Аделина пожала плечами, словно в очередной раз уступая в давнем споре, чуть приподняла руку и, повернувшись, направилась к дому.
* * *Лотти сама точно не знала, чего ожидать, но Джулиан Арманд настолько оказался далек от ее представлений, что она дважды посмотрела мимо него, прежде чем поняла, что Аделина знакомит ее именно с этим мужчиной.
– Очарован, – произнес он, целуя ей руку. – Аделина так много о вас рассказывала.
Лотти молчала, уставившись совершенно недопустимым образом, как сказала бы миссис Холден, на щеголеватого мужчину с прилизанными волосами и невероятно закрученными, словно отлитыми из металла, усами.
– Лотти, – прошептала она, а он кивнул, будто оказал ей любезность.
Нетрудно было догадаться, откуда у Аделины такие экстравагантные вкусы. Джулиан был одет по моде, которая, наверное, была в чести несколько десятилетий назад, да и то лишь в определенных изотерических кругах: твидовые бриджи с такими же жилетом и пиджаком, изумрудно-зеленый галстук и очки в черепаховой оправе с абсолютно круглыми стеклами. Из кармашка жилета свисали чрезвычайно затейливые часы, а в левой руке он держал трость с серебряным набалдашником. Единственной обычной деталью его туалета были начищенные ботинки, но и они мало походили на те, что она видела на главной улице – десять шиллингов за пару.
– Итак, это Мерхем, – сказал он, рассматривая вид из окна. – И ты решила нас здесь поселить.
– Право, Джулиан, не делай никаких выводов, пока не поживешь в доме недельку. – Аделина с улыбкой протянула к нему руку.
– А что такое? У тебя есть планы на мой счет?
– У меня всегда есть планы на твой счет, дорогой. Но я не хочу, чтобы ты о чем-то судил, пока не проснешься под шум моря и не выпьешь хорошего вина, любуясь закатом. Наш новый дом – маленький рай, и его скрытое очарование лучше воспринимать не спеша.
– Я специалист по неспешному восприятию, как тебе известно.
– Но, мой дорогой Джулиан, я также знаю, что тебя привлекает все яркое и новое. А мы с этим домом ни то ни другое. Поэтому мы должны убедиться, что ты будешь рассматривать нас под правильным углом. Разве не так, Лотти?
Лотти тупо кивнула. Она никак не могла сосредоточиться. До сих пор ей не доводилось видеть, чтобы кто-нибудь обращался с собственным мужем, как Аделина: с такой чрезмерной церемонностью.
– Тогда обещаю, что не скажу ни слова. Итак… Кто мне здесь все покажет? Френсис? Ты хорошо себя чувствуешь? По-моему, морской воздух действует на тебя благоприятно.
– Со мной все в порядке, благодарю, Джулиан.
– А кто еще здесь?
– Джордж. Ирен. Нинетт только что уехала. Она снова пишет. В конце недели приедет Стивен. Я сказала ему, что ты возвращаешься.
– Превосходно. – Джулиан похлопал жену по руке. – Уже настоящий дом. Все, что мне теперь остается, – расположиться в центре и сделать вид, что я всегда был здесь. – Он медленно повернулся, опираясь на трость и рассматривая комнату. – А что ты скажешь об этом доме? Какова его история?
– Мы кое-что знаем благодаря Лотти и ее подружке. Его построил член одного местного семейства, а после его смерти владельцами стали… Кто?
– Макферсоны, – подсказала Лотти.
На мизинце Джулиана красовалось огромное толстое кольцо. Абсолютно женское.
– Да, Макферсоны. Но дом в стиле модерн, как видишь. Очень необычный, по-моему. И здесь чудесный свет. Non? Френсис утверждает, что здесь чудесный свет.
Джулиан повернулся к Френсис:
– Ты, безусловно, права, дорогая Френсис. Твои вкус и суждения, как всегда, безукоризненны.
Френсис послала ему слабую, почти болезненную улыбку.
– Ты, наверное, скоро вернешься на Кадоган-Гарденс? – спросила она.
– Нет, – вздохнул Джулиан. – Боюсь, в том, что касается Кадоган-Гарденс, мы слегка подпалили мосты. Небольшое финансовое недоразумение. Но мы прекрасно проведем время здесь, пока вопрос полностью не утрясется. Я пробуду до биеннале. Если это не доставит вам слишком большого неудобства, – добавил он с улыбкой, явно уверенный, что его присутствие никогда и никому не может доставить неудобство.
– В таком случае чувствуй себя как дома, – сказала Аделина. – Я тебе все покажу.
Лотти вздрогнула, вспомнив о хороших манерах, и попятилась к двери:
– Я, пожалуй, пойду. Уже поздно, а я сказала, что только сбегаю за молоком… Приятно было познакомиться.
