– Вам нравится то, что я делаю?
– Когда есть деньги, можно делать все, что хочешь.
– Я создаю красоту.
Жюли ничего не ответила. Рыжий убрал бритву, не почистив ее.
– Мне необходимо дать вам некоторые распоряжения, – сказал Хартог неожиданно изменившимся голосом. – В восемь часов я должен улететь, меня не будет три дня. Вам придется обойтись без меня. Если понадобятся деньги, обратитесь к мисс Бойд, моей секретарше.
Жюли рассеянно кивнула. Она рассматривала один снимок.
– Вот это мне нравится, – прошептала она. – Да, очень нравится.
Хартог взял в руки фотографию и взглянул на нее. На склоне горы виднелись беспорядочно нагроможденные низкие строения. Это было похоже на древние руины с пристройками более позднего времени. Высохшие камни и шиферные плиты соединялись между собой нелепыми мостиками. Во внутренних двориках были посажены деревья, а крыши домов покрывали растения.
Лицо Хартога, а также шея и узкая грудная клетка покрылись красными пятнами до самого бандажа. Рыжий стал нервно чесать голову.
– Очень странный снимок, очень необычный, – сказала Жюли с восхищением. – Это ваша работа?
Хартог кивнул.
– Это мои грезы...
– Простите?
– Грезы, – повторил рыжий. – Место для увеселений и капризов. Орлиное гнездо...
По мере того как он говорил, к нему возвращался апломб.
– ...Здесь я действительно дал волю своему воображению. В чем-то я, безусловно, наивен, но каждому человеку необходимо иметь такое место, где бы он мог уединиться, остаться наедине с самим собой. Здесь я отдыхаю душой.
Капля пота скатилась со лба Хартога на снимок. Он бросил его на письменный стол и отвернулся. Фото, не долетев до стола, опустилось на колени Жюли.
– Хотите выпить? – спросил Хартог, повернувшись спиной к девушке.
– В такую рань?
– Как хотите. Я, пожалуй, выпью.
Он подошел к бару и открыл его. В этом доме повсюду были бары. Мечта алкоголика.
– До свидания, – сказал Хартог, не оборачиваясь.
Со стаканом в руке он скрылся за дверью смежной комнаты. Жюли, оставшись одна, подошла к бару и налила себе немного коньяка, который выпила стоя, одним залпом. Это напомнило ей время, когда она, вся дрожа, стояла на рассвете перед стойкой бара и запивала черный кофе кальвадосом, перед тем как встретить новый день, полный сомнений, слез, усталости и отчаяния.
Глава 8
После отъезда Хартога Жюли пошла на кухню за завтраком для Петера. На кухне она застала Жоржа, сидевшего на краю стола и уминавшего недожаренную яичницу. На нем были брюки с подтяжками. У него были красные глаза. При виде Жюли он встал.
– Мадам Будью чувствует себя лучше, – сообщил он с полным ртом. – Я сейчас приготовлю что-нибудь для этого паршивца.
По его подбородку стекал яичный желток.
– Не беспокойтесь, – сказала Жюли. – Я сама что-нибудь приготовлю.
Она поставила на поднос пакет с кукурузными хлопьями, напоминавший пакет со стиральным порошком. Жорж спросил ее:
– Не могли бы вы мне открыть бутылку "Гиннесс"?
Жюли молча открыла пиво и поставила перед Жоржем стакан. Лакей с наслаждением отпил пива и явно почувствовал себя лучше. Его бледное лицо порозовело.
– Это правда, что вы из приюта для умалишенных?
– Правда.
Жорж смутился.
– А раньше вы работали прислугой? – спросил он.
– Раньше я была малолетней преступницей.
Жорж смутился еще больше.
– Извините меня, – сказала Жюли.
Девушка вышла из кухни с подносом. Под мышкой она держала фотографию, которую машинально прихватила с собой.
Петер сидел на полу и играл с маленькими машинками. Когда Жюли вошла, он посмотрел на свои электронные часы.
