Калис неторопливо вытащил из-под плаща маленький арбалет.
Судя по выпучившимся глазам, юноша понял, что проблемы в виде толстой арбалетной стрелы возникнут непосредственно в его организме.
– О, – залепетал он, – конечно... для доблестных стражей порядка у нас всегда найдется время... пойдемте...
– И смотри не дергайся, – сказал Калис, смачно харкнув на украшающий пол роскошный ковер. Сержант искренне считал такой поступок проявлением хороших манер. Иных манер в Низких горах и не знали.
Тщедушный юноша судорожно кивнул. Двигался он теперь с крайней плавностью, опасаясь резким движением спровоцировать Калиса на выстрел.
– Спасибо, – сказал Лахов, когда они добрались до огромной двери из красного дерева, на которой красовалась табличка «Ибрыким Начихсон, главный маниджур», – дальше уж мы как-нибудь сами дорогу найдем...
Калис с разочарованным вздохом опустил арбалет За дверью оказалась просторная комната. На стенах красовались плакаты все с той же клыкастой рожей, девушками и надписями типа «Харюфлейм: из чудовисча сделаим красавиццу!».
– Э? – из-за большого стола на стражников удивленно глянул похожий на бильярдный шар человек. Лысина его ярко сверкала, отражая падающие сквозь окно лучи солнца. – Вы кто? Кто вас пустил?
– А мы сами пришли, – доступно объяснил Лахов, без всякого приглашения усаживаясь на стул. Ргов вертел головой, с интересом разглядывая плакаты, девушки на которых были наряжены исключительно для проформы. Калис мрачно уставился на Начихсона, словно намереваясь пробуравить в его блестящем черепе дырку, извлечь из нее мысли и хорошенько разглядеть их под микроскопом.
– А, вы из стражи! – догадался бильярдный шар. – Но я же занят! Вы могли хотя бы предупредить о своем приходе!
– Ничего, мы вас надолго не задержим, – пообещал лейтенант тоном зубного врача, сообщающего «Не бойтесь, больно не будет» пациенту, у которого собирается выдрать зуб без наркоза. – Признавайтесь лучше сами!
– В чем?
Лахов хотел было сказать: «Во всем», но вспомнил указание МЕНТа быть ближе к народу.
– Когда вы перестанете организовывать нападения на храмы? – спросил он.
Начихсон заморгал, пытаясь понять, как следует отвечать на столь коварный вопрос.
– Какие нападения? О чем вы?
– Ох, какая девица! – встрял в допрос Ргов. – Можно, я возьму этот плакатик?
– Можно, – разрешил Лахов, не давая главному маниджуру времени опомниться. – За последние десять дней толпа горожан, состоящая в основном из ваших сотрудников, разгромила несколько храмов! Вам это не кажется подозрительным?
– Нет, – ответил Начихсон, чуть поморщившись, когда Ргов с треском отодрал плакат от стены, – мы же не можем отвечать за всех людей, которые у нас работают? Если кто-то из них сошел с ума, то «Харюфлейм» тут ни при чем! Мы всего лишь торгуем косметикой!
– А я думал, что еще и девочками, – печально сказал Ргов, оценивающе глядя на следующий плакат.
– Да? – Лахов не дал себя так легко сбить с толку. – А что такое этот ваш сетевой мракетинг? Разве вы там не дурите людям голову?
– Нет! – глаза Начихсона вспыхнули таким ярким энтузиазмом, что Калис невольно прикрыл лицо рукой. – Сейчас я вам все объясню!
И главный маниджур «Харюфлейма» вытащил откуда-то из-под стола огромный лист бумаги, испещренный кружочками и стрелочками. Чутьем опытного стражника Лахов понял, что пропал.
«Лучше бы он вынул меч и кинулся на нас!» – с тоской подумал лейтенант. В этом случае Торопливые хорошо знали, чего делать. Но вот против красиво нарисованных схем они были практически бессильны...
