А если предупредили – то как? И – кто?
* * *Кассету с записью последних трех часов Кева решил не прорабатывать.
Доверился охранникам, не слышавшим за это время в квартире девчонки-секретутки ничего, кроме телевизора.
Достал другую кассету. На ней значилось: «01.03.0* года – 02.03.0* года. 21.00—08.00».
«Как же так? – в первый момент удивился Кева. – Почему на трехчасовую кассету уместилась одиннадцатичасовая запись?»
Потом сообразил: магнитофон снабжен функцией VOR[30]. Значит, он ничего не писал, пока в квартире девчонки не раздавалось ни звука! «И эти долбодуи сразу не могли мне об этом сказать! Вот уж бакланы – так бакланы!..»
Кева засунул в магнитофон кассету, надписанную «21.00—8.00». Перекрутил ее на начало.
Приглушенный звук телевизора. Мявканье кота.
Звук льющейся воды. Позвякивание перемываемых тарелок.
Затем кран закрутили. Шуршание – видимо, вытирают тарелки. Вдруг приятный девичий голосок затянул: «Моя-я певица ум-мирает на-завтра-а!..» Голос смолк. Шаги. Шуршание. Снова шаги. Звук открываемой двери.
Входной двери.
Кева прибавил у магнитофона громкость и подался вперед.
Шаги в коридоре. Две пары шагов. Вдруг – шепот. Шелест чьих-то губ. Так тихо, что слов не разобрать. Кева сделал в магнитофоне громкость на максимум.
Затем вдруг явственный девичий вскрик: «Что?»
Какое-то шипение, возня в коридоре. Потом – неестественный, напряженный девичий голос: «Что тебе, Шпунтик? Опять лопать?! Фигушки!..»
Кева остановил запись. «Странно! Кот не мяукал, есть не просил, а она его – уговаривает. К ней явно кто-то пришел!»
Кева нажал «Play».[31]
Снова шаги – две пары шагов! Опять шепот (и снова – слов не разобрать!). Затем – звук открываемой двери (кажется – в ванную). Шуршание одежды.
Потом вдруг – опять отчетливое поскребывание. («Нет, это не кот – скребутся, кажется, снова в линолеум входной двери».) Затем – очень тихий, но все же отчетливый женский голос: «Все нормально». Голос, кажется, не хозяйки квартиры – другой женщины.
Снова открывается входная дверь…
Молчаливое шуршание… Одежда? Кажется, шелест купюр…
Затем – отдаленный звук шагов – быстро, по-мальчишески, сбегающих по лестнице …
Потом вдруг короткий, едва ощутимый, на пределе слышимости, диалог: «За мною следят!» – «Знаю»…
И снова – шаги, шуршание… Потом – неожиданно громкие и оттого звучащие особенно неестественно хозяйкины слова: «Ну ладно уж, Шпунтик, иди сюда. Так и быть. Дам тебе одну ложку. Но не больше…»
…Когда спустя два часа Кева закончил тщательно, по нескольку раз, прослушивать кассету с записью того, что происходило вчера вечером в квартире подозреваемой, он нисколько не сомневался в трех вещах:
Во-первых, она убежала из-под наблюдения после того, как ее кто-то предупредил.
Во-вторых, этот «кто-то» – женщина, причем – очень хорошо знакомая Юле женщина.
И, в-третьих, эта женщина – явно непрофессионал.
Глава 16
В то же самое время. ЖеняЖеня наконец собралась с силами и вышла в холл.
За Юлечкиной стойкой восседала неприятная женщина средних лет. «Уже – новая секретарша?! – удивилась Женя. – Ну, Дубов, – шустер…»
Сотрудники старательно пялились в мониторы, с озабоченным видом терзали телефонные аппараты. На Женю никто не обращал внимания. «Слух о моем увольнении еще не прошел», – поняла Марченко. Медленно, чтобы не упасть, – голова все еще кружилась – она пошагала в столовую «Глобуса». Пусть ее уволили – в чашке кофе ей, она надеялась, не откажут.
