Он подъехал к воротам, опустил стекло в машине и нажал на кнопку на столбике. Ворота открылись, и генерал продолжил путь. Под тяжестью машины, проехавшей по металлическому настилу, сработало устройство, и ворота закрылись.
Разлогов открыл дверь ключом. В гостиной подошел к пульту и, набрав четыре цифры, снял дом с сигнализации. В столовой включил кофеварку. Постоял немного в раздумье – выпить кофе сейчас или сначала переодеться. Конечно, нужно скинуть форму и облачиться в тенниску и шорты. Он подошел к лестнице, ведущей на второй этаж, и взялся рукой за перила.
* * *Цыплаков закрыл книгу. Он потерял контроль над собой и ситуацией, когда опустился в кресло и закинул ногу за ногу. Он пришел к выводу, что генерал Разлогов далек от определения «профессиональный разведчик». Пожалуй, его можно было смело назвать разведчиком-самородком. И его первые шаги в разведке были семимильными. Цыплаков подумал об одаренности генерала в тот момент, когда лестница скрипнула под чьими-то тяжелыми шагами.
Павлу некуда было деваться. Он не знал, кто поднимался по лестнице. Впрочем... Он неслышно подошел к окну и осторожно выглянул во двор. Чертыхнулся, увидев внизу машину хозяина особняка. Окна не пропускали шум с улицы, а двигатель машины работал тихо. Одно к другому...
Когда приехал генерал? Обратил ли он внимание на открытую дверь пожарного выхода? Интересно, нашел ли он в специальной литературе, которой сильно увлекался, информацию о том, что двери черного входа менее прочны, чем на фасаде, и злоумышленник, скорее всего, выберет для проникновения в дом именно эту дверь?..
Чертов пентхаус! Одна-единственная комната. Огромная. Но для Цыплакова она сжалась до спичечного коробка.
Он смог бы хоть что-то объяснить генералу, если бы встретил его здесь впервые...
Разлогов по духу был строевым офицером и с большим намеком на определение «боевой». Какая-то неустроенность проглядывала в его взгляде. «Может, раскаяние? – думал Цыплаков. – В каком направлении ведет наступление этот денежный вещмешок?»
Эти вопросы лезли ему в голову в то время, пока генерал поднимался на этаж. Теоретически он мог быть вооружен.Возможно, мог прицелиться и выстрелить.
По телу Цыплакова пробежала новая волна дрожи. Ему показалось, он приблизился к разгадке того, что в генерале привлекало своей таинственностью, к секрету... который охраняли дюжина спецназовцев.
Цыплаков рискнул выглянуть из-за кресла. В этот момент над полом показалась голова генерала. Еще шаг, еще ступенька, и над настилом показались золотистые генеральские погоны. Цыплакову показалось, что Разлогов приподнял голову, словно принюхивался. Еще шаг, и его правое плечо приподнялось...
Генерал потянулся рукой к кобуре. Чувство тревогисноваподсказало ему, что он в доме не один. С ходом времени все чаще ему мерещились тени там, где их быть не должно, он слышал звуки в абсолютной тишине. Он списывал все на нервы, на пошатнувшуюся было психику. Если бы не Глумов, который поддерживал его в трудную минуту, он бы свихнулся.
Разлогов освободил кобуру от пистолета и передернул затвор. Цыплаков ответил тем же, взяв конфискованную «беретту» на изготовку. Перестрелка с генералом российской армии в его же собственном доме – не лучшее развлечение и выход, но если придется выстрелить...
Лестница осталась позади. Генерал внимательным взглядом окинул помещение, прислушался, затаив дыхание. Он буквально превратился в слух, потому что сумел расслышать ворчанье кофеварки в столовой.
Цыплаков похолодел. Он не отключил мобильник. Ему в любой момент мог поступить звонок. Закон подлости распространялся на всех. «Если кого-то и поджидает неудача, – подумал он, – то, конечно, меня».
Мобильник. Тут его будто током ударило. Он вынул телефон одной рукой, не выпуская пистолета из другой. Краем глаза он видел генерала, сделавшего к этому времени пару шагов к центру комнаты, вооруженного табельным, вероятнее всего, пистолетом. Ну быстрее, поторапливал он телефонную прокрутку. Остро пожалел о том, что номер телефона генерала Разлогова в его адресной книге на букву Р, а не на Г: листать устанешь. Сколько номеров, о господи! Только сейчас он понял, какой бардак можно устроить в такой маленькой электронной штучке. Входящие сообщения уже не принимались – переполнено. Адресная книга – под завязку; в ней и нужные, и уже ставшие бесполезными номера. Вот и номера абонентов, фамилии которых начинались на букву Р, и генерал значился первым; информация по этому телефону значилась, как служебная.