– Ты опоздала.
– Привет, – сказала Жюли.
– Где Марсель? Где старая Полно?
– Она уехала. Я заменяю ее.
Петер пожал, плечами.
– Ты опоздала, – повторил он.
– Твой дядя уехал. Мне нужно было с ним попрощаться.
– Он никогда не приходит ко мне.
Жюли поставила поднос на стол и налила горячего молока в растворимое какао и холодного молока в глубокую тарелку.
– Должно быть, он очень занят.
– Нет, он просто не любит меня. Никто не любит меня, кроме Марсель. Она сама мне это сказала.
– Она ошиблась, – заметила Жюли.
Петер ничего не ответил и сел за стол. Он высыпал в тарелку хлопья и с аппетитом принялся за еду. В дверь постучали. Жюли открыла. В коридоре стоял очень высокий белобрысый розовощекий мужчина в синем суконном костюме.
– Мадемуазель, я принес телевизор, – сообщил он.
Он указал на большую картонную коробку, стоявшую рядом с ним.
– Кто вы? – с удивлением спросила Жюли.
– Я принес телевизор. Это сюда?
Он посмотрел в свои записи.
– Я спросил внизу и меня отправили наверх.
– Телек! Телек! – закричал Петер и радостно запрыгал на месте.
– Да, – сказала Жюли, – это, по всей вероятности, сюда. Меня не предупредили о вашем приходе.
Белобрысый поставил огромную коробку в комнату. Жюли, охваченная внезапным беспокойством, подошла к окну и подняла металлическую штору.
– Куда мне его поставить?
Жюли, застыв от ужаса, смотрела вниз, на тротуар, где стоял человек в белом плаще с погончиками.
– Мадемуазель?
Проехал автобус. Белый плащ скрылся. Жюли обернулась.
– Мадемуазель, куда мне его поставить?
– Куда хотите. На пол. Вон туда, там антенна.
Жюли дрожала. Белобрысый гигант не спеша разрывал картон. Жюли гладила шелковистые волосы Петера.
– Ты видишь, твой дядя любит тебя, он думает о тебе, – рассеянно говорила она. – Он позаботился о новом телевизоре для тебя.
– Он всегда заменяет все, что я бью.
Глава 9
После завтрака Жюли решила отвезти Петера в Люксембургский сад.
– Я не хочу, – сказал Петер.
– Делай, что тебе говорят. Одевайся.
Жюли топнула ногой. Петер пожал плечами.
– Марсель была права: ты ненормальная.
Бледное лицо Жюли стало еще бледнее. Ее глаза сверкнули молнией. Она сделала шаг к Петеру. Мальчик попятился назад, испуганно глядя на девушку. Жюли повернулась и вышла из комнаты. К горлу подступили спазмы. В лифте она стала бить кулаком по стене кабины. Девушка вошла в свою комнату, спотыкаясь и обливаясь слезами. В ее руке по-прежнему была фотография. Она бросила ее на стол и стукнула по ней кулаком. Стянула с себя брюки и желтую тунику. Оставшись в трусиках и бюстгальтере, подошла к стене и ударилась о нее головой. Слезы застилали ей глаза. Она открыла дверцу шкафа и снова стала одеваться.
Жюли натянула дымчатые колготки, фисташковые шорты, оранжевую футболку. Направилась в ванную, чтобы посмотреть на себя в зеркало.
– Катитесь все к чертям! – заявила она.
Потом проглотила четыре таблетки тофранила, запив их скотчем. Ее бил озноб.
Жюли подошла к столу, чтобы взять свою желтую замшевую сумочку, и снова увидела фотографию. Какой красивый снимок... Настоящий лабиринт, в котором легко заблудиться. Жюли перевернула снимок. На обратной стороне было написано: "Башня Мор. Кантон д'Олльерг. Центральный массив. 1967..."
