Новость последнего дня. На автозаправочной станции номер 151 города Подольска, на улице Пионерской, майор Старостин расплатился купюрой достоинством одна тысяча рублей, номера которой следуют за номерами купюр, обнаруженных при обыске тела лейтенанта Кислова.
Новость последнего часа: с майора Старостина были сняты обвинения в причастности к данному теракту – имеется в виду сопровождение. Все решил один телефонный звонок министра внутренних дел. Видимо, и на этот раз преступникам в милицейской форме удастся уйти от ответственности».
– Это вряд ли, – прокомментировал прочитанное Сергей Глумов. И повторил: – Вряд ли.
* * *Братья Гекко подъехали к ресторану «Звезда Востока» за час до его закрытия – в одиннадцать вечера – и заглушили мотоциклы. Оба были в кожанках, пестрых банданах и дымчатых очках, вооружены пистолет-пулеметами «ПП-93». Лично Гекко-младший с двух рук мог уложить в грудную мишень тридцать выстрелов на дальности двадцать пять метров. По его мнению, это был «самый симпатичный, безо всяких там полимеров и прочих новшеств пистолет-пулемет, надежный... как адвокат дьявола».
Сегодня братья впервые примерили рокерский прикид и пришли к единодушному мнению, что он им к лицу. «Может быть, в следующий раз я надену костюм клоуна», – сказал младший из братьев.
В этом ресторане было три зала на сто девяносто человек, и его недаром называли «уголком солнечного Узбекистана». Фирменными блюдами здесь считался шашлык «Звезда Востока» и морское ассорти «Арал».
Сейчас был самый разгар вечерней программы – танец живота. Танцовщицы так зажигали, что даже завсегдатаи покинули кальянные комнаты. Майор Старостин и капитан Василенко тоже, оставив кальяны на свежих фруктах, вышли в главный зал, переглянулись и уставились на потных танцовщиц. Обменяться хотя бы парой фраз для них было проблематично: они еле ворочали языком, набравшись узбекского токая. Они были здесь частыми гостями, в первую очередь их привлекала узбекская кухня. Но сегодня они поднимали бокалы за «восстановление прежней репутации», правда, отдавая себе отчет в том, что министр их отмазал только потому, что они все еще оставались частью системы, и его стремление защитить «своих» было вполне естественным.
Напарником Сергея Глумова в этот вечер стал Виктор Жильцов, получивший позывной «Крист» за манеру всегда держаться подтянуто и за страсть к модной одежке: он был КРутым И СТильным, с внешностью человека, на которого могла запасть как «армия любовников», так и любовниц. Он пил портвейн номер 26 и получал от этого не меньшее удовольствие, чем женщина от «Шанель №5».
Глумов потягивал ташкентское десертное, но тоже крепкое. Он не любил «сушняк».
Впервые за этот вечер они увидели майора и капитана. «Сколько же они проторчали в кальянной комнате?» – задался вопросом Сергей. Выходило, больше часа. Именно столько времени провели в ресторане Глумов и Жильцов, точно зная, что майор и капитан пришли сюда на полчаса раньше.
– Эти двое скоро умрут, – вслух рассуждал Крист. – Смерть – это только цена, которую они должны заплатить.
– Будь проще, и народ к тебе потянется, – напомнил ему Сергей современную мудрость. Он прицелился пальцем в одного, потом в другого милиционера, вслух посчитал: – Восьмой и девятый.
– Ты, как всегда, ошибся, – поправил его Жильцов. – Девятый и десятый. Всего мы перевели восемь паразитов.
– Почему бы тебе не встать и не заорать на весь зал?
– Что толку? Ведь в двух других меня не услышат.
Они называли себя «вольные стрелки». На их счету восемь, как правильно заметил Крист, условно говоря – человек, заплативших за измену, предательство, за смерть невинных людей. Среди этих восьми – одна женщина. Под прикрытием ее славянской внешности в метро беспрепятственно прошла шахидка и подорвала себя вместе с пассажирами. Ее убил Крист. Придушил голыми руками, глядя ей в глаза.
Крист и Глумов познакомились на станции метро «Пушкинская». Сергей был в военной форме. В руках цветы. Глаза устремлены на мемориальную плиту.
– Здесь погиб твой близкий?
Он обернулся на человека, также одетого в военную форму. И сказал то, что было понятно только ему:
– Если бы...
Он отошел в сторонку. Жильцов присоединился к нему. Прикурил. На замечание Сергея «здесь не курят» Крист отмахнулся:
– Почему нельзя курить там, где взрывают?
