Базар житейской суеты. Часть 4 - Теккерей Уильям Мейкпис 10 стр.


Послѣ завтрака, полковникъ и капитанъ вышли изъ казармъ, повидимому, въ самомъ веселомъ расположеніи духа. Народъ толпами выходилъ изъ церквей, когда они вступили на Сент-Джемскую улицу и вошли въ свои клубъ.

Привычные посѣтители клуба, засѣдающіе обыкновенно подлѣ его оконъ, еще не явились къ своимъ постамъ, и газетная комната была почти пуста. Вертѣлся тамъ одинъ джентльменъ, незнакомый Родону, да еще другой, съ которымъ полковникъ не имѣлъ особеннаго желанія встрѣчаться вслѣдствіе карточнаго должишки. Третій джентльменъ, казалось, пристально читалъ «Роялиста», заменитую въ ту пору воскресную газету. Этотъ взглянулъ на Кроли съ видимымъ участіемъ, и сказалъ:

— Поздравляю тебя, Кроли.

— Съ чѣмъ? спросилъ полковникъ.

— Ну да, объ этомъ слово въ слово публикуютъ и «Роялистъ» и «Наблюдатель» (Observer), сказалъ Смитъ.

— О чемъ публикуютъ? вскричалъ взволнованный Родонъ.

Ему показалось, что дѣло его съ лордомъ Стейномъ уже предано тисненію во всеобщую извѣстность. Смитъ любовался замѣшательствомъ полковника, когда онъ взялъ газету дрожащими руками, и началъ читать.

Мистеръ Смитъ и мистеръ Браунъ (джентльменъ, которому полковникъ былъ долженъ за вистъ) уже разговаривали о полковникѣ еще до его прихода.

— Вѣдь вотъ, подумаешь, на ловца и звѣрь бѣжитъ, замѣтилъ Смитъ, — у Кроли, я полагаю, нѣтъ и шиллинга за душой.

— Теперь будетъ и на его улицѣ праздникъ, сказалъ мистеръ Браунъ. Повѣяль попутный вѣтерокъ, который авось пахнетъ и на насъ. Надѣюсь, теперь онъ расквитается со мной.

— А развѣ онъ тебѣ долженъ?

— Какъ же? Кромѣ карточнаго долга, онъ еще не заплатилъ мнѣ за пони.

— Какъ велико жалованье? спросилъ Смитъ.

— Двѣ или три тысячи фунтовъ, отвѣчалъ Браунъ. Только климатъ, говорятъ, адскій, и почти никто его не выноситъ. Ливерсиджъ умеръ черезъ полтора года, а предшественникъ его не прожилъ тамъ и шести недѣль.

— Да, ужь начинаютъ поговаривать, что братъ его — умнѣйшій человѣкъ, хотя прежде можно была думать, что изъ него не выйдетъ никакого проку, замѣтилъ Смитъ. Вліяніе его становится замѣтнымъ. Это вѣдь онъ, конечно, досталъ полковнику мѣсто?

— Онъ? какъ бы не такъ!

— Кто же?

— Выше подымай, сказалъ Браунъ съ двусмысленной улыбкой. Лордъ Стейнъ.

— Неужели?

— Я тебѣ говорю.

— Что же его заставило тутъ принимать такое родственное участіе? спросилъ Смить.

— Добродѣтельная жена есть вѣнецъ своему мужу, отвѣчадъ Браунъ загадочнымъ тононъ, принимаясь опять за газету.

Родонъ между-тѣмъ съ изумленіемъ прочелъ въ «Роялистѣ«слѣдующій параграфъ:

«Губернаторство Ковентрійского острова. — Корабль «Желтый Ванька» шкиперъ Джавдерсъ, привезъ на этихъ дняхъ письма и бумаги съ Ковентрійскаго острова. Его превосходительство, сэръ Томасъ Ливерсиджъ сдѣлался недавно жертвою госродствовавшей эпидеміи въ Саумтаунѣ. Потеря его весьма чувствительна для сей процвѣтающей колоніи. До насъ дошли слухи, что губернаторство предложено полковнику Родону Кроли, кавалеру Бани, отличному ватерлооскому офицеру. Дѣла нашихъ колоній должны быть поручаемы людямъ, владѣющимъ административными талантами, и мы нисколько не сомнѣваемся, что храбрый джентльменъ, выбранный колоніальнымъ вѣдомствомъ для замѣщенія упразднившейся вакансіи, вполнѣ оправдаетъ общую довѣренность при управленіи одной изъ важнѣйшихъ нашихъ колоній.»

