18 марта Гитлер прибыл в Вену, чтобы одобрить «Договор о защите», который 23 марта подписали в Берлине Риббентроп и Тука. Договор этот включал в себя секретный протокол, по которому Германия получала право использовать мощности словацкой экономики. Теперь Словакия становилась вассалом Третьего рейха.
Один высокопоставленный французский политик сказал: «Фюрер властвует сегодня над массой в восемьдесят миллионов человек. Прежняя Священная Римская империя германской нации восстановлена. А с Чехией, как говорил Бисмарк, «Германия держит в своих руках всю Европу»[103].
15 марта британский премьер-министр Чемберлен заявил в палате общин: «Оккупация Богемии германскими вооруженными силами началась сегодня в шесть часов утра. Чешский народ получил от своего правительства приказ не оказывать сопротивления». Затем Чемберлен сказал, что, по его мнению, гарантия, данная им Чехословакии, уже недействительна, и продолжил: «Таково было положение до вчерашнего дня. Однако оно изменилось, поскольку словацкий парламент объявил Словакию самостоятельной. Эта декларация дает конец внутреннему распаду государства, границы которого мы намеревались гарантировать, и правительство Его Величества не может поэтому считать себя связанным этим обязательством… Естественно, что я горько сожалею о случившемся. Однако мы не допустим, чтобы это заставило нас свернуть с нашего пути. Будем помнить, что чаяния народов всего мира по-прежнему сосредоточены в надежде на мир»[104].
15 марта 1939 г. чешские войска начали покидать Закарпатье, куда тремя колоннами уже вступали венгерские войска. Местные ополченцы численностью около четырех тысяч человек пытались остановить венгров в долине реки Тисы. По данным венгерских архивов, в боях русинские ополченцы потеряли 230 человек убитыми и 450 человек пленными. Погибли 160 венгерских военнослужащих и около 400 были ранены.
15 марта правительство Волошина разбежалось. Любопытно, что официально Венгрия объявила о вторжении своих войск в Закарпатье лишь 16 марта. В этот день регент Миклош Хорти официально отдал приказ по войскам о наступлении на Карпатскую Украину, в котором выразил уверенность, что гонведы освободят «руських братьев, вернут их в империю святого Иштавана».
Тут претензии к Закарпатью вновь предъявили поляки и румыны. Любопытен ответ Вернле – венгерского представителя в Праге: «Венгрия намерена занять всю Русь».
Британский Форин оффис благосклонно отнесся к оккупации Венгрией Закарпатья. Невиль Чемберлен заявил, что после падения Чехословакии это внутренний вопрос Венгрии и они не могут вмешиваться в него. А в июле 1939 г. английское правительство признало аннексию Карпатской Украины Венгрией, считая ее res judicata, то есть решенным делом.
Глава 18. Так что же случилось с Чехословакией?
Взгляд советских и нынешних «демократических» историков на развал Чехословакии в 1938–1939 гг. хорошо известен читателю, поэтому я не буду повторять их сентенции. Гораздо интереснее «марксистский» подход к ним Троцкого. 10 октября 1938 г. в статье «Свежий урок» Лев Давыдович писал: «Рая, однако, не наступило. Зато наступило нечто очень похожее на ад. Версальский мир душил Европу. Протекционизм душил хозяйство. Война за «демократию» открыла эру окончательного упадка демократии. Мир стал беднее и теснее. Одно государство за другим сворачивало на путь фашистской или милитаристской диктатуры. Международные отношения становились все более угрожающими. Вместо разоружения пришли такие программы милитаризма, которые накануне прошлой войны показались бы кошмаром. Первые схватки новых кровавых конфликтов разразились уже в разных частях света. Именно этот момент Коминтерн выбрал для того, чтобы отречься от последних остатков интернационализма и провозгласить задачей новой эпохи союз пролетариата с загнивающими империалистскими демократиями «против фашизма»…
Отказ Франции и Великобритании от защиты империалистских интересов чешской буржуазии привел не только к расчленению Чехословакии, но и к крушению ее политического режима. На этом опыте обнаружилось в химически чистом виде, что чехословацкая демократия была не выражением «народной воли», а лишь аппаратом приспособления чешского монополистического капитала к державам-покровительницам. Как только отпало военное покровительство, демократический механизм оказался не только не нужен, но и вреден, ибо угрожал лишними трениями с Гитлером. Верхушка чешской буржуазии немедленно же создала новый аппарат империалистического приспособления в виде военной диктатуры…
Во время критической сентябрьской недели раздавались, как передают, голоса даже на левом фланге социализма в том смысле, что в случае «единоборства» между Чехословакией и Германией пролетариат должен будет хотя бы и в союзе с Бенешем помочь Чехословакии спасти свою «национальную независимость». Этот гипотетический случай не наступил: герои чехословацкой независимости, как и следовало ожидать, капитулировали без боя. Нельзя, однако, в интересах будущего не отметить здесь грубейшую и опаснейшую ошибку несвоевременных теоретиков «национальной независимости».
