Под давлением США ООН 20 августа 2004 года приняла резолюцию о введении многонационального контингента в Украину. Представители Украины, Беларуси, Молдовы, России, Венесуэлы, Кыргызстана, Китая и Индии были против. Но в связи с тем, что «в Украине грубо попираются демократические свободы граждан, а также идет открытая гражданская война, которая угрожает дестабилизацией обстановки в Черноморском регионе», все-таки ввести ограниченный контингент. Срок ввода определили 1 сентября 2004 года. Сразу видно, что заранее готовились и сейчас подвели «теоритическую базу» – за 11 дней такую группировку войск не подготовишь. В Адриатике американцы сконцентрировали крупную группировку ударных кораблей и авиации. Три авианесущих ударных группировки (2-я – авианосец «Теодор Рузвельт», 8-я – авианосец «Дуайт Эйзенхауэр» и 10-я – авианосец «Гарри Трумэн»), две эскадры эсминцев управляемого ракетного оружия (28-я и 26 -я), 8-я эскадра атомных многоцелевых подводных лодок, 2 – ю группу надводных кораблей, 2-ю группу экспедиционных ударных сил состоящую из трех бригад морской пехоты, 6 – ю эскадру амфибийных сил, 2 – ю группу плацдарма высадки десанта и прочая. В общей сложности около 150 тысяч человек, 90 боевых кораблей и 900 самолетов.
Янукович назвал решение ООН «незаконным вторжением и если хоть одно военное судно, автомобиль или самолет незаконно границу Украины – это будет автоматическое объявление войны». После этого выступления – Виктора Федоровича Генсек НАТО Х. Солана назвал «вторым Милошевичем».
В Крым потянулись колоны ПВОшных частей, перебрасываемых из Центральных и Восточных регионов Украины. Было очень мало времени – до вторжения оставалось только два дня.
4.
Тактическая группировка ПВО «Крым» развернула свои войска и ждала нападения. Вокруг Севастополя развернулись стартовые позиции комплексов С-300 174 зенитно-ракетного полка. На Бельбек из Миргорода в срочном порядке перебросили 10 СУ-27 для перехвата крылатых ракет. Два боевых звена МиГ-29 патрулировали воздушное пространство города славы русских моряков. Остальные были спрятаны в капониры на случай бомбежки непосредственно аэродрома.
В помощь крымским соединениям ВВС была переброшена самолетами 15 транспортной авиации из Борисполя 137 зенитно-ракетная бригада из Умани Черкасской обл. вооруженная комплексами С-300. Крымское направление ПВО было передовым рубежом отражения воздушной агрессии. Остальные соединения противоздушной обороны сконцентрировали вокруг Киева, Днепропетровска, Харькова, Одессы и частично Донецка.
ПВОшники прекрасно понимали, что долго не смогут противостоять силам противника. Но враг собирался бомбить Их страну и землю. Техника оставляла желать лучшего и к этому добавлялась добавлялась необученность и неслаженность действий личного состава. Тем не менее, части и соединения перебрасывались в Крым всеми правдами и неправдами. Мужики сутками не спали-не ели, но всеравно продолжали готовиться к воздушным боям. Хотя в принципе, они будут наблюдать за событиями только через радары – основная битва развернется за многие десятки километров от позиций. И результатом работы наших хлопцев-пэвэошников будет либо неуничтоженная позиция, либо смерть под градом ракет. Есть из чего выбрать, не так ли? Всеравно, все их помыслы были направлены на то, чтобы навалять побольше пендосовским уродам.
