Я отнял от глаз бинокль и протянул его лысому.
— Ну как тебе? — поинтересовался он.
— Забавно, — сказал я. — Давно они так развлекаются?
— Не очень. Как я от Лосей ушел, так и начали.
И пояснил:
— Лоси — это местные маркитанты, которые район держат.
— Ясно, — кивнул я. — Пат стопроцентный. Так они неделями могут друг дружку на ноль множить. Причем без особого результата. По ходу, у собакоголовых боеприпасов немерено и с личным составом порядок. Я даже догадываюсь почему. Если на этой базе намечается непорядок с патронами или бойцами, то им из Зоны ЗИЛ подкрепление приходит без проблем.
Лысый прищурился, вновь окинув меня своим рентгеновским взглядом.
— А тебя как звать, воин?
— Снайпер, — ответил я.
— Я так и подумал, — кивнул лысый. — Наслышан. Это ты из Иномирья приперся, кучу оружия для кремлевских отыскал и Сталка завалил?
— Угу, — буркнул я.
— Кстати, знавал я того Сталка. Отменное трепло был. Чтобы поразвлечься, мог запросто три короба всякой хрени насочинять. Говорят, через те развлечения и ластами хлопнул.
Лысый испытующе посмотрел на меня. Но я уже справился с собой, усилием воли запихнув подальше в душу страшные для меня воспоминания, готовые вырваться наружу. Лысый подождал пару секунд и, не дождавшись развития беседы, с легкой досадой в голосе произнес:
— Не расскажешь, как все было? Как его путь по бренной земле нашей окончился на самом деле? А то тут многое брешут, и каждый — по-своему.
— Не расскажу, — отрезал я. — На эту тему старая поговорка есть: истинный воин должен следовать своим путем, а не обсуждать чужие.
Лысый крякнул, потом усмехнулся краем рта.
— Ну ладно, твое дело. Не хочешь говорить — не надо. Тогда, господа, позвольте представиться. Я — Кощей, а это — Богдан.
Кощей показал глазами на амбала с автоматом.
— Кстати, Снайпер — это позывной?
— Считай что имя, — сказал я.
— Принято, — кивнул Кощей. — У меня тоже считай что имя. Оно и правильно. Нашему брату имя ни к чему. Как поется в одной древней песне: в лучших книгах всегда нет имен. Только вряд ли о нас кто-то напишет книгу.
— Это — Ион, — не стал я продолжать тему, кивнув в сторону стаббера, так и не опустившего пистолет. Не исключено, что Кощей неспроста ударился в лирику. Похоже, лысый владел какими-то приемами гипноза и подавления воли, пытаясь размеренным голосом продавить мне психику. Но меня и не такие давить пытались, так что бывший маркитант зря старался. И лучший способ не терять обоюдно время — это выяснить, как мы можем быть друг другу полезны. Если можем. А если нет — разойтись краями в разные стороны и при этом по возможности остаться в живых.
— Вот и познакомились, — с легкой досадой хмыкнул лысый, поняв, что его психологическая атака не удалась. — Вы за каким здесь?
— Думаю, за таким же, что и вы, — сказал я. — Посмотреть, нельзя ли чем со складов поживиться.
— По ходу, нельзя, — с легким сожалением в голосе произнес лысый, вновь поднимая к глазам бинокль. — С востока, севера и юга склады окружают непроходимые леса и болота. Только с запада, со стороны руин можно атаковать. Лосиноостровские давно облизывались на этот пирог, только я их тормозил всегда, мол, не фиг пацанов класть попусту под этим забором. А как я ушел, вот оно и началось. Ну мне и любопытно стало, как у Лосей без меня воевать получится. Вот мы с Богданом на башню и залезли.
— Хороший наблюдательный пункт, — отметил я. — Не только тебе приглянулся.
— Ты про собакоголового, что я в подъезде положил?
— Про него. Не думал, откуда он там взялся?
Лысый маркитант почесал татуированный череп на затылке.
— Может, со складов послали, с фланга за Лосями шпионить?
— Может, и так, — согласился я. — А может, и нет.
— Есть идеи? — прищурился Кощей.
— Ага, — сказал я. — При обоюдном интересе даже могу поделиться.
— Сколько? — быстро спросил Кощей.
— Десять процентов с добычи, — сказал я. — Остальное ты делишь с Лосями как хочешь.
— А размер добычи?
Я произвел в уме кое-какие подсчеты… Судя по тому, что я видел, на объекте не менее трех сотен боеспособных и полностью экипированных собакоголовых, не считая обслуги, которая наверняка сидит в подземных жилых помещениях и не высовывается. Значит…
— От сотни автоматов. От десятка цинков. Мы возьмем три автомата и три комплекта брони, остальное — патронами и тем, что приглянется исходя из десяти процентов.
