— Тед, — завопила Элеонора. — На помощь!
Веррик оторвал девушку от пола и в три гигантских прыжка очутился у служебного люка. Вокруг прозрачного шара простиралась голая и безжизненная лунная поверхность. Молниеносным движением Веррик приподнял сопротивляющуюся Элеонору и просунул ее через люк наружу.
Застыв от ужаса, Бентли видел, как Веррик отступил на один шаг. Девушка, раскинув руки, упала на причудливые очертания ледяной лунной поверхности. Сразу же застывшее дыхание образовало облако вокруг ее носа и рта.
Глаза Элеоноры застыли, тело неуклюже развернулось, она попыталась подняться. Целое жуткое мгновение она скреблась о лед, подобно насекомому, тщетно пытающемуся взлететь в вакууме.
Наконец ее грудь и живот лопнули. Бентли закрыл глаза, чтобы не видеть ужасной картины.
Все было кончено. Элеонора умерла.
Бентли, как во сне, достал свое оружие.
Со всех сторон бежали люди. Надрывалась сирена тревоги. Веррик не двигался, а лицо его было лишено всякого выражения.
Резким ударом Шеффер выбил скорчер из рук Бентли.
— Это ничего не изменит. Она мертва.
— Да, — согласился Бентли. — Я знаю.
Шеффер нагнулся и поднял оружие.
— Я останусь сторожить здесь.
— Он попытается скрыться, — предостерег Бентли.
— Да, — повторил Шеффер. — Но это все равно. Она не была классифицированным служащим.
Бентли ушел. У него возникло неясное желание очутиться в лазарете. В его мозгу смешивались картины только что виденной жуткой смерти на студеной ледяной поверхности с представлениями об обожженном лице Риты О Нейл.
Тед медленно поднялся по лестнице. Сзади него раздались тяжелые шаги. Он услышал хриплое дыхание. За ним следовал Веррик.
— Погодите, Бентли, — сказал он. — Я иду с вами. Мне хотелось бы обговорить с Картрайтом одно маленькое предприятие, одну сделку, которая, я думаю, вас заинтересует.
Веррик подождал, пока ругающийся судья Воринг уселся. Напротив него очень прямо сидел Картрайт, еще бледный от перенесенного шока.
— Как здоровье вашей племянницы? — спросил его Веррик.
— Идет на поправку, — ответил Леон, — благодаря Бентли.
— Мне всегда казалось, что у Бентли голова варит. Когда это нужно, он умеет действовать решительно. Это на ее лицо озлилась Элеонора?
— К счастью, она обожгла только кожу и волосы. Ожоги ликвидируются благодаря пересадкам кожи.
Бентли не мог оторвать взгляда от Веррика, чувствовавшего себя необычайно спокойно и естественно. Лицо Бентли было серым, в бордовых пятнах, но дыхание его опять стало ровным, и руки больше не дрожали. Он ощущал полное удовлетворение.
— Чего вы хотите? — спросил Картрайт у Веррика. Затем он обратился к судье Ворингу: — Я не знаю цели этого собрания.
— Я тоже, — с раздражением ответил Воринг.
— Итак, Риз, в чем дело?
— Я хотел бы, чтобы вы были здесь, — сообщил Веррик, — поскольку у меня есть предложение Картрайту, и мне хотелось бы, чтобы вы рассудили нас со всей вашей объективностью.
Риз вытащил свой тяжелый скорчер и положил его рядом с собой.
— Думаю, никто не станет отрицать, что мы зашли в тупик. Вы, Леон, не можете меня убить — я не убийца. Я ваш гость.
— Вы желанный гость, — ответил Картрайт потухшим голосом. Он не спускал с Веррика глаз.
— Я прибыл сюда, чтобы убить Бентли, но я не могу этого сделать. Мы все загнаны в тупик. Вы не можете меня убить, я не могу убить Бентли, и я не могу убить вас.
Все промолчали.
— Или же я могу?
Он посмотрел на скорчер.
— Думаю, что, быть может, я это сделаю.
— Вас бы тогда на всю жизнь исключили из игры в Минимакс. Что бы вы от этого выиграли? — с отвращением вымолвил судья Воринг.
— Удовлетворение, удовлетворение…
— Были бы вы удовлетворены, если бы потеряли свою карточку?
— Нет, — согласился Веррик. — Но у меня есть три моих Холма… На это лишение карточки не повлияет.
Картрайт, сидя неподвижно и чуть заметно кивая головой, слушал доводы Веррика.
— По крайней мере, после всего этого вы останетесь живым. У вас будет передо мной преимущество, не так ли?
— Точно так, — согласился Картрайт. — Я не буду Ведущим Игру, но и вы тоже. Они должны будут начать все сначала.
