– Под именем Филлис скрыта некая красивая дама, – ответил Рочестер. – Но мне начинает надоедать такой подход. Что вы об этом скажете, сир? Почему наши Бесс, наши Молл и наши маленькие Нелл должны выступать под этими вымышленными именами? Филлис, Хлорис, Дафна, Люсинда! Как говорил наш приятель Шекспир, «роза пахнет розой, хоть розой назови ее, хоть нет».
– Некоторые дамы предпочитают любить втайне, – сказал король. – Если вы, поэты, не можете не воспевать своих влюбленных, то уважайте их желание держать любовь в тайне, прошу вас.
– Его Королевское Величество слывет самым благоразумным из людей, – заметил Рочестер с поклоном. – Он очень добр. Он одинаково добр в политике, любви и религии.
И Рочестер снова принялся цитировать:
– Вы непочтительны, Рочестер, – сказал Карл.
– Я заметил, что королевских губ коснулась улыбка. Полагаю, она была вызвана моей непочтительностью.
– Тем не менее бывают моменты, когда вы испытываете мое терпение. Я вижу, миледи Рочестер, что вы несколько утомлены. Думаю, вы бы рады были отдохнуть.
– Если это доставит вам удовольствие, Ваше Всемилостивейшее Величество… – начала леди Рочестер.
– Все, что приятно вам, моя дорогая леди, приятно и мне. Вы устали, вы хотите отдохнуть. Поэтому я приказываю вашему мужу проводить вас в ваши покои.
Это был знак. Настала пора расходиться. Королю хотелось остаться наедине с Нелл.
Нелл смотрела, как все они уходили. Делалось это с соблюдением этикета, и, наблюдая за ними, она почувствовала, как забилось ее сердце.
Когда все ушли, король, улыбаясь, повернулся к ней. Он взял обе ее ручки и поцеловал их.
– Они все развлекают меня… но эти развлечения хороши лишь тогда, когда нет более увлекательных.
Нелл робко сказала:
– Я надеюсь, что смогу доставить вам удовольствие, Ваше Величество.
Он ответил:
– Мои приятели привели меня в поэтическое настроение. И начал цитировать стишок Флекно:
– И это написал о вас тот, кто, клянусь, очень хорошо вас знает, – добавил он.
– Это написал обо мне тот, государь, кто видел меня лишь на сцене.
Карл притянул ее к себе и поцеловал в губы.
– Достаточно видеть вас, чтобы знать, что это правда. Ба, Нелл, да вы боитесь меня? Вы думаете: «Это король». Но сегодня вечером мне бы не хотелось быть королем.
Нелл ответила мягко:
– А я всего-навсего девушка из Коул-ярда, одна из самых скромных подданных Вашего Величества.
– Король обязан любить всех своих подданных, Нелл, какими бы скромными они ни были. Мне бы и в голову не пришло, что я увижу вас застенчивой. Я видел, как вы подчиняли себе партер.
– Государь, передо мной не партер.
– Пойдемте со мной и, ради вашей красоты, давайте забудем сегодня вечером, что я – Карл Стюарт, а вы – Нелл со старой Друри-лейн. Сегодня вечером я – мужчина, вы – женщина.
После этого он обнял ее и увел в бывшую рядом небольшую спальню.
Так Нелл Гвин стала возлюбленной короля.
Нелл покинула дворец ранним утром. Она была ошеломлена. Еще никогда чувства так не обуревали ее; никогда еще у нее не было такого возлюбленного.
Ее доставили домой в портшезе, ибо не подобало ей идти по улицам в ее красивом одеянии. Она была теперь не просто миссис Нелл, драматическая актриса. Ее жизнь прошлой ночью изменилась. Люди будут лукаво поглядывать на нее, ей будут дивиться, о ней будут шептаться, многие станут ей завидовать, многие станут ее осуждать.
А мне до них дела нет! – подумала она.
Войдя в дом, она сбросила туфельки и сплясала джигу. Такой счастливой она не была еще никогда в жизни. Не потому, что король прислал за ней; не потому, что она пополнила королевский гарем, а потому, что она влюбилась.
Такого, как он, больше нет на свете. Не потому, что он король. Или потому? Нет! Не все короли добрые, нежные, пылкие, очаровательные, каким должен быть любовник. Он больше не был для нее «Вашим Величеством», он был просто Карлом. Она так и обращалась к нему прошлой ночью – Карл.
