Председатели не любят, когда их шокируют. Как священники – связь между небом и землей, они – связь между судом районным и судом областным. А посему всегда в курсе.
– Если вы не считаете нужным информировать своего председателя о подобных, привычных для вас вещах, то я это сделать обязан.
– Вы думаете, Лукин не знает?! Впрочем, вы же не должны знать, что он знает. Сообщите. А то как-то неправильно получается.
– Вы опять зарываетесь, Антон Павлович. Я не имею в отношении вас никаких личных неприязненных чувств, однако вы постоянно меня подталкиваете к их зарождению.
– Очень может быть, – согласился я. – После того, как вам в моем кабинете едва не разбили кирпичом голову, вы должны были понять, что меня давят. А вы мне чем помогли в такой ситуации? Звонками Лукину? Спасибо. Поэтому я вам об удивительных фактах из своей жизни и не рассказываю. Зачем это делать, если вся ваша помощь будет состоять в сообщении председателю областного суда?
Николаев смотрел на меня, и откровенной злобы в его взгляде я не находил. Конечно, он вправе рассчитывать на мои откровения и честность и вправе это от меня требовать. Но что он сделал для того, чтобы я ему верил?
Я слышу хохот старца Лукина, раскачивающегося на своем стуле.
Николаев пожелал удачного рабочего дня и вышел. Пусть бездна разверзнется подо мною, если он не пошел звонить Лукину! Пусть меня всего покроет короста, если Лукин уже не предлагает председателю квалификационной коллегии судей поставить вопрос о соответствии меня занимаемой должности!
Странно, скоро обед, а я до сих пор не чешусь. И стул подо мною ничуть не колеблется.
Глава 13
– Антон? Как дела?
– Это я хочу спросить – как дела, Пащенко?!
– Все в порядке. Пермяк вынужден был довезти Сашу до прокуратуры, потому что эти трое внаглую поперлись за его «Волгой». Потом вся троица отправилась ко мне выяснять отношения. Последний раз роль придурка я играл в школьном спектакле про хорошистов и двоечников. Кстати, ты избавлен от необходимости знакомиться с делом своей жены. С ним познакомился я. Мне предложили его для обозрения доверчивый дознаватель УБОПа и двое оперов. А что ему было делать? Меня ведь нужно было как-то убедить в том, что им необходима Саша? Их не смутил даже тот факт, что в тот раз я был в УБОПе вместе с тобой. Пока листал дело, Пермяков увез Сашу к своей сестре...
Бедная Марина. Последний год она только тем и занимается, что играет роль содержательницы конспиративной квартиры. То для меня с Рольфом, то для Саши.
– Рольфа пришлось забрать с собой, потому что неизвестно, как теперь будут разворачиваться события. Да и Пермякову он большим подспорьем был. Кстати, у дознавателя сейчас сильно распухла рука. Он в коридоре твоей квартиры нечаянно выбросил руку в сторону Саши, а Рольф это случайно заметил...
Не отравилась бы моя собака!
– А дальше что?
– Дальше я вернул дело и сказал: «Что ж, все законно». Они тут же попросили выдать Сашу, а я тут же вызвал Пермякова. Ему просьбу повторили, а он спросил: «В чем дело, товарищи?» Я, Струге, конечно, сам наглецом иногда бываю, но такого неприкрытого хамства от Пермякова не ожидал. Ты бы видел, что происходило в моем кабинете. «Какую Струге?» – «Жену судьи!» – «Я что, идиот – жену судьи задерживать?! О чем вы говорите?!» Короче, отстой, Струге. Не волнуйся, с ней все в порядке.
– А что дело?
– Яновский развалит его с полпинка. Хотя сшито довольно грамотно. Но Яновский...
Да, тут Пащенко прав. Развал следствия для Яновского не определяется грамотностью или неграмотностью сшиваемых дел.
Наступил обед, после которого я должен рассматривать второе запланированное дело. Однако адвокат потерпевшей стороны имел честь намотать на нос грипп. Может, и не грипп. Может, и не на нос. Только процесса все равно не будет.