Корабли ВМС Украины вышли в море. Все, что могло двигаться выгнали из бухт Севастополя, Балаклавы, Новоозерного и остальных мест базирования. В районе мыса Лукулл собиралась украинская эскадра разнородных сил. Моряки собирались тоже противостоять ударам американцев. Привлекли даже катера пограничников. Все прекрасно понимали, что все впустую, тем не менее народ на кораблях усиленно готовился к бою. «Врагу не сдается наш гордый «Варяг»…» В принципе, так оно и получалось. Только в роли легендарного корабля выступает эскадра разнородных сил украинцев. А может и получиться как в «Интернационале» поется: «Это есть наш последний и решительный бой…» Всякое может произойти. Каждый мужчина в погонах, в такие минуты понимает всю важность борьбы за родную землю. Даже если ты из боя не выйдешь живым или хотя бы здоровым – ты обязан костьми лечь и не пустить врага. А если, военный этого не осознает, то скорее всего – такой вояка скорее всего приспособленец. Война быстро вычищает армейские ряды от таких, но не совсем. Наверху всеравно остаются лизоблюды и вся остальная шваль.
Береговой стационарный ракетный дивизион «Объект – 100» в поселке Гончарном уже был готов применить все свои 32 ракеты комплексов «Утес» и «Прогресс» против вражеских кораблей, которые появятся ближе чем 200 километров от берега. 25-й береговой мобильный ракетный дивизион установил свои стартовые позиции возле бухты Казачья. Но все равно, ВМС Украины больше чем 12 ракет «Термит» и нескольких «Оса-МА2» за один залп выставить ничего не может. Остается надежда только на ПВО. Горько было осознавать нашу неготовность к войне. Об этом мне частенько приходилось слышать из уст офицеров комплектуемых частей. Видимо в очередной раз придется нашему народу ценой крови своих граждан учить военачальников воевать.
В Адриатике с крейсера ракетного оружия «Гонсалес» и подводных лодок были сделаны первые пуски крылатых ракет «Томагавк». Часть из них была перехвачена нашими СУ-27, а остальные – противоракетными комплексами. Первый удар вроде отразили. Потом в бой пошли «ударники» пендосов. Наши летуны дрались как могли. Могли они, честно говоря, никак. Сказывалось мало число налетанных часов и отсутствие боевого опыта. В результате, были уничтожена почти вся авиация украинских ВВС и ВМС. Частично пострадали боевые порядки противовоздушной обороны. Тем не менее, американцы и турки тоже понесли потери: два F-117, три F/A-18 “Хорнет”, два F-14 “Томкэт”, один EA-6B “Праулер”, один «Викинг» и еще пару самолетов турецких ВВС. Но больше украинцам противостоять ударам альянса было нечем.
Поражение наших воздушных сил внесло смятение в наши души. Чуть позже пришло сообщение, что польские, венгерские и румынские войска перешли госграницу. Эти уроды-оппозиционеры их поддержали и начали теснить наши правительственные войска.
После того как авиация и ПВО (частично) Крымского направления была уничтожена – натовцы начали бомбардировки крупных городов страны: Киева, Днепропетровска, Донецка, Севастополя и других областных центров Левобережья. Появились конечно же жертвы среди мирного населения. Любви в народе к захватчикам и Ющу с его приспешниками не добавило. В Центральной Украине мужики начали собирать отряды самообороны. Позже, поступая по принципу: «Когда безобразие нельзя предотвратить – его возглавляют», самооборонщиков взяли в состав действующих частей.
Бомбежка меня застала, когда возвращался с Дергачей. Тормознул какого-то таксиста при выезде из города и ему пришлось меня подвезти. Получилось, кстати, как в боевике: встал на дороге, а водила ехал прямо на меня, а я не уходил. Он остановился и вылез с монтировкой разбираться, а не хотелось получить по башке, пока тот приближался, вытащил из кобуры пистолет. Взял его на мушку и сказал мол, что он и его машина национализированы на время особого периода и если попытается что-нибудь выкинуть, то на месте пристрелю. И таксоиду ничего не оставалось, как сесть за рульи согласиться.