Даже помимо своих международных связей Чехословакия представляет насквозь империалистское государство. Экономически в ней царит монополистский капитал. Политически чешская буржуазия господствует (скоро надо будет, может быть, сказать: господствовала) над несколькими угнетенными национальностями. Война даже со стороны изолированной Чехословакии велась бы, таким образом, не за национальную независимость, а за сохранение и, если возможно, расширение границ империалистской эксплуатации.
Войну между Чехословакией и Германией, даже если бы другие империалистские государства не вмешались сразу, недопустимо было бы рассматривать вне того переплета европейских и мировых империалистских отношений, из которых эта война могла вспыхнуть как эпизод. Месяцем или двумя позже чешско-немецкая война – если бы чешская буржуазия хотела и могла воевать – вызвала бы почти неминуемо вмешательство других государств. Было бы поэтому для марксиста грубейшей ошибкой определять свою позицию на основании сегодняшних конъюнктурных дипломатических и военных группировок, а не на основании общего характера социальных сил, стоящих за этой войной.
Сотни раз мы повторяли незаменимый и неоценимый тезис Клаузевица: война есть продолжение политики другими средствами. Чтобы определить в каждом конкретном случае исторический и социальный характер войны, надо руководствоваться не впечатлениями и гаданиями, а научным анализом той политики, которая предшествовала войне и обусловила ее. Эта политика, начиная с первого дня образования лоскутной Чехословакии, имела империалистский характер.
Можно возразить, что, помимо отделения судетских немцев, венгров, поляков, может быть, и словаков, Гитлер не остановится перед закабалением самих чехов и что в этом случае их борьба за национальную независимость будет иметь все права на поддержку пролетариата. Такая постановка вопроса не что иное, как социал-патриотический софизм. Какими конкретными путями пойдет дальнейшее развитие империалистских антагонизмов, мы не знаем. Полный разгром Чехословакии, конечно, вполне возможен. Но возможно и то, что, прежде чем этот разгром успеет совершиться, вспыхнет европейская война, в которой Чехословакия окажется на стороне победителей и примет участие в новом расчленении Германии. Неужели же роль революционной партии есть роль сиделки при «пострадавших» гангстерах империализма?…
Империалистская война, с какого бы угла она ни началась, будет вестись не из-за «национальной независимости», а ради передела мира в интересах отдельных клик финансового капитала. Это не исключает того, что попутно империалистская война может улучшить или ухудшить положение той или другой «нации»; точнее сказать, одной нации за счет другой…
Муссолини и его ближайшие сотрудники являются, надо думать, атеистами, то есть не верят ни в Бога ни в черта. Великобританский король и его министры погрязают в средневековых предрассудках и верят даже в чертову бабушку. Это не значит, однако, что война между Италией и Англией будет войной науки против религии. Атеист Муссолини будет изо всех сил разжигать религиозные страсти мусульман. Благочестивый протестант Чемберлен будет, с своей стороны, искать помощи папы и т. д. Республика в календаре человеческого прогресса стоит выше монархии. Значит ли это, что война республиканской Франции, скажем, против монархической Голландии из-за колоний была бы войной республики против монархии? Мы уже не говорим о том, что в случае национальной войны тунисского бея против Франции прогресс был бы на стороне варварского монарха, а не республики. Гигиена занимает важное место в человеческой культуре. Однако, когда дело идет об убийстве, вопрос о том, вымыл ли убийца предварительно руки, не имеет решающего значения. Подменять реальные цели враждебных империалистских лагерей политическими или моральными абстракциями значит не бороться за демократию, а помочь хищникам маскировать захваты, грабежи и насилия. В этом и состоит сейчас главная функция Второго и Третьего Интернационалов.