В столовой было почти пусто. Только за угловым столиком сутулился над газетой Федор Степанович. Он вскинул голову, заслышав ее шаги. Тут же вскочил, бросился ей навстречу:
– Женечка, что с тобой?!
– Ни-ни-чего, – произнесла она, еле ворочая непослушным, тяжелым языком. – Просто голова разболелась…
Федор Степанович заботливо подхватил ее под локоть, подвел к своему столику, усадил… Спросил встревоженно:
– У тебя раньше такое бывало?
– Иногда… если перенервничаю. – Слова давались Жене с трудом.
– Тебе нужно к врачу, – строго сказал главбух.
– Хорошо, – не стала спорить она. Боль потихоньку отступала.
Женя проговорила:
– Мне бы кофе…
– Нельзя, Женя. Вдруг у тебя давление? Тогда от кофе будет только хуже! – возразил бухгалтер.
Она упрямо мотнула головой:
– Кофе! Мне всегда помогает!
– Ты уверена? – недоверчиво спросил Пахомов.
– Пожалуйста, Федор Степанович, – умоляюще проговорила она.
– Хорошо, – неохотно уступил он. – Сейчас принесу.
И авторитетно добавил:
– Только некрепкий.
Бухгалтер отправился к стойке. А Женя как завороженная смотрела на его пиджак, оставшийся висеть на спинке стула. Из внутреннего кармана призывно выглядывала кожаная дискетница… Федор Степанович болтался у стойки довольно долго. Сначала ждал, пока ему нальют кофе. Потом у него зазвонил мобильный и он тихо, не возвращаясь к столику, перебросился со звонившим короткими фразами.
Когда бухгалтер наконец принес кофе, Женя сидела, сжав виски руками.
– Женечка, тебе хуже? Может, вызовем «Скорую»? – осторожно предложил он.
Женя опустила руки, откинулась на стуле:
– Нет-нет, мне уже легче.
Она с облегчением сделала большой глоток кофе. Слабо улыбнулась:
– Хотите новость, Федор Степанович? Меня уволили!
Женя ждала какой угодно реакции – удивления, сострадания, может быть, даже гнева. Но Федор Степанович просто осторожно погладил ее по руке и успокаивающе сказал:
– На самом деле я так не думаю.
– В смысле? – не поняла она.
– Никто тебя не увольнял. Иди и работай.
Она удивленно уставилась на него:
– Но Дубов же сказал – писать заявление!
Добрые глаза бухгалтера блеснули сталью. Лицо закаменело. Женя никогда не видела милейшего Федора Степановича таким.
– Я сказал тебе – иди и работай. Олег Петрович просто погорячился.
Женя поморгала. Потерла виски. Что-то она ничего не понимает. Федор Степанович между тем вернулся в привычную оболочку. Принял обличье старичка-добрячка. Заквохтал:
– Ну, как твоя голова? Может быть, все-таки поедешь домой?
– Голова почти прошла, – твердо сказала Женя. – Но я хочу знать, что происходит!
Федор Степанович устало откинулся на своем стуле. И неожиданно раздраженно сказал:
– Олег Петрович очень расстроен тем, что Юля исчезла внезапно. Ничего не сказала, никого не предупредила. Он опасается – вдруг ее переманили конкуренты.
– Конкуренты? – недоверчиво фыркнула Женя. Такой версии она просто не ожидала. – Зачем Юлька нужна конкурентам? – совершенно искренне удивилась она.
Бухгалтер еле уловимо передернул плечами. А Женя впервые подумала: не все очевидно в агентстве «Глобус». И, кажется, отнюдь не Дубов здесь настоящий главарь. Для реального, обладающего властью босса Олег Петрович слишком прост, примитивен. Совсем не исключено, что главный мафиози в «Глобусе» – этот милый старичок. Кофеек, обедики, сюсю-пусю. Однако в чем, в чем, а в железной выдержке ему не откажешь…
– Ты правда никогда не приезжала к Юле? – между тем непринужденно спросил Федор Степанович.
