Красотою Киева восхищались друзья и враги Русской земли. «Ум человеческий не в силах ее обнять», — написал путешественник Павел Алеппский, посетив Софийский собор в Киеве. В этом восторженном признании нет ничего удивительного, если вспомнить, например, письма в Киев Анны, дочери Ярослава Мудрого, вышедшей замуж за короля Франции и ставшей королевой этой страны. Жизнь парижская началась у нее, как принято у женщин, с тоски. А почему бы не затосковать королеве в стране, где «жилища мрачны, церкви безобразны, нравы ужасны», где никто не понимает глубины и поэтической прелести саг (Анна, как и все дочери Ярослава Мудрого, была образованнейшей женщиной)?! Киев, по общему признанию специалистов, являлся в те годы величественным и прекраснейшим городом, уступавшим по роскоши храмов и дворцов в Европе лишь Константинополю. Парижу было очень далеко до этого богатства и великолепия. И многим другим городам Европы.
Церкви в столице и в других городах Древней Руси являлись, конечно, центрами духовного единения народа. Но они, кроме этого, выполняли роль образовательную: здесь находились книги, здесь работали великие мастера искусств, здесь, в конце концов, пели, восхваляя Бога и дела Его. Ни в коем случае не желая обидеть верующих людей, я выскажу свое мнение о том, что церкви в те века исполняли еще и роль культурного просветителя. Все лучшее, чем богат был человек, чем богата была Русь, находилось в православных храмах.
Греческие зодчие принесли в Восточную Европу сформировавшуюся систему крестово-купольного храма. По такой системе были возведены первые каменные храмы в Киеве — Десятинная церковь и Софийский собор в Киеве. «И все же тринадцать глав Софии киевской, прекраснейшего и наиболее величественного архитектурного памятника Киевской Руси, не находит себе прообраза в Византии, как, впрочем, и ни в какой другой христианской стране, кроме нашей! Незадолго до того выстроенная дубовая София новгородская, вполне самобытное создание русских плотников (сгоревшая, как и многие десятки тысяч деревянных зданий, воздвигнутых на Руси в те времена), была тоже „о тринадцати верхах“. Такое могучее многоглавие — это явление чисто русское, преобразившее облик крестово-купольного храма» (Любимов Л., Искусство Древней Руси. Книга для чтения. М., 1981).
Как уже говорилось выше, русские князья, великие князья, цари, императоры частенько приглашали зарубежных мастеров для строительства и украшения тех или иных сооружений, но здесь, в Восточной Европе, все эти великие мастера работали, пусть и по своим системам, но продолжая традиции древнеславянского зодчества, других видов искусства. Этот творческий процесс нельзя назвать заимствованием в полном смысле слова, это было взаимно обогащающее проникновение одной системы ценностей в другую, и наоборот. Об этом писали все исследователи и историки русского искусства. И именно этот факт позволял русским повелителям со спокойной душой призывать, иной раз за крупное вознаграждение, любых мастеров без опасения, что они могут изменить русского человека, русский народ, его душу — русский дух.
Великолепные каменные церкви строились уже в XI веке и в других городах Древнерусского государства. В Чернигове был возведен собор Спаса, по внутреннему убранству и изысканной роскоши не уступавший Софийскому собору в Киеве. Сын Ярослава Мудрого, Владимир, приказал возвести в Новгороде мощный пятиглавый Софийский собор. В Смоленске, Полоцке и других городах строились чудесные храмы. Здесь рождались уникальные архитектурные школы и школы живописи. Все они были русские. Киевское искусство, естественно, влияло на них. Но каждая из этих школ отличалась и от киевской, и от школ других русских земель местным колоритом, местным звучанием форм и линий, красок и самого творческого мышления. В XII веке, когда значение Киева во всех сферах жизни понижалось с каждым десятилетием и даже с каждым годом, эта разница увеличивалась, но русское оставалось стержневым в храмостроительстве, в живописи, в прикладном искусстве.
В XII веке центр русской государственности переместился в Заокскую землю, в Ростово-Суздальскую Русь.