В комнату вошел Шеффер. Он приветствовал судью Воринга и сел.
— Леон, — обратился он к Картрайту, — Веррик морочит вам голову. Эту идею подала ему та девица, прежде чем он ее убил. У него нет намерения убивать вас. Единственное, чего он хочет, — это запугать. — Холодные глаза Шеффера сузились. — И это любопытно.
— Я знаю, — сообщил Картрайт. — Он предложит мне выбор: смерть или полюбовная сделка. Итак, Риз, что вы мне предлагаете?
Веррик покопался в карманах и вытащил оттуда карточку.
— Обмен вашей карточки на мою.
— Вы станете Ведущим Игру, — заметил Картрайт.
— А вы останетесь в живых. Вы выйдете из этого живым, а я стану Ведущим Игру. Мы не будем больше в тупике.
— И вы заполучите Бентли.
— Точно.
Картрайт повернулся к Шефферу:
— Убьет он меня, если я откажусь?
— Да, — после долгого молчания ответил Шеффер. — Он вас убьет. Если вы откажетесь, он вас убьет и лишится своей карточки. Если вы согласитесь на обмен, Бентли снова будет в его руках. В любом случае он будет иметь одного из вас обоих. Он знает, что не может получить вас обоих.
— И кого он предпочитает? — с любопытством поинтересовался Картрайт.
— Бентли. Он вас стал уважать. Ему необходимо, чтобы он вновь имел под своим контролем Бентли.
Картрайт вынул из кармана маленький пакетик с карточками и принялся тасовать их, обдумывая, как поступить.
— Это законно? — спросил он у судьи Воринга.
— Вы можете совершить обмен, — проворчал судья. — Люди непрерывно покупают и продают свои карточки.
Бентли, умоляюще протянув руку, затем попробовал встать.
— Картрайт, вы собираетесь…
— Сядьте и помолчите, — приказал Воринг. — Это вас не касается.
Картрайт выбрал хорошую карточку, проверил по бумагам ее номер и положил ее на стол.
— Вот моя.
— Вы согласны на обмен? — спросил Веррик.
— Да.
— Вы знаете, что это означает? Вы сразу лишаетесь вашего положения. Вы будете уже ничто.
— Знаю, — подтвердил Картрайт. — Я знаком с законом.
Веррик повернулся к Бентли. Они молча посмотрели друг на друга. Затем Веррик фыркнул.
— Сделка состоялась, — сообщил он.
— Погодите, — закричал Бентли сдавленным голосом. — Ради всего святого, Картрайт, вы не можете… Вы знаете, что он со мной сделает, вы знаете это?
Картрайт не обратил на него ни малейшего внимания. Он убрал обратно в куртку маленький пакетик с карточками.
— Давайте же, — тихо предложил он Веррику, — покончим с этим, чтобы я мог проведать Риту.
— Великолепно, — согласился Веррик.
Он протянул руку и взял карточку Картрайта.
— Теперь я — Ведущий Игру.
Картрайт вытащил руку из кармана.
Из своего маленького, устаревшей модели скорчера он выстрелил Веррику прямо в сердце. Не выпуская из рук карточки, Веррик с вытаращенными глазами и широко открытым от изумления ртом повалился ничком на стол.
— Это законно? — спросил Картрайт судью Воринга.
— Да, — с искренним восхищением подтвердил Воринг. — Это абсолютно законно. Само собой разумеется, теперь вы лишаетесь вашего пакетика с карточками.
— Я прекрасно отдаю себе в этом отчет, сообщил Картрайт. Он бросил карточки на стол. — Мне нравится на этой станции. Я впервые в жизни нахожусь на отдыхе. Я был бы счастлив отдохнуть и позагорать на солнце. Я старый человек, и я устал.
Бентли вздохнул.
— Кончено, — оповестил Тед. — Он мертв.
— Да, — подтвердил Картрайт. — С этим действительно покончено.
Он поднялся.
— Мы должны пойти посмотреть, как там Рита.
17
Войдя в лазарет, Картрайт и Бентли застали Риту на ногах.
— У меня все хорошо, — сообщила она им приглушенным голосом. — Что нового?
— Веррик мертв, — объявил Бентли.
— Да, — добавил Картрайт. — С этим покончено. — Он подошел к племяннице и обнял ее. — Ты потеряла часть своих волос.
— Они отрастут.
Она, дрожа, присела на столик из сверкающего металла.
— Он действительно мертв? Вы убили его, и вам за это ничего не будет?
— Я на этом потерял только мою карточку.
Картрайт в подробностях рассказал ей все, что случилось.
— В настоящий момент нет больше Ведущего Игру. Им понадобится, по крайней мере, день, чтобы запустить механизмы по новой.