– Карл! – громко сказала она и теперь. И снова – уже про себя: «Карл, Карл, Карл… Карл – мой возлюбленный, – пела она. – Самый красивый, самый добрый возлюбленный в мире. Он оказался английским королем, ну и что? Для меня он Карл… мой Карл. Этот Карл принадлежит всей стране, но и мне тоже… мне особенно!»
Потом она смеялась и поздравляла себя, и вспоминала подробности прошлой ночи. И тут ей страстно захотелось, чтобы она никогда прежде не знала никаких других Карлов; не знала Карла Харта, не знала Карла Сэквилла…
В моей жизни было слишком много Карлов, думалось ей. Как бы мне хотелось, чтобы был только один!
Потом она немного поплакала, потому что, несмотря на ее нынешнее счастье, о многом она очень сожалела.
* * *После той ночи король на какое-то время забыл о Нелл. Она была очень хорошенькой, но он знал много хорошеньких женщин. Возможно, он был разочарован; он слышал, как расхваливали ее остроумие такие, как Бекингем; это можно, конечно, не принимать во внимание, ибо у Бекингема свои расчеты, чтобы продвигать Нелл; ему хотелось расстроить планы своей кузины Барбары и, без сомнения, Говардов. Но ведь и Рочестер, кажется, похваливал ее. Может быть, Рочестер был ее любовником и до сих пор остается им?
Король пожал плечами. Нелл – просто хорошенькая актриса. Она была весьма старательным партнером в промежуточном эпизоде, как и многие другие. Он полагает, что у нее большой опыт, он ведь слышал о ее побеге с Бакхерстом. Вне сомнений, это хорошенькое создание не прочь поменять герцога на короля.
Молл Дэвис больше отвечала его нынешнему настроению. Молл была такой нежной, она не претендовала на какое-то особое остроумие, она была просто миловидной молодой женщиной, которая способна выучить роль и красиво ее преподнести, и танцует она на сцене не хуже всех прочих.
Он вдруг понял, что чаще всего посылал за Молл.
Его несколько утомили прошлые беды. Может быть, он стареет? В его темных волосах под париком проступила седина.
После изгнания Кларендона ему очень не хватало его. Надо сформировать новый совет. Бекингем явно хочет получить в нем место и, конечно, получит его.
Государственные дела требовали самого пристального внимания; когда он отвлекался от них, крошка Молл Дэвис, так мило улыбавшаяся и немногословная, давала ему то, в чем он нуждался. Она была полной противоположностью Барбаре. Кроме того, Уилл Чэффинч и его жена, белошвейка королевы, частенько ночью приводили дам в его апартаменты по черной лестнице, а рано утром провожали их вниз к реке, где уже поджидала барка. Чэффинч был благоразумным и хитрым малым, и его апартаменты находились рядом с апартаментами короля. Он с давних пор ведал наиболее личными и интимными делами короля.
Но время от времени Карл вспоминал о бойкой маленькой актрисе из своего театра и посылал за ней.
Ему нравилось ее общество. Она была необыкновенно хорошенькой, она становилась все забавнее, и все чаще он замечал в ней остроумие, которое так развлекало Бекингема.
Потом он снова забыл о ней, и казалось, что Молл Дэвис окончательно заменит леди Каслмейн в качестве женщины, которая нравится ему больше всех других…
Нелл была опечалена, и главной ее заботой в те дни было скрыть эту печаль. Она для него никто, всего лишь очередная женщина. Теперь она это поняла. Она ошиблась. Обходительные манеры, обаяние, любезность щедро предлагались любой ветренице, способной занять его в течение ночи.
Она была всего лишь одна из дюжин и дюжин. Сегодня вечером, может быть, ее очередь, а может быть, и не ее.
Не ей предназначалось семисотфунтовое кольцо. Молл Дэвис победила. Говарды торжествовали.
Что касается Бекингема, то он благополучно забыл о своем намерении покровительствовать ей. Его цель была достигнута через Говардов и Молл Дэвис, так как его кузина Барбара бесилась от злости всякий раз, как только упоминали эту девушку. Гордая Барбара была унижена: Барбара теперь знала, что ей надо не один раз подумать, прежде чем оскорблять могущественного герцога Бекингемского – своего двоюродного брата и любовника… впрочем, бывшего любовника. Какова же роль Нелл в планах Бекингема? Да никакая! Он уже не прилагал никаких усилий, чтобы обратить на нее внимание короля. Такова была судьба всех его планов. Он забавлялся ими какое-то время, а потом оставлял их. И вот Говарды дарят Молл Дэвис красивые наряды и драгоценности, помогают ей появиться перед королем, как только он начинает о ней забывать, а покровитель Нелл совсем бросил ее!..
