Если речь заранее отрепетирована, подумал Дэлглиш, то все происходило с ним вчера слишком уж подозрительно вовремя. К тому же Суэйн необычно откровенен для человека, которого даже не просили рассказывать о его передвижениях и у которого нет никаких оснований предполагать, будто речь вообще идет об убийстве. Но если время его приезда подтвердится, то, похоже, Суэйн действительно чист.
— Послушайте, если у вас больше нет ко мне вопросов, я бы поднялся к Барби. Для нее это страшный удар. Мэтти даст вам адрес Бруно, если понадобится.
После того как он ушел, все какое-то время хранили молчание, потом Дэлглиш сказал:
— Интересно, что леди Бероун наследует дом. Я думал, что он является неотчуждаемым наследством.
Фаррелл отнесся к вопросу как профессионал.
— Да, ситуация необычная. Я, разумеется, уполномочен и леди Урсулой, и леди Бероун предоставить вам всю необходимую информацию. Старое имение Бероунов, то, что в Гэмпшире, было закреплено за наследниками, но они давно лишились его вместе с большей частью состояния. Этот же дом всегда переходил от одного баронета к другому по завещанию. Сэр Пол унаследовал его от своего брата, но был всегда чрезвычайно озабочен тем, как распорядиться им дальше. После женитьбы он составил новое завещание, в котором полностью отписал его жене. Никаких иных толкований завещание не допускает. У леди Урсулы есть свой капитал, но в завещании содержится небольшой завещательный отказ в ее пользу и несколько больший — в пользу единственной дочери сэра Пола, мисс Сары Бероун. Холлиуэлл и мисс Мэтлок получают по десять тысяч фунтов каждый, а картину Артура Дэвиса, если я правильно помню имя, масло, он отписал председателю местного отделения своей партии. Есть еще мелкие дары, но дом, его содержимое и достойное обеспечение отходят к его жене.
А ведь один лишь дом стоит по меньшей мере три четверти миллиона, может, гораздо больше, учитывая его расположение и уникальную архитектуру. Дэлглиш припомнил, как это часто с ним случалось, слова старого сержанта, с которым служил в начале своей карьеры: «Любовь, Похоть, Ненависть, Корысть — вот четыре столпа убийства, парень. Но главный из них — корысть».
3
Последней, с кем они беседовали в тот день на Камден-Хилл-сквер, была мисс Мэтлок. Дэлглиш попросил ее показать, где Бероун держал свой ежедневник, и она отвела их в кабинет на первом этаже. Дэлглиш знал, что с точки зрения архитектуры это была одна из самых экстравагантных комнат в доме и, быть может, наиболее типичная для стиля Соуна. Восьмигранная, все стены заставлены высокими, от пола до потолка, книжными шкафами со стеклянными дверцами. Между шкафами к куполу, увенчанному восьмигранным же фонарем из разноцветного стекла, поднимаются пилястры с каннелюрами. Упражнение, подумал Дэлглиш, на хитроумную организацию ограниченного пространства, выдающийся образец успешного воплощения особого дара архитектора. И тем не менее это все равно была комната, предназначенная скорее для того, чтобы ею восхищаться, чем жить в ней, работать или отдыхать.
Посреди кабинета прочно обосновался массивный письменный стол красного дерева. Дэлглиш и Кейт направились к нему. Мисс Мэтлок, стоя в дверях, не сводила напряженного взгляда с лица Дэлглиша, словно опасаясь, что отведи она его хоть на миг — и он набросится на нее.
— Вы можете показать, где именно всегда лежал ежедневник? — спросил он.
Она прошла вперед и без слов открыла верхний правый ящик. Сейчас в нем не было ничего, кроме двух коробок — с писчей бумагой и конвертами.
— Сэр Пол здесь работал? — спросил Дэлглиш.
— Писал письма. Парламентские бумаги он держал в своем министерском кабинете, а те, что касались его избирателей, — в кабинете на Ренхем-Грин, — ответила она и добавила: — Он любил, чтобы все было раздельно.
Раздельно, беспристрастно, под контролем, подумал Дэлглиш. У него снова возникло ощущение, что он находится в музее и что Бероун сидит в этом богато декорированном зале как сторонний наблюдатель.
— А его личные бумаги? — спросил он. — Вам известно, где он их хранил?
— Полагаю, в сейфе. Он спрятан за книгами в шкафу справа от двери.
Если Бероун действительно был убит, сейф и его содержимое придется осмотреть. Но с этим, как и со многим другим, можно повременить.