– Никто из моих близких не погиб от рук террористов, – ответил на вопрос нового знакомого Глумов. – Я редко прихожу сюда. Но часто вижу себя напротив мемориальной плиты. Мне трудно объяснить свое состояние даже самому себе. Это внутри, понимаешь? Может быть, это называется долгом, не знаю.
Вечером этого же дня Крист познакомился с «вольными стрелками», а через неделю стал шестнадцатым членом команды. Он был самым старшим – тридцать два года.
– Они уходят, – Жильцов бокалом указал на милиционеров. – Ну почему сегодня я работаю на подстраховке?..
Глумов выбрал из списка номер телефона, нажал на кнопку вызова и, дождавшись ответа, повторил за Кристом: – Да, уходят. Теперь они ваши. Сделайте все красиво.
– Сделаем, не беспокойся, – заверил его Гекко-старший.
Майор Старостин первым, пошатываясь, вышел из ресторана и сразу направился к своей машине. Сегодня он приехал в ресторан на «Ниссане-Премьер» с ее шестью подушками безопасности и камерой заднего вида с цветным монитором. Дождавшись Василенко, он завел двигатель и тронул машину с места.
С Литейной улицы майор свернул на Пионерскую, где несколькими днями раньше он совершил большую глупость: расплатился за бензин палеными, считай, деньгами. Откуда ему было знать, что опера с Лубянки отслеживали каждый его шаг? Именно здесь, в сотне метров от автозаправки, «Ниссан» нагнали два мотоцикла и взяли его «в коробочку».
Старостин нажал на кнопку. Когда стекло уползло вниз, он крикнул одному из байкеров:
– Эй, что за хрень?
Гекко-старший повернул к нему голову. Он был так близко к машине, что мог при желании влезть в окошко. Вблизи майора передернуло от его холодных глаз. Он надавил на газ, и «Ниссан» легко набрал скорость. Но байки в разы превосходили его в приемистости и настигли за считаные секунды. Братья одновременно достали оружие и открыли огонь. Пули жалили милиционеров в плечи и спину, они корчились от боли, но были живы. Дальше Гекко-старший сымпровизировал. Он склонился над мотоциклом и, отпустив одну руку, просунул ее в салон «Ниссана». Ухватившись за руль, он выровнял машину и повел ее в нужном направлении. А вот и поворот на заправку, где сплошная линия дорожной разметки перешла в прерывистую. Гекко-младший отстал, наблюдая за красивым, но рискованным трюком брата. А тот и не думал отпускать руль машины и повернул на заправку вместе с ней. И только направив «Ниссан» точно на первую колонку, отпустил его. И затормозил передним колесом. Этот маневр помог ему выпрямить мотоцикл и вытолкнуть его из поворота.
«Ниссан» с ходу врезался в колонку. Топливозаправочный шланг вылетел со своего места, разбрызгивая бензин во все стороны. Ручеек быстро побежал к тому месту, где остановился Гекко. Спецназовец, заблокировав передние колеса, отпустил сцепление и газанул на передаче. Заднее колесо буксовало на огромных оборотах, нагреваясь все больше, мотоцикл окутался черным дымом. И бензин, коснувшись раскаленного колеса, вспыхнул. Гекко убрал пробуксовку, подняв переднее колесо, и включил повышенную передачу. Его мотоцикл сорвался с места в тот момент, когда огненная река накрыла «Ниссан».
Двери заклинило от удара о колонку, и раненый майор, превозмогая боль, пытался выбраться в окно. Но огненная волна загнала его обратно в салон. Майор и капитан сгорели заживо...
Глава 2. Озарение
Сергей Глумов ехал в расположение воинской части, повторяя про себя: «Вся наша прежняя работа – мелочь», – будто боялся забыть смысл. И другие тоже:«Аврора». Юбилей. Гости». Он едва не проскочил на красный свет светофора, уже начавшего обратный отсчет: 59, 58, 57... Почти минута, чтобы снять возбуждение.
Сергей прикурил сигарету. Бросил взгляд в зеркало заднего вида. Водитель в «Приоре» показался ему знакомым. Через пару секунд он понял, что ошибся. Просто тот напомнил ему одного человека. И без него на экстренном совещании не обойтись. Сергей набрал номер телефона майора Бармина, прикидывая, дома тот или на работе.
– Привет, – поздоровался он с майором, когда тот ответил на вызов. – Ты где?
– Ты прямо как моя жена. Я в части. У меня...
– Бросай все дела и приезжайк нам, – акцентировал Сергей.
Похожий на майора Бармина водитель «Приоры» посигналил: та-та, та-та-та, что было похоже на «езжай, зеленый!».