На дорогах не протолкнешься из-за гражданского транспорта. Суматоха и крики стояли как в аду. Американцы сбрасывали свой смертоносный груз как раз на Сапун-гору, где стояли позиции ЗРК С-200. Так что можете себе представить, что там творилось. Выкорчеванные с корнем деревья, земля перекопанная воронками, покореженная техника и непохороненные трупы. Люди сделали все, что могли для защиты своей земли. Под ударами вражеской авиации пэвэошники пытались спасти и замаскировать в сосновых лесах Сапун-горы оставшуюся технику.
По Горпищенко возвратиться в город не удалось из-за большого наплыва людей и техники. Войска прибывали из глубины Украины, высаживалась с кораблей в городе и спешно уходили, видимо, спасаясь от бомбежек, либо чтобы успеть занять оборону на побережье, для отражения возможного десанта. Над городом стоял смог, облака пыли и матюги. На Ялтинском кольце нас завернули на проспект Победы. Бомбежка Дергачей, Горпухи и Прекса (пр. Победы) началась как раз в тот момент, когда проехали арку. Тут водитель остановился. На обочины съезжали машины и бронетехника, народ врассыпную убегал при реве реактивных самолетов и прятался где только мог. Многие пытались найти укрытие под выступами известняка в Лабораторной балке. Там замысловатой змеей пролегало шоссе на выезд из города окруженное каньоном. На Лабораторке тоже все было забито. Кое-где на дорогах машины просто оставляли и убегали. Мы тоже остановились. Мимо пробегали гражданские и военные, кое-кто с перекошенными от крика или страха лицами.
– – Дальше не поеду – там бомбят! – сказал таксист
– – А ну езжай, сука! Пристрелю як пса скаженого!, – крикнул я, приставив пистолет к его голове. Кстати, сам не знаю чего это перешел на украинский язык.
– – А, хрен с тобой! Что там погибнем, что здесь пристрелят! – сокрушенно мотнул головой тот, заводя мотор, – а ты, прапор, я смотрю отчаянный.
– – У нас другие не служат, – удовлетворенно сказал я.
И все – таки пришлось завернуть на улицу Коли Пищенко, а там, на Рассветную, чтобы затеряться в деревьях. Видимо, американский летчик увидел этот маневр и начал за нами охоту. Мы продолжали движение пока впереди от нас, в метрах двадцати, взрывом не разворотило дом. Крикнул водителю, чтоб тормозил. Оба выскочили из машины и залегли, как оказалось не зря, – метрах в десяти с огромным грохотом что-то рвануло. Быстро вскочили и забежали в первый же двор. Я увидел там дверь погреба, а на ней навесной замок. И тут заметил какое-то движение в доме. Заскакиваю туда, большая комната, в углу, забились и выли от страха женщина лет сорока, пятилетний мальчик и девчонка лет семнадцати-восемнадцати. Увидев меня, с пистолетом в руке, они завыли еще пуще прежнего.
– – А ну не реветь! Где ключи от подвала? – крикнул я, стараясь перекричать гул самолетов и грохот разрывов, которые ложились все ближе и ближе к дому.
– – Там, я покажу. – Вызвалась девчонка, – А вы из военкомата? – радостно проговорила она.
– – Давай быстрее, а то нас здесь сейчас американцы похоронят.
– – Идемте.