Мороз стоял такой, что мерз даже снег. В воздухе плавала голубоватая дымка, а городские улицы были усеяны замерзшими на лету воронами. Птицы лежали, мученически выпятив глаза, и об их твердые трупики то и дело спотыкались прохожие.
Арсу после пробежки стало немного теплее. Запыхавшись, он влетел в темный переулок и остановился. Ночь почти наступила, и видно было не дальше, чем в заколоченном гробу.
– Ну что, в натуре? – спросила ближайшая подворотня голосом Рыггантропова.
– Идут, – ответил Арс, – Тили-Тили, ты готов?
Раздавшийся из мрака свист выражал полную и абсолютную готовность.
Именно на сегодня была назначена операция «Тыква». Название придумал Рыггантропов, полагающий, что именно так следует величать то, что находится у человека на плечах.
Относительно себя он был полностью прав.
Издалека донеслись голоса, а потом мягкое похрустывание, какое издает недавно выпавший снежок, по которому ступают две пары ног. Арс поспешно отступил к стене.
Вскоре стали различимы слова.
– Да, как здорово, что хренолайф теперь можно продавать в пакетиках! – говорил кто-то восторженным до идиотизма тоном. – Мы сможем продавать его больше и больше!
– Это великолепно! – поддержал его собеседник. – А я вчера принял очередную дозу и почувствовал, как космическая гармония струится по телу!
Арс с трудом сдержал ругательство, настолько неприличное, что даже гномы, прирожденные сквернословы, использовали его только по самым большим праздникам.
В переулок вступили две фигуры. Они были так увлечены занимательной беседой, что не заметили бы возникшую на дороге кучу слоновьего навоза.
– Как это здорово...
– Это великолепно!
– Слава ПРОДУКТУ! Слава ПРОДУКТУ!
В этот самый момент тьма за спиной одной из фигур задвигалась, и обмотанная тряпьем дубинка с мягким стуком опустилась на затылок идущему слева.
– Сла...
Идущий справа не успел удивиться тому, что его собеседник упал. Тили-Тили не нужна была дубинка, он оглушил Нила Прыгскокка небрежным хлопком ладони.
– А теперь потащили! – Арс спешно взвалил на плечо обмякшее тело Шнора Орина. Тот весил не очень много – Хренолайф, который Шнор только и ел последнее время, по питательности немногим превосходил воздух.
Разрабатывать план «Тыквы» Топыряку пришлось в одиночку. Полагаться на мозги соратников не приходилось ввиду их полного отсутствия (мозгов, а не соратников).
Пока все соответствовало плану. Шнор и Нил после очередного визита в «Хорошую жизнь» пошли назад тем путем, которым ходили всегда. Перехватить их не составило труда.
Для второй части плана нужен был заброшенный дом на соседней улице.
Завернув за угол, студенты столкнулись с небольшой неприятностью в виде патруля Торопливых.
– Это чего тут у вас? – спросил возглавляющий его сержант, такой небритый, словно ему забыли рассказать, что такое бритва. Он поднял факел повыше, синее от холода пламя чуть слышно зашипело.
– Это наши приятели, – натужным голосом сказал Арс, пытаясь принять беззаботный вид. – Перебрали лишнего...
– Точно? – сержант что-то заподозрил. Рыггантропов поспешно спрятал за спину дубинку.
– Или вы думаете, мы их убили? Можете поглядеть, они дышат!
– Ну ладно. Дотащите их только до дому, – сержант поежился. В кольчуге ему было холодно. – В такую погоду заснешь в канаве, а проснешься в другом теле!
– Обязательно дотащим, – пообещал Арс. Торопливые, погромыхивая кольчугами, двинулись дальше.
– Быстрее, – сказал Топыряк, – пока еще кого-нибудь не встретили. Поумнее!