— Идет, — пожал плечами маркитант. — Думаю, Лоси на такое согласятся. Они ж не дурни. Уже небось понимают, что на такой пирог у них пасть маловата. От себя обещаю: до окончания контракта работаем вместе. Потом делим трофеи, расходимся, и дальше — как получится.
— Гарантии? — поинтересовался я.
— Моё слово. Про Закон наемника слышал?
— Слышал. Контракт превыше всего. Не думал, что он еще действует.
— По ходу, это единственный закон, который еще действует, — сказал Кощей. — Ладно. Спускаемся, обойдем Лосей с тыла, и я поговорю с Живоглотом.
— С плотоядным моллюском? — удивился Ион, наконец-то опуская пистолет.
— С главой клана Лосей, — пояснил Кощей. — Позывной у него такой. Дали после того, как он на спор, не жуя, проглотил десяток только что вылупившихся стальных сколопендр.
— Хорошее пищеварение, — усмехнулся Ион. — Голова у него варила б так же, как желудок. Глядишь, не послал бы свой клан на убой!!!
Живоглот оказался невысоким мужиком с нереально широкими плечами и руками, похожими на манипуляторы робота «Спайдер». Командир маркитантов производил бы воистину ужасающее впечатление, если б не огромный пивной живот, на фоне которого автоматно-гранатометный комплекс «Гроза» смотрелся как детская игрушка — грозное штурмовое оружие висело на ремне, перекинутом через бычью шею Живоглота. Бесспорно, хорошая машинка. Только интересно, как хозяин из нее стреляет с эдаким-то брюхом? И где патроны 9х39 миллиметров берет в условиях тотального постапокалипсиса?
Несмотря на жутковатый внешний вид, Живоглот оказался мужиком покладистым. Особенно когда увидел перспективу моего предложения. Правда, сначала не поверил, но потом решил рискнуть…
…Ночь незаметно спустилась на разрушенный город. Вдоль линии осаждающих загорелись огни факелов и костров. Вдоль периметра осажденных — тоже. Не для облегчения работы вражеских стрелков, а исключительно чтобы не свернуть себе шеи в чернильной темноте. Вечно затянутое тучами небо почти не пропускало лунный свет, лишь гнилушки мерцали в руинах да светляки пересмешника иногда мелькали в ветвях деревьев, искореженных радиацией. Вот и все освещение. То есть без факелов не обойтись…
Однако они шли практически втемную, едва-едва подсвечивая себе дорогу. Возможно, у них было развито ночное зрение, возможно, они ориентировались по нюху. Ведь обходятся без дополнительной подсветки крысособаки, болотники и прочая нечисть, которая шастает ночами по разрушенной Москве. Так почему человекообразным не обладать ночным зрением? Ведь неспроста же эти человекообразные имеют башку, так похожую на вытянутую вперед крысособачью морду.
У нас со способностью видеть в темноте было намного хуже. Бинокль Кощея переключался в ночной режим, да еще у Живоглота имелся прибор ночного видения, древний, как дерьмо мамонта, и, наверно, потому еще рабочий, — задолго до Последней войны технику делали пусть громоздкой, зато убойно-надежной. Остальным приходилось полагаться на интуицию… и на кое-какие мои придумки, реализованные в процессе экстренной подготовки к спецоперации.
Еще глядя на труп собакоголового, я предположил, что этот мутант вряд ли с территории военных складов вылез, а дальнейшее наблюдение с вершины башни и беседа с Кощеем подтвердили мою догадку. Слишком уж плотно обложили маркитанты доступный сектор периметра. Да и какого хрена собакоголовым заниматься разведкой позиций врага с башни, когда им с вышек все прекрасно видно? Значит, собакоголовый приперся извне. И прийти он мог только с юга.
С Зоны ЗИЛ.[9]
Для чего? Конечно, для разведки. Соответственно, возникает закономерный вопрос: кому и за каким хреном нужна та разведка?
Ответ очевиден. Отряду подкрепления, который идет на помощь осажденным. И, судя по карте, нарисованной загадочным знакомым Шерстяного, скрытный проход через леса к военным складам существует только один — через старую, заброшенную просеку, вдоль которой когда-то были установлены линии электропередач. Начиналась та просека в месте под названием «Метрогородок» и выходила… прямо на фланг позиции маркитантов. Судя по карте, часть дороги даже асфальтированна, а значит, ее еще не захватил мутировавший лес и по ней возможно пройти.
