Серж уже открыл рот, чтобы резко ответить наглецу, но тут он увидел своего эскадронного командира. Тот приехал в одном экипаже с хозяином этих земель графом Гариным. Молодой офицер сразу вспомнил о своем долге перед товарищами и сдержался.
«Неужели через пару дней я его убью?» – с некоторым удивлением подумал Серж, провожая взглядом командира, о чем-то беспечно болтающего с графом командира.
От этой странной мысли гнев его утих.
Вскоре кончились сборы. Призывно протрубил охотничий рожок, залились лаем собаки, возвещая начало охоты. Всадники неспешно выехали из лагеря.
День обещал быть солнечным. Стояли последние денечки бабьего лета. В сельской местности золотая осень особенно прекрасна. В голове у Сержа сами собой зазвучали пушкинские строчки:
Прохладный утренний воздух с особым запахом сырой земли, гнилой соломы и лесной сырости приятно обжигал легкие Сержа, наполняя все его тело упругой бодростью. Над головой с курлыканьем тянулась станица журавлей. С нагих полей давно убрали снопы, так что охота не угрожала крестьянским посевам.
Впереди вдруг мелькнула рыжая шкура лисицы, поднятой собаками. Всадники взяли в карьер – и понеслась лихая по полям!
Наслаждение, восторг до замирания сердца охватили Сержа, и не его одного. Не зря старинная арабская пословица гласит: «Рай на земле – у коня на спине». Теперь даже владельцы усадеб, поместий, рудников и доходных домов больше всего на свете страстно желали добыть крохотный кусочек шкуры лисы, разорванной псами в клочья. В азарте погони, как на гребне кавалерийской атаки, всадники кричали друг другу:
– Поддай!
– Скачи наперерез!
– Отсекайте, отсекайте!
Не успевшие познакомиться лошади двух господ пытались лягать друг друга прямо на скаку. В тех, кто чуть поотстал, из-под копыт передних лошадей летели комья сырой земли; мундиры офицеров, красные сюртуки и белые рейтузы штатских быстро стали пестрыми, грязь не щадила и лиц. Но кажется, никто не чувствовал особой досады.
Скоро на пути охотников возникло первое препятствие – несколько искусственно выстроенных изгородей. Большинство всадников легко перескочили через них, затем возле одной изгороди возникла сутолока. Оказалось, одна из лошадей, прыгая, задела за верхнюю жердь и при приземлении рухнула на колени, сломав передние ноги. Всадник вылетел из седла. На упавших налетели другие всадники. Смешались в кучу кони, люди… Кони ржали, раненые люди кричали.
Серж едва успел направить Монгола правее жуткой мясорубки. Рядом с ним стремя в стремя оказался пижон, недавно предлагавший купить его коня. Теперь самовлюбленного красавчика было не узнать: весь перепачканный грязью, успевший потерять где-то свою щегольскую жокейскую шапочку, бедняга успел отчетливо произнести «Мамочка!», прежде чем слетел с кобылы. Однако останавливаться, чтобы помочь несчастному, было запрещено. Пострадавшими занимались другие: за охотниками следовали телеги с мужиками, которые должны были подбирать раненых и отвозить их в графское имение. Приглашенный доктор уже разложил в одной из комнат барского дома хирургический инструмент и перевязочный материал и вскипятил воду.
Коротко заржав, Монгол взвился в воздух и великолепным прыжком преодолел препятствие. Все это заняло не больше секунды. Учитель джигитовки из кавалерийской школы наверняка остался бы сейчас доволен своим воспитанником…
Серж невольно оглянулся по сторонам: не заметил ли кто-нибудь его триумфа, – и вдруг увидел, что несчастного подпрапорщика Дудина придавил его собственный конь. Видимо, не слишком опытный всадник не успел вовремя снять ноги со стремян и ослабить поводья.
Серж придержал Монгола, желая помочь другу, и на него налетел эскадронный командир.
– Проклятие, Карпович! – яростно заорал майор Тиль. – Отставить слюнтяйство! Увидели кровь и перетрусили? Приказываю – вперед!
Серж скрипнул зубами от обиды. Конечно же он не испугался. Еще кадетом он часто бывал в анатомическом театре и в публичном морге. Старшекурсников специально водили по таким местам, приучая к видам, без которых не обходится ни один кавалерийский бой.
– Разве вы не видите, что он умирает? Его необходимо срочно вытащить.
– Вы размазня, поручик! Наложили в штаны и ищете повод выйти из игры. Не выйдет!
Командир вдруг ударил Монгола по крупу хлыстом. Не выносивший такого обращения жеребец взвился на дыбы, и Серж едва удержался в седле. Возмущенный, он обернулся к командиру:
– Как вы смеете?!