Здесь уже в X веке строились необыкновенной красоты деревянные храмы, от которых остались лишь восторженные воспоминания летописцев. Это — обидно. Много врагов было у русских людей, у русских князей. О них мы говорили вкратце. Но об одном враге мы еще не сказали. Об огне, который постоянно, регулярно, с тупым упрямством морской волны, только огненной и кровожадной, налетал на деревни русские и села, на большие и малые города и уничтожал дело рук человеческих — величайшие произведения деревянного храмостроительства. Обидно. И не понятно, почему русские люди не научились бороться с огнем, так как это сделали, например, те же японцы: в Стране восходящего солнца до сих пор сохранились деревянные храмы тех далеких веков. У меня есть одно версионное объяснение этому странному явлению русской действительности. О нём я расскажу в очерке о русском Золотом веке.
В 1160 году огонь уничтожил возведенную веком ранее деревянную церковь в Ростове, но еще в 1152 году в Ростово-Суздальской земле была возведена каменная церковь святых Бориса и Глеба в Кидешке, а в Переславле-Залесском — собор Спасо-Преображения, а в 1164 году во Владимире знаменитые «Золотые ворота», а в 1165 году — на Нерли возвели церковь Покрова, а в 1185–1189 годах в том же Владимире — Успенский собор…
Этот список можно продолжать долго. Сама идея иметь в каждом селе, чуть ли не на каждой улице города свою церковь пришлась русским людям по душе. Они здесь и отогревали души свои, никогда не купавшиеся в беспечности счастья.
В очерке «Русское Возрождение» я рассказал о том, как русский люд справился с ордынской бедой. Стоит лишь отметить, что Русская православная церковь сыграла в этом огромную роль, в чем большую подмогу ей и русским людям оказала сама идея иметь свою церковь в каждом селе и чуть ли не на каждой улице города. Там, в церкви, русский дух незримо витал, там он людям помогал не забыть себя, не забыть русское в себе. Церковное строительство (деревянное) не прекращалось на Руси даже в первые десятилетия после вторжения в Восточную Европу ордынских тумэнов. Некоторые историки, расхваливая на все лады дело Чингисхана и его преемников, пытаются убедить неискушенных читателей в том, что, мол, золотоордынские ханы проводили в Восточной Европе (как и в других завоеванных ими странах) мудрую религиозную политику, отличаясь завидной веротерпимостью. Да, это были крупные политики. Они понимали, что, тронув русскую церковь, они взорвут притихшую энергию русской души. Они бы взорвали её, и пользы от этого не было бы никому: ни русским, обессилевшим от междоусобицы, борьбы со степняками и поражения от ордынцев, ни самим ордынцам, силы которых подтачивала внутренняя междоусобица, начавшаяся еще в последние годы жизни Чингисхана. Ханы Золотой Орды, предоставив русской церкви экономические, да и политические льготы, сделали это из чувства самосохранения. А оно у них было.
Церкви на Руси возводились во все времена, даже в самые атеистические!
ЦЕРКОВЬ В ГОРОДЕ ДОМОДЕДОВО
Пятилетним мальчишкой я приехал со своей матушкой в подмосковный город Домодедово. В середине пятидесятых годов это был «деревянный город». Лишь в некоторых местах уже стояли двухэтажки, построенные немецкими военнопленными, да дома под облицовочную плитку, построенные нашими родителями. Много было земли домодедовской для жилищного строительства. Стройка здесь активно меняла и по сей день меняет городские пейзажи.
Но вот что удивительно!
Самое лучшее место для возведения какого-нибудь административного здания, либо кинотеатра, либо небольшого, но очень уютного сквера, а позже — роскошнейшего особняка для какого-нибудь богатенького «нового русского» никем никогда не застраивалось. Это действительно место роскошное! Расположено оно на Советской улице, на плоской вершине плато, которое живописно срывается за дорогой к реке Рожай, ласково величаемой всеми домодедовчанами Ро-жайкой. Отсюда хорошо просматриваются местные дали, убегающие на север, к Москве, на запад, к Подольску, на местную чудесной красоты подмосковную пересеченку. Я говорю честно: ещё в школьном раннем детстве мне непонятно было, почему Советская улица прерывается как-то нелогично, раньше времени, и параллельная с ней улица — тоже? Сначала мне казалось, что здесь должна стоять городская пожарка: весь город как на ладони. Потом, повзрослев, но еще не поумнев, я подумал, что это место для горкома партии. А уж когда «новые русские» пошли в разгон, я, редко приезжая в родной город, просто ждал, когда же кто-нибудь из них возьмет это чудо-место. Впрочем, ждал я недолго. Как-то приехал в Домодедово, пошёл пешком на свой Жилпоселок и буквально остолбенел: церковь стоит, да большая, красивая.