Она помахала рукой и направилась к выходу. Аделина подняла руку в прощальном жесте и пошла на террасу, обняв Джулиана за твидовую талию. Обернувшись, чтобы закрыть за собою дверь, Лотти увидела Френсис. Забыв о присутствии Лотти и замерев, как одна из ее композиций, Френсис немигающим взглядом провожала уходящую пару.
* * *Лотти готовилась посочувствовать Френсис, которая показалась ей одинокой. Нелегко, должно быть, ей придется теперь, когда вернулся Джулиан. Лотти, как никто, знала, каково это – чувствовать себя лишним винтиком. А Джорджу, видимо, было на нее наплевать, иначе он не флиртовал бы так много с Селией и ужасной Ирен. Но потом, два дня спустя, Лотти вновь ее увидела.
Вечером, в половине девятого, Лотти предложила прогуляться с Мистером Бинсом, престарелым ворчливым терьером Холденов. Собакой всегда занимался доктор Холден, но его в очередной раз задержали на работе, а расстроенная этим миссис Холден никак не могла уложить Фредди и Сильвию. Фредди заявил, что съел всю бегонию в доме, и без конца бегал в туалет, делая вид, что его тошнит, а Сильвия, в очередной раз появившись на лестничной площадке, теперь в тапочках и старом противогазе, потребовала одиннадцатый стакан воды. В гостиной Джо играл в скребл. Поэтому, когда Лотти предложила отвести пса на вечерний моцион, миссис Холден даже обрадовалась, сказав, что это было бы неплохо, если она пойдет в сопровождении Джо. Но не слишком долго. И только рядом с дорогой. Лотти и Джо срезали путь через городской парк, наблюдая, как последние лучи солнца исчезают за отелем «Ривьера», а уличные фонари начинают мигать, постепенно разгораясь. Мистер Бинс, отойдя на несколько футов, ворчал и сопел, преследуя по извилистой тропе вдоль края травы неизвестные ароматы. Лотти шла рядом с Джо, чувствуя, как он слегка подталкивает ее локоть, словно молча подсказывает взять его под руку.
– От матери давно не было вестей?
– Давно. Думаю, она напишет ближе к Рождеству.
– Тебе не кажется странным, что вы не общаетесь? Я бы скучал по своей матери.
– Твоя мать и моя – совершенно разные особи, Джо.
– Я бы не стал называть свою маму особью. – Он изобразил смех, на тот случай, если она хотела пошутить.
Они шли молча, глядя на редкие темные фигуры, которые двигались вдоль побережья, направляясь к своим домам.
– Когда возвращается Селия? Ты говорила, в субботу?
В том-то и беда. Миссис Холден хотела лично сообщить об этом мужу. Она любила приносить хорошие новости и была готова свернуть горы ради его улыбки.
– Она приедет дневным поездом. Утром мне нужно будет отвести Фредди к парикмахеру.
– Как быстро пролетели два месяца, даже не верится. Я отведу Фредди, если хочешь. Мне тоже пора подстричься, а то отец говорит, что я стал похож на пижона.
– Послушай… – Лотти остановилась.
Джо задрал голову, словно нюхая воздух. Где-то там, внизу, мерный шум волн говорил о наступившем приливе. Залаяла собака, прервав ароматную задумчивость Мистера Бинса. А затем Лотти снова это услышала. Играл джаз: странная, аритмичная, почти лишенная гармонии музыка. Труба на фоне какого-то другого инструмента. И смех.
– Слышишь? – Она схватила Джо за руку, забывшись.
Музыка доносилась с виллы «Аркадия».
– Что это? Кто-то душит кота?
– Только послушай, Джо. – Лотти замерла, пытаясь уловить меланхоличные звуки. Но они донеслись на миг и тут же пропали. – Подойдем ближе.
– Уилл Буфорд раздобыл три новые американские пластинки с рок-н-роллом. Я пойду к нему через неделю послушать. Хочешь со мной?
Но Лотти, натянув кардиган на плечи, уже бежала, спотыкаясь, по ступенькам, чтобы занять самую выгодную точку. Мистер Бинс радостно поскакал за ней, цокая коготками по бетону.
– Миссис Холден велела нам держаться дороги, – прокричал вслед удалявшейся фигурке Джо, а затем, помедлив секунду, отправился следом.
Лотти перегнулась через перила в сторону «Аркадии». В сгущающихся сумерках полоски стеклянных окон ярко мерцали, отбрасывая лучи света на террасу. Там собралась небольшая компания. Прищурившись, Лотти разглядела Джулиана Арманда: он сидел на старой железной скамье, положив ноги на стол. В другом конце террасы стоял какой-то высокий человек и курил. Наверное, это Джордж. С ним разговаривал другой мужчина, которого Лотти не узнала.