Мы выбежали во двор, ключ оказался в нише под порогом входа в подвал. Она быстро открыла замок и распахнула дверь. Крикнул ей, чтобы спускалась в подвал и не вылезала, а сам, тем временем махнул водиле и тот забежал внутрь подвала. Повернулся, чтобы рвануть в дом за ее мамой и братишкой, раздался вой шорох и дымный след НУРСа. Уже сделал три шага и был отброшен взрывом. А дальше – темнота и боль в спине. Мне начались вспоминаться эпизоды из жизни. Вот стою у доски в своей средней школе № 4 города Каховки Херсонской области и решаю какую-то задачу по физике на определение дальности полета снаряда под действием силы тяжести. Потом увидел свои проводы в армию, которые проходили на моем последнем концерте группы «Звуковой барьер», в которой играл на бас-гитаре. Одет, правда, был немного странно: байковая рубашка в черно-белую клетку навыпуск, спортивные штаны заправленные в берцы и песочный фурик. Уже был «готовым» и только ежедневные шестичасовые репетиции, доведшие до автоматизма все движения, заставляли меня играть как положено. Увидел свой первый отпуск на срочной службе, часть которого провел в Херсоне у одногруппницы моего одноклассника. Мы лежим в постели, и она начала меня жарко целовать, сначала в губы, потом почему-то перевернула меня на живот и стала проводить языком по спине, но ее поцелуи и ласки теперь приносили острую боль, которая отдавалась во всех уголках тела. Очнулся от того, что меня кто-то тащит в подвал. Это водила затаскивал в подвал. Краем глаза увидел, что от дома осталась дымящаяся воронка.
– – Эх, и отчаянный же ты, прапор, – сказал водитель, – совсем себя не бережешь. И себя угробишь и нас. Очнулся уже – вот и хорошо. Как хоть тебя звать-величать?
– – Володей, – промычал я, – в нарукавном кармане у меня ИПП. Перевяжи.
– – Не волнуйся, щас все сделаем, – сказал он когда уже втащил меня в подвал, – а ну, не реветь, девка! Помоги лучше парню.
Тут окончательно пришел в себя. Света (так звали ее) все порывалась выбежать из подвала. А Сергеич (водила) ее не пускал, и та разревелась у него на руках. Оно и понятно – одной ракетой перечеркнули все дорогое в ее еще не особо большой и радостной жизни -маму и братишку.
У меня на спине осколком только царапнуло хорошо, так что ничего серьезного. Но ужасно гудела и болела голова. Наверное, контузило. Света сидела в углу и молчала, Сергеич дрых без задних ног. Взрывы и гул самолетов уже прекратился и мне нужно было в военкомат. Поэтому решительно встал и вышел из подвала. Но первые три шага по ступенькам вверх дались с трудом, так как закружилась голова. Но потом все прошло. Светка пошла за мной. Я вышел из ворот, а точнее перелез через груду метала, что когда-то юыли ими. Машина Сергеича валялась покореженной и отброшенной взрывом во дворе дома напротив. Под машиной выглядывали щепки и доски, и сочилась кровь. Видимо, машина упала на собачью конуру, в которой несчастное, испуганное взрывами и воем самолетов, животное забилось в самый дальний угол. Чуть дальше лежала женщина, а из под нее торчали две худые детские ножки. Подбежал к ним, перевернул женщину, под ней лежала девочка лет пяти. Обе были мертвы: женщина от осколка, который раздробил ей затылок, а девочка внешне была цела, видимо задохнулась под тяжестью тела мамы. Я повернулся и, как во сне, поплелся назад. Из подвала тем временем вылезла Света и Сергеич. Девушка сидела возле дымящейся воронки, что час назад была домом, где она выросла, и рыдала.
– – Вова, не бросай меня! – прокричала Света, – мне же некуда больше идти! У меня больше никого не осталось! Я буду делать все, что скажешь, только забери меня с собой!! Я буду тебе стирать, готовить, и все остальное, что захочешь, только не оставляй меня здесь!!!!
Девушка бурно разрыдалась. Я подошел к ней и обнял, а та доверчиво уткнулась личиком мне в грудь и сотрясалась от приступов рыданий. Гладил ее по голове и, как мог, старался успокоить, говорил, что не брошу. Наконец отстранил девчонку от своей груди и, взяв нежно указательным и большим пальцем левой руки за подбородок, правой рукой достал платок и начал вытирать слезы на девичьем чумазом лице. Когда Света успокоилась, взял ее крепко за руку, и повел в военкомат. Нам навстречу ехали машины скорой помощи и пожарных. Казалось, что все это не со мной, это съемки какого-то боевика или фильма про войну.