Дэлглиш направился к книжным шкафам. Разумеется, это всего лишь расхожая мудрость, будто человека можно узнать по книгам, собранным в его личной библиотеке. Библиотека Бероуна свидетельствовала о том, что беллетристике он предпочитал биографическую, историческую литературу и поэзию, и тем не менее, осматривая полки, Дэлглиш, к своему удивлению, увидел, что свою библиотеку сэр Пол подбирал по образцу библиотеки частного клуба или роскошного круизного лайнера — такого, конечно, который предоставляет возможность путешествия с целью культурного обогащения, а не развлечения ради, причем по высокой цене. Аккуратно расставленный на полках, здесь имелся предсказуемый, неоригинальный набор книг хорошо образованного, культурного англичанина, знающего, что следует читать. Но Дэлглишу и в голову бы не пришло, что свой выбор в области художественной прозы Бероун согласует с Букеровским шорт-листом. И ему снова показалось, что истинная индивидуальность этого человека ускользает от него, что даже сама комната и находящиеся в ней предметы сговорились скрыть от него сущность Пола Бероуна.
— Сколько человек имели доступ в эту комнату вчера?
Казенная безликость библиотеки, видимо, повлияла на него. Вопрос был сформулирован странно, чего даже он сам не мог не заметить, и мисс Мэтлок не преминула продемонстрировать свое презрение.
— Доступ? Кабинет находится в частном доме. Мы его не запираем. Все члены семьи и их друзья имеют то, что вы называете доступом.
— И кто конкретно входил сюда вчера?
— Точно не знаю. Предполагаю, что сэр Пол входил, раз вы нашли ежедневник при нем в церкви. Миссис Миннз должна была войти, чтобы вытереть пыль. Мистера Фрэнка Мазгрейва, партийного председателя его избирательного округа, проводили сюда, когда он пришел вскоре после полудня, но он не стал ждать. Мисс Сара Бероун заходила во второй половине дня проведать бабушку, но она, думаю, ожидала в гостиной и ушла до возвращения леди Урсулы.
— Мистеру Мазгрейву и мисс Бероун дверь открывали вы?
— Да, я открывала им дверь. Больше здесь это делать некому, — ответила она и, помолчав, добавила: — У мисс Бероун были когда-то собственные ключи от входной двери, но она не взяла их с собой, когда покидала дом.
— А когда вы в последний раз видели ежедневник?
— Не помню. Думаю, недели две назад, когда сэр Пол позвонил из министерства и попросил меня проверить время, на которое у него был назначен деловой ужин.
— А когда вы в последний раз видели сэра Пола?
— Вчера утром, без нескольких минут десять. Он зашел в кухню, чтобы собрать кое-какую еду, которую хотел взять с собой.
— Тогда, наверное, теперь нам следует пройти на кухню.
Она повела их по выложенному кафелем коридору, вниз по ступенькам, потом через обитую дверь — в заднюю часть дома. На пороге кухни остановилась, чтобы пропустить их, и, как всегда, осталась стоять у двери, сцепив пальцы на животе, — ни дать ни взять пародия на кухарку в ожидании оценки чистоты кухни. Впрочем, опасаться ей было нечего. Так же как кабинет, кухня была идеально чистой, но на удивление безликой, лишенной уюта, несмотря на то что ее трудно было бы назвать неудобной или плохо оборудованной. Посередине стоял чисто выскобленный сосновый стол с четырьмя стульями вокруг, у стены — большая старинная газовая плита, соседствующая с более современной. Было очевидно, что на кухню в последние годы не слишком тратились. Сквозь приземистое окно виднелась нижняя часть стены, отделявшей дом от гаража, устроенного в бывшей конюшне, и ноги статуй, расположенных в стенных нишах. Этот усеченный ряд изящных мраморных ступней словно подчеркивал бесцветное убожество кухни. Единственным индивидуальным штрихом в ней была красная герань в горшке, стоявшем на полке над мойкой, и рядом — второй горшок, с двумя черенками.
— Вы сказали, что сэр Пол собрал еду, чтобы взять с собой. Он сам ее собирал или вы сделали это для него?
— Сам. Он знал, где что лежит, потому что часто ждал на кухне, пока я готовила и ставила на поднос завтрак для леди Урсулы. Обычно он относил его ей сам.
— А что он взял с собой вчера?
— Полбуханки хлеба, нарезав его заранее, кусок рокфора и два яблока. — Подумав, она добавила: — Он выглядел озабоченным. Думаю, ему было все равно, что брать.
Впервые она по собственной воле выдала какую-то информацию, но когда он попытался подробнее расспросить ее о настроении Бероуна, о том, что он говорил, если вообще говорил, она, казалось, пожалела о сорвавшихся с языка доверительных словах и стала едва ли не еще более сурова. Сэр Пол сказал ей, что не будет обедать дома, больше ничего. Она не знала, что он собирается в церковь Святого Матфея, и не знала, вернется ли он к ужину.
— А что он взял с собой вчера?
— Полбуханки хлеба, нарезав его заранее, кусок рокфора и два яблока. — Подумав, она добавила: — Он выглядел озабоченным. Думаю, ему было все равно, что брать.