Или даже проехать…
Или даже проехать…
Вот они и ехали… Наверно, не одного разведчика послали собакоголовые впереди своего отрада, так как двигались они достаточно уверенно.
Почти неслышно урчали в темноте электромоторы. Тускло горели фары, защищенные маскировочными светофильтрами и оттого напоминающие глаза ленивых, полусонных чудовищ. Трещали под колесами и гусеницами сухие ветки, крошились жалкие остатки асфальта, защитившие дорогу от разрушающего действия корней и побегов растений, но не устоявшие под весом многотонной техники…
Признаться, я до сих пор не верил в успех моей задумки. Ну да, я оказался прав в своих предположениях насчет каравана собакоголовых. Да, вечером половина отрада маркитантов сумела скрытно углубиться в лес, найти просеку, форсированным маршем пройти по ней пару километров и кое-как подготовиться к встрече врага. Но я понятия не имел насчет численности предполагаемого конвоя и его вооружения. Говоря о трофеях, я брякнул наобум, прикинув, что вряд ли из Зоны ЗИЛ может прийти подкрепление, превосходящее по численности гарнизон военных складов. Но это все были не более чем тычки пальцем в небо. А вот как оно будет в реальности, да еще ночью — кто ж его знает? Увидим… в скором времени.
Сигналы пришли с двух сторон практически одновременно. Это Кощей с Живоглотом разглядели в свои приборы, как головная машина наехала на ветку, не случайно отвалившуюся с сухого дерева, а специально положенную мной на асфальте, — и подожгли короткие фитили самодельных сигнальных ракет.
С воем взлетели к ночному небу две разгорающиеся звезды. Одна, правда, взлетев чуть выше верхушек невысоких кривых деревьев, тут же рухнула обратно на землю. Зато вторая продолжала свой путь, словно стремясь пробить завесу облаков и присоединиться к своим товаркам на небосводе.
Но сейчас никто не смотрел в небо.
В мгновение ока занялись пламенем все деревья, стоявшие вдоль дороги, — в процессе подготовки к акции их обильно намазали горючей смолой, которой вдосталь нашлось на позициях маркитантов, осаждающих военные склады. Заскрипели и рухнули, разбрасывая искры, два толстых, корявых ствола. Расчет оказался верным — оба горящих дерева упали прямо на головную машину. Это оказался хорошо знакомый мне БТР-60 без броневой крыши. Вон, оказывается, какие машинки таила в своих недрах Зона ЗИЛ… Признаться, не ожидал я, что в конвое будут бронетранспортеры. Максимум рассчитывал на электроциклы. На деле же оказалось, что все гораздо серьезнее.
В принципе, для БТРа наши горящие деревья — все равно что спички для стального портсигара. Водила газку подбавит — и проблема решена, стволы сами съедут с корпуса машины. Но собакоголовых подвела самоуверенность…
В транспортном отсеке ехали шестеро. И наверняка держали заранее раскрытыми ящики с какой-то взрывчаткой типа динамита. Значит, чтоб под покровом темноты подъехать к позициям маркитантов и, пока те будут разбираться, кого это принесло на ночь глядя, устроить осаждающим фейерверк со спецэффектами. Но получилось, что мы встретили конвой раньше. И смертоносные сюрпризы достались самим собакоголовым…
Рвануло сильно.
БТР вздрогнул. Меж стыками стальных листов полыхнул огонь. С брони на землю силой взрыва сбросило горящего заживо собакоголового, летящего в сопровождении фрагментов тел своих товарищей. Неуправляемый, покалеченный бронетранспортер, словно подстреленный носорог, резко дернул мордой влево и принялся неторопливо разваливаться на бронелисты.
Я не видел, что стало с замыкающей машиной. По сценарию ее должны были таким же макаром заблокировать на дороге маркитанты Живоглота. Но сейчас мне было не до выяснения общей картины боя.
