– Сейчас проверим. – Морено, отталкиваясь ногой, подъехал в кресле к рефрижератору, открыл его и, рассмеявшись, покачал головой: – Да уж, Алекс постаралась! Не знаю, что тут было раньше, но сейчас я со скорбью смотрю на две одинокие баночки с йогуртом. Кстати, а что во-вторых?
– В смысле? – удивленно приподнял брови МакКормик.
– Ты же только что начал с «во-первых». А «во-вторых» никак не наступает. Я уже теряю нить твоих рассуждений, я страдаю от собственной тупости! – пригорюнился Винсент, продолжая третировать жалобно скрипящее кресло.
– Прекрати паясничать, ну сколько можно! – неожиданно сорвался на крик Стивен. – Ты словно наслаждаешься ситуацией! По-моему, обстановка не очень-то располагает к клоунаде!
– Яволь, мой фюрер! – Морено вскочил, выпучил от усердия глаза и, пристукнув каблуками, выбросил вперед руку в фашистском приветствии.
МакКормик от ярости побагровел и сжал кулаки. Он всегда недолюбливал этого холеного самца с отвратительно привлекательной внешностью. Рядом со стройным, высоким, всегда стильным и безупречно подстриженным Винсентом Стивен особенно остро ощущал собственное несовершенство. Но он утешал себя мыслью, что этот жеребец – всего лишь гора мышц, тупой исполнитель, а он, МакКормик, талантливый, можно даже сказать – гениальный, ученый. Правда, довольно сложно было назвать тупой горой мышц человека, говорящего на семи языках, но Стивену так было комфортнее. И так было проще выдерживать бесконечные кретинские шуточки этого дебила. Что взять с убогого?
Но сейчас, после перенесенного им стресса, когда столь перспективный и поначалу успешный эксперимент неожиданно вышел из-под контроля, когда приветственно махавшая платком радужная перспектива триумфального возвращения в Штаты приобрела омерзительные очертания оттопыренного в сжатом кулаке среднего пальца, Стивен сорвался.
Он орал, он топал ногами, он подбегал к Морено и, брызгая слюной, выкрикивал нечленораздельные угрозы, он тряс у врага перед носом своими многострадальными очками. В общем, Стивен целиком и полностью подтверждал теорию Дарвина, больше всего напоминая сейчас взбесившегося павиана.
А этот кареглазый ублюдок все так же стоял навытяжку, только руки теперь он держал по швам. Нацепив на физиономию маску покорного обожания, он преданно таращился на скачущего МакКормика. Но там, на самом дне этих наглых глаз, полуприкрытых пушистыми ресницами, корчило рожи и веселилось злорадное торжество.
Неизвестно, чем бы закончилась истерика Стивена в другой ситуации, но сейчас ее прихлопнул, словно надоедливую муху, звонок внутренней связи.
МакКормик снял трубку, выслушал сбивчивое и невнятное сообщение звонившего и устало опустился в кресло. Он откинул голову на спинку и прикрыл глаза.
Винсент тем временем ходил по лаборатории, поднимая и расставляя все по своим местам. Посмотрев мимоходом на часы, он тихо присвистнул – прошло уже больше часа с момента объявления тревоги. Что же происходит, где Алекс?
Словно услышав его немой вопрос, Стивен, по-прежнему не открывая глаз, проговорил:
– Ее нигде нет.
– То есть как? – Морено подошел к столу и присел на его край.
– А вот так. Обшарили все углы, все помещения – пусто!
– Что с видеозаписью?
– Удалось проследить ее только до лифта. Камера наблюдения в лифте была заклеена скотчем.
– Соображает!
– Да уж, соображает. – МакКормик открыл, наконец, глаза и, досадливо морщась, пробормотал: – Извини меня за истерику. Сам понимаешь, нервы. Но ты тоже хорош!
– Ладно, проехали, – Винсент встал и начал мерить шагами лабораторию. – Значит, обшарили все?