Транспортный прокурор после обеда вызывает к себе из ИВС отца Вячеслава. Наверняка прихожане устроили у крыльца пикет. Интересно посмотреть, как их духовного наставника будут выводить из автозака и вводить в прокуратуру в наручниках. В очередной раз Пащенко проклянут. Да и мне о получении индульгенции задумываться не приходится...
Действительно, несколько старушек с плакатами из ватманских листов стояли напротив входа в здание, создавали таким образом благоприятную почву для скорого появления журналистов. Оставлять без внимания лозунги – «37-й ВЕРНУЛСЯ!» и «СЕГОДНЯ СРУБАЮТ КУПОЛА, А ЗАВТРА – ГОЛОВЫ?» – на их месте я бы не стал. Однако за то время, пока я входил в здание, они появиться не успели. Наверное, бабки только что развернули свою агитацию, а жители соседних домов еще не прочитали написанное. Ничего, скоро разберутся и позвонят всем главным редакторам Тернова.
А Пащенко встретил меня взглядом, полным таинства и предвкушений. Чтобы его не разочаровывать, пришлось подыграть.
– Отец Вячеслав не выдержал нечеловеческих пыток и решил взять на себя чужую вину?
Я не угадал.
– Сегодня опера из транспортной уголовки сняли с поезда Москва – Тернов Малетина.
– Какого Малетина? – В последнее время передо мной мелькало столько людей, что я не сразу понял.
– Того самого. Горе-юриста, на полставки подрабатывающего экспедитором обувной терновской фабрики. – Не наблюдая в моих глазах восторга, Пащенко огорчился: – Е-мое... Сопровождающий «КамАЗа».
Вот это была новость. Я помню час, когда Вадим мечтательно произнес: «Поймать бы Малетина». И вот он... А где он, кстати, сейчас?
– Он здесь, – успокоил меня прокурор. – С ним Пермяков разминку проводит. Сейчас повесит на него пару «мокрух» в поездах и несколько изнасилований, а когда перейдет к терактам, я подключусь. Работа с холодными телами – бесполезная трата времени. Хочешь поучаствовать?
– Это невозможно. У меня в сейфе дело Малыгина. Как только адвокат Малетина об этом узнает, мне сразу – отвод и девичья фамилия.
– А он этого не узнает.
После короткого перекура меня заперли в маленькой комнате, в которой стоял стол и четыре стула. Одна из стен этого помещения представляла собой толстое стекло. Нетрудно догадаться, что Малетин, Пащенко и Пермяков, которых я наблюдаю в комнате смежной, вместо стекла видят перед собой неоправданно огромное зеркало. В него может запросто любоваться слон.
Мне не только хорошо видно, мне очень хорошо слышно. И я стараюсь пользоваться этим в полной мере. Малетин взвинчен и напуган. Судя по всему, обвинения в вокзальном насилии и убийствах порядком расшатали его веру в справедливость проводимых прокуратурой мероприятий. Его голос дрожит, как тело Иуды на осине под порывами ветра. Кажется, еще секунда, и он повторит его подвиг. Понимаю это не только я, но и Пащенко. Школа у нас одна, дороги вот только разные...
– Итак, Денис, наш допрос снимается камерой, установленной в соседней комнате. Каждое ваше слово фиксируется на пленку и в последующем будет предоставлено суду для исследования. Не нужно объяснять, как суд будет реагировать на расхождение ваших показаний с показаниями того же Малыгина, Серикова и Баскова. Вы готовы давать правдивые показания?
Малетин пожал плечами. Я бы тоже так сделал. Но Пащенко не ребенок.
– Малетин, ответьте на вопрос – вы готовы давать правдивые показания?
– Конечно. Мне нечего скрывать.
– Поэтому вы сразу скажете, где и когда у вас созрел умысел на перевоз через российско-латвийскую границу наркотиков?
– Я ничего не перевозил...
– Понятно. Я дам вам шанс. – Вадим повернулся ко мне и громко произнес: – Выключите камеру!
