Га-Мавет оглядывается по сторонам:
- Ты уверен, что эти самые хортлаки тебя слышат?
- Хоть один из них должен быть где-то рядом, - отвечает Арескои. - Они знают все обо всем и хранят такие древние истории, что тебе и не снилось. Да полно, что я рассказываю? Ты хортлаков не видел?
- Нет, - как показалось рыжеволосому, смущенно откликается Бог Смерти. Не обращал на них внимания. Я здесь, в степи, редко бываю, - добавил он в пространство извиняющимся тоном. - Кого здесь забирать в царство смерти?
- Некого! - внезапно раздается голос как из-под земли.
- Мы бессмертны! - отзывается другой, поодаль.
- Не верьте им, это хитрость! - прошелестел третий, и ковыль волнами понес дальше: - Не верьте, не верьте, не верьте, не верьте...
- Нет! Постойте! - отчаянно закричал Арескои.
Он сорвал с рыжей головы и бросил под ноги шлем из Черепа Дракона, известный всему Арнемвенду, и поднял к небу руки с открытыми ладонями:
- Великую Кахатанну, Суть Сути и Мать Истины, призываю я в свидетели своей искренности. Не врагом, но смиренным просителем явился я к всеведущему народцу степи - и пусть поверят мне, ибо труднее всего воину преодолеть свою гордыню. Я сильнее вас, но не собираюсь пользоваться этой силой отныне - я пришел как равный к равным. Примете ли вы меня?
Га-Мавет слушал молча. Он понимал, сколь сложно было его непокорному, бесстрашному брату, привыкшему к битвам и поединкам, кланяться в пояс крошечным, слабеньким духам степи. И еще он понимал, что наступили странные времена; что сила не на стороне сильного, а на стороне того, кто не боится быть слабым. Что бесстрашен не тот, кто не боится, но тот, кто не боится своего страха. Много мыслей теснилось в его бедной голове. Ему было счастливо и прекрасно посреди этой желтой степи, с волнующимися на ветру травами душистыми, пахучими, дурманящими; мелкие цветочки разноцветными брызгами были разбросаны на колышущемся фоне ковыля. Малах га-Мавет почувствовал, что здесь безраздельно царит Древний Бог Ветров - Астерион. И к нему он обратился за помощью:
- Астерион! Услышь нас. Мы не желаем зла народу степи, пусть спросят у Кахатанны.
Степь заволновалась, зашумела. Звон и рокот многих сотен голосов отозвались с разных сторон, и братья поняли, что все это время они стояли здесь не в одиночестве. Одно за другим из густых трав появлялись крохотные - чуть выше колена - существа. Рыжие, серые, пестрые, лохматые, с круглыми тигриными ушами и огромными выразительными глазами на кошачьих мордочках, разумных и подвижных, они вылезали из нор, ямок, канавок, скрытых до поры до времени буйной растительностью.
Издалека приближались длинными прыжками их близкие родичи - но они явно жили ближе к пустыне, потому что шерсть у них была изжелта-серого цвета, а сами они - еще меньше, чем жители степи.
- Хортлаки, - пробормотал Арескои.
- Какие милые, - заметил га-Мавет, осекся и оторопело уставился на Победителя Гандарвы.
Тот усмехнулся:
- Ты ли это, беспощадный и грозный брат?
- Все началось с общения с Богиней Истины...
- Со встречи с Каэтаной, хотел сказать ты.
- Абсолютно верно.
Бог Войны, Победитель Гандарвы, Рыжий Воин в шлеме из Черепа Дракона, зеленоглазый красавец Арескои, не боящийся в этом мире никого и ничего, опустился на колени, чтобы маленьким мохнатым существам было легче с ним разговаривать. Рядом он положил огромную секиру, которая когда-то принадлежала Бордонкаю.
- Не бойтесь, - он старается говорить как можно мягче, - это оружие друг. Ее зовут Ущербная Луна.
- Мы знаем,- раздается в ответ тоненький голосок. - Это секира того великана, который провожал к эл-Ахкафу госпожу Каэтану, который победил тебя у стен этого города и мог убить в предгорьях Онодонги, но не сделал этого.
- Да! - твердо говорит Арескои. - Это все истинная правда. Вам, хортлакам, ведомо иногда больше, чем богам. Это действительно секира брата моего, человека Бордонкая, убитого мною в неравном поединке. И о смерти его я сожалею до сих пор.
- Мы тоже, - шелестит степь.
- Мы тоже, - разносит ветер тихие слова.
- Мы скорбим, - вскрикивают степные птицы, поднимаясь в небо и камнем падая назад, в траву.
- Мы тоже-е-е, - поют облака.
Га-Мавет обнимает брата левой рукой и спрашивает на ухо:
- Ты как?
- Легче, - с трудом произносит Арескои. - Но я рад, что произнес вслух правду.