Впервые она по собственной воле выдала какую-то информацию, но когда он попытался подробнее расспросить ее о настроении Бероуна, о том, что он говорил, если вообще говорил, она, казалось, пожалела о сорвавшихся с языка доверительных словах и стала едва ли не еще более сурова. Сэр Пол сказал ей, что не будет обедать дома, больше ничего. Она не знала, что он собирается в церковь Святого Матфея, и не знала, вернется ли он к ужину.
— Значит, вы приготовили ужин как обычно и к обычному времени?
Вопрос смутил мисс Мэтлок. Она покраснела и, еще сильнее сцепив пальцы, произнесла:
— Нет. Не как обычно. Вернувшись домой, леди Урсула попросила меня принести ей термос с супом и бутерброды — копченую лососину на ржаном хлебе. Она сказала, чтобы никто ее больше не беспокоил. Я отнесла ей поднос в самом начале седьмого. А леди Бероун, как мне было известно, ужинала не дома. Я решила подождать и посмотреть, вернется ли сэр Пол. Если бы он приехал, я бы приготовила ему что-нибудь на скорую руку. У меня был суп, я могла его разогреть и поджарить омлет. Всегда можно что-нибудь быстро соорудить. — Она оправдывалась так, словно он обвинил ее в небрежении своими обязанностями.
— Наверное, было несколько бестактно с его стороны не сообщить вам, будет ли он ужинать дома, — заметил Дэлглиш.
— Сэр Пол никогда не бывал бестактным.
— Но уехать на всю ночь, не сказав ни слова, было, конечно, необычно с его стороны? Должно быть, весь дом переполошился?
— Только не я. Не мое дело, как ведут себя члены семьи. В одиннадцать часов я спросила у леди Урсулы, можно ли мне лечь спать, не задвинув засов на входной двери. Она сказала, что именно так и следует сделать: леди Бероун знала, что нужно закрывать после себя дверь на засов, когда она возвращается поздно.
Дэлглиш решил сменить тему.
— Не брал ли сэр Пол с собой спички вчера утром?
Ее удивление было очевидным и, как ему показалось, неподдельным.
— Спички? Ему не нужны спички. Сэр Пол не курит. Не курил. Я не видела у него никаких спичек.
— А если бы они ему все-таки понадобились, где он мог бы их взять?
— Здесь, сбоку от плиты. Она не зажигается автоматически. Или в верхнем шкафу — там лежит упаковка из четырех коробков. — Она открыла дверцу и показала. Бумажная упаковка была разорвана, одного коробка не хватало — предположительно того самого, который лежал сейчас рядом с плитой. Теперь мисс Мэтлок смотрела на Дэлглиша с сосредоточенным вниманием, ее глаза блестели, лицо слегка разрумянилось, словно у нее поднялась температура. Его вопросы о спичках, которые поначалу удивили, теперь явно смущали ее. Она стала более настороженной, подозрительной и гораздо более напряженной. Дэлглиш был слишком опытным сыщиком, а она слишком плохой актрисой, чтобы обмануть его. До сих пор она разговаривала с ним тоном женщины, исполняющей необходимую, хотя и неприятную обязанность. Собеседование превратилось для нее в испытание. Она мечтала, чтобы он поскорее ушел.
— А теперь мы хотели бы осмотреть вашу гостиную, если не возражаете.
— Если вы считаете это необходимым, пожалуйста. Леди Урсула сказала, что вам нужно оказывать всяческое содействие.
Дэлглиш сомневался, чтобы леди Урсула сказала нечто подобное, и, уж во всяком случае, не такими словами. Следуя за мисс Мэтлок, они с Кейт пересекли коридор и вошли в комнату напротив. Когда-то, подумал Дэлглиш, здесь было убежище дворецкого или ключницы. Так же как из кухни, здесь из окна был виден лишь внутренний двор и еще дверь в стене, ведущая в гараж. Но обстановка оказалась довольно комфортабельной: обтянутая мебельным ситцем двуспальная тахта, кресло с такой же обивкой, стол с откидной крышкой и два стула к нему, стоявшие у стены; книжный шкаф, уставленный однокалиберными томами — очевидно, из книжного клуба; мраморный камин с широкой полкой, на которой беспорядочно теснились современные, весьма сентиментальные фигурки — дамы в кринолинах, ребенок, обнимающий щенка, пастухи и пастушки, балерина… Скорее всего они принадлежали мисс Мэтлок. Картинки на стенах — эстампы в современных рамках: «Телега с сеном» Констебля и, что удивительнее, «Женщины в поле» Моне. Все это было безобидно и предсказуемо, словно кто-то сказал: «Нам требуется нанять экономку, следует обставить для нее комнату». Даже у ненужных вещей, выброшенных из других помещений дома, было бы больше индивидуальности, чем у этих безликих предметов. В который раз Дэлглиш убеждался, что дому не хватает отпечатка чьей-нибудь личности.