Он хитро улыбнулся:
— Мне нельзя не знать этого. Я над этим достаточно долго работал.
— Мне нельзя не знать этого. Я над этим достаточно долго работал.
— Трудно поверить, — сказала Рита. — Кажется, что Риз Веррик существовал вечно.
— Однако это правда. Он мертв.
Картрайт вытащил из кармана старую, ободранную записную книжку и что-то в ней отметил.
— Мы разобрались со всем, за исключением Херба Мура. Астронеф еще не сел, и тело Пеллига находится в том же районе, в нескольких сотнях тысяч миль от Диска Пламени.
Немного поколебавшись, Леон добавил:
— На самом деле, если верить Инвик-службе, Мур достиг корабля Престона и проник в него.
Повисло тяжелое молчание.
— Он смог бы разрушить наш астронеф? — спросила Рита.
— Запросто, — подтвердил Бентли. — И заодно добрую часть Диска Пламени.
— Быть может, Джон Престон займется им, — не очень уверенно подсказала Рита.
— То, как развернутся события, зависит от позиции будущего Ведущего Игру, — заметил Бентли. — Надо бы послать команду, чтобы перехватить Мура. Его тело должно прийти в негодность. Мы могли бы его уничтожить.
— Но только не тогда, когда он вошел в контакт с Престоном, — сухо объяснил Картрайт.
— Думаю, что нам надо бы поставить эту проблему перед будущим Ведущим Игру, — настаивал на своем Бентли. — Мур станет угрозой всей системе.
— Это более чем возможно.
— Вы полагаете, что будущий Ведущий Игру будет что-нибудь делать?
— Думаю, да, — сказал Картрайт. — Тем более что вы и есть будущий Ведущий Игру. Если, конечно, у вас все еще сохранилась карточка, которую я вам дал.
Бентли все время держал ее при себе. Он с недоверием вынул ее и повертел перед глазами. Его пальцы так дрожали, что он выронил ее. Тед поспешно наклонился.
— И вы хотите, чтобы я вам поверил?
— Пока нет, но через сутки вы мне поверите.
Бентли осмотрел карточку со всех сторон. Она абсолютно ничем не отличалась от других.
— Как вам удалось заполучить ее?
— Ее владелец уступил мне ее за пять долларов, что было достаточно дорого по тем временам. Я уже забыл его имя.
— И с тех пор вы храните ее?
— Я храню весь пакет. Я перепродал ее вам с потерей для себя, но я должен был быть уверен, что вы ее примете и что эта сделка будет совершенно законна: не подарок и не ссуда, а продажа по всем правилам, как обычно.
— Дайте мне время прийти в себя, — попросил Бентли. Он спрятал карточку в кармам.
— Вы утверждаете, что это правда?
— Да. И не потеряйте ее!
— Так вы открыли метод предсказания! То, что не перестают искать все обитатели системы. И именно таким образом вы стали Ведущим Игру?
— Нет, — ответил Картрайт. — У меня нет никакой формулы. Я не могу предсказать скачки в Игре. Никто этого не может.
— Но у вас же была эта карточка! Вы знали, что она означает!
— Все, что я сделал, — сказал Картрайт, — это проанализировал механизм выбора. В своей жизни я тысячу раз бывал допущен в Центр в Женеве. Поскольку я не мог предсказать скачки, я придумал наилучший способ замены номеров; я упорядочил карточки и теперь девять следующих номеров были номерами девяти имевшихся у меня карточек. Считайте, что я стал Ведущим Игру благодаря моей собственной карточке, а не тем, которые я купил. Мне надо было бы быть осторожнее: если бы у кого-нибудь возникло желание изучить это получше, все мои планы были бы рассмотрены.
— С каких пор вы работаете над этим? — спросил Бентли.
— Со времен своей молодости. Как и все, я хотел найти систему, позволяющую предвидеть скачки Игры. Я изучил все, что было написано о принципе Гейзенберга, о законах случайности. Я стал наладчиком электронной аппаратуры. Мне еще не было сорока, когда я был принят на работу над базовыми контурами в Женеве. Тогда я считал, что это невозможно предвидеть. Все подчиняется принципу неопределенности. Движение субатомных частиц, определяющих скачки, не может быть рассчитано людьми.
— Честно ли это было? — поинтересовался Бентли. — Это против всяких правил.
— Я играл в эту Игру много лет, — продолжал Картрайт. — Многие играют в нее всю жизнь. Потом я сообразил, что правила таковы, что я не могу выиграть. Кто стал бы в такой ситуации продолжать? Мы ставим против банка, и банк всегда выигрывает.