Глумов рассмеялся и резко тронулся с места.
Глумов рассмеялся и резко тронулся с места.
В казарме он прежде всего нашел «черный список» с именами спонсоров террористов, хранящийся в папке вместе с похожими документами.
В открытых источниках можно было найти не один десяток подобных перечней террористических организаций, номером первым в которых значилась «Аль-Каида». Это и «Исламское движение «Баян» из США, и «Восточный исламский фронт освобождения» из Турции, и иракские «Зеленый батальон» с «Ротой моджахедов», и еще множество организаций и группировок. Одни «черные списки» пестрели именами исполнителей, заказчиков, финансистов, идеологов. Другие отличались избирательностью и содержали в себе только исполнителей, боевиков или только «идейных вдохновителей». Ликвидация таких групп считалась для спецслужб приоритетной задачей.
Наравне с ними находились группы финансистов. Российские спецслужбы отводили им второе место. Потому, наверное, что в России теракты отличались относительной дешевизной, и для террористов вопрос «где взять деньги?» стоял не на первом месте.
Список, который Сергей держал сейчас в руках, привлек его тем, что все люди, упомянутые в нем, являлись спонсорами бандитов. Кто был его автором – вопрос не такой уж и важный. Конечно, рассуждал Глумов, если назвать идеологию «всем», то все равно она без финансовой поддержки – ничто. Без нее нет и третьей силы – исполнения, реализации преступления как такового. Финансирование экстремистов можно было назвать предохранителем, без которого не работала вся цепь – от идеологии до исполнения.
– Так и есть, – бросил Сергей под нос. – Крист! – позвал он товарища. – Найди в Интернете статью о праздновании юбилея на крейсере «Аврора».
– И сколько ей стукнуло? – поинтересовался Жильцов, включая компьютер.
– Не ей, а ему. Юбиляр – Юлий Вейсберг. 6 июня ему стукнул полтинник.
– Есть, – через пару минут доложил Крист.
– Посмотри, не фигурируют ли там фамилии Хожамирова, Хусейнова, Бажаева, Мусаева. Я-то знаю, что они там есть, но это нужно для вас.
К этому времени к командиру присоединились и остальные бойцы подразделения. Кто-то сел на табурет, кто-то на кровать.
– Да, так и есть. В статье написано, что они в числе приглашенных, – доложил Крист.
– Но там не написано, что Хожамиров – вор в законе, в 1996 году был назначен министром нефтяной и газовой промышленности Чечни, – уточнил Сергей. – Братья Хусейновы – владельцы ресторанов и недвижимости в Москве, активные финансисты террористов. Бажаев – президент нефтяной компании. Мусаев – владелец гостиниц и сети пунктов быстрого питания.
Глумов минуту провел в молчании. Молчали и его подчиненные.
– Крист, у тебя есть список сайтов, раздающих компромат?
– Да.
– Найди хотя бы общую информацию на этих людей. Прежде всего меня интересуют их дни рождения, свадьбы, другие крупные события – сделки, покупки недвижимости, земельных участков. Прежде всего они – любители красивой жизни, и за ними неотступно следуют журналисты. Уверен, об их похождениях не написал только ленивый.
– Ну, это далеко не общая информация, – заметил Жильцов и занялся поисками.
Эта несложная, в общем-то, работа требовала времени. Простое вбивание фамилий в поисковую строку браузера здесь не подходило. Тут требовался даже не расширенный поиск – искать предстояло по конкретным адресам сайтов, содержимое которых часто не индексировалось, а значит, поисковые пауки не могли с ними работать.
Сергей подумал о том, что нагнал напряжение в роте, а точнее, в той части казармы, которую кто-то из бойцов назвал «коридором». Он был затемнен, на окнах установлены коричневые шторки из мягкого материала, однако они были достаточно тяжелы, чтобы колыхаться от сквозняка. Эта часть казармы смотрелась как через телепорт, будто находилась на другом краю района, имела свое неповторимое освещение, обстановку, даже атмосферу быта солдат-контрактников...
Каждому из бойцов Глумов в свое время сделал предложение, и начиналось оно со вступительных слов: «Ты убивал. И не раз. Голыми руками, ножом, спускал курок. Тебе трудно будет скрыть свое прошлое, да ты и не захочешь избавиться от того, что по-настоящему будоражит сознание и заставляет кипеть кровь. Я делаю предложение: работай на меня. И ты получишь не только деньги, но и защиту. Что за работа, спросишь ты. Работа, к которой ты привык: жить в казарме и быть готовым к тому, чтобы еще раз убить и не спрашивать, зачем это нужно».