А в луче света танцевали Френсис и Аделина, положив руки друг другу на плечи. Аделина откинула назад голову и лениво смеялась над тем, что говорила Френсис. Они раскачивались в такт музыке, расходясь ненадолго, чтобы взять бокал вина или перекинуться парой слов с кем-нибудь из мужчин.
Лотти не понимала, почему эта сцена окатила ее волной сладкого волнения. Френсис больше не казалась печальной. Даже на таком расстоянии она выглядела уверенной, сияющей. Словно стала хозяйкой положения. Только Лотти не понимала, как это произошло. Что заставляет людей так преображаться? Как такое могло случиться с Френсис? Когда она была на вилле в последний раз, Френсис будто сливалась со стеной, превращаясь в непримечательный бежевый тон, на фоне которого сиял яркий луч света – Аделина. А вот теперь она превзошла Аделину, став как будто выше, сильнее, и совершенно не походила на себя прежнюю.
Лотти, как завороженная, едва дышала. «Аркадия» всегда оказывала на нее такое воздействие. Ее тянуло туда, откуда доносились минорные аккорды, приносимые морским бризом. Они нашептывали свои секреты, рассказывая о других местах, о другой жизни. «Тебе нужно научиться мечтать», – сказала ей Аделина.
– По-моему, Мистер Бинс уже сделал все свои дела, – донесся из темноты голос Джо. – Нам действительно пора возвращаться.
Дорогая Лотс [гласило последнее письмо]!
Какая же ты противная, что не закидала меня вопросами о Гае. Но я понимаю, ты безумно ревнуешь, поэтому прощаю тебя. Все-таки мужчины Мерхема в подметки не годятся лондонцам!!! Нет, серьезно, Лотс, я очень по тебе соскучилась. Девушки на курсах – злобная стая. Они успели распределиться по группировкам еще до моего приезда и теперь во время перерывов перешептываются, прикрывшись ладошками. Сначала меня это расстраивало, но сейчас, когда у меня появился Гай, я думаю, что они просто глупы и жизнь у них очень скучная и пустая, если они до сих пор играют в детские игры. (Это сказал Гай.) Он поведет меня на ужин в «Мирабель», чтобы отметить окончание моих экзаменов по машинописи и стенографии. Не говори мамочке, но это будет чудо, если я сдам стенографию. Мои записи похожи на китайскую грамоту. Гай тоже так говорит. Он объездил весь мир и видел, как эти вещи выглядят на самом деле. Я хотела послать тебе фотографию нас обоих во время скачек в Кемптон-Парке, но она у меня одна, и я боюсь ее потерять. Поэтому тебе придется прибегнуть к фантазии. Представь Монтгомери Клифта, только со светлыми волосами и загаром, – примерно так и выглядит…
Это было уже третье письмо, с которым у Селии «как-то» не получилось отправить фото Гая. Лотти «как-то» не особенно удивилась.
Лотти молча терпела, пока миссис Холден атаковала ее одежной щеткой, счищая резкими короткими движениями несуществующие пушинки с жакета.
– Надень ободок. Где он?
– Наверху. Хотите, чтобы я сбегала?
Миссис Холден хмуро оглядела Лотти.
– Видимо, придется. А то у тебя волосы разлетаются во все стороны. А ты, Фредерик? Что, скажи на милость, ты сделал со своими ботинками?
– Он почистил их черной ваксой вместо коричневой, – не без удовольствия пояснила Сильвия. – Говорит, так они кажутся более настоящими.
– Чем что?
– Чем ноги. Это копыта, – сказал Фредди, горделиво вращая носками ботинок. – Коровьи копыта.
– Право, Фредерик, неужели тебя нельзя оставить одного ни на минуту?
– У коров нет копыт. У них ноги.
– Нет, есть.
– А вот и нет. У коров раздвоенные ноги.
– Значит, у тебя коровьи ноги. Толстые коровьи ноги. Ой!
– Сильвия, Фредерик, перестаньте пинать друг друга. Это нехорошо. Лотти, пойди и приведи Вирджинию. Посмотрим, удастся ли спасти ботинки за пять минут, что остались до выхода. Сильвия, где твое пальто? Еще десять минут назад я просила тебя надеть пальто. Сегодня холодно. И что у тебя с ногтями? Грязи под ними столько, что хоть огород разводи.
– Это оттого, что она ковыряет в носу. Ой! У тебя коровьи ноги! Огромные, толстые коровьи ножищи!
– Сильвия, я уже тебе говорила, не пинай брата. Мы сейчас найдем тебе щетку для ногтей. Где же эта щетка? Что скажет ваша сестра, когда увидит, какой у вас вид?
– Ради бога, женщина, перестань суетиться. Это всего лишь Селия. Ей все равно, даже если мы придем встречать ее в купальных костюмах.
