— У себя в каюте. Они не захотели спуститься вниз.
— Очевидно, так же, как и многие другие.
Я рассказала Лукасу, что выходила на палубу и выслушала суровый выговор от матроса.
— Он был совершенно прав, — сказал Лукас. — Наверняка это было очень опасно. Вас вполне могло смыть за борт. Думаю, что нам грозил настоящий ураган.
— Так начинаешь понимать, какую угрозу может таить в себе море.
— Вы правы. Со стихиями вообще-то шутить не следует. Море, как и огонь, большой друг, но и опасный враг.
— Интересно, каково это — потерпеть кораблекрушение.
— Чудовищно!
— Плыть по воле волн в открытой шлюпке, — пробормотала я.
— На самом деле это куда более неприятно, чем кажется.
— Да, наверное. Но, похоже, буря утихает.
— Не стоит на это рассчитывать. Мы должны быть готовыми к любой погоде. Может, нам дан был полезный урок.
— Люди редко делают выводы из преподносимых им уроков.
— Непонятно, почему. Ведь они прекрасно знают, как предательски может вести себя море. То, гляди, улыбнётся, а уже в следующую минуту — яростное, злобное!
— Надеюсь, мы больше не повстречаемся с ураганом.
Был уже одиннадцатый час вечера, когда я добралась до своей каюты. Мэри Келпин лежала в постели. Я отправилась в соседнюю каюту, чтобы пожелать спокойной ночи родителям. Отец лежал, а мать что-то читала.
Я сообщила им, что пообедала в обществе мистера Лукаса Лоримера и собираюсь ложиться спать.
— Будем надеяться, что к утру качка уменьшится, — сказала мать. — Эти непрерывные качания с боку на бок нарушают течение мыслей твоего отца, а над лекцией ещё надо основательно поработать.
Сон мой был какой-то прерывистый, и было ещё очень рано, когда я окончательно проснулась. Ветер усиливался, и корабль стал ещё более неустойчивым, чем днём. Мне грозила опасность свалиться с полки в любую минуту, так что спать было, конечно, немыслимо. Я лежала неподвижно, прислушиваясь к вою и рёву бури и к ударам волн, хлеставших по бортам судна.
Немного погодя я вдруг услыхала отчаянный звон колокола. Я сразу же поняла, что это значит, так как в первый же день после выхода в море нас проинструктировали на случай непредвиденной опасности. Нам объяснили, что мы должны надеть на себя тёплую одежду, а также спасательные жилеты, хранившиеся в стенных шкафах кают, после чего надо было всем собраться в месте, специально отведённом для этой цели.
Я спрыгнула со своей полки. Мэри Келпин уже одевалась.
— Вот оно! — воскликнула она. — Сначала жуткий ветер, а теперь вот ещё и это…
Она щёлкала зубами от страха и холода. Места в каюте было мало, и нам нелегко было одновременно одеваться.
Она была готова прежде меня. Когда я наконец справилась со своими пуговицами и надела спасательный жилет, я бросилась в каюту родителей.
Колокол продолжал тревожно звонить. Родители были в полной растерянности. Отец взволнованно собирал свои бумаги.
Я крикнула:
— Теперь нет для этого времени. Пошли! Наденьте свои тёплые вещи. А где ваши спасательные жилеты?
Впервые я поняла, что малая толика спокойного здравого смысла может быть важнее эрудиции. Мать с отцом были трогательно послушны и отдали себя в мои руки. Наконец мы были готовы покинуть каюту. Узкий коридор был безлюден. Отец вдруг резко остановился, и какие-то бумаги, которые он держал в руках, разлетелись в разные стороны. Я торопливо их подобрала.
— Ох! — в ужасе воскликнул отец. — Я оставил в каюте заметки, которые набросал вчера.
— Ничего! Жизнь важнее ваших заметок! — выкрикнула я.
Он не двигался.
— Не могу… нет, это невозможно… Я должен вернуться за ними.
Мать обернулась ко мне:
— Отцу необходимы его заметки, Розетта!
Заметив упрямое выражение на лицах обоих, я торопливо сказала:
— Я пойду и принесу. А вы идите в тот салон, где нам велено было собраться. Я принесу заметки. Где они лежат?
— В верхнем ящике, — сказала мать.
Слегка подтолкнув их к трапу, ведущему к салону, я вернулась назад. В верхнем ящике заметок не оказалось. Поискав, я обнаружила их в нижнем. Из-за спасательного жилета двигаться мне было трудно. Схватив заметки, я бросилась наружу.
Колокол перестал звонить. Стоять на ногах было трудно. Корабль накренился, и, взбираясь по трапу, я чуть не упала. Родителей моих нигде не было видно. Я решила, что они, наверное, присоединились к остальным пассажирам в сборном пункте, а оттуда их, должно быть, вывели на палубу, где их должны были ждать спасательные лодки.