– Да.
– Через главный вход она, конечно, не прорывалась?
– Она же не идиотка!
– А вертолетная площадка?
– Вертолета там нет, потому что его и не должно быть. Он прилетает только по вызову. А сегодня его никто не вызывал. Так что этот путь исключается. Если только Алекс не научилась летать.
– А ты ее и летать учил?
– Хватит, я же просил!
– Ну извини. Так. Нулевой этаж проверяли?
– Да, да, все проверяли, сколько можно повторять одно и то же! – Стивен раздраженно отшвырнул очки.
– А ход в катакомбы?
– При чем тут катакомбы? Для того, чтобы туда попасть, надо как минимум знать об их существовании. А этой информации в моем компьютере точно нет.
– Почему?
– Потому что я не люблю захламлять его память несущественной информацией. Так что подземный ход исключается. К тому же дверь там заблокирована надежно, просто магнитной картой ее не откроешь, надо знать код.
– Знаешь, пойдем-ка сами посмотрим все видеозаписи. Доверяй, но проверяй. Тем более что полностью полагаться на ответственность и сообразительность местных разленившихся болванов, мне кажется, не стоит.
– Что ж, пойдем, посмотрим.
– Ты как, идти можешь? – участливо склонился Винсент над коллегой. – Или совсем обессилел? Если надо, я тебя отнесу.
– Послушай, я же извинился, – недовольно насупился МакКормик. – Теперь ты всю жизнь этот инцидент будешь вспоминать?
– Да ты что, Стив! – почти искренне возмутился Морено. – Я имел в виду выходку Алекс.
– Ну конечно, – буркнул мистер Великий Ученый, поднимаясь, – за идиота меня держишь.
– Фу, гадость какая! – замахал руками Винсент. – Ни за что я тебя не держу. А интересные ты клички даешь…
– Заткнись, – сузив глаза, процедил МакКормик. – Или убирайся вон, справимся без тебя.
– Все, все, молчу, – посерьезнел любитель балагана. – Не злись, это у меня нервное. Все же ведь это именно я притащил Алекс сюда.
Остаток пути до комнаты видеонаблюдения они проделали молча. В комплексе властвовал переполох. Он, словно пожар, угасая в одном месте, тут же вспыхивал в другом. Все действия с остальными объектами были прекращены, сами объекты заперты в своих комнатах. В поисках беглянки участвовал весь персонал комплекса.
В комнате видеонаблюдения собралось человек пять. Они, возбужденно размахивая руками, галдели, словно стая ворон.
– Тихо! – прикрикнул МакКормик, появляясь в дверях. – Что еще за базар здесь? Почему посторонние в помещении?
– Это не посторонние, сэр! – дрожащим голосом пролепетал дежурный. – Это ребята из охраны. Они помогают мне просматривать записи. Сами понимаете, сэр, одна голова хорошо, а несколько – лучше.
– Если Алекс Голубовски не будет обнаружена в ближайшее время, количество голов значительно уменьшится, – голосом, не сулящим охранникам ничего хорошего, сухо сообщил глава подземного комплекса. – А сейчас все вон отсюда, останется только дежурный.
Притихшие охранники послушно выполнили волю шефа, от избытка энтузиазма (или от страха, что более вероятно) создав пробку в дверях.
– Так, любезный, – внимательно всматриваясь в калейдоскоп мониторов, деловито проговорил Морено, – это у тебя что сейчас, видео в реальном времени?
– Да, весь комплекс, я помогаю ребятам в поисках. Вдруг эта зараза… гм, извините, – быстро взглянув на шефа, смутился дежурный, – ваша, мистер МакКормик, подопечная, где-нибудь все же засветится?
– Та-а-ак, – протянул Винсент, – вижу, все видеокамеры работают нормально, сбоев нет?
– Никак нет, сэр!
– А поставь-ка нам записи последних двух часов.