- Тебе до сих пор больно?
- Вот тут. - Арескои прикасается к груди в том месте, где была нанесена смертельная рана гемерту.
- Бывает, - произносит голос Бордонкая.
Арескои знает, что исполин давно уже мертв и похоронен им самим на вершине холма в предгорьях Онодонги. Он знает, что Бордонкай ушел от него по той дороге, которая оказалась недоступна Новым богам. И все же... Победитель Гандарвы озирается по сторонам и кричит:
- Бордонкай!!! Брат мой!
- Его нет, - говорит все тот же голос. - Это я, Мика. Я был тогда там, у холма...
Арескои тяжело опускается на землю. Потеря надежды окончательно обессилила его. А га-Мавет не отрываясь смотрит вдаль.
Широко шагая по степи, к ним приближается юноша во вьющемся на ветру плаще. Сразу бросается в глаза, что плащ его клубится и мечется в воздухе, хотя ветер не настолько силен. Змеятся длинные волосы, струится одежда. Вместе с юношей приближается аромат степных трав и пьянящая свежесть морских волн. Даже не зная, кто это, легко можно угадать в приближающемся существе Астериона Бога Ветров.
Он подходит к братьям, по-приятельски кивает им и садится рядом с Арескои. Ветер покорно устраивается у его ног, как свернувшийся клубком пес.
- Ты пришел в степь, чтобы встретиться с хортлаками? - удивленно спрашивает он у Победителя Гандарвы вместо приветствия.
- Да.
- Это непостижимо, но от тебя исходит дуновение искренности.
- Надеюсь, ты слышишь, что я не лгу.
- Слышу. И изумляюсь. Но, изумляясь, все же помогу тебе. Маленькие хортлаки не верят Новым богам. Они не могут принять ни смерти Момсы...
- Могучего и прекрасного Момсы из рода прекрасных и могучих Момс, поправляет Астериона голос из травы.
- Простите, конечно, именно так. Еще они не могут принять и простить многие другие смерти. Им нужно доказательство того, что теперь ты стал другим. Что придумаем?
- А что их убедит? - интересуется Арескои. - Или кто?
А га-Мавет думает, что не чаял дожить до того дня, как его брат будет доказывать свою надежность крохотным и слабым степным духам и стремиться к тому, чтобы они ему поверили. До недавнего времени бессмертных Арнемвенда мало волновало мнение их слуг и рабов.
- Каэтана, - не сомневается Астерион.
Они отъехали на довольно большое расстояние от Салмакиды и уже вступили в полосу леса, когда Каэтана услышала, как ее кто-то громко позвал. Один раз, затем другой... Она оглянулась, но никого не увидела за деревьями.
- Вы ничего не слышали? - спросила она на всякий случай у сопровождающих ее воинов.
Те отрицательно покачали головами, но на всякий же случай насторожились. Не следует пренебрегать словами богини, пусть даже ей показалось.
- Зовут же! - забеспокоилась она через некоторое время.
Сангасои переглянулись между собой, повернулись назад. Прислушались. Несколько человек отделились от отряда и на рысях направились к маленькой рощице, которую только что оставили позади. Обыскав все вокруг, воины возвратились к своей госпоже:
- Никого нет, Интагейя Сангасойя...
- Спасибо, - рассеянно кивнула она. И обратилась к Барнабе: - Ты ничего не слышал? Мне все время чудятся голоса...
- Слышал, - безмятежно ответил тот, добывая из седельной сумки очередной плод.
- Что же ты молчишь, окаянный?!
- Я не молчу. А вот что ты будешь делать, если меня не будет рядом? Послушай сама...
Каэтана прислушалась и поняла, что голоса раздались из-за спины, за затылком, но внутри ее головы.
- О боги! - простонала она.
Затем напряглась, сосредоточилась и постаралась преодолеть пространство, ориентируясь на зов, который по мере приближения становился все явственнее, все сильнее. Несколько шагов пришлось сделать в полнейшей темноте, но затем она почувствовала что-то очень знакомое и прыгнула вперед. А приземлилась уже посреди травы...
Астерион, га-Мавет, Арескои и огромное количество хортлаков встречают ее. Она потрясенно обводит их взглядом:
- Приветствую вас с радостью. Но что здесь происходит?
Астерион счастливо улыбается и берет ее за руку.
- Ты нам настолько нужна, что мы рискнули вызвать тебя, оторвав от дел. Надеюсь, мы не сильно помешали?
- Не помешали. Я как раз шла к Онодонге...
- А что там? - полюбопытствовал Бог Смерти.
- Оказалось, что мы не первые. Ты слышал об этом, Астерион?
Повелитель Ветров смотрит на нее с нескрываемым изумлением:
- Ничего особенного. А что ты выяснила?
- Мы, получается, так же заняли место прежних богов, как Новые боги затем сменили нас. Все справедливо.