Это было настолько правдоподобно, что я даже окинул комнату взглядом. Камеры не было. Как и тогда, когда я сюда входил.
– Малетин! – Пащенко встал, прошел к задержанному и сел на стол перед самым его носом. – Ты совершаешь большую глупость. Полчаса назад задержан Басков. Он уже дает признательные показания. Малыгин допрошен так обстоятельно, что ему уже нечего сказать даже о своих желаниях! Ты сейчас дободаешься до того, что пойдешь под это дело «паровозом»! Все повиснет на тебе, как на организаторе, исполнителе и духовном наставнике!
Последние слова Пащенко произнес, наверное, вспомнив о пикете. Обычно он говорит погрубее...
– Ты, Басков, Сериков и Малыгин готовили на СТО «КамАЗ» для его перегонки в Ригу! В поддоне были фуфайки, якобы для утепления баллонов с газом, а на самом деле это туфта. Не туфтой был только героин, затаренный в одном из баллонов! И я хочу сейчас узнать, сколько было на самом деле героина. Я хочу знать производителя порошка и источник его приобретения.
– А я откуда знаю?
– Балбес! Как только станет известно, что ты братву с грузом «спалил», тебя уже в камере «отхарят», как последнюю «машку»! Или – как первую! Артем Малыгин уже просит папу, чтобы тот прислал ему свои штаны! Из своих Артем уже вырос! Сам не знаю почему...
За провал операции, конечно, «харить» никто не станет. Так бы у нас уже две трети всех зэков ходили в «петухах». Но Пащенко прекрасно знает, что Малетин не судим, у него высшее образование, а это значит, что с «блатняком» и «беспределом» в преступном мире он незнаком. Почему бы это не использовать?
– А я откуда знаю?
– Балбес! Как только станет известно, что ты братву с грузом «спалил», тебя уже в камере «отхарят», как последнюю «машку»! Или – как первую! Артем Малыгин уже просит папу, чтобы тот прислал ему свои штаны! Из своих Артем уже вырос! Сам не знаю почему...
За провал операции, конечно, «харить» никто не станет. Так бы у нас уже две трети всех зэков ходили в «петухах». Но Пащенко прекрасно знает, что Малетин не судим, у него высшее образование, а это значит, что с «блатняком» и «беспределом» в преступном мире он незнаком. Почему бы это не использовать?
Малетин «сломался» лишь через два часа. И все рассказал.
Первое. Истинным хозяином героина является Басков. Порошок поступил транзитом через Таджикистан из Афганистана. Чист как слеза. Одним словом, пальчики оближешь. Но половину суммы на приобретение «товара» выделил Сериков, «племянник генерал-майора милиции, начальника ГУВД области Смышляева». Малетин произнес это с таким пафосом, словно на Пащенко упоминание всех чинов и званий родственника человека, травящего Россию и Прибалтику, могло произвести какое-то впечатление. Итак, услышанное лишь подтвердило уже существовавшую версию.
Второе. На перевоз наркотиков через границу вызвался Малыгин-младший, уже не первый раз участвующий в различных сделках «компании» Баскова и зарекомендовавший себя вполне деловым.
– Малыга сказал, что у него есть «дорога» в Прибалтику через наши таможенные посты, – продолжал Малетин. – Это значит, что груз, практически без задержек и проблем, минует территорию России и въедет в Латвию. Там у Малыги, как он уверял, есть канал, по которому можно будет легко скинуть «товар» оптом. Он же предложил разместить порошок в газовом баллоне, а чтобы он не замерз, укутать баллон ватином. Ватин под днище просто так не подложишь, поэтому Малыга предложил приделать под баллоны поддон.
Пащенко перебил Малетина сразу же, едва речь зашла о поддоне:
– Вы что, ребята, идиоты? Любую конструкцию, не предусмотренную техническими характеристиками для данного вида транспорта, шмонают на таможне в ста случаях из ста!
– Малыга утверждал, что по всей трассе будет «зеленый свет»! А где тридцать пять килограммов «геры» везти? В кабине, что ли?!