Девушка сунула фотографию в сумочку. Зубы у нее стучали. Неизбежный кризис адаптации. Надо расслабиться. Написать доктору Розенфельду. Жюли искала глазами свою пишущую машинку "Гермес Бэби". Она никак не могла ее найти и даже не могла вспомнить, куда ее подевала. К черту! Широким шагом Жюли направилась к двери. Надо проветриться.
Глава 10
Когда Жюли с Петером вышли из такси у Люксембургского сада, было десять часов утра. Девушка казалась спокойной.
– Я никогда еще не был здесь, – сказал Петер.
– Ты наверняка приходил сюда.
– Нет, никогда. Марсель водила меня в Булонский лес.
Ребенок, ссутулившись, сунул руки в карманы вельветовых брюк и разглядывал камни на аллее сада. Затем он стал пинать камни ногой. Он походил на маленького сердитого старичка.
– Что ты хочешь делать? – спросил он.
– Гулять. Разговаривать.
– Скучища!
Жюли вздохнула.
– Я не нравлюсь тебе?
– Марсель мне нравилась больше.
– Здесь есть разные игры, пойдем посмотрим.
Девушка повела его в западную часть сада, где были расположены теннисные корты, площадки для игры в шары, парк развлечений для детей, карусель. Жюли и Петер проходили мимо сидевших на скамейках студентов, мамаш с детьми и стариков. Девушка, опьяневшая от воздуха, аромата цветов и оглушенная различными звуками, смотрела вокруг широко раскрытыми глазами.
– Я покажу тебе столько интересных вещей! – сказала Жюли примирительным тоном.
Петеру было наплевать. Он неохотно взобрался на огромного карусельного льва и дал пристегнуть себя ремнем. Он рассеянно ощупывал пальцами клыки зверя. Карусель завертелась. Петер смотрел в пустоту.
– Черт с тобой! – выругалась Жюли.
Она присела на ближайшую скамью. Прежде чем взять такси, она купила журнал "Мода". Теперь, листая журнал, с восхищением глядела на удлиненные воздушные силуэты женщин, парящих в немыслимых туалетах. Какие ноги! Какие волосы! Какие губы! Вот если бы она была манекенщицей! Со страниц веяло роскошью и изобилием. Девушка высморкалась в бумажный носовой платок.
– Черт с тобой! – выругалась Жюли.
Она присела на ближайшую скамью. Прежде чем взять такси, она купила журнал "Мода". Теперь, листая журнал, с восхищением глядела на удлиненные воздушные силуэты женщин, парящих в немыслимых туалетах. Какие ноги! Какие волосы! Какие губы! Вот если бы она была манекенщицей! Со страниц веяло роскошью и изобилием. Девушка высморкалась в бумажный носовой платок.
– Ап! – услышала она над своим ухом.
Жюли подскочила. Она смерила надменным взглядом молодого длинноволосого человека с газетой "Монд" в руке, в куртке с капюшоном, джинсах и парусиновых туфлях на веревочной подошве. Он походил на вечного студента. Жюли не слышала, как он подошел. Он оперся о спинку скамьи и наклонился над ней.
– Спокойно. Не кричите. Посмотрите сюда.
Он раздвинул газету, и Жюли увидела пистолет.
– Он игрушечный? – спросила Жюли.
– Настоящий. Только без глупостей. Мы заберем мальчишку. Со мной еще двое. Если будете дурить, вас пристрелят. Предупреждаю, пули разрывные. В ваших интересах не устраивать паники.
– Я вижу, вы человек серьезный.
– Можете не сомневаться. Это – похищение. Как только карусель остановится, вы позовете. Петера. Не тяните резину.
Жюли быстро посмотрела по сторонам. Вокруг она видела только безобидных отдыхающих.
– Даже не пытайтесь, – сказал брюнет спокойным тоном. – Что вы выиграете? Мы не причиним вам вреда. Мы отвезем вас обратно и передадим письмо. Хартог уплатит выкуп. Мы вернем мальчика. Смотрите, карусель останавливается. Зовите его!
Над верхней губой молодого человека выступили капли пота. Его веко дергалось.
– Не нервничайте, – сказала Жюли. – Я буду послушной.
