Но генерал не очень стремился к взаимопониманию. Должно быть, давили на него в этот раз особенно сильно. Причины Гурову были понятны – на фоне многочисленных скандалов с прессой у соседей правительству не хотелось раздуть свой собственный, тем более что в основе этого назревающего скандала лежало недоразумение. Однако Гуров вовсе не считал себя обязанным улаживать дела кремлевских чиновников, и если до сих пор не вспылил по-настоящему, то только оттого, что сам был заинтригован непонятным нападением на журналиста. Теперь для него было делом чести – разгадать эту загадку.
Однако пока они с Крячко не приблизились к решению ни на шаг. Разрозненные, мало стыкующиеся между собой факты упорно не желали складываться в логичную картину. И даже неприятность с Васильковым нисколько не проясняла ситуацию. Было ясно, что Немова кого-то боится, но кого и почему – у Гурова не было и предположений. И, может быть, самое неприятное заключалось в том, что они опять потеряли след Немовой. Теперь, после случившегося, она может вообще забиться куда-нибудь в глухую щель, откуда ее никто не выманит, благо, знакомых у нее, судя по всему, пруд пруди. Например, возьмет и уедет в этот свой, как его, Воеводск.
Гуров не знал, что впереди его ждет еще один сюрприз. За окнами начинало смеркаться, когда зазвонил телефон. Крячко снял трубку и вдруг, сделав страшную рожу, принялся подавать Гурову отчаянные знаки. Тот взял у Стаса трубку и с удивлением услышал голос Переверзева.
– Лев Иванович? Я чего звоню. – Переверзев явно нервничал и был растерян. – Вы про Анну спрашивали, а я вам темнил маленько. Вы не обижайтесь, но я сам не знал, где она – точно. Я даже специально человека нанял, чтобы он ее нашел. В общем-то, дело семейное, чужим знать не обязательно, так я думал…
– Не разбегайся, прыгай! – с досадой сказал Гуров, сердито подмигивая Стасу. – Случилось что-нибудь?
– Получается так, – смиренно ответил Переверзев. – Теперь Анна пропала по-настоящему.
– Что значит – по-настоящему? – сердито спросил Гуров. – До этого она игралась, что ли?
– Я имею в виду, серьезное что-то случилось, Лев Иванович. Без милиции, боюсь, не разобраться. А раз вы Анной интересовались, так я и подумал… Может, ее те достали? Вы же говорили, она кого-то видела?
– Что произошло конкретно? – спросил Гуров.
– Короче, сегодня она мне позвонила в офис – примерно в обед. Сказала, что ей нужно со мной срочно поговорить, что разговор не телефонный и что она немедленно едет домой. Ну а я сразу приехать не смог – у меня дела все-таки, я не могу из-за бабы каждые пять минут срываться и бежать…
– Ближе к телу, – поторопил его Гуров.
– Короче, минут через сорок я приехал. Ее «Фольксваген» неподалеку от дома стоял. Не у самых, значит, ворот, а чуть в стороне. Мне это сразу не понравилось. А потом, гляжу, не заперт он, и ключи, главное, в замке торчат! Я сразу понял, что тут что-то не так. Кинулся домой, а женой и не пахнет. А я не знаю, что делать. К соседям заходил, весь переулок обшарил – как корова языком слизнула! Ну, я подождал-подождал и вам позвонил. Потому что не нравятся мне эти дела.
– Мне они тоже не нравятся, – сказал Гуров. – Вы где сейчас – дома? Так никуда не уходите, я немедленно выезжаю. – Он положил трубку и задумчиво посмотрел на Крячко.
– С женой проблемы? – деловито спросил тот.
– Немова исчезла, – кратко сказал Гуров. – Теперь по-настоящему. Поехали к Переверзеву, по дороге расскажу.