– Значит, героина было тридцать пять килограммов... – ухмыльнулся Пащенко. – Продолжай.
– Продолжаю... Никто рыть не станет, потому что в любой момент руководство таможни готово было позвонить на любой таможенный пост и снять проблему... Артем это гарантировал. А героин был упакован в один из газовых баллонов под днищем. Он просто не заполнялся газом. Ни одна собака не «возьмет» в этом баке наркоту, – так говорил Малыга.
– Ты какой-то смешной, Малетин! – рассмеялся Пащенко. – Вроде юрист, а на поверку – тупой, как дерево! Ты что, смертник, что ли? Ради кого ты так пузо рвал?!
Малетин улыбнулся, и я только сейчас заметил, что на самом деле Денис – не симпатичный молодой парень, а неприятный отморозок.
– Не ради «кого», а ради «чего», – поправил он прокурора. – Вы думаете, получить сто пятьдесят тонн «гринов» – простое дело? Вот ради них пузо и рвется.
– Ты в курсе, что «КамАЗ» задержан в Риге?
Да, конечно. Именно поэтому Малетин и бежал оттуда со скоростью света. И без опаски возвращался в Тернов. Этот провал не его, а Малыгина. Именно тот обеспечивал операции безопасность. Все, что зависело от Малетина, он выполнил. Например тогда, когда вырвал «КамАЗ» из рук бдительного Сбруева.
Сейчас должно произойти самое главное. Получение ответов на все вопросы.
– Денис... – Пащенко слез со стола и встал у Малетина за спиной. – А кто тебе сказал, что ты вез героин?
Тот резко развернулся.
– Из Омска какой-то кент Баскова приезжал. Он при мне и Малыге экспертизу проводил. На даче Баскова. Трехэтажный особняк такой, с зеленой крышей... Весь порошок – высокого качества, из Афгана. Только я в этом ничего не смыслю. Разговаривал с кентом Малыгин. Он у нас спец по порошкам.
– У нас? – переспросил Пащенко, вызывая тяжкий вздох собеседника.
– Ну, да... У нас. Был...
– Кто начинял «КамАЗ»?
Все было так, как мне рассказывал Зотов. Загрузкой и маскировкой товара занимались Басков, Сериков и Малетин на все той же СТО. И героин в баллон паковался, и поддон под днище крепился.
– Денис, а ты точно помнишь, что героин паковался в баллон?
Тот фыркнул:
– А к чему тогда камуфляж с фуфайками?! Для того они и мастырились в поддон, чтобы если заметили, то только их. Впрочем, я могу дать гарантию, что никто на них не обратил бы внимания, если бы не эта проклятая собака в Барбашино! Кобель чертов!! Потому «геру» в Риге и «запалили», что на скорую руку поддон так, как он был, не замаскируешь! Черт, его сваркой на СТО рихтовали да красили под общий цвет. А как его, оторванный, в прежний вид превратишь? Я не хотел после Барбашино дальше ехать, но Малыга настоял...
– Малыга? – Пащенко напрягся.
– Да... Сериков и Бася были против дальнейшего движения, но Артем сказал, что у него все на мази, поэтому нет повода для беспокойства. Вскоре этот повод появился... В Риге. Я всегда говорил – если не «прет» уже вначале, то не нужно дальше судьбу дразнить...
Мне уже несколько минут мучительно хотелось задать один вопрос, который был для меня очень важен. Я даже хотел вызвать в коридор Вадима, чтобы тот огласил его в их «пыточной». Однако Пащенко опередил меня и тут.
– Скажи, Малетин, а «КамАЗ» сразу тронулся в путь после «закладки»?
– Нет. Только через сутки. У Малыгина начались проблемы с подготовкой документов на обувь. Он по пути решал свои дела с отправкой обуви. Он как раз гнал фуру в Прибалтику, поэтому и предложил свою помощь за долю. Нужно было взять подписи на фабрике, поставить печати... Короче, возникла задержка во время подготовки бумаг. То человек с печатью пропал, то кого-то из членов комитета не хватает. Одним словом, то хрен длинный, то рубашка короткая! Вот и все дела. Пока свои обувные документы Малыга оформлял так, чтобы не возникло на таможне ни единого вопроса, прошло два дня. Машина должна была тронуться двадцать третьего декабря, а выехала лишь двадцать пятого.