— Ковентрійскій островъ! Гдѣ это онъ лежитъ, провалъ его воэьми? И кто бы это назначилъ его губернаторомъ? въ раздумьи спрашивалъ себя капитанъ Макмурдо.

— Послушай, старина, сказалъ онъ громко, ты долженъ взять меня въ секретари..

И когда они сидѣли такимъ-образомъ, разсуждая объ этомъ необыкновенномъ и непостнижимомъ назначеніи, швейцаръ клуба подалъ Родону карточку, гдѣ отлитографирована была фамилія мистера Венгема, желавшаго повидаться съ полковникомъ Кроли.

Родосъ и Макмурдо вышли навстрѣчу къ этому джентльмеяу, справедливо подозрѣвая въ немъ герольда отъ лорда Стейна.

— Здравствуйте, Кроли! Очень радъ васъ видѣть, сказалъ мистеръ Венгемъ съ ласковой улыбкой, радушно пожимая руку долковника Кроли.

— Вы, безъ сомнѣнія, пришли къ намъ отъ…

— Именно такъ, подхватилъ мистеръ Вевгеягь.

— Въ такомъ случаѣ, позвольте рекомендовать вамъ друга моего, капитана Макмурдо.

— Очень радъ познакомиться съ капитаномъ Макмурдо, сказалъ мистеръ Венгемъ, съ улыбкой протягивая руку секунданту мистера Кроли.

Макмурдо протянулъ одинъ палецъ, вооруженный замшевой перчаткой, и сдѣлалъ, черезъ свои туго-накрахмаленный галстухъ, весьма холодный поклонъ мистеру Венгему. Капитанъ, казалось, былъ очень недоволенъ, что ему приходится имѣть дѣло съ простымъ адвокатомъ: онъ воображалъ, что лордъ Стейнъ пришлетъ къ нему по крайней мѣрѣ полковника.

— Такъ-какъ Макмурдо представляетъ здѣсь меня, и знаетъ вполнѣ мои намѣренія, сказалъ Кроли, то я могу, конечно, удалиться и оставить васъ однихъ.

— Разумѣется, сказалъ Макмурдо.

— Нѣтъ, нѣтъ, вовсе не разумѣется, подхватилъ мистеръ Венгемъ, — я пришелъ повидаться лично съ вами, почтеннѣйшій мистеръ Кроли, хотя, конечно, общество капитана Макмурдо нисколько намъ не помѣшаетъ. Я даже увѣренъ, капитанъ, что присутствіе ваше поможетъ намъ дойдти до благопріятнѣйшихъ послѣдствій, которыхъ, кажется, вовсе не ожидаетъ почтенный другъ мой, полковникъ Кроли.

— Гмъ! промычалъ капитанъ Макмурдо. «Чортъ бы побралъ всѣхъ этихъ адвокатовъ, подумалъ онъ, говорятъ какъ трещетки, а дѣла ни на шагъ».

Мистеръ Венгемъ взялъ стулъ, котораго ему не предлагали, вынулъ изъ кармана газетный листокъ, и продолжалъ.

— Вы уже, конечно, прочли, полковникъ, это пріятнѣйшее извѣстіе въ сегоднишнихъ газетахъ? Правительство пріобрѣло безцѣннаго слугу, а вы — превосходнѣйшее мѣсто. Тутъ нечего и сомнѣваться, что вы съ удовольствіемъ пріймете на себя эту должность. Три тысячи фунтовъ жалованья, прекрасный климатъ, отличный губернаторскій домъ, и вся колонія въ вашихъ рукахъ. Поздравляю васъ отъ всего сердца. Вы, конечно, догадываетесь, господа, кому почтенный другъ мой одолженъ этимъ мѣстомъ?

— Ведите меня на висѣлицу, если я тутъ понимаю что-нибудь, проговорилъ капитанъ.

Мистеръ Кроли поблѣднѣлъ.

— А дѣло между-тѣмъ чрезвычайно понятное, продолжалъ Венгемъ, Великодушнѣйшій и добрѣйшій изъ людей, превосходнѣйшій другъ мой, маркизъ Стейнъ, ходатайствовалъ за почтеннаго моего друга, мистера Кроли, и его-то ходатайству…

— Я не приму этого мѣста, проревѣлъ Родонъ.

— Ахъ, полковникъ, вы, я вижу, находитесь въ раздражительномъ состояніи духа, спокойно возразилъ мистеръ Венгемъ, — вы сердитесь, почтеннѣйшій, и негодуете на благороднѣйшаго изъ людей.

— Еще бы!

— А за что? позвольте васъ спросить именемъ человѣческой справедливосій и здраваго смысла. За что?