– Молчать, щенок! – побагровел начальник и замахнулся – Сержу показалось, что на него, – и снова ударил Монгола.
Конь понес.
– Черт! Тебя! По-де-ри! – пытаясь остановить коня, бормотал Серж. – Ничего, скоро сочтемся…
Препятствия вырастали на пути неожиданно. Всадникам нужно было успевать ориентироваться: отыскивать взглядом место, подходящее для прыжка, направлять туда лошадь, чуть придерживать ее перед броском, чтобы выровнять дыхание, – и посылать вперед. «Ух!» – и очередное препятствие позади.
Правда, после каждого броска рядом с Сержем оставалось все меньше всадников. Но те, кто уцелел, фанатично мчались на звонкий лай гончих.
Проскакав так верст семь, а то и восемь, всадники влетели в багряный лес. Копыта гулко застучали по опавшим листьям. По плечам и лицам всадников хлестали ветки. Серж припал к холке лошади, чтобы не лишиться глаз, и ослабил поводья, предоставив коню самому выбирать дорогу. «Только бы Монгол не выдохся раньше времени! – мелькнуло в голове. – Иначе проклятый эскадронный не упустит новой возможности унизить меня перед всеми».
Охотники проскочили просеку, перемахнули неглубокий овраг и выехали в поле.
Природные декорации стремительно менялись: березовая роща, овраг, опять равнина – а свора собак с егерями уже на той стороне луга и вот-вот скроется за деревьями. Самого зверя не разглядеть. Вдруг псы со своими егерями-доезжими будто проваливаются сквозь землю – впереди снова глубокий овраг.
Серж остановил коня для короткого отдыха, соскочил, быстро проверил подпругу и снова взлетел в седло. Отпустив поводья, он откинулся назад, предоставив умному животному самому выбрать путь вниз. Монгол осторожно сполз по крутому спуску, затем, высланный вперед шпорами, птицей взлетел на противоположный край… Гонка казалась бесконечной.
Наконец несколько самых умелых всадников оказались в чаще. Охотники скакали по вьющейся между деревьями узкой тропинке, стремясь на звук собачьего лая. За ними увязалась лошадь с пустым дамским седлом, каждую минуту напоминая счастливчикам о незавидной участи, которая постигла многих их товарищей.
Вскоре басовитые голоса гончих слились в сплошной истеричный вой.
– Большого зверя подняли, – отметил один из охотников.
Через несколько минут за деревьями замелькал темно-бурый силуэт, похожий на огромный оживший валун, поросший рыжим мхом. Вначале охотники приняли его за медведя. Но они ошиблись.
Окруженный заходящимися в неистовом лае собаками и прижатый к стволу дуба, огромный кабан злобно фыркал. В звере было не менее двадцати пудов, а то и все двадцать пять[21]. Собаки боялись бросаться на него – искушенные в охоте на зайцев и лис, они робели перед лесным исполином. Псы только удерживали кабана на месте, не позволяя ему скрыться, и звали охотников.
Но вот одна из гончих все же решилась атаковать. Секач наклонил могучую голову, скакнул ей навстречу и пырнул собаку клыками в живот. Подброшенная в воздух мощным ударом, псина отлетела в густые заросли с распоротым брюхом. Визжа, остальные собаки отпрянули на почтительное расстояние.
Серж еще не видел такого огромного и лютого зверя. Кабан вел себя так, словно пережил не одну травлю. Егеря конечно же опасались за собак, но не смели убить зверя, ибо эта была привилегия господ-охотников.
Оказавшийся одним из первых на месте событий майор Тиль поспешил первым добыть трофей. Его охватил азарт. Спрыгнув с коня, майор выхватил ружье у одного из егерей, подбежал к кабану на расстояние уверенного выстрела и прицелился.
И тут зверь кинулся на стрелка. Нападение его было столь решительным и свирепым, что у эскадронного командира сдали нервы. Да и трудно не запаниковать перед таким противником! Охотник попятился. Нога его оскользнулась на мокрой траве, и мужчина упал ничком, растянувшись на земле. Падая, он успел нажать на курок, но промахнулся и выронил ружье. Теперь его могло спасти только чудо – например, чей-нибудь удачный выстрел.
Егеря и охотники открыли пальбу. Несколько пуль попало в кабана, но ни одна не задела ни его сердца, ни мозга. Вепрь только пошатнулся. Жизнь беспомощно растянувшегося на земле человека повисла на волоске.