Буря стала всё более неистовой, я спотыкалась и скользила, пока не уткнулась в шпангоут. Ошеломлённая, я кое-как собралась с силами и начала оглядываться вокруг, отыскивая своих родителей. Непонятно, куда они могли деться в то короткое время, которое мне понадобилось, чтобы спасти заметки. Сжимая их в руках, я сумела выбраться на палубу. Там царило столпотворение. Пассажиры, отпихивая друг друга, проталкивались к перилам. Тщетно я пыталась отыскать в этой толпе обезумевших людей моих родителей. В этой орущей смятенной людской массе я вдруг почувствовала себя страшно одинокой.
Это был настоящий кошмар. Ветру, казалось, доставляло злобное удовольствие мучить нас. Волосы мои ужасно растрепались, ветер то и дело швырял их мне в лицо, закрывал глаза, так что я ничего не могла разглядеть. Листочки бумаги с отцовскими заметками тут же выхватило из моих рук. В течение нескольких минут я наблюдала за их порханием у меня над головой, а потом, подхваченные свирепым ветром, они завертелись и упали в кипящие волны.
«Надо было нам держаться вместе, — подумала я, но тут же спросила себя: — А почему, собственно? Мы никогда не были вместе. И всё же… случай-то ведь особый: нам грозила опасность. Каждому смотрела в лицо смерть. Неужели какие-то заметки стоили того, чтобы разлучиться в такую минуту?»
Кое-кто из пассажиров уже усаживался в лодки. Я поняла, что до меня очередь дойдёт не скоро, а когда увидела утлые лодочки, опускавшиеся в морскую пучину, засомневалась, стоит ли вообще довериться какой-либо из них.
Внезапно корабль содрогнулся и испустил такой стон, словно он не в силах был более выдерживать происходящее. Мы, кажется, опрокинулись. Я почувствовала, что стою в воде. Потом увидела, как одна из лодок перевернулась в тот самый момент, когда её спускали на воду. До меня донеслись вопли сидевших в ней людей, которых море жадно схватило и утянуло на дно.
Я была до такой степени оглушена, что чувствовала себя как бы в стороне от того, что творилось кругом. Смерть казалась почти неминуемой. Мне предстояло лишиться жизни, в сущности ещё не начав жить. Я начала думать о прошлом — говорят, люди так делают, когда тонут. Но ведь я не тонула, во всяком случае, пока что… Стоя на борту хрупкого судёнышка перед лицом расходившейся стихии, я отчётливо осознавала, что в любой момент меня может со сравнительно безопасной палубы смыть в серые валы, среди которых не было никакой надежды выжить. Шум вокруг стоял оглушительный — крики и мольбы людей, взывавших к Богу, чтобы он спас их от ярости моря, рёв урагана, пронзительный вой ветра и грохот волн — прямо-таки сцена из дантовского «Ада».
Предпринять что-либо было невозможно. Вероятно, первая мысль людей, которым грозит смерть — как спастись? Может быть, когда человек молод, смерть кажется такой далёкой, что её просто немыслимо принять всерьёз. Это что-то такое, что настигает других людей, и притом людей старших. Как без тебя может существовать мир? Ты чувствуешь себя как бы бессмертным. Я знала, что многие этой ночью будут покоиться в пучине, но поверить в то, что буду среди них, я была не в состоянии.
Так я и стояла, оглушённая, чего-то ждущая и пытающаяся отыскать в этом хаосе своих родителей. Я подумала о Лукасе Лоримере. Где он? Хорошо бы его увидеть. Он, вероятно, будет спокоен и слегка скептичен. «Как обычно, — пронеслось у меня в голове. — Станет ли он говорить о смерти так же бесшабашно, как рассуждает о жизни?»
И тут я увидела перевернувшуюся лодку. Её мотало по волнам. Она приблизилась к тому месту, где я стояла, потом приняла нормальное положение и начала покачиваться на воде.
Кто-то бесцеремонно схватил меня за руку.
— Если вы останетесь здесь, вас в один момент смоет за борт.
Я повернулась. Передо мной стоял палубный матрос.
— Кораблю крышка. Он опрокинется. Это совершенно несомненно.
Лицо у него было мокрое от морских брызг. Он пристально смотрел на лодку, которую ветер прибил к борту нашего корабля. Гигантская волна подняла её почти на уровень палубы.
— Это наш единственный шанс. За мной! Прыгайте! — крикнул он.
К собственному удивлению, я послушалась. Он по-прежнему держал меня за руку. Всё происходящее казалось нереальным. Я пронеслась по воздуху, а потом ринулась в бушующее море.