— За что?! вскричалъ отуманенный Родонъ.

— Какъ за что? проговорилъ капитанъ, ударивъ объ полъ своею палкой.

— Вы удивляетесь, госнода, продолжалъ мистеръ Венгемъ съ пріятнѣшпей улыбкой, — удивляюсь и я, смотря на непосгижимое ваше предубѣжденіе къ превосходнѣйшему моему другу. Будьте хладнокровнѣе, полковникъ, и разберите это дѣло какъ свѣтскій джентльменъ, или просто, какъ честный человѣкъ; въ такомъ случаѣ вы сейчасъ увидите, что сами виноваты кругомъ. Возвращаетесь вы домой… изъ путешествія, и находите… ну, что вы находите? Милордъ Стейнъ ужинаетъ въ вашемъ домѣ на Курцонской улицѣ вмѣстѣ съ мистриссъ Кроли. Что тутъ страннаго и необыкновеннаго? Развѣ прежде этого никогда не было? Развѣ вы не заставали его больше сотни разъ въ обществѣ вашей супруги? Какъ джентльменъ и честный человѣкъ (здѣсь мистеръ Венгемъ, какъ парламентскій ораторъ, приложилъ свою руку къ жилетяому карману), я объявляю торжественно, что ваши подозрѣвія чудовищно-неосновательны, нелѣпы, и вы наносите самое чувствительное оскорбленіе какъ этому великодушнѣйшему нобльмену, истинному вашему благодѣтелю и патрону, такъ и этой неввнной, безпорочной леди, заслуживающей полнаго вашего уваженія и любви.

— Стало-быть вы полагаете, что Кроли введенъ былъ въ заблужденіе? сказалъ мистеръ Макмурдо,

— Не полагаю, а совершенно увѣренъ въ этомъ, отвѣчалъ мистеръ Венгемъ съ великой энергіей. Я убѣжденъ, что мистриссъ Кроли невинна точно такъ же, какъ моя жена, мистриссъ Венгемъ. Ослѣпленный адскою ревностію и выведенный изъ себя, почтенный другъ мой поразилъ оскорбительнымъ ударомъ слабаго старца, убѣленнаго сѣдымт волосами, но и собственную свою супругу — перлъ добродѣтелей женскихъ, красу и честь его дома — разбялъ въ дребезги будущугю репутацію своего сына и затмилъ, въ нѣкоторомъ смыслѣ, блистательную перспективу своей жизни.

— Стало-быть вы полагаете, что Кроли введенъ былъ въ заблужденіе? сказалъ мистеръ Макмурдо,

— Не полагаю, а совершенно увѣренъ въ этомъ, отвѣчалъ мистеръ Венгемъ съ великой энергіей. Я убѣжденъ, что мистриссъ Кроли невинна точно такъ же, какъ моя жена, мистриссъ Венгемъ. Ослѣпленный адскою ревностію и выведенный изъ себя, почтенный другъ мой поразилъ оскорбительнымъ ударомъ слабаго старца, убѣленнаго сѣдымт волосами, но и собственную свою супругу — перлъ добродѣтелей женскихъ, красу и честь его дома — разбялъ въ дребезги будущугю репутацію своего сына и затмилъ, въ нѣкоторомъ смыслѣ, блистательную перспективу своей жизни.

— Вотъ что случилось, милостивые государи, продолжалъ мистеръ Венгемъ съ великою торжественностію. Сегодня утромъ присылаетъ за мною лордъ Стейнъ, прихожу, и нахожу его въ самомъ плачевномъ состояніи!.. Вы понимаете, полковникъ, въ какомъ положеніи долженъ находиться слабый старикъ послѣ борьбы съ такимъ гигантомъ, какъ вы, милостивый государь… Да, въ глаза скажу, вы жестоко, сэръ, воспользовались своимъ физическимъ преимуществомъ надъ слабостію старика. Не одно только тѣлесное страданіе сокрушаетъ въ настоящую минуту великодушнаго моего друга, нѣтъ; душа его растерзана, сердце обливается кровью. Человѣкъ обремененный, такъ сказать, заваленный, загруженный его благодѣяніями; джентльменъ, имъ уважаемый, любимый, защищаемый и покровительствуемый — этотъ самый джентльменъ, милостивые государи, поступилъ съ нимъ оскорбительно, жестоко, безчеловѣчно…. И чѣмъ, какъ не безпредѣльнымъ великодушіемъ лорда Стейна, объясните вы это самое назначеніе, о которомъ публикуютъ нынѣшнія газеты? Да, милордъ былъ истинно въ плачевномъ состояніи, когда я сегодня поутру явился на его призывъ; такъ же какъ и вы, милостивый государь, онъ сгаралъ желаніемъ кровію смыть обяду; нанесенную ему, и возстановить оскорбленное достоинство его возраста и сана. Вамъ извѣстны, конечно, доказательства его неустрашимости, полковникъ Кроли?