Егеря и охотники открыли пальбу. Несколько пуль попало в кабана, но ни одна не задела ни его сердца, ни мозга. Вепрь только пошатнулся. Жизнь беспомощно растянувшегося на земле человека повисла на волоске.
Серж пришпорил Монгола и бросился наперерез кабану. Монгол не подвел и пошел вперед на разъяренного зверя.
Кабан заметил движение слева от себя и обернулся к Сержу. Молодой человек осадил коня и выхватил из кобуры револьвер. Их разделяло саженей пятнадцать[22]. Зверь оскалился, роняя пену изо рта. Он внимательно и злобно смотрел на нового врага. Молодому человеку показалось, что на него несется потерявший управление локомотив. Серж начал всаживать пулю за пулей в приближающегося монстра. Кто-то кричал ему, чтобы он скакал прочь. Такой большой кабан мог, даже будучи раненным, свалить лошадь и добраться до всадника.
Но Серж оставался на месте и продолжал стрелять, пока не кончились заряды. В конце концов пораженная множеством пуль свинья остановилась и закачалась. Собаки тут же бросились на умирающего зверя и начали рвать его. Кабан принял смерть без визга и стона…
Героя окружили восторженные свидетели его подвига. Все хотели пожать руку Сержу и высказать ему восхищение.
– Мы все видели, как вы его на себя вызвали. Ай да удалец! За спасение командира в бою награждают орденом. Конечно, здесь не война. Но если вас не представят к Владимиру, я подам жалобу государю на ваше начальство, – горячился граф Сатин, распоряжающийся охотой.
– Я много слышал об охоте наших уланов на кабанов в Индии, – задыхаясь от волнения, рассказывал мистер Фуллер. – Но то, что совершили вы, феноменально! Вы дрались с этим монстром, как настоящий джентльмен, один на один. Хотя даже десяток сипаев[23] с кривыми саблями не сравнятся с этим кабаном. По-моему, он людоед.
– Ну, Карпович, – обнял сослуживца корнет Штромберг. – Ты уж извини, но я грешным делом представил, как прочитаю в завтрашней газете статью под заголовком «Смерть на охоте». Знаешь русскую поговорку: «На медведя идешь – дохтуру подарок готовь, на кабана идешь – гроб чеши». Но ты, братец, молодец – везучий! – Штромберг кивнул на кабанью тушу. – Вон какого мастодонта в ближнем бою прикончил, и не царапины.
Собаки уже распотрошили зверя и с довольным урчанием поедали дымящиеся внутренности.
– А твой-то крестник не спешит со словами признательности.
Спасенный Сержем командир уже поднялся с земли и, чуть прихрамывая, поплелся к своей лошади. Он уехал, не сказав никому ни слова.
– И все же напрасно ты влез, – шепнул Штромберг на ухо Сержу. – Пусть один евин задрал бы другого.
Вечером в графском имении дали торжественный ужин в честь удачной охоты. Многие из гостей были забинтованы, а иногда до слуха пирующих доносились крики и стоны сильно покалечившихся всадников, которых разместили в комнатах второго этажа под присмотром приглашенного доктора. Там сейчас был настоящий кровавый ад. Однако оркестр, звон посуды, смех и оживленные разговоры довольных собой гостей быстро заглушали эти «голоса преисподней».
Серж был единодушно признан победителем охотничьего турнира. И хотя гостеприимный хозяин позаботился о яствах, все ждали главного блюда дня – жареной кабанятины. По старому охотничьему обычаю, именно Серж должен был делить мясо убитого им зверя.
В понедельник эскадрон выстроился на плацу. Появился командир. Он сразу налетом направил коня к тому месту, где стоял Серж. Остановившись прямо перед поручиком, командир несколько секунд молчал, собираясь с духом. Наконец он заговорил:
– Я должен попросить у вас прощения. Если бы не вы… – Майор повел подбородком так, словно ему сильно жал воротник; голос его слегка дрожал. – Я вынужден признать, что вел себя с вами вздорно, чем вызвал вашу враждебность. Вы вправе требовать удовлетворения. Но мне очень хотелось бы нашего окончательного примирения.
Сильно смущенный, командир протянул Сержу руку.
Немного подумав, Карпович пожал ее.
В глазах расчувствовавшегося командира заблестели слезы. С явным облегчением он обвел взглядом ряды своих офицеров и обратился ко всем:
– Господа, я осознаю себя виноватым перед многими из вас. Я прошу извинения у всех. А если, – прибавил он, – кто-то останется этим недоволен, то я готов дать ему личное удовлетворение или подать в отставку.
Этого не потребовалось. Офицеры были вполне удовлетворены принесенными извинениями.
Глава 10
После случая на охоте жизнь Сержа снова вошла в привычное русло: днем он служил, а вечером кутил и всячески развлекался.