Они все живут на этом корабле своей отдельной жизнью, разойдясь по каютам. И только леди Урсула чувствует себя здесь дома. Остальные — не более чем арендаторы.
Он спросил мисс Мэтлок, где она была прошлым вечером.
— Здесь или на кухне, — ответила она. — Мистер Суэйн приехал поужинать и принять ванну, после этого мы играли с ним в скраббл. Он приехал без малого в семь и ушел около одиннадцати. Наш сосед, мистер Свинглхерст, заводил машину в гараж и видел, как приехал мистер Суэйн.
— Кто-нибудь еще в доме видел его, пока он был здесь?
— Нет, но где-то без двадцати девять он отвечал по телефону. Звонила миссис Харрелл, жена покойного доверенного лица сэра Пола по его избирательному округу. Она хотела поговорить с сэром Полом. Я сказала ей, что никто не знает, где он сейчас.
— А где принимал ванну мистер Суэйн?
— Наверху, в главной ванной комнате. У леди Урсулы своя ванная, и здесь, внизу, есть душевая, но мистер Суэйн хотел принять настоящую ванну.
— Значит, вы были либо здесь, либо в кухне, а мистер Суэйн — наверху, по крайней мере часть вечера. Дверь черного хода была заперта?
— Заперта и закрыта на задвижку. После чая мы всегда ее закрываем. Ключ висит здесь, на доске в шкафу.
Она открыла дверцу и показала приделанную к стене доску, на которой рядами висели ключи с ярлычками.
— Мог ли кто-нибудь выйти из дома так, что вы этого не заметили, ну, например, когда были на кухне?
— Нет. Я обычно держу дверь в коридор открытой. Я бы увидела или услышала. Через черный ход никто вчера вечером из дома не выходил. — Она, похоже, приободрилась и сказала с неожиданной решительностью: — Все эти вопросы… Что я делала? Кто здесь был? Кто мог тайком улизнуть из дома? Можно подумать, что его убили.
— Вероятно, сэр Пол действительно был убит, — спокойно подтвердил Дэлглиш.
Она в ужасе уставилась на него, потом бессильно опустилась на стул. Он видел, что она дрожит.
— Убит, — повторила она тихим голосом. — Никто ничего не говорил об убийстве. Я думала…
Кейт подошла к ней, коротко взглянула на Дэлглиша, потом положила руку на плечо мисс Мэтлок.
— Что вы думали, мисс Мэтлок? — спросил Дэлглиш.
Она подняла голову и прошептала так тихо, что Дэлглишу пришлось наклониться, чтобы услышать:
— Я думала, что он сделал это сам.
— У вас были основания так думать?
— Нет. Никаких оснований. Разумеется, нет. Откуда? Леди Бероун сказала… что-то насчет его бритвы. Но убийство!.. Я больше не хочу отвечать ни на какие вопросы, во всяком случае, не сегодня. Я плохо себя чувствую. Не желаю, чтобы меня загоняли в угол. Он мертв. Это само по себе ужасно. Но убийство! Я не могу поверить, что его убили. Я хочу остаться одна.
Глядя на нее сверху вниз, Дэлглиш подумал: шок натуральный, но отчасти она играет, и не слишком убедительно.
— Мы не имеем права загонять свидетеля в угол, мисс Мэтлок, — холодно произнес Дэлглиш, — и я не думаю, что вы сами верите, будто мы пытались это сделать. Вы нам очень помогли. Боюсь, нам придется встретиться снова и задать вам еще кое-какие вопросы, но сейчас это не обязательно. Не провожайте, мы выйдем сами.
Она встала, неуклюже, как старуха, и сказала:
— Никто сам не выходит из этого дома. Моя обязанность проводить каждого.
Из машины Дэлглиш позвонил в Ярд и сказал Массингему:
— Нам нужно повидаться с мистером Лампартом завтра как можно раньше. Хорошо было бы устроить это до встречи с премьер-министром в половине четвертого. Есть новости о Саре Бероун?
— Да, сэр. Она профессиональный фотограф, и, судя по всему, у нее сегодня весь день были съемки. Завтра во второй половине дня она опять снимает — писательницу, которая вечером уезжает в Штаты. Это весьма важно, поэтому она надеется, что съемку не придется отменять. Я сказал, что мы приедем в половине седьмого. Да, пресс-служба подгоняет. В шесть часов в выпуске новостей пройдет информация, и они хотят завтра утром первым делом провести пресс-конференцию.
— Это преждевременно. Что, черт возьми, они ожидают услышать от нас на такой ранней стадии? Джон, постарайся ее отложить.