтон как-то забылся.
— Он прав, — сказала Прис. — Мы должны вернуть Эдвина М. Стэнтона. Он со своей стойкостью будет нам полезен.
— Точно, железо нам не помешает, — согласился я. — Стальной стержень. Без этого мы чересчур гибкие.
— Ну давайте попробуем вернуть его, — предложил Мори. — Хоть сегодня ночью. Можно нанять частный самолет, добраться до аэропорта Си-Так, дальше машиной до Сиэтла и разыскать Стэнтона. Таким образом, утром, когда нам предстоит встреча с Барроузом, он будет уже здесь, с нами.
— Да мы с ног собьемся, — возразил я, — И, потом, это займет у нас несколько дней. Стэнтон может быть вовсе не в Сиэтле, а где-нибудь на Аляске или в Японии. Теоретически он вообще может оказаться на Луне, в одном из барроузовских городов.
Мы задумчиво прихлебывали бурбон, все за исключением Линкольна: он отставил свой стакан в сторону.
— Вы когда-нибудь ели суп из кенгуриного хвоста? — спросил Мори, и мы все уставились на него.
— У меня здесь есть где-то баночка. Если хотите, можно разогреть на плите — это фантастика! Я могу сейчас приготовить.
— Я пас, — отказался я.
— Нет, спасибо, — присоединилась ко мне Прис.
Линкольн только одарил нас вымученной улыбкой.
— Хотите, расскажу, как купил его, — продолжал Мори. — Я был в супермаркете в Бойсе. Представляете, стою в очереди, жду, а кассир и говорит какому-то парню: «Нет, мы не собираемся больше заказывать кенгуриный суп». И тут из-за дисплея — там еще показывали пшеничные хлопья или что-то в этом роде — раздается голос: «Как, не будет больше кенгуриного супа? Никогда?» Ну, тогда парень со своей тележкой бросился за оставшимися банками супа, и я тоже прихватил парочку. Попробуйте, вам понравится.
— Вы обратили внимание, как Барроуз нас обрабатывал? — спросил я. — Сначала он называет симулякра автоматом, затем — механизмом, а после — и вовсе куклой.
— Это специальный прием, — пояснила Прис. — Технология продаж. Таким образом он вышибает у нас почву из-под ног.
— Слова — могучее оружие, — подал голос симулякр.
— А вы сами не могли поставить его на место вместо того, чтоб разводить дебаты?
Симулякр отрицательно покачал головой.
— А что он мог сделать? — заступилась за Линкольна Прис. — Он ведь пытался доказать свою правоту благородно, по-честно- му, как нас учили в школе. Именно так спорили в середине прошлого века. А Барроуз ведет спор совсем по-другому, он не дает возможности поймать себя. Правда ведь, мистер Линкольн?
Симулякр не ответил, но мне показалось, что улыбка на его лице сделалась еще печальнее, да и само лицо еще больше вытянулось и покрылось морщинами.
— Сейчас все еще хуже, чем было когда-то, — вздохнул Мори.
Тем не менее, подумал я, надо все же что-то делать.
— Насколько я понимаю, Барроуз запросто мог посадить Стэнтона под замок. Прикрутил бы нашего симулякра к столу, а его инженеры тем временем внесли бы какие-нибудь незначительные изменения в конструкцию. Так, что формально наше патентное право не было бы нарушено. — Я обернулся к Мори. — А у нас действительно есть патент?
— В настоящий момент оформляется, — ответил тот, — ты же знаешь, как они там работают.
Все это звучало не очень обнадеживающе.
У меня нет ни малейших сомнений, — продолжал Мори, — что он способен украсть нашу идею. Теперь, когда он все видел своими глазами. Тут такое дело: главное — в принципе знать, что это возможно, а дальше — работай себе и рано или поздно получишь результат. Вопрос времени.
— Ясно, — сказал я, — как в случае с двигателем внутреннего сгорания. Но, тем не менее, у нас есть фора. Давайте как можно скорее запустим производство на нашей фабрике Розенов. Попытаемся выдать продукцию на рынок раньше, чем это сделает Барроуз.
Мои собеседники смотрели на меня во все глаза.