— Лордъ Стейнъ не трусъ: это всѣ знаютъ, отвѣчалъ полковникъ.

— Первымъ его приказаніемъ было: написать вызовъ и отправить его къ полковнику Кроли. «Одинъ изъ насъ», сказалъ онъ, «не переживетъ этой обиды».

— Наконецъ-то вы добрались до дѣла, мистеръ Венгемъ, сказалъ полковникъ, кивнувъ головой.

— Я употребилъ съ своей стороны всѣ зависящія отъ меня средства, чтобъ успокоить лорда Стейна. Великій Боже! воскликнулъ я, какъ это жаль, сэръ, что мистриссъ Венгемъ и я не могли воспользоваться приглашеніемъ мистриссъ Кроли на ея ужинъ!

— Она просила васъ ужинать? сказалъ капитанъ Макмурдо.

— Послѣ оперы. Вотъ ея записка… позвольте… да… нѣтъ, это другая бумага… я полагалъ, что она со мной; ну, да это все равно: увѣряю васъ честнымъ словомъ джентльмена въ дѣйствительности факта. Еслибы пошли — головная боль мистриссъ Венгемъ помѣшала этому визиту; она страдаетъ очень часто, особенно въ весеннее время — такъ, еслибы мы пришли, говорю я, и вы застали насъ по возвращеніи домой, не было бы тогда никакой ссоры, никакихъ обидъ, никакихъ подозрѣній. А теперь? Боже мой, какія страшныя послѣдствія отъ такой ничтожной причины! изъ-за мигрени моей жены подвергается опасности жизнь двухъ честнѣйшихъ, благороднѣйшихъ людей, и погружаются въ глубокую печаль двѣ древнѣйшія и знатнѣйшія фамиліи во всей Англіи!

Макмурдо посмотрѣлъ на своего пріятеля съ видомъ человѣка, поставленнаго въ совершенный тупикъ. Родонъ скрежеталъ зубами при мысли, что жертва ускользаетъ изъ его рукъ. Онъ не вѣрилъ ни одному слову во всей этой исторіи, и, однакожь, какъ прикажете опровергать ее?

Между-тѣмъ рѣчь мистера Венгема продолжала изливаться быстрѣйшимъ потокомъ, къ чести ораторскаго таланта, неоднократно обнаруженнаго имъ въ засѣданіяхъ Верхняго Парламента.

— Больше часу просидѣлъ я у постели страждущаго старца, и всѣми силами убѣждалъ его, уговаривалъ, умолялъ, отказаться отъ намѣренія посылать къ вамъ этотъ роковой вызовъ. Я объяснилъ и доказалъ, что обстоятельства, въ самомъ дѣлѣ, могли показаться довольно подозрительными съ перваго взгляда. Я признался, что многіе, на вашемъ мѣстѣ, были бы введены въ это роковое заблужденіе, и старался доказать, что человѣкъ, одержимый припадками ревности, дѣйствуетъ какъ помѣшанный; его, даже въ юридическомъ смыслѣ, должно считать не иначе, какъ съумасшедшимъ. Дуэль между вами была бы въ высшей степепи непріятною для всѣхъ сторонъ, и притомъ вы, лордъ Стейнъ, не имѣете никакого права рисковать своей жизнью въ такія преклонныя лѣта, когда, можно сказать, дни ваши сочтены, и каждая минута ваша драгоцѣнна для отечесгва. Что скажетъ милордъ Бумбумбумъ? Что станутъ говорить въ большомъ свѣтѣ? Не хорошо, очень не хорошо. Пусть вы невинны, но все же безразсудная толпа наброситъ невыгодную тѣнь на вашу незапятнанную репутацію. Таковы ужь ныньче времена, и таковы нравы. И вотъ такимъ-то способомъ, миломтивые государи, мнѣ удалось, наконецъ, уговорить его не посылать этого бѣдственнаго вызова.

— Не вѣрю я ни одному слову во всей этой баснѣ, сказалъ Родонъ, выведенный наконецъ изъ себя. Все это чистѣйшая ложь, и вы, мистеръ Венгемъ, первый въ ней соучастникъ. Если онъ не вызываетъ, можете его увѣрить, что вызовъ этотъ послѣдуетъ отъ меня.