Карусель остановилась.
– Петер! – позвала девушка. – Петер! Иди сюда!
Петер покачал головой и вцепился в львиную гриву.
– Он не слушается меня, – сказала Жюли. – Пойдемте за ним.
– Хорошо.
Она встала. Молодой человек взял ее под руку, они вошли в огороженное решеткой пространство.
– Я хочу еще кататься! – крикнул Петер.
– Не спорь.
Жюли расстегнула ремень. Ребенок неохотно спустился на землю.
– Пойдем погуляем, – предложил ему молодой человек. – Меня зовут Биби, как Биби Фрикотена, легко запомнить.
– А кто такой Биби Фрикотен?
– Пойдем-ка, я расскажу тебе.
– Чепуха. Куда идем?
Биби схватил Петера за руку и подтолкнул Жюли. Они направились прямо к выходу Вавен. Когда они выходили из сада, возле тротуара остановился "рено-16" синего цвета. Биби открыл заднюю дверцу и сел первым, увлекая за собой Петера. Жюли на секунду замешкалась, но кто-то ее подтолкнул сзади, и она оказалась на сиденье автомобиля. Рядом с ней сидел белобрысый гигант, который утром доставил в дом телевизор.
– Вы... вы... – начала Жюли, заикаясь.
Она наполовину съехала на пол. Гигант схватил ее за руку и усадил на сиденье. У него были огромные голубые глаза почти без ресниц. "Рено" проехал вдоль решетки сада и повернул налево, затем по узким улочкам выехал на бульвар Распай и взял направление к Данфер-Рошро. От страха у Жюли стало бурчать в животе, и девушка согнулась от судорог. Биби и белобрысый закурили сигареты.
– Дайте мне сигарету, – промолвила Жюли.
Биби протянул ей свою сигарету. Салон заполнился дымом, и белобрысый опустил стекло.
– Закрой, – приказал шофер, не оборачиваясь.
Белобрысый закрыл окно. Жюли видела только бритый красноватый затылок шофера, выглядывающий из-под зеленой тирольской шляпы.
– У вас ничего не выйдет, – сказала девушка. – Еще не поздно отвезти нас домой.
– Заткнись!
Петер с тревогой смотрел на Жюли. Он боялся открыть рот. В его глазах стояли слезы, слезы ужаса. Девушка погладила его по голове.
"Рено" проехал Бельфор и повернул к Орлеанским воротам. Авеню генерала Леклерка была забита транспортом. Машина остановилась в пяти метрах от светофора. На перекрестке стояли регулировщики. Биби и белобрысый с беспокойством озирались по сторонам. На коленях Биби лежал пистолет. Биби придерживал его рукой. Водитель включил радиоприёмник, передававший джазовую музыку. "Рено" миновал Орлеанские ворота и выехал на южную автостраду, нырнул в туннель и снова вынырнул, увеличив скорость до ста двадцати километров.
– Спокойно, Ненэсс, – посоветовал белобрысый.
– Обойдусь без твоих советов.
– Во время оплаты дорожной пошлины, – тихо сказал Биби на ухо Жюли, – не делайте глупостей, а то мальчуган схлопочет.
– Да, да, конечно, – ответила Жюли. – Не волнуйтесь.
Она тяжело дышала, хотя внешне казалась спокойной.
Ей не верилось в реальность происходящего.
Глава 11
Дом, стоявший в долине, казался не настоящим: он напоминал скорее финский домик. Бревенчатые стены фасада были покрыты лаком. Перегородка единственной комнаты, обшитая дранкой, была окрашена эмалевой краской. В одном углу комнаты размещалась кухонная утварь, в другом – душ и туалет, отделенные от остальной части перегородкой, которая начиналась в десяти сантиметрах от пола и настолько же не доходила до потолка.
Долину окружали песчаные холмы с крутыми склонами, поросшими соснами, березами и вереском. Место было труднодоступным, уединенным. Оно находилось не более чем в ста километрах от Парижа.