– Но, сэр, – несколько обиженно забубнил дежурный, перематывая кассеты, – я ведь уже все просмотрел, и не один раз. Ребята, которых вы прогнали, мне как раз помогали. Там ничего нет, сэр! Правда, – замялся он, почесывая в затылке, – тут такое дело…
– Что, что, – встрепенулся Маккормик, – не мямли, говори!
– На нулевом этаже камеры видеонаблюдения не работали, там был какой-то сбой с электричеством. Только недавно починили.
– Так что ж ты не доложил об этом сразу, кретин! – заорал шеф. – Немедленно обшарить нулевой этаж!
– Но, сэр, – дежурный побледнел от страха, – я в первую очередь направил туда охрану, сразу же, как поднялась тревога. Они обшарили там каждый сантиметр!
– А дверь в катакомбы? – вмешался Морено. – Ее проверили?
– Наверное, – пожал плечами дежурный. – Хотя зачем, она же блокирована. Если бы была открыта, уж наверное бы ребята сообразили, что к чему.
– Дались вам эти катакомбы, Винсент! – устало вздохнул МакКормик. – Ну не знала Алекс об их существовании, НЕ ЗНАЛА!
– Извини, Стивен, но я должен проверить все версии, пусть даже самые невероятные. Так вы говорите, – повернулся Морено к дежурному, – на нулевом этаже были проблемы с электричеством? А что именно произошло?
– Понятия не имею, – равнодушно пожал плечами тот, следя за происходящим на мониторах, – этим занималась бригада ремонтников.
– Вызовите их сюда, – приказал Винсент.
Дежурный вопросительно посмотрел на начальство. Начальство милостиво кивнуло. Сняв трубку внутреннего телефона, дежурный набрал четыре цифры и отдал нужное распоряжение.
Через пять минут раздался громкий топот, и в комнату ввалился грузный дядька, мгновенно заполонив присущим только ему ароматом все внутреннее пространство.
– Да, сэр, мистер Мак, что вы хотели узнать? – преданно глядя на Стивена, прогудел дядька.
– Что за проблемы с электричеством возникли недавно на нулевом этаже? – стараясь дышать ртом, поинтересовался Винсент.
– Так, это, – переступая ногами, словно застоявшаяся лошадь, степенно начал электрик, – крысы в подземелье опять объявились. И откуда они только взялись? Их ведь, гадов…
– Короче! – рявкнул Морено, поднимаясь. – Говорите только по существу!
– Я и говорю, – ничуть не смутился дядька. – Крысы перегрызли электрический кабель в катакомбах. Я вчера там все обследовал, нашел повреждение. А сегодня, как только мне доставили необходимые материалы, все починил. Вот недавно совсем. А теперь там крыс давят спецы, чтобы больше подобного не повторялось.
– Так, понятно, – Винсент отошел от электрика подальше. Ему мучительно хотелось надеть противогаз. – Теперь следующий вопрос. Что именно было подключено к поврежденному кабелю?
– Значит, так, – закатив глаза к потолку, начал загибать пальцы ремонтник. – Освещение в катакомбах – раз, блокировка двери – два, часть электроснабжения нулевого этажа – три…
– Что?!! – вскочил с кресла МакКормик. – Что ты сказал?!!
– Я? – растерялся дядька. – Ну, я много чего сказал…
– Блокировка двери в катакомбы была отключена до недавнего времени? – прошипел Стивен, приблизившись вплотную к электрику. – И ты не сообщил об этом охране?!!
– А зачем? – с искренним недоумением посмотрел тот на щуплое начальство, едва достававшее макушкой ему до подбородка. – Чего там красть? Крыс, что ли? Или вы думаете, что кто-то в самоволку в Клатовы сорвется? Да и к тому же никто про повреждение кабеля и не знал, кроме моей бригады.
– Да ты… – задыхаясь от ярости, брызгал слюной МакКормик. – Да я тебя… Сгною! Уничтожу!