— По-моему, в этом что-то есть, — проговорил Мори, покусывая большой палец. — В конце концов, что мы еще можем сделать? А ты думаешь, твой отец в состоянии запустить линию сборки прямо сейчас? Ему по силам такая быстрая конверсия производства?
— Мой отец быстр, как змея.
— Старина Джереми! — раздался насмешливый голос Прис. — Бога ради, не смеши нас. Да ему понадобится год, чтоб подготовить матрицы для штамповки деталей, а сборку надо производить в Японии — ему придется срочно вылетать туда. А он заупрямится и скажет, что поедет только морем. Все это уже было.
— Ого, — сказал я. — Ты, похоже, уже все просчитала?
— Конечно, — ехидно улыбнулась Прис, — я, в отличие от тебя, отношусь ко всему серьезно.
— В таком случае, — резюмировал я, — это наша единственная надежда. Мыдолжны поставить чертовых симулякров в розничную продажу, как бы мало времени у нас ни было.
— Согласен, — подтвердил Мори. — Вот что мы сделаем: завтра поедем в Бойсе и уполномочим старину Джереми и твоего чудака-братца начать работу. Пусть они готовят производство матриц и договор с японцами. Но что же мы все-таки скажем Барроузу?
— Ну, например, что Линкольн не работает, — предложил я. — Он сломался, и мы временно снимаем свое коммерческое предложение. Думаю, после этого он вернется в Сиэтл.
— То есть, ты предлагаешьвыключить его? — тихо спросил Мори, стоя рядом со мной.
Я кивнул.
— Ненавижу делать это! — вздохнул Мори.
Мы оба посмотрели на Линкольна, который молча сидел, наблюдая за нами грустными глазами.
— Он захочет самолично убедиться в неисправности симу- лякра, — сказала Прис, — Пусть посмотрит, потрогает его. Потрясет в конце концов, как автомат с жевательной резинкой. Выключенный симулякр никак не будет работать.
Ну что ж, решено, — подвел я итог.
* * *Итак, в тот вечер мы выключили Линкольна. После того как дело было сделано, Мори уехал, заявив, что хочет спать. Прис предложила отвезти меня в мотель на моем «шевроле», с тем чтобы утром снова заехать и подхватить меня. Я чувствовал себя настолько уставшим, что мне было все равно.
Пока мы катили по спящему Онтарио, Прис о чем-то размышляла.
— Интересно, — сказала она наконец, — неужели все богатые и влиятельные люди такие?
— Конечно. Все, кто вынужден зарабатывать свои деньги, а не получает их в наследство.
— Это ужасно, — вздохнула Прис. — То, что мы сделали с Линкольном. Ведь если разобраться, остановить жизнь равносильно убийству. Ты так не думаешь?
— Да.
Позже, когда мы уже остановились перед мотелем, Прис вернулась к прерванному разговору:
— Ты действительно считаешь, что только так можно стать богатым? Быть таким, как он?
Несомненно, встреча с Барроузом изменила ее взгляд на вещи. На моих глазах происходила переоценка ценностей.
— Не спрашивай меня. Я-то зарабатываю семьдесят пять долларов в месяц. В лучшем случае.
— Тем не менее он достоин восхищения.
— Я знал, что рано или поздно ты скажешь это. Как только ты произнесла свое «тем не менее», я знал, что последует за ним.
— Значит, я для тебя — открытая книга, — вздохнула Прис.
— Нет. Ты величайшая загадка, с которой мне приходилось сталкиваться. Это впервые, когда я сказал себе: «Прис сейчас сделает то-то и то-то» — и действительно так произошло.
— Ну да. И ты совершенно уверен, что постепенно я снова вернусь к тому состоянию, когда никаких сомнений у меня не возникало, а было одно только восхищение этим человеком.
Я промолчал, поскольку и впрямь так думал.
— А ты обратил внимание, — спросила Прис, — как я справилась с выключением Линкольна? Я сделала это. Думаю, теперь я смогу вынести что угодно. Честно говоря, мне даже понравилось.
— Ты врешь, чтобы выглядеть крутой.