Однажды Серж в компании приятелей отправился в публичный дом и внезапно увидел там восхитительную девушку. Она совсем не была похожа на проститутку и вела себя гордо и независимо. Весь вечер молодой офицер не спускал глаз с этой девушки. Он делал все, чтобы понравиться прекрасной блондинке с задумчивыми глазами цвета моря. Да вот парадокс: чем больше Серж старался произвести впечатление на барышню, тем более явно та отдавала предпочтение другим мужчинам, его же вовсе перестав замечать. Это страшно огорчало и одновременно злило самолюбивого гусара. Видя, как его греза о чем-то оживленно беседует с другим мужчиной, смеется и обворожительно улыбается, поручик Карпович готов был схватиться за оружие и устроить поединок здесь же, на заднем дворе дома терпимости.
– Что с тобой, брат? – спросил его корнет Штромберг. – У тебя такое лицо, будто ты узнал, что отец лишил тебя наследства.
Проследив взгляд приятеля, корнет все понял. Похлопав товарища по плечу, он сочувственно произнес:
– Оставь надежды, всяк сюда входящий. Под этим неприступным бастионом полегли многие. Твой покорный слуга неделю пролежал в опиумном салоне китайца Ли Фаня, ища целительного забвения. Это Лили – приемная дочь хозяйки. Она здесь только для красоты. Лучше обрати внимание на доступных кошечек. Особенно вон на ту. – Корнет кивнул на пышнотелую проститутку в декольтированном платье. – Ее зовут Марианна. Рекомендую.
Дамочка, заметив, что ею интересуются, поджала под себя ногу – над черным чулком показалась нежная кожа междуножья. Серж равнодушно отвернулся. Сейчас его интересовала другая. За один только благосклонный взгляд Лили он готов был отдать что угодно, но девушка не смотрела в его сторону. Сержа же интересовала каждая мелочь, связанная с богиней, мимоходом похитившей его душу.
Теперь Лили оживленно разговаривала с каким-то штатским субъектом, оказавшимся в салоне в одно время с гусарами. Серж, моментально возненавидев этого господина, подошел и сел рядом с непринужденно болтающей парочкой. Чтобы быть здесь, ему пришлось тоже затеять разговор с одной из проституток, но он ловил каждое слово Лили. И чем более милой она была со своим собеседником, тем больше портилось настроение Сержа. В нем кипела ревность. В конце концов гусар начал по-мальчишески задирать соперника, и был вежливо выставлен хозяйкой заведения.
Впрочем, он вернулся на следующее же утро. Серж влетел в комнату Лили верхом на Монголе. Его сопровождала компания музыкантов, поющих серенаду. Швырнув под ноги девушки огромный букет роз, Серж соскочил с коня, опустился на одно колено перед Лили и попросил ее руки. Для человека его положения это был немыслимый шаг. За такой поступок корнета Карповича могли изгнать с военной службы и перестать принимать в обществе. Но охваченный страстью мужчина не думал о таких пустяках.
Однако Лили не оценила жертвы. Она только усмехнулась и ответила, что не верит позеру.
Прошло три дня, и один приятель по секрету поведал Сержу, что его поступок кое-кто счел предосудительным. Речь шла о подпоручике Аполлоне Вексине, богатом аристократе. Выяснилось, что тот заключил пари с несколькими офицерами, решив добиться успеха у «смазливой шлюшки», из-за которой поручик Карпович пятнает честь дворянина и гусара.
Скучный и глуповатый Вексин не был популярен в эскадроне – о нем говорили: «Не гусар, а гусак». Естественно, Аполлон завидовал Сержу – а точнее, его славе.
– Как же он намерен продемонстрировать свое превосходство надо мной? – стараясь выглядеть хладнокровным, поинтересовался Серж, хотя внутри у него все кипело.
– В следующий раз, когда мы отправимся туда, он обещал публично у всех на глазах поцеловать мамзель в губы. И удерживать ее в своих объятиях три минуты.
В случае успеха проигравшие выплатят ему триста рублей.
– Негодяй! – не сдержался Серж.
Гнусное намерение возмутило Сержа до крайности. Теперь дело было даже не в чувствах, которые он испытывал к Лили. В такой ситуации любой порядочный человек обязан был защитить честь дамы. И в этом не было ничего героического.
– Прошу тебя, – попросил Серж товарища, – не говори никому, что рассказал мне о пари.
Через неделю офицеры вновь собрались в салоне госпожи Мэри. Серж извинился за свое поведение перед хозяйкой салона и был прощен. Госпожа Мэри разрешила ему снова бывать у нее.