Мы находились рядом с лодкой.
— Цепляйтесь за борт, — приказал он, перекрикивая стоявший вокруг грохот.
Я инстинктивно повиновалась. Он находился совсем рядом. Показалось, что прошла не одна минута, на самом же деле в считанные секунды он уже был в лодке. Я всё ещё крепко держалась за борт, пока он не подхватил и не втащил меня в лодку.
Это было очень вовремя. Лодка оказалась на самом гребне высоченной волны. Он обхватил меня руками и крепко прижал к себе.
— Держитесь! Держитесь изо всех сил!
Это было чудо, мы всё ещё были в лодке. Дышалось с трудом.
— Держитесь! Держитесь! — продолжал он кричать.
Я плохо представляю себе, что произошло в последующие минуты. Ясно было только одно — нас дико швыряет во все стороны, а скорость ветра такова, что трудно и больно дышать. Я услыхала оглушительный гул. «Атлантик Стар» словно поднялся в воздух, а вслед за тем опрокинулся. Вода ослепила меня, попала в рот, так что, казалось, я вот-вот захлебнусь. Мы то поднимались на гребне волны в небо, то бухались вниз, в морскую пучину.
С тонущего корабля я спаслась на лодке, не имевшей никаких шансов удержаться в такую бурю на поверхности!
В голове мелькнуло: «Наверное, это конец». Время для меня остановилось. Я не имела представления, как долго цепляюсь за борт лодки, важно было одно — держаться.
Я ощущала рядом с собой присутствие всё того же человека.
Стараясь пересилить ветер, он кричал:
— Пока что мы ещё на плаву. Как долго…
Голос его потонул в оглушительном шуме. Я с трудом различала контуры «Атлантик Стар». Корабль всё ещё был на поверхности воды, но под каким-то странным углом. Нос его вовсе исчез. Я понимала, что вряд ли кто-либо уцелел на судне.
Мы продолжали раскачиваться на волнах, ожидая каждую минуту конца. Обезумевшее море ревело вокруг нас. Как могло наше утлое судёнышко бросать вызов подобному чудовищу? «А что было бы со мной, — подумала я, — если бы этот человек не оказался в самый критический момент рядом и не заставил меня прыгнуть? Чудо да и только! Где же всё-таки мои родители? Удалось ли им спастись?»
Наконец буря стала как будто немного утихать. Или мне всего лишь показалось? Может, временное затишье? Так или иначе, мы получили небольшую передышку. К нам приближалась одна из спасательных шлюпок. Я впилась глазами в пассажиров, надеясь обнаружить среди них отца и мать. Напряжённые белые лица… Неузнаваемые, незнакомые. Вдруг шлюпку подхватила волна. Какую-то секунду она, казалось, висела в воздухе, а уже в следующий миг её захлестнуло другой гигантской волной. Я услышала душераздирающие вопли, шлюпка показалась вновь, её вновь подкинуло вверх волной. Она стояла как бы перпендикулярно воде. Я увидела, как людские тела рухнули в море. Затем шлюпку отбросило в сторону, и она перевернулась. В опрокинутом виде она держалась на воде, пока море не отшвырнуло её прочь, как ребёнок отбрасывает в сторону надоевшую ему игрушку.
Я видела головы людей, выныривающих на поверхность. Минуту, казавшуюся бесконечной, они держались над водой, потом исчезали.
Вдруг я услышала голос своего спасителя:
— Глядите-ка, кто-то плывёт к нам.
И в самом деле, неподалёку от нашей лодки вдруг показалась голова мужчины.
— Давайте возьмём его с собой! Поскорей, а то он пойдёт ко дну и потянет нас за собой.
Я протянула руки. Меня охватило сильнейшее волнение, ибо человек, пытавшийся ухватиться за нашу лодку, был не кто иной, как Лукас Лоример. Нам не сразу удалось справиться со своей задачей. Когда Лукас оказался, наконец, в лодке, он рухнул ничком и остался лежать совершенно неподвижный. Мне хотелось крикнуть ему: «Поднимайтесь! Вы в безопасности!» Но в голову тут же пришла другая мысль: разве можно говорить о безопасности в нашем положении!
Мы повернули его на спину. Узнав, кто это, матрос закусил губы, а затем крикнул мне:
— Он очень плох!
— Что мы можем сделать?
— Этот человек — наполовину утопленник.
Склонившись над Лукасом, он стал выкачивать воду из его лёгких. С помощью искусственного дыхания он пытался спасти Лукасу жизнь, но и сам не знал, как долго сможет продолжать эту нелёгкую работу.
Хорошо, что наше внимание сосредоточилось на чём-то. Попытки матроса явно приносили результат — Лукас стал больше походить на живого.