Мистеръ Венгемъ поблѣднѣлъ смертельно при этомъ неожиданномъ оборотѣ дѣла, и пугливо посмотрѣлъ на дверь.

Но тутъ, къ счастью, явился на выручку самъ капитанъ Макмурдо. Этотъ джентльменъ гнѣвно поднялся съ своего мѣста, и безъ церемоніи сказалъ полковнику Родону, чтобы онъ прикусилъ себѣ языкъ,

— Ты поручилъ мнѣ это дѣло, и, стало-быть, твоя обязанность — слушаться меня, а не распоряжаться, какъ тебѣ вздумается. Ты не имѣешь никакого права обижать моего почтеннаго друга, и вы, мистеръ Венгемъ, можете, если вамъ угодно, потребовать отъ него удовлетворенія. Что жь касается до вызова лорду Стейну, то ужь, прошу извинить: посылай съ нимъ кого хочешь, а я не пойду. Ищи себѣ другаго секунданта. Чортъ побери совсѣмъ: мы отколотили, съ нами объясняются, и мы еще ломаемся! Это изъ рукъ вонъ. Если милордъ соглашается сидѣть смирно, не шевелись и ты. А что касается до этого дѣла… относительно мистриссъ Кроли, объявляю тебѣ, дружище, я совершенію согласенъ съ мистеромъ Венгемомъ, что она чиста и непорочна, какъ голубица. Ты вспылилъ безъ всякаго повода, и не доказалъ ничего. Наконецъ, другъ ты мой любезный, надобно быть совершеннымъ глупцомъ, чтобы не принять этого мѣста, которое тебѣ предлагаютъ. Нечего отказываться отъ счастья, если оно само въ ротъ лѣзетъ.

— Капитанъ Макмурдо! вы говорите, какъ умнѣйшій человѣкъ въ мірѣ, вскричалъ мистеръ Венгемъ, у котораго, при этой выходкѣ, какъ-будто гора свалилась съ плечь. Я съ своей стороны забываю все, что сказалъ противъ меня полковникъ Кроли въ минуту неестественнаго раздраженія.

— Ужь, конечно, вы забудете, сказалъ Родонъ съ презрительной насмѣшкой.

— Типунъ бы тебѣ на языкъ, мой милый, возразилъ Макмурдо добродушнымъ тономъ. Мистеръ Венгемъ человѣкъ смирный, не забіяка, какъ мы съ тобой, и притомъ, онъ совершенно правъ.

— Само-собою, господа, что все это дѣло должью быть предано глубочайшему забвенію, сказалъ агентъ маркиза Стейна. Пустъ оно умолкнетъ, погребено будетъ, запечатано, какъ выразился одинъ знакомый мнѣ ораторъ. Ни одинъ звукъ изъ этой тайны не перелетитъ за порогъ этого дома. Я говорю это сколько изъ интересовъ моего друга, столько же для пользы и счастья самого полковника Кроли, который съ непонятнымъ ожесточеніемъ и упорствомъ продолжаетъ считать меня своимъ врагомъ.

— Лордъ Стейнъ, думать надобно, не заикнется объ этой исторіи, замѣтилъ капитанъ Макмурдо, — да и намъ болтать не кстати. Дѣло, сказать правду, не совсѣмъ красивое, и, разумѣется, чѣмъ меньше говорить объ этомъ, тѣмъ лучше. Конецъ нашимъ переговорамъ. Поколотили-то собственно васъ, а не насъ, и если вы довольны, такъ мы и подавно!

Мистеръ Венгемъ раскланялся, и взялъ шляпу. Капитанъ Макмурдо вышелъ на минуту съ нимъ изъ-за дверей, оставивъ Родона одного. Когда дверь за ними затворилась, веселое лицо капитана приняло какое-то странное выраженіе, близкое къ презрителъной насмѣшкѣ.

— Вы, кажется, не привыкли затрудняться какими-нибудь бездѣлицами, мистеръ Венгемъ, сказалъ онъ.

— Вы мнѣ льстите, капитанъ Макмурдо, съ улыбкой отвѣчалъ агентъ милорда. Однакожь, право, я сказалъ по чистой совѣсти, что мистриссъ Кроли просила насъ ужинать послѣ оперы.

— Разумѣется. И вы бы, вѣроятно, поужинали, еслибы не мигрень мистриссъ Венгемъ. Дѣло, однакожь, вотъ въ чемъ: у меня хранится тысяча-фунтовый билетъ, который я намѣренъ передать вамъ для доставленія лорду Стейну, если вы потрудитесь дать росписку въ полученіи. Кроли не станетъ драться; но все же лучше спровадить эти денежки по принадлежпости.

Назад Дальше