С юга долина заканчивалась тупиком, с севера – узким проходом с песчаными обнажениями.
Сидя на крыльце домика, Томпсон смотрел на выход из долины.
Это был высокий и нескладный пятидесятилетний мужчина англосаксонского типа. Черты его смуглого лица были непропорциональны. Волосы напоминали небрежно приклеенную соломенную паклю. То же можно было сказать и о его небольших взъерошенных усах. Глаза были голубыми. На коленях Томпсона лежал карабин "зауэр" с девятизарядным магазином. На Томпсоне были спортивный костюм табачного цвета и бежевая сорочка. Он прислушивался к приближавшемуся гудению мотора.
В песчаном проходе появился "рено". Прибавив скорость, чтобы не увязнуть в песке, он быстро выехал на более твердую почву долины, усеянную сосновыми иглами. Машина остановилась перед домиком, среди деревьев. Дверцы открылись, и пассажиры один за другим вышли из машины.
– Где Фуэнтес? – спросила Жюли.
– А кто такой Фуэнтес?
– Это ее идея, – сказал Биби. – Она уверена, что нас прислал некий Фуэнтес.
– Нет, вы ошибаетесь, уверяю вас, – заверил Томпсон, вставая.
Жюли огляделась. Машина съехала с автострады в Немуре, затем долго петляла по дорожкам, пробираясь через лес. Девушка полностью утратила ориентировку.
– Пожалуйста, входите, – предложил Томпсон. – Вместе с ребенком.
– Вы гангстеры! – крикнул Петер.
– Я этого не отрицаю.
Они вошли в дом. В комнате с четырьмя окнами были четыре кушетки в виде нар: две – на полу, и две – над ними. Посредине комнаты стояли стол и складные табуреты.
– Садитесь, – приказал Томпсон. – Я сварил кофе. Малыш наверняка тоже хочет пить. Он выпьет стакан воды.
– Речь шла о том, что меня отвезут домой с письмом, – сказала Жюли.
Томпсон улыбнулся.
– Это чтобы не осложнять дела. Вам придется подождать.
– Сколько времени?
– Посмотрим.
– Что это за ружье? – спросил Петер. – Винтовка? Винчестер?
Томпсон ничего не ответил и положил оружие на кушетку. Он достал кофейник и четыре эмалированных чашечки. Все сели за стол. Белобрысый остался стоять в дверях, скрестив руки на груди. Он походил на Джека-потрошителя. У него были свиные глазки без проблеска мысли. Шофер по своему дебильному виду казался его братом. У него были такие же поросячьи маленькие глазки и такой же поросячий цвет лица. Он сел за стол, не сняв шляпы.
– Вы собираетесь заточить меня здесь? – спросила Жюли.
Никто не ответил ей. Томпсон разливал по чашкам кофе. Он пошел за сахаром и принес воды Петеру.
– Вы негодяи, – сказала Жюли.
– Заткнись! – крикнул шофер.
– Не будем нервничать, – заметил Томпсон. – Эта девушка права. Но кто может утверждать, что он не подлец?
– Старая песня, – возразила Жюли, – с волками жить и так далее.
Томпсон сел и положил локти на стол.
– Но это совершенно несправедливо, – вздохнул он. – С волками жить...
Жюли швырнула в него свою чашку с горячим кофе и бросилась к двери. Петер устремился за ней. Белобрысый ударил девушку левой рукой в подбородок, и она упала. Петер завопил во все горло и побежал к карабину. Томпсон, не вставая с места, схватил ребенка за волосы.
– Не двигайся. Не двигайся, или я сделаю тебе больно.
Он дернул Петера за волосы. По его лицу стекали капли кофе. Левой рукой он достал белый носовой платок и вытер лицо.
Тем временем Биби и шофер схватили за руки Жюли и проволокли ее к перегородке. Белобрысый хрюкнул и ударил девушку в живот. Она закричала.
– Стоп! – крикнул Томпсон. – Не оставляй следов. Следов не должно быть.