– Но-но, вы не очень-то! – рассердился электрик. – Я свои обязанности выполняю, а остальное меня не касается!
– Да, конечно, – примирительно проговорил Винсент, оттесняя рассвирепевшее начальство в сторону. – Скажите, а освещение нулевого этажа тоже зависело от поврежденного кабеля?
– Нет, – возмущенно сопя, буркнул дядька. – Оно работало.
– А когда вы сегодня чинили кабель, ничего странного не видели? Или, может, слышали?
– Странного? – наморщил лоб электрик. – Видеть – не видел, а вот слышать… Даже не знаю, может, мне показалось. В подземелье ведь звуки так меняются, не поймешь – что это. Или кто это.
– Что вы слышали, скажите, пожалуйста, – Винсент и сам уже с трудом сдерживался, медлительность и туповатость этого слоноподобного вонючки могла любого довести до белого каления.
– Ну, сначала я заметил, что вокруг не видно ни одной хвостатой твари, – начал очередной обстоятельный рассказ электрик. – Когда я накануне там был, крысюки нет-нет, да и мелькали. А теперь – красота! Пусто, тихо, можно спокойно ремонтом заняться. Ну вот. Я уже заканчивал, как вдруг слышу – откуда-то издалека, словно из-под земли… Хотя, почему – словно! – гыгыкнул дядька, не обращая никакого внимания на багровые от злости физиономии присутствующих. – Из-под земли и есть. Тихо-тихо, как эхо – крик. Потом еще раз. Мне, если честно, даже жутковато стало. Словно привидение воет.
– Крик был мужской или женский? – уточнил Морено, чувствуя, как сжимается сердце.
– Да вроде женский, – пожал плечами электрик. – Хотя поклясться не могу, очень уж издалека. Может, вообще почудилось.
– Хорошо, спасибо, можете идти.
Еще раз сердито взглянув на начальство, дядька развернулся и вышел.
Минут пять оба молчали. Затем Винсент развернулся к МакКормику и, криво улыбаясь, сказал:
– Как видишь, я оказался прав. Алекс ушла в катакомбы! Но как ей это удалось, мы, боюсь, уже не узнаем. Похоже, даже крысы в этом комплексе стоят на страже интересов США.
Часть III
Глава 24
Сердце, всхлипывая, сжалось в тугой комок и оцепенело. Дышать было нечем, воздух превратился в вязкий кисель. Мозг отказывался принимать и осмысливать происходящее. Глаза растерянно моргали, не зная, куда девать вид фантастически красивого огненного бутона, только что расцветшего внизу. Отчаянно бился в барабанную перепонку страшный, захлебывающийся крик Славки.
Господи, что же это?!! Саша, Сашенька, милая моя, хрупкая бабочка! Тебя ведь нет в этом костре, правда? Ты успела, ты выпорхнула из смертоносной жестянки, ты лежишь сейчас там, внизу, ты ранена, но жива!
– Я иду, Сашечка, потерпи, я уже иду! – лихорадочно забормотала я, с трудом поднимаясь.
О чем-то отчаянно визжала левая нога, руки стали мокрыми и скользкими, но мне было не до того. Цепляясь за кусты, за обломки деревьев, оставленные рухнувшей вниз машиной, я спускалась по почти отвесному склону. Где же ты, Сашка?
Хотелось оказаться возле пылающей машины как можно быстрее, душа моя рвалась туда, проклиная в отчаянии неуклюжее медлительное тело.
И тело обиделось. Видимо, оно и так держалось на пределе своих возможностей, изо всех сил стараясь помочь хозяйке. Мне бы поблагодарить его, но… там же Сашка, ей нужна помощь, а я ползу, словно беременная улитка!