Для меня это — загадка, скрывать не буду. Потому что… да что там говорить: на этом месте иной раз даже картошку запрещали сажать местным жителям, хотя казалось, почему бы не посадить картошку, если земля хорошая пустует?!
Не сажали. Ждали. И дождались светлого дня, и поставили красивую церковь в самом красивом месте города, и это правильно. И сейчас, когда я совсем уж редко наведываюсь в Домодедово и вижу эту церковь, мне кажется, что она стояла здесь всегда. Она стояла здесь всегда. В мыслях и надеждах людей, самых разных, в том числе и тех, кто называл себя атеистом…
Передо мной не стоит такая задача: рассказать хотя бы в режиме бегущей строки историю храмостроительства на Руси, в России. Строка будет слишком длинной — на несколько добротных домов — так любили и любят строить церкви на Руси, так много здесь церквей построено! И все они разные, все уникальные. Об одной не скажешь — обидятся люди, не поймут.
Но об одной церкви, хоть и говорил я уже коротко, ещё хочу сказать. А вернее, об одном человеке, советском архитекторе.
«СНЕСЁТЕ — ПОКОНЧУ С СОБОЙ!»
Пришло на Русскую землю время революций, жестокое время.
Пришли на Русскую землю победители в той революции. Были они людьми талантливыми в своем деле — победили. А как победили, так и стали перестраивать мир на свой лад. На атеистический лад. О том, почему победили они, да как их Русская земля в лидеры вывела, надо писать в других книгах. Дело это путаное и сложное. В данной книге важно рассказать о том, как храм чудный спасли.
Много храмов порушили воинствующие атеисты в 30-е годы XX века. Бог им судья. Задумали они сокрушить храм Василия Блаженного, самый что ни на есть красивый храм, самый смелый храм, символ русской души.
В эти годы правительства страны и Москвы огромное внимание уделяли реконструкции города. Дело-то было задумано благое. XX век — время автомобилей, поездов, авиации, время невиданного доселе человечеством ускорения всех сфер жизни и деятельности. Скорости менялись от десятилетия к десятилетию. На таких скоростях носиться по узким старым улочкам городов XIX века в XX веке было невозможно.
Но можно ли было уничтожать шедевры прошлого? Ведь прошлое вместе с настоящим и будущим составляют невидимую, но существующую триединую опору жизни. Некогда было думать об этом особо рьяным сторонникам новой жизни. Они предложили известному архитектору П. Д. Барановскому заняться обмером и составлением сметы на снос храма Василия Блаженного. Пётр Дмитриевич сказал так: «Я ничего делать для сноса не буду, а снесете — покончу с собой!» Его тут же отправили в тюрьму. Но храм все-таки сносить не решились.
И стоит он по сей день, и стоять будет, пока жить-поживать будет русская душа, Русская земля.
ХРАМ ХРИСТА СПАСИТЕЛЯ
25 декабря 1812 года Александр I издал манифест «О построении в Москве церкви по имя Христа Спасителя в ознаменование благодарности к Промыслу Божию за спасение России от врагов». В этом же документе извещалось о выдворении из страны армии Наполеона.
Вскоре объявили конкурс на лучший проект храма. Победителем признали А. Л. Витберга. Замысел его был грандиозен. Он предложил возвести храм Христа Спасителя на Воробьевых горах. Сама гора должна была стать нижней частью громадного сооружения.
Россияне с радостью приняли идею увековечить память о победе в Отечественной войне 1812 года, и в Первопрестольную стали поступать со всех концов страны пожертвования разных граждан. Посылали по принципу: кто сколько мог.
12 октября 1813 года на Воробьевых горах прошла торжественная церемония закладки храма. Смелый план Витберга требовал громадных денежных средств, умелой организации сложнейшего дела, и в конце концов построить храм не удалось по многим причинам. В 1827 году строительство на Воробьевых горах прекратилось, но идея не умерла. В 1832 году архитектор К. А. Тон составил новый проект, и 10 сентября 1839 года началось строительство храма на Пречистенской набережной.
Опять со всех концов страны в Первопрестольную стали поступать сбережения. Сорок миллионов кирпичей ушло на возведение храма Христа Спасителя, толщина стен которого достигала 3 метров 20 сантиметров.
26 мая 1883 года храм Христа Спасителя, уникальный памятник народу, победителю в войне 1812 года, был освящен, и прихожане увидели содеянное своими соотечественниками чудо.