«Вот, кажется, ключевой вопрос! В третий раз за сегодняшний день…»
Женя горячо сказала:
– Да нет же! Я даже не знаю, где она живет!
«Что-то я совсем запуталась, – безнадежно подумала она. – Все вокруг смешалось, переплелось. Не поймешь, кто плохой, кто хороший…»
Женя жалобно взглянула на Федора Степановича:
– Так я действительно могу идти и работать?
Он тепло улыбнулся:
– Конечно, иди. Если, конечно, твоя голова прошла…
– Голова в полном порядке, – заверила она его.
Женя встала. Бухгалтер с доброй улыбкой смотрел на нее. Она улыбнулась в ответ и поспешила прочь из столовой.
«Прошу тебя, Пахом, миленький, посиди здесь еще… И не проверяй карманы своего пиджака!»
В то же самое время. КеваИз подъезда, где проживала девчонка, выползли Кевины бритоголовые соратники.
Лица обоих выражали полное довольство – насколько вообще их чуждые эмоциям лица способны были что-либо выражать.
Они подошли к «девятке» – Кева приоткрыл стекло. Потоптались рядом, но внутрь без приглашения лезть не решились.
– Мы нашли кошака, – заявил один через окно.
– Браво, – снисходительно молвил Кева.
– Она ушла через чердак, – сказал второй.
– Не части. По порядку, – осадил его Кева.
– Она взяла у комендантши ключ от верхней двери. На чердак… Сказала, кот туда залез… В щелку… – стали рассказывать помощники, перебивая друг друга и помогая сами себе руками. – Потом оставила кота комендантше. Сказала, что уезжает на неделю… Просила присмотреть… Корм для кошака оставила… Ключ от чердака тоже… Потом та вечером поднимается на девятый этаж, зырит – а дверь на чердак не заперта. Ну, думает, эта сучка просто забыла запереть. А я так думаю – она не забыла, а просто убежала через чердак.
– Она была одна?
– Чего? – машинально переспросил один из бритых.
– Девка одна была? Или кто-то с ней был еще?
Помощнички переглянулись.
– Вроде одна… – заявил первый.
– Комендантша никого больше не видела, – сказал второй (тот вообще был сообразительней).
– Слазьте на чердак, – приказал Кева. – Там наверняка пылищи полно – так что остались следы. Посмотрите: одна была девчонка? Или с ней – еще кто-то? И кто? Мужчина, женщина? Все ясно?
– Так точно. – Кажется, помощникам доставляло удовольствие поиграть в Шерлоков Холмсов. Они повернулись и потопали к подъезду.
Кева закрыл оконце машины. Откинулся на сиденье. «Все сходится, – подумал он. – Тот, кто предупредил девчонку, – явный непрофессионал… Точнее: та женщина, что предупредила девчонку… И еще: эта Юлька явно ее ждала… Гостья даже в дверь не звонила. Ждала… Значит, та ей сказала о своем визите раньше. Когда и как?»
Кева достал из бардачка кассету, предшествующую той, что он только что слушал. На ней имелась отметка: «01. 03. 0* года. 18.00—21.00».
Вставил кассету в магнитофон. Включил ускоренное воспроизведение.
Обычные (но раза в полтора ускоренные) шумы, что издает в квартире одинокий человек. Бульканье кипящего чайника, размешивание ложечкой чая, вдруг включившийся телевизор, сигналы микроволновой печи, закончившей программу… Скорее, скорее…
Вот – в 19.52, если судить по метке на дисплее магнитофона – телефонный звонок. Голос женский – но пожилой, замедленный… И хозяйка явно старается от нее отделаться: «Да, мама… Хорошо, мама… Нет, мамуль, вот этого я не буду делать никогда…»
Дальше, дальше! Кева снова включил магнитофон на ускоренное воспроизведение. В 20.32 еще один звонок.