- А что там? - полюбопытствовал Бог Смерти.
- Оказалось, что мы не первые. Ты слышал об этом, Астерион?
Повелитель Ветров смотрит на нее с нескрываемым изумлением:
- Ничего особенного. А что ты выяснила?
- Мы, получается, так же заняли место прежних богов, как Новые боги затем сменили нас. Все справедливо.
- Мы знали об этом, - говорит кто-то из сплетения трав.
- Расскажите, пожалуйста, - просит Каэ, обращаясь к хортлакам.
- Ты все знаешь, - отвечает голос, но его обладатель не спешит показываться бессмертным. - До вас на планете были другие боги, и после вас будут - но еще очень нескоро. Поговори с ныне живущими твоими предшественниками, и они помогут тебе.
- Спасибо, - говорит она.
Рядом раздается смачный хруст.
- Привет всем, - произносит Барнаба.
- Какая интересная история, какой сюжет! - раздаются повсюду голоса.
Степь волнуется, шевелится, серые и рыжие хортлаки поочередно высовываются и тут же прячутся.
Наконец какой-то голосок внятно произносит:
- Фифи просто умрет от зависти!
Но бессмертные уже немного присмотрелись к цветному толстяку и воспринимают его относительно спокойно. Арескои машинально протягивает руку и берет из мешка у Барнабы сочный плод хурмы, подносит ко рту и тоже начинает жевать.
Астерион раскланивается с новоприбывшим и обращается к Каэтане:
- Хортлаки могут очень помочь нам - ты ведь знаешь, как они рассказывают свои истории. Но нужно, чтобы ты подтвердила, что Новым богам можно доверять. Наши маленькие друзья не могут забыть гибели Момсы...
Каэтана наклоняет голову в знак молчаливой скорби:
- Надеюсь, сейчас мы все понимаем, как страшна и опасна для нас разобщенность. Не бойтесь, маленькие друзья, - нам уже нечего делить, не за что сражаться друг с другом. И не мне рассказывать вам, что нынче творится в мире...
- Страшное!
- Опасное!
- Неведомое! - раздаются отовсюду крики.
- Может, появитесь? Побеседовали бы.
Трава раздвигается, и крохотные существа один за другим осторожно выходят к бессмертным, рассаживаясь в кружок напротив них. На всякий случай они держатся поближе к Каэтане и Астериону, сторонятся Арескои и га-Мавета и избегают приближаться к Барнабе.
Каэтана поворачивается к нему:
- Наши сангасои не сойдут с ума - мы же пропали, как испарились?
- Они и не заметят, - отвечает Время, - мы вернемся в ту же секунду.
- Спасибо.
- Это моя работа, - многозначительно произносит толстяк.
Хортлаки тем временем оживленно переговариваются. Наконец вперед выходит один - он повыше остальных, и огромные глаза желтого цвета смотрят уверенно и с достоинством.
- Я Сихи, - представляется он, подняв вверх лапку. - Мы решили поведать вам то, чего вы еще не знаете, потому что столь малое событие обычно ускользает от внимания столь великих.
Сихи делает знак, и к нему медленно ковыляет самый лохматый, маленький и ушастый хортлак, какого только можно найти на Варде.
- Я Мика, - лепечет он. - Это я был среди тех, кто присутствовал при смерти Бордонкая. У меня есть история, которую нужно знать всем. Я слышал ее в Сихеме, не слишком давно.
- Не слишком давно по меркам хортлаков, это когда? - спрашивает га-Мавет, но Астерион знаком останавливает его:
- Потом узнаем.
Мика, довольный таким вниманием к своей скромной персоне, потоптался на месте, привстал на цыпочки и заговорил.
Это был удивительный голос - низкий, тяжелый бас, в котором звенели такие нотки, от которых слушателям становилось не по себе. Так, казалось Каэ, должны разговаривать убийцы. Такой голос мог быть еще у Йа Тайбрайя.
- Слабые жители городов тратят свою жизнь зря. Им никто не сказал, что те вещи, которым они так поклоняются, - бесполезны. Посмотрите, как они кичатся своими одеждами и украшениями. Но мы, воины, знаем наверняка, что одежда не прокормит в голодное время, а золото не утолит жажды в зной. Слушайте первый закон! Все воины моего племени будут нуждаться только в настоящих вещах: хорошем оружии, покорных женщинах и быстрых и послушных конях. Если же я замечу того, кого обуревает демон алчности, я своими руками вырву ему глаза и заставлю съесть их...
- Голосок такой, что того и гляди - вырвет и накормит, - говорит задумчиво Барнаба, который и сам не перестает грызть все это время один за другим сочные плоды.
- Надо отдать должное этому свирепому вождю - он говорит довольно разумные вещи, - замечает Каэ. - Почему он привлек внимание Мики?