Выслушав сообщение Гурова, Крячко неожиданно спросил:
– Послушай, Лева, а тебе не приходит в голову, что этот Переверзев сам темная фигура? Может, он-то жену и того? Мешала она ему чем-то, допустим. Или, наоборот, из-под удара он ее выводит…
– Все может быть, – отозвался Гуров. – На месте смотреть надо. Свидетелей искать. А вообще не думаю, что Переверзев тут замешан. Зачем ему тогда на глаза лезть? Нерационально это. И потом, не представляю я, чтобы люди Переверзева журналистов похищали. Нема у него такого контингенту, Стас! Зуб даю! Он жену-то искать постороннего нанял. И, заметь, Васильков серьезно старался! Хотя, конечно, фактор мести со счетов сбрасывать не стоит. Возможно, Переверзев, встретившись с женой, поссорился с ней, а потом между ними произошло нечто такое, что бизнесмен хочет теперь скрыть…
– Думаешь, грохнул он ее? – деловито спросил Крячко. – Вообще-то, она баба заводная – такую сразу не грохнешь!
– Это смотря кто за дело берется, – возразил Гуров. – На месте увидим. Ты – опер все-таки, взгляд наметан. Смятение подозреваемого, следы борьбы в помещении небось заметишь?
Однако до помещения дело дошло не сразу. Переверзев встретил их возле ворот и сначала повел показывать «Фольксваген» жены, который стоял метрах в тридцати от дома, несколько наискосок к тротуару.
– Такое впечатление, что второпях тормозили, – негромко заметил Крячко, оборачиваясь к Гурову. – Впопыхах.
– Еще бы не впопыхах, – сказал Гуров. – Если ключи в замке остались. Кстати, что-то не вижу я этих ключей, – обратился он к Переверзеву.
– Так я их прибрал, – сказал бизнесмен. – И тачку запер. Мало ли что.
Крячко многозначительно посмотрел на Гурова. Тот с невозмутимым видом обошел вокруг машины, а потом задумчиво оглядел улицу. Здесь было не слишком шумно, но довольно много машин стояло возле тротуара. За спиной у Гурова темнели окна жилого дома. Он подумал, что оттуда вполне могли видеть подъезжающий «Фольксваген».
– Ладно, – сказал он. – Что выросло, то выросло. Давай, Стас, пробегись тут по квартирам – не может быть, чтобы никто ничего не видел. А мы с Владимиром Сергеевичем, с его разрешения, поднимемся к нему. Подходи туда, когда закончишь. Вы где живете, Владимир Сергеевич?
Переверзев назвал номер квартиры, и Крячко, кивнув, отправился на поиски. Гурова Переверзев повел к себе. Он выглядел расстроенным, чего Гуров, честно говоря, от него не ожидал. У него сложилось впечатление, что бизнесмен уже порядком устал от своей прекрасной половины. Он мысленно укорил себя за цинизм, с каким отказал Переверзеву в праве на добрые чувства.
Однако, когда они поднялись в квартиру и расположились в кабинете хозяина, Переверзев совсем иначе объяснил причину своего огорчения.
– Стерва! – в сердцах сказал он, ударяя кулаком по спинке кожаного кресла. – Всю душу она мне вымотала! Ну ладно бы трахалась – черт с ней! Так нет, она теперь в какие-то дела встряла. Меня подставляет! Лев Иванович, скажите честно, в чем вы ее подозреваете?
Гуров внимательно посмотрел на Переверзева. Жирное лицо того сегодня осунулось, в глазах появилась неуверенность. Гурову даже показалось, что нижняя губа хозяина, перечеркнутая шрамом, слегка дрожит от огорчения. Неясно было только, чем вызвано это огорчение. Гуров, как ни старался, не заметил в квартире пресловутых следов борьбы. Возможно, Переверзев нисколько не играл. Но и откровенничать с ним Гуров не собирался.
– Подозреваю? – спросил он, подняв брови. – Извините, Владимир Сергеевич, вы мне позвонили, попросили помочь. При чем тут я?