Голос – мужской, и ответы девчонки, сучки Юльки, – сухи, усталы и односложны… «Нет, Васечка… Может быть, в выходные… Но точно я не знаю…»
И ни в единой фразе этого самого Васечки – ничего, что можно понять как предупреждение об опасности или намек, что сегодня вечером он заявится к Юле домой.
Дальше, дальше…
А дальше – ничего. Кассета крутилась, но… Ничего подозрительного, ничего интересного.
Запись кончилась.
Что теперь? Прослушивать предыдущую кассету? Но тогда секретутка была на службе. Ехала на своем «фордике» домой. В то время ее, конечно, мог предупредить кто угодно…
Но почему она тогда не стала убегать сразу же, как пришла домой? Почему спокойно кипятила чайник, грела пищу, болтала по телефону? Почему убежала позже? После того, как к ней пришла неизвестная женщина?
Женщина, изъясняющаяся исключительно шепотом, знаками или (наверное) путем взаимной переписки.
«Значит, – подумал Кева, – две телки сговорились в другое время. И в другом месте. Где сговорились? И как?.. Ну, например, на работе… На работе…»
Из подъезда снова выползли двое бритоголовых. На этот раз они были довольны сами собой до чрезвычайности. Гордо подошли к «девятке».
– Мы взяли ключ у комендантши… – начал издалека один.
Второй нетерпеливо перебил:
– На верхотуре двое следов! Там ходили две козы… Ну, то есть телки… – сбился он, поправился: – то есть – две девки…
– Откуда решил, что – девки? – сразу спросил Кева.
– Размер ботинок очень маленький, – показал урод руками, разведя большой и указательный палец. – Номер тридцать пятый – тридцать шестой. У обеих.
– Хорошо, – бросил Кева. Вышел из «девятки». – Давайте, ищите девку. – Бритые недоуменно переглянулись. – Отрабатывайте ее связи… Друзья там, родственники, знакомые… Я уезжаю. Если что – звоните на трубу…
Кева поспешил к своему «мерсу».
Кажется, все сошлось.
В тот день, когда проникали в кабинет Дубова, в офисе присутствовало шесть человек. Из них две девки – секретутка Юлия и Евгения Марченко.
Вчера в квартире этой козы Юли опять была девка. Девка, с которой Юля раньше – причем скорее всего на службе – о чем-то сговорилась…
И эта странная женская связь покоится на мощном фундаменте: исчезнувший и погибший охранник Жора.
Жора, которого перед смертью пытали…
Давно пора встретиться с этой Марченко. Встретиться и потолковать с ней.
Потолковать с пристрастием.
Кева уселся в свой «мерс». (Какой все-таки комфорт по сравнению с допотопной «девяткой»!) Достал из кармана мобильник. Набрал номер. Прямой номер Дубова не отвечал. «Небось бегает по агентству, подчиненных строит», – со злостью подумал Кева и позвонил на рецепшн.
– Агентство «Глобус», добрый день, – раздался голос новой, незнакомой секретутки.
– Дубова, – бросил Кева.
– Как вас представить?
– Представь меня, деточка, со стоящим хером!
– Что-о? – жалобно мяукнула секретарша.
– Это Кевелев. Дубова давай быстро!
– П-простите, – стала заикаться она, – н-но Олег Петрович отъехал на п-переговоры…
– Тогда Пахомова!
– М-минуточку…
В трубке понеслась мелодия «Тореадор, смелее в бой». Кева завел машину, развернулся и поехал дворами к улице Королева. В зеркальце заднего вида заметил, как растерянно, переругиваясь, садятся в свою «девятину» горе-помощники. Наконец мелодия прервалась, снова послышался ошалевший секретаршин голос:
– И-извините, но Федор Степанович вышел… Кажется, он в столовой…
– Так переключи меня на столовую!