Миссис Холден поморщилась, не глядя на мужа, который, сидя на лестнице, чистил свои ботинки. Только Лотти, прежде чем она побежала по коридору на поиски Вирджинии, заметила, что глаза ее наполнились слезами и она попыталась украдкой смахнуть их рукавом.
Лотти хоть и сочувствовала, но ее занимали другие проблемы. Они с Джо не разговаривали. Возвращаясь после прогулки с Мистером Бинсом, он сказал, что ей не следует столько времени проводить на вилле «Аркадия». Об этих людях идет дурная слава. И если Лотти будет бывать там слишком часто, то и о ней будут говорить плохо. Разве не так? А ведь он ей друг, и ему не все равно. Вот он и подумал, что будет правильно ее предупредить. Лотти, взбешенная его вмешательством, поинтересовалась насмешливым тоном, удивившим даже ее саму, какое ему дело, с кем она проводит время. Да хоть с Дики Валентайном![9] Его это не касается.
Джо покраснел. Она разглядела его румянец даже в темноте и от этого еще больше рассердилась, хотя и почувствовала укор совести. А затем, помолчав немного, Джо произнес довольно торжественно, что если она до сих пор не поняла, то уже никогда не поймет, но никто не будет ее любить так, как он, и пусть его любовь безответна, но он все рано считает необходимым опекать ее.
– Я говорила тебе, что не желаю это слышать! – вне себя накинулась на него Лотти. – А ты взял и все разрушил! Мы не сможем быть друзьями. Держи свои чертовы чувства при себе. Не можешь, значит больше мы не друзья. А теперь ступай домой к своей мамочке и не докучай мне заботами о моей репутации.
С этими словами она дернула поводок бедного старого Мистера Бинса и в бешенстве ушла домой, оставив Джо молча стоять у парковых ворот.
Если бы все шло как обычно, Джо давно бы зашел за ней к этому времени. Появился бы в дверях и спросил, чего она хочет – чашку кофе или сыграть в настольную игру, а затем пошутил бы насчет их ссоры. А Лотти, втайне довольная его приходом, была бы только рада сгладить шероховатости и вновь принять его в друзья. Теперь, когда Селия уехала, он стал для нее важен. Хотя порою Джо и раздражал ее, он все-таки был ей еще одним настоящим другом. Лотти всегда сознавала, что для таких, как Бетти Крофт и ей подобные, она была слишком смуглой, слишком неловкой, что ее терпели в компании только из-за Селии.
Но на этот раз Джо, видимо, не на шутку разобиделся. Прошло четыре дня, а он так и не появился. И Лотти, вспоминая, как резко говорила с ним, начала задумываться, стоит ли ей перед ним извиниться, а если стоит, то не решит ли Джо, что это очередное приглашение снова ее полюбить.
Из коридора донесся голос миссис Холден:
– Лотти, поживее! Поезд приходит в четыре пятнадцать. Мы же не хотим опоздать, правда?
Мимо быстро прошел доктор Холден.
– Ступай и успокой ее, Лотти, будь умницей, – оглянувшись, попросил он. – Иначе Селия только взглянет на наш маленький оркестр на платформе и сразу отправится обратно в Лондон. – Он улыбался, и в этой улыбке скрывалось раздражение и молчаливое понимание.
Лотти, слегка смутившись, ответила ему такой же улыбкой.
До вокзала ехали десять минут, и все это время миссис Холден помалкивала, видимо опасалась очередного выговора. Доктор Холден тоже не произнес ни слова, но в этом не было ничего необычного. Сильвия и Фредди, однако, перевозбужденные от одного только сознания, что едут в машине, дрались, как дикари, впечатывали носы в стекла и криками задирали прохожих. Лотти, которой было велено сесть между ними, время от времени дергала одного или отчитывала другую, а сама все время думала, как уладить проблему с Джо. Наконец она решила, что отправится к нему этим же вечером. Она извинится. Она сумеет сделать это так, что будет ясно: романтическая ерунда ей не нужна. Джо успокоится. Как всегда.
* * *Поезд прибыл в четыре часа шестнадцать минут и тридцать восемь секунд. Фредди, не сводивший глаз с вокзальных часов, громко возвестил им об опоздании. Впервые миссис Холден не стала его отчитывать – ей было не до того: вытягивая шею, она пыталась поверх голов других прибывших пассажиров разглядеть дочь. За грохотом вагонных дверей ее голос был едва слышен.
– Вон она! В третьем вагоне отсюда! – Сильвия вырвалась от матери и побежала по платформе.
А Лотти посмотрела ей вслед и тоже пошла в ту сторону, незаметно для себя перейдя на бег. Холдены временно забыли о своей сдержанности и не отставали от девочек.