Шли молча. Я весь грязный и в копоти, камуфляж на спине разорван, берет потерял. То там, то здесь полыхали пожарища и густой черный дым уносился в небо. С ревом мимо проносились пожарные машины и «неотложки». Бегали с криками люди, разбирая завалы и пытаясь тушить бушующий огонь. Из под груд камней раздавались крики о помощи. В неистовом пламени пожаров тоже орали люди, погребенные обломками своих жилищ еще и зажариваемые заживо. На улице Багрия из воронки бил фонтан воды из перебитого водопровода.
Вот мы и добрались до нужного места. Здание почти не пострадало. На середине дороги, что вела на Матроса Кошки, зияла большая воронка. А в окнах не осталось ни одного целого стекла. Ворота, стена и забор были испещреныдырами от осколков. Одну створку ворот сорвало с петель и перекинуло через весь двор аж в спортгородок. Одна огневая точка была почти полностью засыпана землей и кусками асфальта. Из нее выглядывала чья-то спина в камуфляже – все остальное было погребено. Прямо во дворе перевязывали раненных и складывали убитых. Погибших оказалось пять человек. Среди них был и тот мужик, что обещал любого двадцатилетнего в бараний рог скрутить и наша уборщица. Во дворе наткнулся на Ямпринцеву.
– – Живой! А нам тут передали, что машину с командой татары взорвали. – сказала она.
– – Не дождешься, Лександровна, такие как я, и в воде не тонут, сама знаешь почему…
– – Ну ладно, Владимир Анатольевич, помогите мне отвести раненного в машину. – отрезала она, и оценивающе оглядела Свету с ног до головы, а потом с омерзением меня. – И вижу, вы зря времени не теряли, даже и девушку подцепить успели. Тут люди погибают, а он…
Светку отвел к врачам, чтобы осмотрели и дали успокоительного, а сам взял раненого мужика лет тридцать, водиночку потащил его к машине скорой помощи, которая только что подъехала к воронке. А старлейша стала оказывать помощь другим. Ее глаза расширялись иногда, когда видела раны и кроввь. Тем не менее, девушка стойко держалась.
Вообще Оксана была девчонкой симпатичной. И признаюсь, к ней дышал не ровно. Но из-за того, что она была дочечкой богатых родителей, а я всего лишь прапорщик, которому волей судьбы удалось выбиться в люди, не мог предпринять какие-либо шаги по сближению. Да и офицерша эта была немного того, с причудами. Но, как говорится, любовь зла, а козлы, точнее – козлихи этим пользуются. Мы часто с ней разговаривали на повышенных тонах. Ямпринцева обещала мне неприятности, амне ничего не оставалось как мысленно обещать ее подставить при удобном же случае. Но обычно все этим и заканчивалось. Но все равно оставался тайным воздыхателем. Видать такова моя планида. Мысленно ревновал к любому мужику, который приходил к ней на прием. Потому что Оксана занималась учетом офицеров запаса в мирное время. И ненавидел себя за свою нерешительность.
Пока остальные возились с раненными, сходил и доложился шефу о прибытии. Сразу же получил задачу – раздобыть бензин и солярку. Ситуация была настолько напряженной, что шеф (а он всегда отличался законопослушностью и осторожностью) при постановке задачи специально подметил, что в средствах и способах меня не ограничивает, а лимитирует только во времени. Уже сразу знал, куда мы пойдем – чуть ниже военкомата была частная заправка, которая чудом уцелела при бомбежке. Выскочив во двор и, взяв пару бойцов из аппарата усиления с автоматами, направился туда. На АЗС уже вовсю хозяйничали мародеры. Но увидев нас, они поспешили ретироваться. Пару раз стрельнули им вдогонку, но не попали. Отправил одного из солдат в военкомат, а сам зашел в магазинчик, что был совмещен с операторской. Растащить продукты и запчасти для машин еще не успели, но выручка в кассе уже отсутствовала. Взяв с полки банку «Живчика», удобно расположился в операторском кресле.