— Нет, я бы так не сказала. Фильдинг только мягко напоминает мне, что судьей является он, а не я. Брат знает, что женщину можно легко вывести из равновесия… как это было и в случае с Генри… моим прекрасным другом.
Ее глаза вдруг затуманили слезы. Она несколько раз содрогнулась.
— Фильдинг просто дает им уйти. — Она взяла себя в руки и тихо добавила: — Если позволите… Мне пора в церковь.
Понс и я встали, и она ушла. Мы остались одни, и я больше не мог себя сдержать.
— Все эти годы, которые я вас знаю, Понс, мне редко приходилось быть свидетелем более неприятного поведения, чем ваше в этот вечер.
Он кивнул и самодовольно усмехнулся.
— Как вы могли сидеть здесь и позволять себе такое?
— Да, тут вы правы, — ответил он.
Но вернулась мисс Анстратер-младшая. Ее глаза блестели, она нервно сжимала кулачки. Понс оказался на высоте положения.
— Простите меня, мисс Анстратер, — сказал он. — Я должен извиниться за то, что вам показалось непростительными и дурными манерами. Но я верю, вы поймете их причину. Ваш бедный отец при всех его убеждениях имеет некоторые сомнения по поводу проведенных им дел, и так как рука Провидения оказывает более решительные меры к освобожденным лицам, у него появилась навязчивая идея, что инструментом Провидения оказывается он сам во время приступов сомнамбулизма. Едва войдя в дом, я заметил, что ваш отец читает книги о хождении во сне.
Наша клиентка опустилась в кресло с совершенно растерянным видом.
— Мистер Понс, я очень расстроена. Я думала, вы поможете решить папины проблемы. Но вы только… усилили их.
— Милая леди, я лишь взялся за расследование. И теперь, если вы простите нас, мне бы хотелось продолжить следствие вне вашего дома.
Мисс Анстратер поспешила в вестибюль, где висела наша верхняя одежда. В дверях Понс остановился.
— Вы случайно не знаете, ваш отец выходил из дома по ночам?
Лицо мисс Анстратер побледнело.
— Я помню, он выходил пару раз.
Понс удовлетворенно кивнул.
— Ваша тетя покинула нас и отправилась в церковь, — сказал он. — Я не предполагал, что здесь проводят вечерние службы.
— Не всегда, мистер Понс. Моя тетя очень застенчивая женщина. Большую часть своего времени она посвящает молитвам в церкви, благотворительности и работе в госпитале.
Понс встрепенулся.
— Я полагаю, что следствие по делу мистера Диксона еще не закончилось?
— Да, мистер Понс.
— Не могли бы вы подсказать мне фамилию следователя?
— Доктор Эллан Киртон. Он живет на Мейн-стрит. Если хотите, я могу подвезти вас туда.
— Мы пройдемся или возьмем такси. Спасибо вам, мисс Анстратер. Мне кажется, вы должны быть сейчас рядом с отцом. Если он спросит, то без колебаний расскажите ему о нашем обмане.
Когда мы отошли от дома подальше, я начал заводиться.
— Понс, это невероятно. Трудно поверить, что человек с убеждениями Анстратера может иметь столь глубокие сомнения в себе и думать о возможности убийств в такой фантастической манере.
— Вы же врач, Паркер. Как вы можете отрицать вероятность сомнамбулистического поступка?
— Да, такие вещи случаются, — с трудом согласился я. — Но всем известно, что ни один человек во сне не совершал действий, которые противоречили бы его природе и убеждениям.
— Я недостаточно знаком с истинной природой мистера Анстратера, — сухо отозвался Понс.
Он больше не сказал ни слова, пока мы не пришли к доктору Эллану Киртону.
Следователь оказался маленьким весельчаком, с румянцем розового цвета, белокурыми волосами и болтливым языком.
— Вот уж не ожидал увидеть в Россе самого мистера Солара Понса, — говорил он, торопливо вводя нас в дом.
— Сюда меня позвало небольшое дело, доктор, — объяснил Понс. — Я интересуюсь Перси Диксоном.
— О, это был настоящий негодяй.
— Он умер естественной смертью?
— Да. Мы определили сердечный приступ.
— И ни намека на насилие?
— Никаких следов, кроме тех, которые можно было ожидать.
— А что можно было ожидать, мистер Киртон?
— Вы же знаете, мистер Понс, он находился в госпитале день или два, и, естественно, ему делали подкожную инъекцию.