Курсор упал на строчку с контактом. Цыплаков нажал на зеленую кнопку вызова и, как сам генерал сейчас, весь превратился в слух. Но один слушал ворчание кофеварки, а другой надеялся услышать телефонный звонок...
В доме кто-то есть? Генерал выгнул бровь. Но этого не может быть. На повторный вопрос, рожденный на несоответствии, ответить было куда проще: «Кто-то притаился наэтомэтаже?»
Генерал вздрогнул, когда внизу (ему показалось, буквально под ногами) раздался громкий телефонный звонок. Обычное треньканье вернуло генерала к реальности, отвлекло его от подозрений. Сколько же он оставался в воображаемом мире, навеянном необоснованными подозрениями?.. Хорошо, что недолго.
Он убрал пистолет и начал спускаться по лестнице. Однако снова бросил взгляд, когда его голова оказалась вровень с полом. Ничего.
Цыплаков ринулся вслед за генералом, отчетливо представляя его маршрут. С лестницы он повернет налево, в гостиную, пересечет ее по диагонали, утопая ногами в ковре, чтобы снять трубку телефона, находящегося в самом углу комнаты для приема гостей. Он спешит ответить на звонок и не станет оглядываться, в противном случае он увидит, как следом за ним спустился посторонний.
Вот черт, выругался Цыплаков. Он не мог точно сказать, есть ли зеркало в гостиной. Закрывать глаза и мысленно прогонять маршрут, вспоминая, не было времени. Счет шел на секунды. Но если зеркало все же есть, то генерал увидит в нем отражение незваного гостя.
Цыплаков повернул направо, бросив короткий взгляд в гостиную: генерал находился точно посередине комнаты.
В следующую секунду Цыплаков углубился в узкий коридор. Дверь пожарного выхода бесшумно открылась и закрылась, и Цыплаков мог сказать себе, что родился под счастливой звездой. Им завладело озорство, граничащее с развязностью, будто он хлебнул для куража и поднес трубку к уху. Тут же услышал голос Разлогова: «Слушаю, говорите!» И еле поборол в себе желание ответить: «Извините, я ошибся номером».
Глава 25. В нужном направлении
Сергей с товарищами был краток. Если сделка не состоится, они потеряют уникальный шанс разом покончить с «денежными мешками» террористов. Один-единственный документ, причисляющий военный городок к объектам стратегического значения, ставил крест на операции.
Глумов, наверное, в сотый раз прогнал в голове часть информации, полученной от Цыплакова. Харламов: «Вейсберг подаст заявку об отчуждении коммуникаций, и они будут отрезаны от городка актом о передаче. Но как Вейсбергу и Разлогову заставить меня отказаться от моих планов?»
– Кажется, я нашел выход, – ответил он на немой взгляд Криста. – Но идти этим путем – значит рисковать головой.
– А когда мы не рисковали?
– Это верно. Я еду к генералу.
* * *Разлогов не находил себе места. На основе данных, собранных агентами СКВР, перед ним стали вырисовываться отдельные фрагменты общей картины под названием «Московский частокол». О них в деталях Разлогову доложили два харламовских агента, и данные эти совпадали до мелочей.
– Вас что-то гложет, шеф?
Разлогов поднял глаза на Сергея Глумова. Пожалуй, впервые за многие месяцы тот решился прервать размышления босса. Чаще всего он молча коротал время за чтением. В его распоряжении была вся библиотека на первом этаже, однако Сергей чаще всего брал книги из шкафа на втором. Однажды Разлогов бесцеремонно взял из его рук книгу, усмехнулся, возвращая ее: «А, конкурентная разведка... Повышаешь квалификацию?.. Ну-ну, дело стоящее».
– Наверняка вас что-то гложет, – повторился Глумов.
– Да, ты прав. Меня гложет работа наших агентов. Они пашут, но проку от их работы я не вижу. Никакого практического применения. А от этого зависит судьба нашего предприятия. Но я знаю, выход есть.
– Выход через информационные дебри, – заметил Глумов.
– Точнее не скажешь.
– Вам нужно настроиться на более жесткую волну.
– Как тебя понимать?
– Вы ведете поиски не в том направлении. Вам операция видится в розовом свете, а мне лично – в кроваво-красном.
– Продолжай. – Генерал прошел на диван, прихватив с собой рюмку и бутылку бренди.
– Продолжай. – Генерал прошел на диван, прихватив с собой рюмку и бутылку бренди.