Да, Нелл оказалась всеми покинута.
В артистической уборной женщины посмеивались между собой, глядя на Нелл – Нелл, которая удостоилась чести быть приглашенной королем.
– У Коул-ярда, – шептала Бек Маршалл, – нет ничего общего с Уайтхоллом. Это была ошибка. Его Величество первый понял это. Бедняжка Нелл скоро получит отставку.
– Она была звана еще раз или два, – сказала ее сестра Энн. Пег Хьюджес, за которой ухаживал принц Руперт, была настроена более добродушно.
– Без сомнения, ее снова пригласят. Король никогда не ограничивался одной ночью. Нелл останется в его веселой команде, не сомневаюсь.
– Она будет в категории игроков, занятых дважды в год, – сказала Бек.
– Ну, лучше уж играть дважды в году, чем вообще оставаться вне игры, – тихо заметила Пег.
Когда Нелл подошла к ним, Бек обратилась к ней:
– Слышала последние новости, Нелл? Молл Дэвис получает прекрасный дом и, как говорят некоторые, оставляет сцену.
Впервые Нелл не смогла ничего ответить. Она почувствовала, что не в состоянии говорить с ними о короле и Молл Дэвис.
Она изменилась. И все чаще задумывалась: неужели я однажды стану, как Елизавета Вивер, напрасно ждать приглашения короля?
В начале того года граф Шрусбери вызвал Бекингема на дуэль из-за любовной связи герцога с леди Шрусбери; дуэль окончилась смертью Шрусбери. Король был взбешен. Он запретил дуэли, и Бекингем в тревоге ожидал исхода этой истории. Теперь он совершенно забыл о своем решении продвигать Нелл в Уайтхоллском дворце.
Летом она исполняла роль Джасинты в пьесе Драйдена «Вечерняя любовь, или Мнимый звездочет». Партнером ее был Карл Харт.
Драйден, будучи восторженным поклонником Нелл, всегда имел ее в виду, когда писал свои пьесы, и Джасинта была Нелл, так говорили все.
Король находился в своей обычной ложе и, играя роль, Нелл не могла не поглядывать в его сторону. Возможно, что ее глаза, голос, все ее движения были невольно исполнены мольбы.
«Любовь короля – это настоящая трагедия», – пришла она к заключению. У нее не было возможности быть с ним, если за ней не посылали; невозможно выяснить, чем она не угодила.
Карл Харт в роли Уайлблада ухаживал за ней на сцене, прямо на глазах у короля.
– На что может надеяться джентльмен, ухаживая за вами? – спросил он.
А Нелл, словами Джасинты, должна была отвечать:
– Ему может быть позволено проводить со мной время, пока не найдется кто-то лучший; он может быть самой нижней ступенькой моей лестницы, чтобы по ней я добралась до дворянина, а от дворянина до лорда, а от лорда до маркиза, а от него до герцога, пока не поднимусь так высоко, как смогу.
Публика громко и долго смеялась.
Многие украдкой поглядывали на короля в его королевской ложе и на бойкую Нелл на сцене. У нее был ее лорд, она добралась до своего короля – но она не удержала своего короля!..
На лице короля никак не отразилось его отношение к услышанной бестактности. Но Нелл, всеми помыслами будучи с ним, была уверена, что он недоволен.
В тот вечер после театра она сразу отправилась домой и поплакала, но немножко. Перед людьми ей следует держаться мужественно. На следующий день она снова была веселым сорванцом.
– Нелл… прежняя Нелл… вернулась, – говорили вокруг.
А через какое-то время все забыли, что она была еще недавно другой. Вот она, самое озорное, самое жизнерадостное создание, которое когда-либо играло в Королевском театре, и люди толпами ходили смотреть на нее.
Время от времени в театре бывал король. Изредка он присылал за Нелл. Но Молл Дэвис получила прекрасный дом неподалеку от дворца Уайтхолл и оставила сцену.
Все актрисы говорили о везении, сопутствующем Молл; многие удивлялись, почему хорошенькая и остроумная Нелл нравится королю значительно меньше, чем Молл.