— Это верно, — согласился Бентли, — какой смысл играть, если Игра передергивается? Но каков ваш ответ? Что делать, когда замечаешь, что Игра такова, что в ней нельзя выиграть?
— Делать то, что сделал я: создавать новые правила и следовать им. Правила, дающие равные шансы для всех играющих, то, чего нет в случае с Минимаксом. Итак, я задался вопросом, какие же правила были бы наилучшими. Я работал над тем, чтобы выработать и изучить их, а затем я руководствовался ими, словно они уже были в силе. — Помолчав, Леон добавил: — И я стал членом Общества престонистов.
— Почему?
— Потому что Престон тоже понимал, что происходит, и, как и я, желал Игры, в которой каждый имеет шанс выиграть. Разумеется, я не склонен к тому, чтобы делить выигрыш на равные части для всех игроков, находящихся к концу Игры в равных условиях, но я считаю, что каждый должен иметь шанс выиграть.
— Значит, вы знали о том, что станете Ведущим Игру, до того, как вас об этом уведомили?
— Я знал это уже несколько недель. Когда я в последний раз налаживал механизм, я сместил центр Игры, что успешно проделывал уже не раз. Сейчас мне удалось полностью проконтролировать процесс. Он управляется отнюдь не случаем. Он запрограммирован на годы вперед. Но это уже было мне ни к чему. Я уже не мог быть никем смещен.
— Что вы собираетесь делать теперь? — спросил его Бентли. — Вы больше не сможете прийти к власти?
— Я вам уже сказал: я выхожу в отставку. Ни Рита, ни я никогда по-настоящему не отдыхали. Я рассчитываю провести остаток дней на залитой солнцем станции, подобной этой. Я смогу расслабиться, спать, размышлять, издавать труды.
— Да? На какую тему?
— По уходы за электронным оборудованием и его починке, — ответил Картрайт. — Это моя специальность.
Слово взяла Рита:
— Через сутки вы, Тед, станете Ведущим Игру. Сейчас вы находитесь в таком же положении, в каком был мой дядя несколько дней назад. Теперь вы будете ждать, что они придут известить вас. Я никогда не забуду момент, когда мы услышали, как они приземлились на крышу. Затем появился майор Шеффер с портфелем под мышкой.
— Шеффер в курсе, — сообщил Картрайт. — Мы все проиграли вместе с ним до того, как я дал вам карточку.
— Посчитается ли теперь Корпус со скачком?
— Корпус с вами посчитается. Перед вами стоит трудная задача. Мир меняется, звезды открываются, словно распускаются розы. Диск является важным этапом. Вся система должна измениться.
— Вы чувствуете себя способным на это? — спросила Рита у Бентли.
— Полагаю. Я хотел иметь возможность изменить мир — и вот я ее имею.
Внезапно он рассмеялся:
— Я, без сомнения, первый человек, находящийся под клятвой самому себе. Я одновременно служащий и его покровитель. Я имею право на жизнь и на смерть самого себя.
— Быть может, у вас получится, — подумал вслух Картрайт. Он явно волновался. — По-моему, это хорошая клятва. Вы должны одновременно обеспечить вашу защиту и делать то, что нужно. Вы ответственны только перед вашей совестью. Это правильное слово?
— Да, это правильное слово, — согласился вбежавший Шеффер. — Оно употребляется в исторических документах. А у меня новость: Инвик-служба дала нам последний рапорт по Муру.
Прошло несколько мгновений, прежде чем Картрайт смог спросить:
— Последний?
— Инвик-техники проследили за синтетическим телом до момента, когда оно проникло в корабль Престона. Об этом вы уже знали. Потом Мур побеседовал с Престоном и принялся изучать аппаратуру, поддерживающую в нем жизнь. На этом изображение оборвалось.
— Окончательно? Почему?
— По мнению техников, тело взорвалось. Мур, корабль, Джон Престон с его аппаратурой превратились в пепел. Непосредственно видимое изображение могло бы быть замечено обсерваториями.
— Какие-либо поля могли вызвать взрыв бомбы, — подсказал Бентли. — Механизм ее был дьявольски чувствителен.
— Нет. Было видно, как Мур решительно открыл синтетический торс и накоротко замкнул детонатор. — Шеффер пожал плечами: — Интересно было бы знать зачем. Полагаю, мы должны послать туда группу и посмотреть, что они смогут раздобыть. Я не усну спокойно, пока не узнаю всех подробностей.
— Я полностью согласен, — страстно поддержал его Бентли.
Картрайт достал свою записную книжку и вычеркнул последнюю запись.
— Ладно. Вот как это разрешилось. У нас еще будет время приказать собрать пепел. Теперь есть более срочные дела.
Он посмотрел на свои большие карманные часы.