– Вы говорите одно, а делать пытаетесь другое. На кону стоит военный городок, огромные деньги, сделка века, может быть. Ну, так возьмите все это!
– Но как?
– Отдайте мне то, чем мне положено заниматься. Вы теоретик, я – практик. До этого дня все силовые мероприятия проводил я.
– Но не ты их планировал. Ты выполнял мои приказы. И вот в этом деле ты разглядел что-то дальше меня. Так поделись со мной своим секретом.
– Вам не идет топтание с ноги на ногу, товарищ генерал. Ваша задача – продать городок. Задача Харламова – сорвать сделку. Дайте мне задание сорвать планы Харламова.
Разлогов не сумел сдержать усмешки:
– И все? Так просто?
– Вы еще сомневаетесь!
– Хорошо. Что ты собираешься сделать в первую очередь?
– Присмотреть на Тверской копию личной машины Харламова. У него «Ауди»-«восьмерка».
– Для чего тебе понадобилась копия его машины? Погоди, не отвечай, все и так понятно. Скажи мне вот что: в этом деле ты по-прежнему верен себе? Просчитываешь на два или три хода вперед, а там – по обстоятельствам?
– Что может сделать человека послушным? – в свою очередь спросил Глумов и, не стесняя себя правилами, взял со столика бутылку и налил себе бренди. Сделав глоток, продолжил: – Компромат, скажете вы, теоретик. И не ошибетесь. А я скажу: страх за ближнего делает человека послушным. Потому что знаю тему. Мне по барабану, что чувствует заложник, меня больше привлекают в этом процессе чувства его близких. Их можно измочалить за час, а иногда и за минуту; а потом из них веревки вить можно.
Разлогов взял из рук Сергея бутылку, через нее демонстративно посмотрел на собеседника:
– Сегодня ты не прошел тест на алкоголь. Ведь ты говоришь о Харламовой... как о заложнице.
– А вы все ноете о военном городке.
– А ну, пошел вон!
– Я буду внизу, – спокойно отозвался Глумов.
Не идея, которая поначалу показалась генералу безумной, взбесила его, а тон подчиненного. А скорее всего, и то, и другое. Потому что генерал ходил вокруг да около этой идеи, подробно описанной в статье 206 УК РФ: захват или удержание лица в качестве заложника. По сути дела, ему не хватило решимости озвучить ее.
Прошло пять или десять минут. Разлогов спустился в гостиную. Глумова там не оказалось. Он нашел его во внутреннем дворике. Сергей сидел на широком мраморном ограждении бассейна.
Как ни странно, Разлогов не знал, как продолжить разговор. Конечно, он забегал далеко вперед, когда спросил:
– А что ты скажешь Харламову, когда выйдешь с ним на связь?
– Скажу, что сейчас и за стакан водки убивают. У нас же на кону – океан.
– Первое, что он сделает, это обратится в ФСБ. Не исключаю, что переговорит со своими «людьми».
– Они-то ему чем смогут помочь? – Глумов пожал плечами. – Заложники – не их профиль. Гриневский может затронуть тему, чем Харламову смогут помочь в ФСБ. Там любой, на которого возложат этогромкоедело, рьяно возьмется за работу. Помешанный на безопасности Харламов заявит в ФСБ только после того, как выполнит наши условия. То есть поставит и этот щиток безопасности.
– Почему не раньше?
– Потому что получит ответную реакцию похитителей. Вот вы, товарищ генерал, директор ФСБ, а я – Харламов, нас связывают дружеские отношения. И я спрашиваю: «Как бы ты поступил на моем месте?» Видите,даже вызасомневались в надежности и гибкости своей службы, ее силовой составляющей. За последние несколько лет все захваты и уничтожения бандитов сопровождались значительными разрушениями, потерями среди личного состава. Что касается акций, направленных на освобождение заложников, то их было не так много, но все они – также не из разряда бескровных. Наоборот – крови, жертв среди заложников было чересчур много.
– Каждый случай индивидуален, – негромко прокомментировал генерал Сергея Глумова. И без паузы продолжил: – Кому еще, кроме меня, выгодна сделка по продаже военного городка? Не ищи среди моих деловых партнеров.
– Даже не знаю, – Сергей пожал плечами.
– Мне кажется, тебе.
Глумов скрыл внутреннее напряжение за полушутливым тоном:
– Если мой процент от сделки составит десять процентов, то выгода налицо.