Я стрелял. Потому что с машин стреляли в мою сторону. Потому что так надо. Потому что это война, где, если не ты — значит, тебя. Потому что сейчас, в эту минуту, начисто, словно ластиком с листка, стерлись ничего не значащие слова «добро», «зло», «милосердие», «чужая жизнь, которую ты не вправе…». Исчез и сам листок, болтающийся перед глазами большинства людей, на котором другие люди пишут правила и инструкции. Когда настает время боя, исчезает всё, кроме автомата в твоих руках, счетчика патронов в твоей голове и линии выстрела, которую ты совмещаешь с чужими телами. Это и есть голая, неприкрытая правда жизни, момент истины, высшая справедливость. Не ты — так тебя! Поэтому всегда будь первым! Будь лучше, хитрее, проворнее, чем те, что целятся в тебя, что хотят остаться жить на этой земле после того, как ты упадешь, пробитый их пулями. Но при этом не позволяй ненависти, злобе, желанию скорой победы затопить твой разум! Лишние эмоции и слишком сильные желания сбивают линию выстрела, а это чревато поражением. Что в бою, что в мирной жизни…
Деревья, горящие вдоль дороги, прекрасно освещали картину побоища. Маркитанты вели огонь из наскоро отрытых окопов и из-за куч бурелома. А собакоголовые были как на ладони. В первые мгновения боя свинцовый ливень выкосил примерно треть мутантов. Остальные же попытались укрыться кто куда и организовать оборону…
Но сделать это оказалось непросто. БТР шел только во главе колонны. Следом за ним ехали тентованный грузовик ГАЗ-66 и электроцикл. Дальше были видны сполохи огня над еще каким-то колесным транспортником, но с моего места было не разобрать, какая именно машина шла за электроциклом. Вернее, уже не шла, а стояла поперек дороги, беспомощно уткнувшись бампером в горящее дерево.
Грузовик в мгновение ока изрешетили пулями. Из простреленного кузова вывалились наружу лишь двое собакоголовых. Один погиб сразу. Его голова, хоть и защищенная шлемом, буквально взорвалась, прошитая автоматной очередью. Второй же успел упасть на живот и заползти под колесо грузовика, откуда мгновением позже замигали огоньки ответных выстрелов.
А вот с электроциклом все оказалось сложнее.
Бронированная машина резко свернула с дороги и, раздавив по пути баррикаду маркитантов, попыталась прорваться между искалеченным «газоном» и стеной горящего леса. В принципе, габариты и проходимость машины позволяли совершить такой маневр, но водитель немного не рассчитал. Не учел стальные шипы, торчащие из бортов электроцикла, словно иголки гигантского рассерженного ежа.
Горящее дерево, стоящее у дороги, заскрипело, застонало, словно живое, когда шипы рванули его плоть, но не переломилось от удара. Зато сломались два шипа, торчащих возле кабины, а остальные намертво завязли в толстом дереве. Напрасно водитель давил на педали, выжимая из мотора все возможное. Напрасно колеса разбрасывали во все стороны комья земли и куски старого асфальта. Машина завязла намертво… Теперь выковырять из нее экипаж и трофеи будет проблематично. С одной стороны электроцикла — грузовик с пробитыми колесами, с другой — горящий лес. Как хочешь, так и потроши огромную консерву, из амбразур которой вдобавок принялись ожесточенно вести ответный огонь.
Правда, продолжалось это недолго. Стена огня в непосредственной близости от бронированной машины не особо опасная штука, если машина не на бензиновом ходу. Но удушливый дым, проникающий в салон, и быстрый нагрев стального борта не способствуют долгой обороне.
Буквально через минуту ответный огонь прекратился. Задний борт электроцикла откинулся назад, и из машины посыпались собакоголовые… прямо под маркитантские пули.
Несомненно, на данном участке перевес был на нашей стороне. Но при этом мутанты сумели показать себя отличными бойцами. Тот, что стрелял из-за колеса грузовика, успел положить двоих «лосей», прежде чем я вогнал пулю из своей СВД в еле видимый отблеск огня на бронестекле его шлема.
Экипаж электроцикла, выскочивший из своего бронированного укрытия, тут же попал под перекрестный огонь. Погибли многие, но выжившие доставили нам немало хлопот.
Один из гранатомета умудрился жахнуть, прежде чем автоматная очередь отбросила его на обочину. Причем жахнуть прицельно. Двое маркитантов, спрятавшихся за поваленным стволом дерева, в одно мгновение превратились в фарш, нашпигованный осколками и занозами. Еще трое собакоголовых, двигаясь от укрытия к укрытию с поразительной скоростью, секунд за тридцать умудрились выкосить полдесятка нападающих, прежде чем сами, изрешеченные пулями, успокоились навеки.
Тем не менее на этом участке дороги бой явно заканчивался в нашу пользу. Чего я не мог сказать о том, что творилось за поворотом. Там по-прежнему шла ожесточенная автоматная стрельба, перемежаемая тяжелыми и частыми ударами крупнокалиберного пулемета.
— Посмотрим, чего там? — предложил Богдан, меняя магазин автомата.
— Можно, — кивнул я.
В группе, которая сейчас вела бой за поворотом, был Кощей. Так уж Живоглот распорядился, когда решалось, кого куда ставить в засаду. И теперь парень с зеленозвездатым погоном на плече явно беспокоился за судьбу товарища. Интересно, что может связывать эдакого громилу и прожженного маркитанта? Не иначе какое-то общее дело. Ладно, со временем разберемся, что к чему.