Подавив советские массы и порвав с политикой международной революции, кремлевская клика стала игрушкой империализма. Во всем основном дипломатия Сталина за последние пять лет была только отражением и дополнением дипломатии Гитлера. В 1933 г. Сталин изо всех сил навязывался Гитлеру в союзники. Но протянутая рука оказалась отвергнута, так как Гитлер в поисках дружбы Англии выступал как спаситель Германии и Европы от большевизма. Тогда Сталин поставил своей задачей доказать капиталистической Европе, что Гитлер ей не нужен, что большевизм не заключает в себе никакой опасности, что правительство Кремля есть домашнее животное, которое умеет стоять на задних лапах. Так, отталкиваясь от Гитлера, вернее, оттолкнутый им, Сталин стал постепенно лакеем и наемным убийцей на службе стран сытого империализма».
Ну что ж, если отбросить патологическую ненависть Льва Давыдовича к Сталину и вообще к советской стране, то нельзя не отметить, что в «Свежем уроке» содержатся дельные мысли. Вспомним предсказание Троцкого, что Чехословакия может оказаться в стане победителей и участвовать в разделе Германии. Так и случилось в 1945 г. Миллионы немцев были депортированы из Судет, а тысячи или скорее десятки тысяч мирных жителей убиты чешскими «партизанами последнего дня»[105].
Англия и Франция запутались в своих политических планах. Им всегда было плевать на титульную нацию лимитрофов, созданных Версальским договором, то есть на поляков, чехов, литовцев и т. д. Германия и Россия поднялись с колен, и теперь западные правительства просто не знали, что делать. Красная Армия при нейтралитете, то есть даже без помощи Запада, осенью 1938 г. могла покончить с польской и германской армиями. Но такой вариант событий меньше всего устраивал Лондон и Париж.
Версальская система не могла не рухнуть, и теперь развитие событий в Восточной Европе могло пойти по двум сценариям: или Германия и Россия наведут там свой порядок, то есть вернут свои позиции 1914 г., или эти обе великие державы начнут войну между собой. Понятно, что Лондон и Париж жаждали именно второго варианта. Их дипломаты и разведчики делали все, чтобы вновь столкнуть лбами Германию и Россию.
Глава 19. Польский вопрос
Зимой 1938/1939 г. германское и польское правительства вели переговоры о военном союзе, направленном против СССР.
28 декабря 1938 г. в беседе советника посольства Германии в Польше Рудольфа фон Шелии с только что назначенным посланником Польши в Иране Я. Каршо-Седлевским последний заявил: «Политическая перспектива для европейского востока ясна. Через несколько лет Германия будет воевать с Советским Союзом, а Польша поддержит, добровольно или вынужденно, в этой войне Германию. Для Польши лучше до конфликта совершенно определенно стать на сторону Германии, так как территориальные интересы Польши на западе и политические цели Польши на востоке, прежде всего на Украине, могут быть обеспечены лишь путем заранее достигнутого польско-германского соглашения. Он, Каршо-Седлевский, подчинит свою деятельность в качестве польского посланника в Тегеране осуществлению этой великой восточной концепции, так как необходимо в конце концов убедить и побудить также персов и афганцев играть активную роль в будущей войне против Советов».
В декабре 1938 г. был составлен доклад 2-го (разведывательного) отдела главного штаба Войска Польского, где говорилось: «Расчленение России лежит в основе польской политики на Востоке… Поэтому наша возможная позиция будет сводиться к следующей формуле: кто будет принимать участие в разделе. Польша не должна остаться пассивной в этот замечательный исторический момент. Задача состоит в том, чтобы заблаговременно хорошо подготовиться физически и духовно… Главная цель – ослабление и разгром России»[106].
26 января 1939 г. в состоявшейся в Варшаве беседе с министром иностранных дел Германии Риббентропом министр иностранных дел Польши Юзеф Бек заявляет: «Польша претендует на Советскую Украину и на выход к Черному морю».
Однако эти переговоры с германской стороны были блефом, о чем поляки догадались лишь в конце марта.
20 марта 1939 г. министру иностранных дел Литвы Юозасу Урбшису был вручен так называемый «ультиматум Риббентропа» – требования Германии вернуть Мемельскую область. В противном случае немцы грозили восстанием местных «фольксдойче», а если хоть один из них будет убит в ходе беспорядков, то в Литву войдут части вермахта. На следующий день Сметона принял условия Риббентропа. 22 марта германо-литовский договор о воссоединении Мемельской области с Германией был подписан.