* * *Со стороны казалось, красавец «Ауди» Харламова совершает состыковку, а не банальную парковку. Место с утра ему было огорожено, а к ограждению приставлен хмурый в этот день Игорь Джумагулов. Чего нельзя было сказать о Шелковой Моли. Как всегда, настроение у нее с утра подбиралось к девяти из десяти. Один балл Цыплаков снизил, наблюдая за Ипатьевой из окна своей «восьмерки». Моль хлопнула дверцей раз, другой, и только с третьего раза у нее получилось закрыть ее. Да, ей не помешала бы по-настоящему хорошая машина. Вот «жук-фольксваген» ей бы подошел. Она смотрелась бы в этой машине стильно.
Сергей Харламов сам открыл дверцу, кивком головы поздоровался с Джумагуловым. Цыплаков тоже приветствовал его кивком головы... Он сидел за рулем своей машины – перестраховка, так объяснил он свое скрытое присутствие тому же Джумагулову. «Просто позориться не хочешь, – парировал Игорь, – вот и прячешься в своем ведре с болтами».
Цыплаков приготовил цифровую фотокамеру и сделал несколько снимков «Ауди». В первые два кадра попал сам Харламов. Но Цыплакова он интересовал постольку-поскольку, потому что получил конкретное задание – снять на камеру «Ауди», желательно со всех сторон. Глумов потребовал от него детальных снимков, чтобы через окна просматривался салон. Но главное – это снимок «флажкового» номера. Сергей Харламов был одним из 997 «счастливчиков», которым законом от 1 февраля 2007 года было разрешено оставить на машинах спецсигналы.
Номер на «Ауди» был примечательный: А112АВ и российский флаг вместо цифрового региона, где буквенная комбинация «АВ» означала правительство страны. Согласно служебной инструкции, сотрудники ГАИ обязаны давать автомобилям с такими номерами и спецсигналами «зеленую улицу», а также оказывать помощь и содействие.
Пятнадцати снимков будет достаточно, прикинул Цыплаков и вышел из машины. В первую очередь он направился к Джумагулову – подбодрить человека. Пять-шесть шагов, и он чуть не споткнулся, увидев у Игоря цифровой фотоаппарат. Он болтался у него на ремешке на манер жезла гаишника. Какого черта?! – едва не вырвалось у Цыплакова.
Джумагулов заметил его замешательство.
– Ты что, свою бывшую увидел?
– Типа того, – попробовал отшутиться Цыплаков. Он не смог подобрать ни одной цитаты, чтобы выйти из положения и оставить последнее яркое слово за собой: когда шпионишь против своего босса, не развлекаешь себя выдержками великих...
Слава богу, свою камеру он оставил в машине. «Хорошо бы смотрелись мы с Джумагуловым с фотоаппаратами прямо напротив лимузина вице-премьера, как на двойном техосмотре», – прикинул он.
– Паранойю лечить нельзя, – сказал Цыплаков. – Надо развивать ее в нужном направлении.
– Ты это о чем?
– Не знаю. Кажется, у меня едет крыша.
Игорь Джумагулов. Офигеть, покачал головой Цыплаков. Он предоставил часть доказательств того, что работает на Разлогова. Только два агента, получивших одно и то же задание – сфотографировать машину вице-премьера, – могли встретиться в одном месте и в одно и то же время. Другое просто невероятно.
«Но тогда какого черта Джумагулов хмурился, когда получил от меня лично задание, которое было ему выгодно? – все еще находясь в состоянии сомнения, рассуждал Цыплаков. – Играл, сукин сын? А минуту назад не сдержал своей радости, своего истинного настроения? Ну что же, буду наблюдать за тобой», – в голливудском ключе подумал Цыплаков напоследок.
Вечером – было около десяти – он передал флешку лично Разлогову. Тот скопировал снимки на свой компьютер, а потом... сравнил их с другими. Так снова показалось Цыплакову, и ошибиться он не мог.
– Товарищ генерал, – напомнил о себе Цыплаков.
– Да?
– Разрешите задать личный вопрос. Ну, наполовину, что ли, личный.
– Спрашивай.
– Как вы познакомились с Глумовым?
– В какой связи тебя это интересует?
– Мне интересно вообще, как могут встретиться два таких разных человека, двух разных категорий.
– Спроси об этом у самого Глумова.
– Он отфутболил меня к вам.
– Сергей сейчас в соседнем кабинете. Если тебя раздирает любопытство, и тебя не ждет дома красавица-жена...
– Так я не из мелочного интереса к интимным деталям интересуюсь. Мне наплевать, кто из вас наутро первым вылез из постели.
Разлогов остался спокоен, как если бы не слышал дерзкой речи Цыплакова.
Глава 26. Дела настоящие и прошлые
Глумов бросил занятие, которое минуту назад посчитал для себя бестолковым. «Тут нужен специалист, – подумал он, – а я в этом ни хрена не понимаю».