Каждый из них ответил: «Отлично! Мне это знакомо. Я в деле».
И даже посчитал, что только выиграл от этой сделки.
Каждый из них был рад остаться в строю. Не надо ничего перекраивать и перестраиваться самому, просто оставаться на привычном месте самим собой.
Не задавать вопросов – это было частью их жизни.
Глумов, выполняя задание генерал-лейтенанта Разлогова, не просто так подбирал людей в команду – он преследовал и свои цели. У Жильцова во время теракта в Каспийске погиб старший брат – он служил в военном оркестре; он отдавал ему память здесь, в Москве, на станциях, где от рук террористов погибли люди. Братья Мошновы – Влад и Владимир – потеряли отца, это когда взорвали жилой дом в Москве.
– А что, – вывел его из раздумья Крист, отрываясь от работы, – вернулся генерал из Питера?
– Ага, чуть свет, – несколько растерянно отозвался Глумов.
С генералом он познакомился при довольно странных обстоятельствах. Каждый в своей машине, они мчались навстречу друг другу. Аркадий Разлогов – по главной дороге, Сергей Глумов выезжал на нее с полосы разгона. У генерала была возможность перестроиться в левый ряд, свободный от машин, и дать дорогу Глумову, но тот, бросив взгляд в левое боковое зеркало, продолжил ехать прямо. Сергей посигналил ему и, притормозив, секунду спустя догнал Разлогова по левой полосе. Оба были в военной форме. Глумов в ту пору носил на плечах погоны лейтенанта, а Разлогов – генерал-майора. Глумов показал «однозвездочному» генералу средний палец и проартикулировал «fuck yon, придурок». Разлогов энергичным жестом приказал обидчику остановиться на обочине. Когда тот выполнил его первый приказ, Разлогов напрасно прождал его в своей машине больше минуты. Наконец он, хлопнув дверцей своего серебристого «Мерседеса», направился, печатая от злобы шаг, к белесой «99-й».
– Что вы себе позволяете, лейтенант?! – рявкнул он в приоткрытое окно. – Выйдите из машины!
Глумов вышел. И даже не застегнул рубашку на все пуговицы.
– Как вы объясните свой поступок?
– А что, двойка за поведение – уже не оправдание?
Генерал с минуту смотрел на дерзкого офицера, цвет лица которого не изменился. Чего нельзя было сказать о самом генерале: щеки его горели, словно во рту у него включилась стоваттная лампочка. Но вот и она потухла.
– Чем вы руководствовались, когда подрезали меня? Погодите отвечать. Прежде назовите свое имя и занимаемую вами должность.
– Глумов Сергей. Командир разведвзвода.
– Так вы разведчик, ну-ну... Разве вас не учили просчитывать свои действия?
– Я просчитываю на два-три хода вперед, а там по ситуации.
Разлогов не знал, плакать ему или смеяться. Напоследок он сказал:
– Вы бы хоть пуговицу на рубашке застегнули.
И Глумов окончательно растопил его сердце: шагнул вперед, застегнул пуговицу на рубашке генерала и спросил:
– Разрешите идти?
Генерал долго не мог забыть этой встречи, будто повстречал давно потерянного... младшего брата. Поведение Сергея не выходило у него из головы и этим вечером, и следующим. Он увидел в нем «настоящего человека», потому что не заметил фальши, лицемерия – всего того, что сквозило в его подчиненных и даже близких. Он был прям, как стрела, и прямота его не была напускной.Настоящий разведчик и должен быть таким.Он просчитывает на два-три хода вперед, а дальше действует по обстоятельствам. Другой ответил бы, что «как шахматист, просчитывает на много ходов вперед...».
Они встретились через неделю. Генерал сам назвал этот срок испытательным: не изменится ли его отношение к Сергею. Не изменилось. Занятый делами на службе, он, по меньшей мере, пару раз в день вспоминал его.
Только что отстроенный двухэтажный особняк генерала примыкал к военному городку, участь которого была решена (через полгода его продадут с молотка). Разлогов не был женат и в этом плане считался самым богатым «звездным» холостяком. Дома он «создавал подходящие условия для проживания». Пока что обнаружились проблемы с канализацией плюс другие мелочи. Половина мебели собрана, другая половина...
– Она мне разонравилась, – открыл он душу лейтенанту. – Продам к чертовой матери, куплю другую, пониже. А эта...
«Эта» повторяла формой советскую мебель, занимающую в комнате всю стену. В ней генерала раздражала многофункциональность и дажесекциональность.