Снаружи заброшенный дом напоминал груду досок, непонятно как держащуюся вместе. Но тут имелась печь, была крыша, которая почти не текла, и практически целый пол.
Где Арс заранее начертил необходимые фигуры.
– Тили-Тили, зажигай свечи, – велел он, сгружая потяжелевшего за время пути Шнора Орина в центр большого круга.
Нила Прыгскокка положили рядом.
Внутри дома тоже было прохладно, но, по крайней мере, не так, как на улице. Плевок имел все шансы долететь до пола, не превратившись по пути в ледышку.
Свечи с некоторым трудом, но все же загорелись. Неровный трепещущий свет побежал по сваленным кучкой волшебным принадлежностям: палочке из древесины дуба редкого, ведру, где плескалась черепашья слизь, здоровенному куску серы и по прочим, столь неаппетитным, что при их виде желания пообедать лишилась бы даже гиена.
– Приступим, – сказал Арс, тщетно пытаясь отогреть руки над одной из свечей. Та делиться теплом не желала.
Тили-Тили встревоженно зашипел.
– А, ты опасаешься, что я плохо знаю ритуал? – за время общения с йодой Топыряк научился улавливать смысл его шипения. – Нет, не бойся! Я внимательно прочитал инструкцию!
К сожалению, не только молодые маги Лоскутного мира пребывают в заблуждении, что инструкции пишут для того, чтобы помочь в обращении с той или иной хитрой штукой.
На самом деле инструкции создаются в секретных лабораториях производителей как тайное оружие борьбы с зарвавшимися потребителями. И призваны они в первую очередь запутать, сбить с толку.
Но в данной ситуации Арс, к счастью, соврал. Подробности ритуала возвращения рассудка ему поведала очень бойкая девица по имени Айя, обучающаяся на кафедре медицинской магии.
Но в данной ситуации Арс, к счастью, соврал. Подробности ритуала возвращения рассудка ему поведала очень бойкая девица по имени Айя, обучающаяся на кафедре медицинской магии.
Большого труда стоило убедить ее не участвовать в нем непосредственно.
Дело со Шнором и Нилом личное, и посвящать в него посторонних Топыряк не хотел. Кроме того, оно требовало скрытности, а что знает одна особа женского пола, знают и ее подруги, и подруги подруг...
Арс вылил на пол ведро слизи и заранее сморщился в ожидании вони. Но ничего не ощутил – неприятный запах, очевидно, примерз к полу.
– О, какая штука, в натуре! – уважительно проговорил Рыггантропов, когда Арс взял в руки палочку.
Редкий дуб обладает исключительными магическими свойствами, но встречается нечасто, да и добыть его непросто – на вид дерево ничем не отличается от обычных. Единственный способ проверить – сделать надпил. На простом дубе он появится сразу, а на дубе редком, до которого все доходит с опозданием – спустя полчаса, а то и позже.
Арс взмахнул палочкой, произнес первые слова заклинания:
– Гаудеамус игитур ювенестус сумус...
Линии магического рисунка засветились приятным для глаза зеленоватым сиянием. Когда Топыряк бросил на жаровню кусок серы, то могучая вонь выдавила из заброшенного дома даже мороз.
Тили-Тили и Рыггантропов зажали носы.
Арс ощущал невероятный прилив энтузиазма. Он чувствовал, что в состоянии совершить самый запутанный ритуал с такой же легкостью, как и выпить кружку пива. Выученные слова лились из него сами, палочкой он взмахивал с непревзойденным изяществом...
И поэтому очень удивился, когда ничего не получилось.
Изумрудное пламя, как и полагалось, окутало лежащие фигуры. Потом с негромким шипением впиталось в них. Рисунок на полу погас.
– Э, – сказал Арс растерянно.
– Типа что? – спросил Рыггантропов.
– Ну... там должно быть еще это... оранжевая вспышка... как знак того, что все сработало...