- Что было дальше? - мягко спрашивает Астерион.
- А потом я убежал, испугался, - говорит хортлак уже обычным голосом.
Га-Мавет и Арескои переглядываются. Они не понимают, почему хортлаки рассказали им именно эту историю. Каэтана мнется на месте.
- Я очень рада была бы еще задержаться здесь, - говорит она, - но нам с Барнабой нужно торопиться. Я иду в горы - встретиться с богами йаш чан - Ан Дархан Тойоном и Джесегей Тойоном. Встретимся позднее. У меня.
А что касается этого свирепого воина, то таких, как он, на Варде, может быть, и немного, но сейчас это не имеет никакого значения. Я очень благодарна тебе, Мика, за твою историю, но сейчас важнее, что расскажут мне мои предшественники. А когда я вернусь, обещаю, что обязательно еще раз тебя выслушаю - внимательнее. Спасибо вам, до свидания!
Она кивает головой и исчезает в пространстве. Следом за ней уходит и Барнаба, помахав всем на прощание.
Богиня Истины должна была бы помнить, что нет на свете малозначительных историй, что все связано, все способно повлечь за собой какие-то события. Тем более ей нужно помнить, что хортлаки гордятся своими историями и не станут на людях рассказывать ничего нестоящего и неинтересного, если в том нет великого, пусть и не видного с первого взгляда смысла. Богиня Истины не должна быть торопливой, суетливой и невнимательной. Ей это запрещено самим именем и положением. Но не нашлось никого в огромной и бескрайней степи, чтобы остановить Каэ, чтобы крепко взять ее за руку и удержать на месте, чтобы прикрикнуть на нее, в конце концов.
- Я же... - Мика растерянно протягивает мохнатые лапки к тому месту, где она только что стояла, - меня же...
Он опускает голову и понуро отходит прочь. Трое бессмертных сидят рядом, размышляя.
- Ты думаешь, на это следовало бы обратить внимание? - наконец спрашивает Арескои у Астериона.
- Обязательно. Хортлаки зря истории не рассказывают. И что это Каэ, не разобравшись, убежала?
- Значит, были причины, - бормочет га-Мавет, который с некоторых пор свято уверовал в непогрешимость Истины.
- Нет таких причин, - сердится Астерион. - Мика же старался. Хоть бы расспросила его.
- А мы на что?
Боги приглашают маленького хортлака присоединиться к их компании.
- Тебя чем-нибудь угостить? - спрашивает Арескои и замечает упрек в глазах степного духа. Он повышает голос и громко говорит: - Я был бы рад угостить почтенных хортлаков, чем они пожелают!
- Мы почтенные, - тараторит рыжий мохнатик, подходя к нему. - Мы милые и благовоспитанные, с нами интересно и заманчиво. Если нас не обижать, мы становимся приятны в обращении, любезны и очень полезны в разговоре. Угощайте нас вкусно!
Даже когда боги сидят, хортлаку приходится высоко задирать голову, чтобы заглянуть им в лицо.
Арескои переглядывается сначала с братом, затем с Астерионом, затем объявляет:
- Угощение для маленьких друзей! - и хлопает в ладоши.
На траве возникают блюда с фруктами, мясом, овощами и белым хлебом. Выстраиваются рядами кувшины с хмельным пивом и медом. Довольные мохнатики сбегаются поближе к богам и усаживаются длинными рядами в ожидании лакомств.
- Берите сами, кому что нравится, - приглашает Победитель Гандарвы.
Он бы и сейчас не стал признаваться вслух, но странное чувство рождается в его душе. Маленькие, пушистые, говорливые создания - такие беспомощные и беззащитные - становятся ему необходимы. Ведь он может их уберечь и защитить. Он не понимает, как у него хватило жестокости выпустить стрелу в такое крохотное существо. Воистину, ненависть отбирает разум и душу - права Каэтана. Только что же она не дослушала Мику? Что случилось? Арескои оборачивается к хортлаку, который не участвует в пиршестве с остальными, а сидит понурившись.
- Что, Мика? - спрашивает он.
- Убежала, - вздыхает тот, - не стала слушать историю. Что теперь с ней будет?
- А почему ты считаешь, что это так важно? - спрашивает Бог Войны. - Кто это был?
- Не знаю. Но чувствую, что это многозначительная история - захватывающая и опасная. Она может встретиться с тем, кто глаза любит... - Мика содрогается всем своим маленьким тельцем. - Он не просто жестокий, я его видел - он не человек...
- Бог? - спрашивает га-Мавет, хмурясь.
Астерион силится вспомнить, у кого из бессмертных такой голос и такой нрав.
- Нет, он человек, но в нем есть дырка, - пытается втолковать хортлак. Вам, богам, все известно, но нам иногда лучше видно. Вы понимаете, а мы просто видим - ясно?