Я заметила, что с его левой ногой что-то не так. Время от времени он протягивал к ней то левую, то правую руку и дотрагивался до болезненной точки. Сознание ещё не вполне вернулось к нему, но он чувствовал — что-то не в порядке.
— Больше не могу, — пробормотал наш спаситель.
— Как вы думаете, с ним всё обойдётся?
В ответ он пожал плечами.
* * *
Прошло, наверное, часа два, прежде чем ветер начал ослабевать. Сначала мы только почувствовали, что порывы налетают на нас не так часто, как прежде. И мы всё ещё были на плаву!
Лукас не открывал глаз. Он лежал на дне лодки, совершенно инертный. Другой мой спутник возился с нашим судёнышком. Я не понимала, что он делает, но, вероятно, это было что-то важное, а то, что мы всё ещё держались на воде, ясно свидетельствовало, что он разбирается в деле.
Подняв голову, он заметил, что я наблюдаю за ним.
— Поспите немного. Вы вконец измучены, — обратился он ко мне.
— Вы тоже.
— Ну, мне дремать не положено — дел много!
— Сейчас вроде бы получше стало, вы не находите? Есть у нас шанс?
— Вы имеете в виду шанс, что нас заметят и подберут? Не исключено. Пока что нам везло. Здесь под сиденьем есть канистра с водой и коробка печенья. Припасено на случай чрезвычайных обстоятельств. Это позволит нам какое-то время продержаться. Самое важное — вода, мы можем как-то существовать… пусть недолго.
— А он? — я указала на Лукаса.
— Он очень плох, но всё-таки дышит. Он чуть было совсем не захлебнулся, и нога у него, похоже, сломана.
— Можем ли мы что-нибудь сделать?
Он покачал головой.
— Ничего. Нет нужных материалов. Придётся ему подождать. Нам надо следить, не покажется ли где парус. Вы ничего сделать не сможете, так что попытайтесь поспать. Лучше будете себя чувствовать.
— А вы как же?
— Может, попозже. Ему мы больше ничем помочь не в силах. Нам придётся плыть в ту сторону, куда понесёт ветер. Рулить нечем. Если повезёт, мы окажемся на пути торговых кораблей. Ну, а если не повезёт… — Он выразительно пожал плечами. А потом почти ласково добавил: — Для вас самое лучшее немного поспать. Сон творит чудеса.
Я закрыла глаза и, как ни странно, заснула.
* * *
Когда я проснулась, уже рассвело. Значит, начался новый день. Я огляделась вокруг. Небо было залито красным светом, и от этого море казалось розовым. Всё ещё дул сильный бриз, поднимавший на волнах белые гребешки. Это означало, что мы движемся с довольно большой скоростью. Только вот куда — неизвестно. Мы находились во власти ветра.
Лукас неподвижно лежал на дне лодки. Матрос пристально смотрел на меня.
— Поспали?
— Да, и кажется, довольно основательно.
— Вам это было необходимо. Получше стало?
Я кивнула.
— Что происходит?
— Сами видите — нас окружают более спокойные воды.
— Буря прошла.
— Не сглазить бы! Скажем так: на какое-то время немного поутихла. Конечно, в любую минуту она может снова разгуляться… Но всё-таки судьба дала нам ещё один шанс.
— Вы думаете, есть надежда, что нас подберут?
— Шансы за и против равные.
— Ну, а если не подберут?
— Воды хватит ненадолго.
— Вы что-то говорили о печенье.
— Угу. Но самое важное вода. Придётся её экономить.
— А как быть с ним? — я указала на Лукаса.
— Вы его знаете. — Это было утверждение, а не вопрос.
— Да, мы подружились на корабле.
— Я видел, как вы с ним разговаривали.
— Он сильно пострадал?
— Не знаю. Мы всё равно ничем не можем ему помочь.
— А что у него с ногой?
— Думаю, сломана. Надо наложить шину, но здесь не из чего её сделать.
— Как бы я хотела…
— Не надо хотеть слишком многого. Судьба может счесть вас чересчур жадной. Нам только что было даровано спасение, которое иначе, как чудом, не назовёшь.
— Я знаю. Это произошло благодаря вам.
Он застенчиво улыбнулся.
— Нам все ещё следует продолжать надеяться на чудеса.
— Как было бы хорошо, если бы могли что-нибудь для него сделать!
Он покачал головой.
— Надо соблюдать осторожность, мы в любое мгновение можем опрокинуться. Ему, как и нам, остаётся только одно — положиться на случай.
Я кивнула.
— Мои родители… — начала я.
— Возможно, они попали в одну из шлюпок.
— Я видела, как одна спасательная шлюпка отплыла от корабля и вскоре пошла ко дну.
— Да. У тех, кто сел в эти шлюпки, было мало надежды на спасение.