– Может ты ее не заметил, в натуре? Тили-Тили засвистел и затряс головой. Он тоже ничего не видел. А его глазам можно было доверять.
– Ладно, – Арс спешно сунул палочку под мантию, – может, все подействовало без вспышки. Давай-ка все уберем пока они не очнулись, а потом спрячемся и понаблюдаем...
Уборка заключалась в том, что будущие демонологи поспешно затушили свечи. В доме стало темно, так что только кошка сумела бы догадаться, что тут творилось волшебство.
Из мрака донесся скрип половиц.
– Осторожнее! – буркнул кто-то возмущенно. – Ты наступил мне на пятку...
– А кто тогда наступил на пятку мне?
– сссс...
– Тихо, один пошевелился!
Шнор Орин открыл глаза в состоянии величайшего недоумения. Только что он шел по улице, участвуя в познавательной беседе, как вдруг оказался лежащим на полу в темноте.
Он принюхался – в очень вонючей темноте.
– Где мы? – донесся из мрака голос Нила Прыгскокка.
– Э, не знаю, – вздрогнув, ответил Шнор. – Похоже, нас попытались ограбить... Но мы, слава ПРОДУКТУ, живы!
«Не сработало! – выругался про себя Топыряк. – Но почему? Почему?».
– И деньги у меня на месте, – что-то негромко звякнуло. – Странное какое-то ограбление.
– Может, они забыли взять деньги? – предположил Шнор.
– Ага, зато не забыли утащить нас куда-то, – Нил осторожно встал на ноги. Глаза потихоньку привыкали к темноте, – в заброшенный дом...
– Да, чудные пошли грабители, – Орин пугливо оглянулся, словно ожидая увидеть одного из них за спиной. Но все было пусто, лишь неподалеку кто-то негромко сопел.
Рыггантропов тщетно пытался сдержать дыхание. Дыхание не сдавалось.
– Ладно, чего гадать, – Прыгскокк шагнул к двери, – пойдем отсюда...
– Пойдем.
Оскальзываясь непонятно на чем (и дружно не желая узнать, на ЧЕМ ИМЕННО), приятели двинулись прочь. – Ничего не получилось, – сказал Арс, когда их шаги стихли за пределами дома. – Но почему? Ведь я все сделал правильно!
Лейтенант Лахов ощущал себя под артиллерийским обстрелом. Еще никто в Лоскутном мире не придумал такой вещи, как артиллерия, но ее с успехом заменял один маленький, лысый, брызжущий слюной человек.
МЕНТ Игг Мухомор.
– Почему я должен краснеть за вас? – вопил он, бегая по кабинету туда-сюда. Замершие по стойке смирно Торопливые поворачивали головы, чтобы не упустить начальство из виду.
У Лахова уже заныла шея.
– Что вы сделали там с этим... как его... Кашлянсоном?
– Начихсоном, – поправил Мухомора лейтенант. – И ничего не сделали. Даже не били...
– Ничего? – МЕНТ подпрыгнул чуть ли не до потолка. – А он дошел до самого мэра и нажаловался, что к нему вломились стражники, наплевали на ковер, который стоит столько, сколько я зарабатываю в год, – Калис скромно потупился, – ободрали со стен рыг... рыкламные материалы... – Васис Ргов слегка покраснел, – после чего устроили ему допрос с пристрастием! Что это такое было? А?
– Ну, вы же сами сказали, что надо быть ближе к народу, – Лахов глядел с такой невинностью, что впору было заподозрить в нем дебила, – а народ, как известно, груб и агрессивен, и очень не любит богатых! Вот мы и старались соответствовать – не любили, были грубы и агрессивны..
– Это ты хочешь сказать, – Игг Мухомор уставился на лейтенанта так, словно тот только что признался в копрофагии, – что раньше вы вели себя ВЕЖЛИВО?
Лахов собрал в кулак остатки честности.
– Э... иногда... – сказал он.