Посланник Литвы в Москве Ю. Балтрушайтис сообщил о подробностях этих переговоров наркому иностранных дел СССР М.М. Литвинову 29 марта 1939 г.: «Риббентроп обращался с Урбшисом весьма грубо, вручив ему проект соглашения и потребовав немедленного подписания. Когда Урбшис стал возражать, Риббентроп заявил, что Ковно будет сровнен с землей и что у немцев все для этого готово»[107].
Между тем сам Гитлер утром 22 марта прибыл на «карманный» линкор «Дойчланд» и вышел в море из Свинемюнде курсом на Мемель. В 1 ч. 30 мин. 24 марта на «Дойчланде» уже в море получили радиограмму о подписании договора. Утром броненосец вошел в Мемель. Гитлер с триумфом въехал в город и в 14 ч. 30 мин. выступил в местном театре с речью.
Любопытно, что правительство Литвы решило обратить потерю Клайпеды в свою пользу. 4 мая 1939 г. литовский посланник в Берлине Казис Шкирпа по заданию литовского правительства обсудил с начальником отдела Прибалтики в МИДе Германии В. Грундхерром вопрос о возвращении Литве Виленской области в случае начала германо-польской войны.
23 марта 1939 г. был заключен германо-румынский договор «Об укреплении экономических связей». Теперь поставки нефти и продовольствия из Румынии были гарантированы рейху. Это было крайне важно, поскольку почти весь товарооборот Румынии и Германии шел по Дунаю или по железным дорогам, то есть морская блокада союзников не могла быть эффективной. В эти же дни победой Франко закончилась Гражданская война в Испании.
События в Восточной Европе не могли не произвести отрезвляющего воздействия на дипломатов Англии и Франции. Уже 6 февраля 1939 г. Чемберлен поспешил смягчить свое неуклюжее декабрьское заявление о том, будто бы Англия не имеет договорных обязательств об оказании помощи Франции. «Общность интересов, связывающих Францию и нашу страну, такова, – заявил глава английского правительства, – что всякая угроза жизненным интересам Франции, откуда бы она ни исходила, неизбежно заставила бы нашу страну немедленно прийти на помощь Франции».
21 марта 1939 г. в Лондон прибыл французский президент Лебрен. На следующий же день, 22 марта, британское и французское правительства обменялись нотами, содержавшими взаимные обязательства об оказании друг другу помощи в случае нападения на одну из стран.
В статье, опубликованной 9 марта 1939 г. в газете «Daily Telegraph and Morning Post», Черчилль писал: «От Балтики и до Черного моря развернулось широкое движение за решительное сопротивление агрессивным устремлениям Германии. Теперь страны Восточной Европы, полностью сознавая опасность, которая им грозит со стороны Германии, проявляют готовность встать на защиту своей независимости».
Черчилль указывал, что самым могущественным фактором в борьбе против германской агрессии является СССР. «Мы, – писал он в той же статье, – быть может, не в состоянии еще взвесить и учесть всю силу и мощь Советского Союза; но нет никакого сомнения в том, что СССР – огромное государство, которое неуклонно проводит политику мира».
Как уже говорилось, западная разведка и СМИ всеми силами пытались спровоцировать германо-советский конфликт. По этому поводу в «Правде» 22 марта 1939 г. было опубликовано сообщение ТАСС: «Заграничная печать распространяет слух, будто советское правительство предлагало Польше и Румынии свою помощь на случай, если они сделаются жертвами агрессии. ТАСС уполномочен заявить, что это не соответствует действительности. Ни Польша, ни Румыния за помощью к советскому правительству не обращались и о какой-либо угрожающей им опасности его не информировали. Верно лишь то, что 18-го сего месяца британское правительство, уведомив советское правительство, что имеются серьезные основания опасаться насилия над Румынией, запрашивало о возможной позиции советского правительства при такой эвентуальности. Советское правительство в ответ на этот вопрос выдвинуло предложение о созыве совещания представителей наиболее заинтересованных государств, а именно Великобритании, Франции, Румынии, Польши, Турции и СССР. Такое совещание, по мнению советского правительства, давало бы наибольшие возможности для выяснения действительного положения и определения позиций всех его участников. Британское правительство нашло, однако, это предложение преждевременным».