– Ладно, не хотите говорить, не надо, – кивнул Переверзев. – Тогда спрашивайте, что ли!.. В самом деле, чего я вас тогда дергал? Готов отвечать.
– Правильно рассудили, – заключил Гуров. – Кто сказал "а", тот должен говорить и "б". Поэтому ответьте мне на те вопросы, на которые я не получил ответа в первый раз. Что произошло утром пятнадцатого июля?
– Да, собственно, ничего не произошло, – неохотно сказал Переверзев. – Этой стерве позвонили на сотовый. Она его – цоп и поскакала к себе в спальню. Ей вообще-то каждые пять минут звонят – мне наплевать. Но так рано обычно не беспокоят. И я сразу понял – мужик. Это же ясно как день – баба сразу другим голосом говорить начинает, прячется и так далее… А меня, честно говоря, уже доставать начала эта канитель, Лев Иванович! Надо мной уже ребята прикалываются… А больше всего меня взбесило, когда она чуть не нагишом на улицу помчалась. По телефону мало ей показалось. Я на улицу выглянул, но высоко же, ничего толком не увидел – крендель какой-то на «БМВ», средних лет. Поговорили они совсем недолго, и он уехал. А она домой вернулась и даже завтракать не стала – сразу оделась и бежать. Ну, тут я на нее набросился – чуть до рукоприкладства дело не дошло. Но мне скандалы тоже ни к чему – у меня последнее время сердчишко что-то прихватывать начало, скандалить себе дороже. В общем, умчалась она. Я тоже уехал. Звонил ей на мобильник – без результата, потом в «Палому», а мне и сказали, мол, вашей супруги некоторое время не будет. Ничего себе! Не будет ее! Ну, и домой она тоже не явилась. Но мне-то ни звонка, ни записки! Не стерва, а?
– И вы подождали и решили сами разыскать ее? – уточнил Гуров.
– Решил. Знакомый порекомендовал сыщика. Частного. Я ему кое-какие адреса дал, фотки…
– Адрес на Кузнецовской тоже дали?
– Решил. Знакомый порекомендовал сыщика. Частного. Я ему кое-какие адреса дал, фотки…
– Адрес на Кузнецовской тоже дали?
Переверзев нахмурился.
– Тоже, – сказал он. – Вы понимаете, тут такое дело… Я не в первый раз за ней следил, Лев Иванович. Сразу после свадьбы у меня подозрения появились, что она хвостом налево вертит. Я своим ребятам поручил проверить. Ну, они вроде и засекли ее там, на Кузнецовской, – вроде с мужиком каким-то она там встречалась. Но встреча один раз была, не успели они мужика этого прихватить. А она все отрицала. Ну, я тогда плюнул, но адресок запомнил на всякий случай. Может, конечно, она там и потом бывала, но у меня все руки не доходили…
– Человек, которого наняли, уже что-нибудь докладывал? – спросил Гуров.
– Не появлялся пока, – спокойно сказал Переверзев. – И не звонил. Наверное, пусто пока.
– Скажите, у вашей жены имеется оружие? – поинтересовался Гуров.
Переверзев посмотрел на него с беспокойством.
– «Пушка», что ли? Нет, по-моему. А вы почему спрашиваете?
– А большие деньги ваша жена имеет в своем распоряжении? – не ответив, сказал Гуров.
– Что значит большие? – сухо спросил Переверзев, обиженный тоном Гурова. – Для кого и сто долларов – капитал.
– Я имею в виду, может быть у нее в распоряжении сумма, чтобы заплатить за трехкомнатную квартиру на Кузнецовской за полгода, скажем, вперед?
– Так эта стерва снимала там квартиру? – упавшим голосом сказал Переверзев. – Вот сука! Устроила бордель, значит? Дом свиданий…
– Вряд ли бордель, – хладнокровно заметил Гуров. – Квартира большую часть времени пустовала. – И решительно напомнил: – Так вы не ответили на оба моих вопроса!