— Нет, действительно, это было ни с чем не сравнимое чувство власти, абсолютной власти. Мы даем ему жизнь, а затем ее отнимаем — щелк и все! Так легко… Но моральная ответственность за это ложится не на нас, а на Сэма Барроуза. И он- то, уж будь уверен, не станет мучиться угрызениями совести. Напротив, это здорово поднимет его самооценку. Чувствуешь, какая здесь сила? Думаю, мы все дорого дали бы, чтобы быть похожими на него. Ведь меня сейчас огорчает не сам факт выключения Линкольна, я ненавижу себя за это огорчение! Стоит ли удивляться, что я сижу здесь вместе с вами и размазываю сопли, в то время как Барроуз снова находится на высоте положения. Улавливаешь разницу между нами и им?
Прис зажгла сигарету и какое-то время сидела молча, курила.
— Как насчет секса? — спросила она неожиданно.
— Думаю, это еще хуже, чем выключение симулякра.
— Опыт половых сношений, возможно, поможет тебе измениться.
Эта девчонка… Сидит здесь и рассуждает! У меня волосы встали дыбом.
— Что такое? — спросила она.
— Ты пугаешь меня.
— Но почему?
Ты толкуешь об этом так, будто…
Прис прервала меня:
— Так, как будто я смотрю на свое тело откуда-то сверху? Так оно и есть, Луис. Настоящая я — не это тело, а душа.
— Н-да? Докажи, как сказал бы Бланк.
— У меня нет доказательств, Луис, но тем не менее это правда. Я просто знаю, что я — не это физическое тело, существующее во времени и пространстве. Платон был прав.
— А как насчет нас, всех остальных?
— Не знаю, это ваше дело. Я лично ощущаю вас как тела… Может быть, так оно и есть. Скорее всего, вы всего-навсего физические тела. А ты сам не знаешь? Если нет, то я ничем не могу помочь. — Она выбросила сигарету. — Мне лучше поехать домой, Луис.
— Как хочешь, — ответил я, открывая дверцу.
Все окна в мотеле были темными. Даже большую неоновую вывеску выключили на ночь. Все правильно, добропорядочные граждане средних лет в это время спокойно спят в своих постелях.
— Луис, — окликнула меня Прис, — у меня в сумке есть колпачки. Я всегда их с собой ношу.
— Какие колпачки? Те, что ты вставляешь в себя — или те, которые Мори закупает для своего «мерседеса»?
— Не шути, для меня это очень серьезно. Секс, я имею в виду.
— Да, а как насчет секса в шутку?
— Что это значит?
— Ничего. Просто ничего, — ответил я, прикрывая за собой дверцу-
— Я сейчас скажу тебе нечто избитое, — начала Прис, высунувшись в окно с моей стороны.
— Нет. Потому что я не собираюсь это слушать. Я терпеть не могу, когда мне серьезно говорят избитые вещи. И знаешь что, Прис, лучше бы ты оставалась далекой, недоступной душой, чем издевалась над страдающими животными. Тогда бы… — я замялся на мгновение, но потом решил, какого черта, и закончил, — тогда, по крайней мере, я мог бы честно ненавидеть и бояться тебя.
— А что ты почувствуешь после того, как услышишь мои избитые слова?
— Я завтра же пoедy в больницу и попрошу кастрировать меня или как там у них называется подобная операция.
— Ты хочешь сказать, что я сексуально желанна для тебя в роли жестокого шизоида, но стоит мне проявить сентиментальность, и я не тяну даже на это?
— Твое «даже» совершенно напрасно. Это чертовски много.
— Луис, забери меня к себе в мотель, — попросила она. — Трахни меня, Луис.
— Есть что-то в твоем языке, Прис, что одновременно отталкивает и притягивает меня.
— Ты просто трус.
— Вовсе нет, — ответил я.
— Да.
— Нет. Но я не собираюсь доказывать это тем способом, как ты предлагаешь. Я на самом деле не трус, у меня было много разных женщин за мою жизнь. Честно! Меня пугает не секс сам по себе, для этого я слишком стар. То, о чем ты говоришь, актуально для мальчишек из колледжа, с их первым презервативом в кармашке.