– И где все это время стоял «КамАЗ»?
– Грузовик вместе с водилами «парился» в гараже малыгинской строительной компании... Начальник, я устал. В поезде целый день и всю ночь не жрал, и сегодня уже целый день. Я все понимаю, но и ты будь человеком?..
– Хорошо. Тебя сейчас покормят у нас и только после отвезут в ИВС. Там тебя сегодня уже не накормят. Последний вопрос, Денис, хорошо? И на сегодня хватит... Какую роль во всем этом деле играл поп?
– Какой еще, на хер, поп? – По тому, как раздражен Малетин, я догадываюсь, что о попе он ничего не знает.
– Отец Вячеслав.
– Дайте догадаюсь. – Денис грустно посмотрел на прокурора. – Вы надо мной издеваетесь. И кормить не собираетесь. Я угадал?
Я устал не меньше Малетина. А Пащенко – больше меня.
Понятно, что время жмет. Но нужен небольшой тайм-аут, чтобы переварить все услышанное.
Отец Вячеслав подождет. Ему к нахождению в келье не привыкать. А вот теперь пора брать за жабры Баскова и Серикова. Загулялись парни на свободе, ей-богу. Так считает Пащенко, и ему видней. Однако упомянутые лица пропустили последнее заседание по рассматриваемому мною делу Малыгина-младшего. И произошло это сразу после того, как я водворил Артема в СИЗО. Понимай – в недоступную одиночную камеру. Пащенко вчера звонил Земцову, и тот пояснил, что Серикова и Басю его люди потеряли из виду приблизительно в то же время. Земе верить можно, у него если не каждый, то каждый второй шаг местного криминала под контролем.
И теперь можно смело делать вывод о том, что Бася и Ваня Сериков, слегка потеряв вожжи, решили уединиться где-нибудь в глуши для подробного анализа ситуации. У меня ощущение, что очень скоро они, как черт из табакерки, выскочат из какой-нибудь коробки и натворят нехороших дел. Что за брага у них бурлит в голове, не известно никому, но моя последняя утренняя встреча с членами их команды не выветривается из памяти.
– Пащенко, пойдем попьем пива?
Прокурор устало выглянул в окно, посмотрел на манифестацию, проводимую во дворе, и снял с телефона трубку.
– Алло! Михеев? Михеев, выйди во двор и прогони от крыльца всех этих топ-моделей с бирками. Что?! А если будут проклинать – сделай из двух резиновых палок крест и держи перед собой! – Бросив трубку, он потянулся. – Мне еще этой порнографии перед прокуратурой не хватало... Пива, говоришь?
На часах было шесть часов вечера.
Глава 14
Сергей Николаевич Басков. Он же – Бася.
Никто бы никогда не услышал об этом братке, если бы «авторитетные» люди не исчезали из Тернова с быстротой молнии. Есть в этом и моя заслуга. Пока понятия в городе устанавливал Пастор, криминальная обстановка в Тернове была стабильная. Не было дерзких выпадов, волнующих правоохранительные органы, не было и больших возмущений граждан. Но по нелепой случайности я и Пастор были втянуты в одну не очень приятную историю, в процессе разрешения которой победителем вышел я. Дело о пропавшем общаке до сих пор будоражит умы многих. Овчаров-Пастор проиграл, скрылся в Праге, а когда его погнали оттуда, переехал в США. Но и там русской душе не нашлось приюта. Русская душа любит простор, чтобы воровать – так миллион, вымогать – так пять. Американцы к этому не привыкли, потому как живут скромно, по средствам. И Пастор загнулся в тюрьме штата. Но, думается мне, это не американская братва его приговорила. У тех понятий – кот наплакал. Перо в бок Овчарову – это привет от терновской братвы, от русской. За пропавший общак.