Глава 5
– Иногда!? – слюна полетела во все стороны. Артобстрел, судя по всему, перешел в решающую фазу. – Да, да, да...
Игг Мухомор подскочил еще раз, а приземляясь, саданул кулаком по столу с такой силой, что тот затрясся. Раздался встревоженный лязг, висящий на стене портрет мэра Мосика Лужи чуть покачнулся.
– В следующий раз! – слова вылетали изо рта МЕНТа до такой степени раскаленными от ярости, что оставляли в воздухе белый светящийся след. – Когда пойдете! Кого-то допрашивать! Извещайте меня! Я дам вам! Четкие указания! Ясно?
– Так точно! – Лахов ощущал себя так, словно разговаривал с доменной печью. – Рады стараться!
– А сейчас для вас есть особое задание, – глава стражи медленно остывал, из кармана на свет явился большой клетчатый платок, предназначенный для протирки лысины, – возьмете одного из подозреваемых по этому делу и отведете в университет. Там его обследуют по поводу... – Игг Мухомор неопределенно помахал пальцами, – всяких заклинаний.
При упоминании университета вздрогнул даже неустрашимый Калис, а лицо Ргова перекосилось от ужаса.
– Э... – проговорил Лахов, самым чутким из всех приборов, расположенным ниже спины, ощущая грядущие неприятности, – это точно необходимо?
– Вы что, хотите разозлить меня еще раз?
Этого никто не хотел. Спустя пять минут Торопливые стояли на лестнице и обменивались унылыми взглядами.
– На смерть нас посылает! – пробормотал Ргов, когда обмен закончился.
– А ведь придется идти, – констатировал лейтенант с обреченностью дрессировщика, которого ожидает в клетке злой и голодный хищник, – кого поведем?
– Может, гнома? – предложил Калис. – Или феев?
– Нет, лучше человека, – после некоторой паузы, сошедшей за раздумья, решил Лахов. – Этого, Мокрого Грымза... а то он нытьем мне всю печень проел!
– Ооо!
– Ага!
Мокрый Грымз был защитником права. Кто это такой, никто точно не знал, в том числе и сам Грымз, но в его обязанности входило постоянное и громкое возмущение всякой несправедливостью. Попав в камеру, он получил массу возможностей исполнять свой долг.
Стены, по мнению Грымза, были недостаточно каменными, пол – чересчур холодным, кормежка – слишком редкой, но самое бурное возмущение вызывало лишение права на солнечный свет и права на общение.
Лахов подозревал, что в компанию по продаже лекарств и каких-то добавок к пище Грымз вступил лишь затем, чтобы возмутиться тем, как там все плохо обстоит с правами.
Но сетевой мракетинг оказался ему не по силам, и Грымз был опознан, когда вместе с прочими безумцами громил храм Одной Бабы.
– Вы нарушаете мои права! – заявил Мокрый Грымз, едва оказавшись на улице. Для убедительности он позвенел кандалами. – Я имею право идти куда захочу, а не куда вы меня ведете!
– Также ты имеешь право получить в печень, если не захлопнешь пасть, – лейтенант Лахов тоже съел собаку на различных правах (в основном, конечно, на том, как их лишать). – Будешь спорить?
– Ээээ... нет, но бунтовать – да! Сатрапы! Палачи! Душители свободы!
– Чувства побольше, чувства, – посоветовал Ргов, зевнув. – А то как-то скучно кричишь! Кстати, а почему от ваших пищевых добавок люди худеют?
– А потому, что если их купить, то на еду денег не остается! – объяснил Калис.
– Сатр... кхе-кхе... – Мокрый Грымз подавился очередным возмущенным воплем. – Куда мы идем?
– В университет, – ответил Лахов, – так что шагай быстрее. А то если опоздаем, маги превратят тебя в жабу. Будешь до конца жизни права земноводных защищать... на толстых мух, вонючие пруды и ленивых цапель...