Бунт на корабле был дружным и победоносным. Руки соскользнули с очередной ветки, левая нога, изводившая меня своими воплями, решила упасть в обморок, я оступилась и с чувством приложилась темечком о какой-то валун. Предатели…
Солнечный луч настойчиво пытался просверлить мне глаз. Сопя от усердия, он тянул меня за ресницы, стараясь приоткрыть мое веко. Веко, шепотом, чтобы не разбудить хозяйку, матерясь, возмущенно отбивалось от наглых притязаний нахала. Но луч не отставал.
Мне их возня быстро надоела, и я приняла поистине диктаторское решение – не обращая малейшего внимания на мнение парламента, желавшего еще побыть в отключке, я открыла глаза.
Луч, не ожидавший такой масштабной реакции на свои действия, трусливо метнулся в сторону.
А я лежала, уставившись в потолок, и сияла ласковой улыбкой тихого кретина. Господи, какое счастье, это был всего лишь сон! Более жуткого и правдоподобного кошмара подсознание еще мне не подбрасывало. Свинство какое! Приезжаешь отдохнуть в шикарный замок, наслаждаешься великолепными видами, дышишь искристым горным воздухом – лепота и благолепие. Так нет же, Анечкины мозги давно и прочно подсели на адреналиновую иглу, им приключения подавай! Сонный покой нам не нравится! Долго придумывал, мерзота серая, как хозяйку «порадовать», да? Напрягался, сюжет оттачивал, картинки покрасивее выискивал! И получилось ведь, до дрожи жизненно получилось. Лежу вот теперь, слабая, уставшая, и ощущаю себя старой вазой, которую случайно уронили дети и, боясь наказания, кое-как собрали осколки и склеили их скотчем. Причем скотча намотали от души, самой вазы и не видно почти. Вон, даже руку не поднять.
Продолжая улыбаться, я сфокусировала взгляд на непослушных руках. Ы-ы-ы? Гм. Глыпт!
Теперь вместо прежних изящных ручек на одеяле лежали два полена, увенчанные кувалдами. Вся эта «роскошь» была тщательно упакована в бинты.
Я вскочила с кровати и бросилась к двери. Ментально. В действительности это выглядело натужным приподнятием моей головы. Зато обратно на подушку голова вернулась легко и непринужденно, с элегантностью строительной бабы. И с тем же звуком.
Но даже краткого обзора собственного тела мне хватило для того, чтобы сделать неутешительный вывод: меня подготовили к погребению в местных катакомбах, предварительно мумифицировав по рецепту египетских жрецов. Будут теперь экскурсии водить, показывать людям мои плотно перемотанные бинтами мощи.
Хотя, если честно, до состояния мощей моей тушке еще ой как далеко.
Тогда зачем меня так забинтовали? И почему попытка пошевелиться вызывает такую дикую боль? Особенно выделяется энтузиазмом левая нога.
Левая нога… руки… Пульсирующая боль во лбу… Значит, это был не сон?!!
– Саша! – все еще удерживая за кончик хвоста ускользающую надежду, закричала я. – Са-а-аша-а-а!
– Не надо кричать, Анна, – появившийся в дверях фон Клотц холодно посмотрел на меня. – Вы травмировать дети. Виктория только начать прекращать слезы после инъекция доктор. Слава спать, он тоже ранен. Доктор дать ему снотворное.
– Я не понимаю, о чем вы говорите, Фридрих, – и так-то не очень правильная речь немца сейчас для меня была всего лишь набором слов. Или я просто не хотела его понимать?
– Вы очень сильно разбиться, Анна, – постарался накапать в склянку своего голоса несколько капель истинного участия господин фон Клотц. Но раствор получился слишком слабым, вода безразличия победила. – За вам будет ухаживать медсестра. Ее звать Грета, она не знать русский язык. Она будет делать то, что рекомендовать доктор. Слушать Грета, выполнять все, хорошо есть – и вы быстро стать на ноги. Но кричать больше не надо. – И фон Клотц повернулся, чтобы уйти.