Прошло полвека со дня освящения храма Христа Спасителя. Неузнаваемо изменилась жизнь в стране. 5 декабря 1931 года храм Христа Спасителя был взорван.
Минуло ещё более полувека, и люди поняли, что взрывать, убивать прошлое нельзя, потому что, убивая память, убиваешь себя самого. В 1994 году Архиерейский собор Русской православной церкви принял решение восстановить храм Христа Спасителя. Это решение было поддержано народом России, правительством России и Москвы. Закладка храма состоялась 7 января 1995 года. Не прошло и двух лет, как возведение мощного пятиглавого здания было завершено, и строители, а вскоре художники и реставраторы завершили в основном работы по внутреннему убранству храма.
В настоящее время в Москве восстановлено много старых храмов, но не все. И на Русской земле ещё много храмов нужно восстановить…
МОНАСТЫРИ РОССИИ
Некоторые ученые считают, что монастыри издревле исполняли роль средневековых замков-крепостей. Существует и другое мнение не менее авторитетных ученых, утверждающих обратное: монастыри московские и многие российские никакой военной роли в истории страны не сыграли. Кто же прав в этом важнейшем вопросе? С одной стороны, факты свидетельствуют о том, что в боевых действиях крепости-монастыри участвовали не так уж и часто. Но, с другой стороны, те же факты свидетельствуют о том, что разбросанные на ближних и дальних подступах к Москве монастыри внушали всем врагам серьезное опасение. Да и события 1368 года, когда на Москву, к Боровицкому холму, защищенному белокаменной стеной, явился литовский князь Ольгерд с крупным войском, говорят в пользу тех, кто отводит монастырям высокое место в военном деле. Литовцы-то были уверены в легкой победе над юным московским князем Дмитрием Ивановичем. Не знали они и не ведали ничего о строительстве Белокаменной крепости на Боровицком холме. Явились сюда, глянули, ахнули, три дня постояли, штурмовать не стали и убрались восвояси.
На мой взгляд, монастыри все-таки сыграли важную военную роль в истории Руси — России. Дело ведь не в том, сколько раз они отражали нападения врага, а в том, что они — были! Не нападают на сильного. Потому что накладно. Монастыри, представляющие собой мощные фортификационные сооружения, сами по себе пугали налетчиков. Сложное это дело — брать крепости. Навык нужен, время, подготовленные соответствующим образом воины и командиры. А в борьбе с русскими, защищавшими монастыри, нужно еще помнить о неукротимой силе духа, упорстве тех, кто любое поражение, а особенно пленение считали за тягчайший грех. Я коротко расскажу об одном эпизоде русской военной истории, чтобы на примере обосновать вышесказанное.
ОСАДА ТРОИЦКОЙ ЛАВРЫ СВ. СЕРГИЯ
В 1345 году Сергий Радонежский основал в 71 км к северо-востоку от Москвы Троицкий монастырь. Уже в XVI веке он стал важнейшим духовным и культурным центром Московского княжества, великие князья которого при активной поддержке митрополитов всея Руси, московского боярства и столичного люда собирали в единое централизованное государство разрозненные, погрязшие в распре русские княжества. В 1380 году о. Сергий благословил на борьбу с темником Мамаем явившихся к нему в монастырь московского князя Дмитрия Ивановича и его двоюродного брата Владимира Андреевича Серпуховского.
Троицкие иноки Александр Пересвет и Родион Ослябя участвовали в Куликовской битве.
В 1540–1550 годы монастырь был огражден каменными стенами. Длина их составляла 1,25 км, в высоту они достигали 8,5–15 м, толщиной были не менее 6,5 м. Мощные стены скрепляли 11 башен. Царь Иван IV Грозный уделял большое внимание строительству крепостных сооружений, неоднократно приезжал в Троицкий монастырь, лично наблюдал за ходом работ.
Монастырь был включён в систему обороны Москвы, являясь главным форпостом на ее подступах с северо-восточной стороны, что говорит об осторожной политике Ивана IV Грозного, которого частенько обвиняют в несдержанности, в переоценке своих возможностей и сил страны, вынужденной (не по прихоти царя, между прочим, а в силу складывающихся обстоятельств, воевать с Литвой, Ливонией и Швецией, с Крымским, Астраханским и Казанским ханствами почти одновременно.
Русское государство, активно сдерживая давление практически со всех сторон, готовилось к великим завоеваниям, предначертанным восточноевропейской державе судьбой.