Труппа играла «Каталину» Бена Джонсона. Леди Каслмейн послала за миссис Кори, которая исполняла роль Семпронии – очень непривлекательного персонажа, – и вручила ей определенную сумму денег, чтобы она, исполняя свою роль, передразнивала злейшего в тот момент ее врага – леди Елизавету Харви, муж которой недавно уехал из Лондона в Константинополь в качестве королевского посла.
Во время первого же представления, когда на сцене спросили: «Но что же вы будете делать с Семпронией?», леди Каслмейн вскочила с места и во весь голос крикнула: «Пошлите ее в Константинополь!»
Придя в ярость леди Харви добилась того, чтобы миссис Кори за оскорбление отправили в тюрьму. После этого леди Каслмейн использовала все свое влияние, которое было еще очень велико, чтобы вызволить ее оттуда. И когда миссис Кори в следующий раз играла эту роль, ее забросали всякой дрянью, а несколько человек, нанятых леди Елизаветой, расхватали все апельсины из корзин апельсинных девушек, чтобы швырять их на сцену в актеров.
Каждый вечер в театре возникали перебранки между людьми, нанятыми леди Елизаветой Харви, и людьми, преданными леди Каслмейн. Страдала пьеса и актеры, но театру от этого была одна выгода, так как он был полон каждый раз, когда эта пьеса игралась.
Позже театр поставил пьесу Драйдена «Тираническая любовь, или Королевская мученица», в этой пьесе Нелл играла Валерию, дочь императора Максимилиана, казнившего святую Екатерину. Это была небольшая роль, в конце которой Валерия закалывает себя, потом шел эпилог, ставший ее большим успехом.
Весь день она была возбуждена. Ей наконец удалось выйти из недавнего уныния. Она считала себя дурой за то, что таила такие романтические мечты о короле.
– Нелл, перестань ребячиться, – уговаривала она себя. – Конец мечтаниям! Кто ты ему, кем ты можешь быть для него, как не мимолетным увлечением?
Она лежала на авансцене в роли покончившей с собой Валерии, и, когда санитары с носилками приблизились к ней, она неожиданно вскочила с криком:
После этого она подошла к самому краю авансцены – буйная Нелл, самая экспрессивная из всех актрис, прехорошенькая, острая на язык Нелл, завоевавшая сердца публики.
Король, сидя в ложе, подался вперед. Она чувствовала на себе его одобрительный взгляд. Нелл знала, что, как бы ни пытался, он не сможет отвести от нее глаз, и она верила, что ни леди Каслмейн, ни Молл Дэвис не смогут его заставить это сделать.
Она продолжала громко, насмешливым тоном говорить своим звонким голосом:
Публика вытянула вперед шеи, чтобы слышать, что такое она говорит, так как некоторые уже тряслись от смеха, а другие, боясь пропустить слова Нелл, кричали: «Тише!»
Она откинула назад головку; ее миловидное личико оживилось. У многих перехватило дыхание от необыкновенной красоты изящного маленького создания, а она продолжала:
Партер ревел от восторга. Нелл позволила себе бросить взгляд на королевскую ложу. Король по-прежнему сидел, наклонившись вперед, он от души аплодировал, улыбка его была такой сердечной, что Нелл поняла – сегодня вечером он пришлет за ней.
Голова ее закружилась от радости. Она старалась, исполняя эту роль, потому что любила короля. В будущем она станет самой собой. Кто знает, может быть, если бы Карл узнал настоящую Нелл, он смог бы тоже полюбить ее.
Карл действительно послал за Нелл в тот вечер, но тайно. Уилл Чэффинч пришел к ней домой сказать, что Его Величество хочет, чтобы она навестила его через боковой вход.
В приподнятом, хорошем настроении Нелл готовилась к визиту; вскоре она уже поднималась потайной лестницей в королевскую спальню.
Карл был рад видеть ее.
– Мы давно не виделись, Нелл, – сказал он, – в интимной обстановке, но я часто о вас думал и всегда с величайшей нежностью.
От этих слов выражение лица Нелл невольно смягчилось, хотя она и думала: «Правда ли? Или это один из тех случаев, когда его стремление быть добрым заставляет говорить неправду?»
Но, возможно, его величайшее обаяние и выражалось в том, что он мог заставить верить всему хорошему, что он говорил, пока был рядом, и только после расставания с ним начинали появляться сомнения. «Государственные заботы», – с легким сердцем говаривал он.
И на самом деле, размышлял он, то, что не позволяло ему встречаться с Нелл, действительно было делом большой государственной важности: почти все последнее время он проводил с Екатериной, своей женой.