– Да. Я просто очумел немного. Сейчас сориентируюсь… Значит, так – «пушки» я у нее никогда не видел. Если только втихаря купила?.. А деньги… Ну, такая сумма у нее вполне могла быть. Я же ее не в черном теле держу. Только заплатить бабки за то, чтобы квартира пустая стояла, – это не в ее духе, сразу скажу! А вы, Лев Иванович, уверены, что это она на Кузнецовской хату снимала?
– Почти на сто процентов, – ответил Гуров. – Думаю, сегодня буду уверен уже на все сто. Нужно только показать хозяину квартиры фотографии вашей жены. А вот насчет оружия могу совершенно твердо сказать – оно у Анны Викторовны было. Газовый пистолет, переделанный под стрельбу дробовыми патронами. И сегодня она из него стреляла. – Гуров испытующе уставился в глаза Переверзеву. – Стреляла в человека, которого вы послали за ней следить, в Василькова.
Сообщение поразило Переверзева. Он даже открыл рот от неожиданности и некоторое время сидел в таком виде, не сводя глаз с Гурова.
– Да нет! – сказал он наконец. – Не может быть! Чепуха какая-то!
– Еще какая чепуха! – согласился Гуров. – Василькову коленную чашечку раздробило. Он теперь из строя надолго выбыл, а глядишь, и вообще инвалидность получит. На вашем месте я бы хоть цветочков в больницу отнес – может, ему приятно будет?
Переверзев долго молчал, а потом буркнул:
– Намек понял! Не дурак. Компенсирую чего положено… Но я никак не могу поверить, чтобы Анна… Она что – взбесилась?
– Вам лучше знать, – заметил Гуров. – Может, она так боялась встречи с вами?
– Сроду она меня не боялась! – возразил Переверзев. – Она вообще, знаете, какая упертая? Всегда своего добьется – если не лаской, то визгом. Такой визг, бывало, поднимет!.. Правда, до рукоприкладства никогда не доходило – ни с моей, ни с ее стороны. С чего это она за «пушку» схватилась, не понимаю.
– Ну, когда люди за оружие берутся? – рассудительно проговорил Гуров. – Когда кого-то напугать хотят или сами сильно напуганы. Думаю, Анна Викторовна пугать никого не собиралась. Значит, ее кто-то припугнул – и очень сильно. Недаром она скрывалась по чужим квартирам.
– А вы знаете, у кого она скрывалась? – ревниво спросил Переверзев.
– Пока я знаю точно только одно место, – сказал Гуров. – Мы нашли его, можно сказать, случайно. Анна Викторовна пряталась у подруги. Кстати, как раз у той, через которую снимала квартиру на Кузнецовской. Замечательную трехкомнатную квартиру. А вас не удивляет, что ваша жена не воспользовалась этой квартирой?
– Меня уже ничего не удивляет, – проворчал Переверзев. – И вообще я уже ничего не понимаю. От кого она пряталась? Зачем? Что произошло? До пятнадцатого числа была спокойная баба… Ну, почти спокойная, – добавил он, неловко отводя глаза.
– Меня тоже волнует этот вопрос, – кивнул Гуров. – Но пока я могу предполагать только одно – если вы ничего не напутали, то причины странного поведения вашей жены следует искать в первую очередь в той утренней встрече. Потому что дальше события пошли по нарастающей. В конце концов именно в тот день, именно в той квартире на Кузнецовской произошло убийство. Пока у меня нет оснований утверждать, что Анна Викторовна имеет к этому отношение, но вся логика событий ведет к этому…
– Не знаю я, что это за встреча, – признался Переверзев. – У нее эти встречи без конца… Ей, видишь ли, надо раскручивать дело! Неизвестно еще, кто кого крутил…
– Одним словом, у Анны Викторовны масса знакомых, – подытожил Гуров. – А чем она вообще занималась в своем агентстве – вы можете сказать?
Переверзев фыркнул.