– Одну секундочку…
Кева за привычные пять секунд разогнался до сотни. Затем резко затормозил у светофора. Трубку наконец взял главбух Пахомов.
– Привет, Степаныч! – бросил Кева. – Чего жуешь? Макароны с сосиской?
– Мороженое, – с достоинством ответил Пахомов.
– Слышь, Пахомыч, у тебя там есть сегодня на службе такая Марченко?
Кева круто взял со светофора – ускорение аж вдавило его в кожаное сиденье. Стал одной рукой выворачивать руль направо, к Звездному бульвару.
– Имеется, – осторожно ответил главбух.
– Чего, она там с тобой рядом? – хохотнул Кева. – Кадришься, перец?
– Бывает, – неопределенно проговорил Пахомов.
– Ну, прибереги ее для меня. Давно хочу с ней познакомиться.
Кева дал отбой и утопил акселератор. «Мерседес» помчался по Звездному бульвару в сторону Шереметьевской улицы.
Через полчаса, максимум – через сорок минут Кева прибудет в «Глобус»…
В то же самое время. ЖеняЖеня стремительным шагом направлялась к своему кабинету.
Об ее якобы увольнении сотрудники, кажется, до сих пор не знали. По крайней мере, никто за спиной не шептался и сочувственным взглядом не провожал.
По пути ее остановила одна из менеджериц. Доложила:
– Готовлю первую отчетную папку по «Пополамам»…
«До чего ты некстати!» – досадливо подумала Женя и с трудом изобразила заинтересованность: «О'кейчик!»
Леночка кивнула и тут же задала следующий – кажется, гораздо более важный вопрос:
– Интересно, куда Юлька-то подевалась? Неужели правда поехала к тетке?
Женя, уже закаленная в боях с охранником Колей и Дубовым, отрезала:
– Не знаю. И знать не хочу. Свинство это с ее стороны – вот так смываться!
Лена покосилась на новую секретаршу – неприятного вида женщину средних лет – и прошептала:
– Согласна… Юлька и правда странно себя повела. Слушай, может, она аборт уехала делать?
– А зачем для этого куда-то ехать? – резонно возразила Женя. – Делов-то – на два часа…
– Да, правда… – согласилась Леночка и добавила: – Новая секретарша – такая грымза… Где только Дубов ее выкопал?
– Ну, Дубов у нас известный специалист… по женскому полу, – не удержалась и лягнула начальника Женя.
Все, лимит беседы с подчиненной выполнен и перевыполнен. Женя улыбнулась Леночке:
– Слушай, мне нужно отчет закончить, а то я после обеда к продюсеру еду. Ты со своей папкой тоже поспеши, ладно?
Отделавшись, наконец, от словоохотливой Леночки, Женя вернулась в свой кабинет. Включила компьютер. На файл «POPOLAM» она даже не взглянула…
В то же самое время. КеваКева любил ездить быстро и ни на кого на дороге не обращал внимания.
А сейчас он отчего-то к тому же чувствовал, что ему надо ехать быстро. Хотя, казалось бы, какая разница, во сколько он начнет толковать с этой девчонкой, Женькой Марченко, – в три часа дня или в четыре? Но вот поди ж ты: какая-то сила словно изнутри толкала его под руку – быстрей, быстрей!.. Он даже засигналил бабке, замешкавшейся на мостовой на повороте на Звездный бульвар – хотя в принципе не бибикал никому и никогда: гудок – инструмент «чайников».
Зачем нужен клаксон, когда у тебя есть пистолет?
Единым махом Кева пролетел тихий Звездный бульвар, застывший в бледном морозном мареве. Успел на желтый на левом повороте на Шереметьевскую.
Уже на красный сигнал, на скорости километров девяносто, повернул – и на мосту уткнулся в затор из железных лоханок.