– Да, по-моему, одними презентациями! – презрительно сказал он. – Закатывала презентации по каждому чиху. Это она тоже называла раскруткой. А я называю это переводом денег. В Москве до хрена людей, которые занимаются этим бизнесом, и они вовсе не горят желанием уступить место еще одной дуре. Зато и много людей, которые обожают попить-поесть на халяву. Вот они слетаются к моей жене, как мухи на сахар.
– Может быть, вы преувеличиваете? – спросил Гуров. – Москва тоже не сразу строилась. Может быть, все не так уж плохо?
Переверзев махнул рукой и сказал с досадой:
– Я не вижу, что ли? У нее ни хватки настоящей, ни таланта, если уж на то пошло. У нее один талант – деньги тратить и с мужиками спать.
– Раз уж у нас с вами пошел такой откровенный разговор, – заметил Гуров, – так, может быть, вы мне ответите еще на один вопрос? Вам не известно, как часто ваша жена встречалась с журналистом Бурдашовым? Он живет на улице Расплетина – это для ориентировки. Очень известный человек. Можно сказать, знаменитый.
Переверзев пожал плечами.
– Черт их знает! – с чувством сказал он. – Я же говорю, у нее этих знаменитых – миллион. За всеми не уследишь. Да и, честно скажу, не особо меня это интересовало. А в то утро, когда она к этому, на «БМВ», выскочила, во мне как будто все перевернулось. Ну, думаю, дождешься ты! – Помолчав и немного остыв, он вдруг добавил: – А вообще я знаю, что вам нужно. У нее, я видел, ежедневник есть – она там всех своих знакомых фиксирует. Сейчас посмотрю – если только она его на работу не унесла…
– Это было бы очень кстати, – оживился Гуров.
Переверзев поднялся и вышел из кабинета. Отсутствовал он минут пять. Гурову показалось, что в какой-то момент в квартире послышался мелодичный звук дверного звонка. Оказалось, он не ошибся – Переверзев вернулся вместе с Крячко. По лицу Стаса можно было догадаться, что он очень доволен.
Переверзев протянул Гурову продолговатую книжечку в черной кожаной обложке. Кожа была вытерта до блеска – видимо, книжкой пользовались очень часто.
– Вот она, – с презрением сказал хозяин. – Не знаю, то ли это, что вам нужно. По-моему, там сам черт ногу сломит.
Гуров взял ежедневник, поблагодарил и мельком перелистал страницы.
– Если позволите, – сказал он, – я бы хотел взять это с собой. Здесь придется разбираться вплотную.
– Да ради бога! – ответил Переверзев. – Лишь бы вы ее нашли. Мне тоже давно пора… разобраться!
Гуров перевел взгляд на Крячко и коротко кивнул – рассказывай, мол.
– В общем, дело пахнет керосином! – объявил Стас, плюхаясь в кресло и разваливаясь в нем, как курортник в шезлонге. – Я обошел десяток квартир в доме напротив, и в одной мне рассказали такую историю! Там живет старушка лет семидесяти, ноги у нее почти не ходят, и она сидит весь день у окна и смотрит на улицу – говорит, лучше всякого телевизора. И вот сегодня она видела такую картину – въезжает в переулок «Фольксваген»…
– Твоя старушка так здорово разбирается в машинах? – иронически спросил Гуров.
Крячко нетерпеливо махнул рукой.
– Она в машинах не разбирается, – сказал он. – Она прямо показала на машину Немовой – вот эта самая, говорит. А я уже интерпретирую, чтобы картина выглядела объемно… Короче, въезжает «Фольксваген», а тут откуда-то сбоку вылетает еще один автомобиль. Вот его происхождение нам выяснить не удалось – старушка охарактеризовала его как большой и черный. Так вот, этот автомобиль наискосок подрезает «Фольксваген», и тот вынужден затормозить. Теперь понимаешь, почему машина Немовой так коряво стоит?