— Только одну?
— Да, одну.
— И думаю, вы взяли для следствия лечебную карту?
Доктор улыбнулся.
— Она у меня здесь, мистер Понс. Хотите посмотреть?
— Если можно.
Мистер Киртон вскочил с кресла, вбежал в другую комнату и вернулся с документами. Прищурив один глаз, Понс долго изучал их.
— Гм-м! Давление крови 178 на 101. Довольно высокое.
— Да, — согласился Киртон. — Но оно соответствовало ситуации. Его нашли без сознания на улице. Скорее всего, кто-то подумал, что ему внезапно стало плохо.
Следователь тихо рассмеялся.
— Пульс сорок восемь. Низкий. Дыхание затруднено. Применялись лед и кислородная подушка.
— Он был пьян, мистер Понс. Я вам говорил, этот был негодяй из негодяев. Нет ничего странного, что его сердце отказало.
Понс протянул карту мне. Это был стандартный документ для каждого, кто поступал в госпиталь без сознания, с затрудненным дыханием, нечетким пульсом и повышенным давлением.
— А это вы вели следствие по делу Хестер Спринг? — вдруг спросил Понс.
— Да. Четкий случай удушения. Прямо смех один. Она так убила своего ребенка. Ее освободили только из-за мягкости Анстратера.
— Надеюсь, нет никаких подозрений на насилие?
Киртон энергично затряс головой.
— Абсолютно никаких. Полное отсутствие мотива.
— Я понимаю.
— Боюсь, вы гонитесь за недостижимым, — любезно подытожил Киртон. — Оба случая очевидны и элементарны. Следствие по ним было скорее бюрократической причудой. О, сэр, все сделано, как надо, я ручаюсь. Но рутина, обычная рутина.
Через полчаса, уже в «Лебеде», Понс устроился в кресле и спросил:
— Вы не заметили ничего необычного в лечебной карте Диксона?
— Нет. Обычный документ. Я тщательно искал доказательства падения — ушибы, синяки или что-нибудь такое, но ни о чем подобном там не упоминалось. Ему повезло, когда он падал.
— Итак, ничего?
— Да ладно, Понс… Я читал тысячи больничных карт.
— Тем больше причин изучать каждую из них более тщательно, — проворчал он, выводя меня из себя намеками на то, что мной упущена важная деталь.
— Карту Диксона я изучал очень внимательно и могу повторить ее наизусть от начала до конца.
Понс промолчал.
— Интересный случай, — сказал он в конце концов. — Мне жаль отказываться от него.
— Ага! — вскричал я. — Значит, все так, как мы и думали. Но, друг мой, прежде чем уехать, вы должны извиниться перед судьей.
— Я так и думаю сделать, — ответил Понс. — Не позднее как после завтрака. А пока вы будете спать, я хочу прогуляться по городу и разведать кое-что.
На следующее утро мы отправились в дом нашей клиентки. Она вышла на звонок. При виде нас ее рука взлетела к губам, словно девушка пыталась удержать крик удивления.
— Доброе утро, мисс Анстратер, — сказал Понс. — Надеюсь, ваш отец все еще дома?
— Он дома, мистер Понс. Завтракает с тетей Сьюзен.
— Прекрасно, прекрасно! Я должен с ним немедленно поговорить. Вы раскрыли наш обман?
— Нет, сэр. У меня не хватило духа.
— Не беспокойтесь об этом.
Она неохотно отошла в сторону. Понс направился прямо в столовую. Увидев нас, хозяин удивился. Он гордо поднялся, но Понс опередил его.
— Прошу вас сесть, мистер Анстратер. Я пришел лишь затем, чтобы просить у вас прощения за свое поведение вчера вечером.
— Мне кажется, профессор… — холодно начал судья.
— Сэр, меня зовут не Мориарти, — перебил его мой друг. — Мое имя Солар Понс. И я не профессор.
Имя моего приятеля оказалось знакомым судье, и хотя его лицо побледнело, весь вид нашего хозяина вдруг стал удивительно послушным.
— Значит, это случилось, мистер Понс, — тихо произнес он.
— Да, сэр. Но едва ли так, как вы ожидали.
— Расследование полиции?
— Нет, личный сыск.
— Они все же были убиты?
— У меня есть причины верить в это. Но их не убивал тот, кто мог ходить во сне! Можете успокоить свою совесть, сэр. Здесь могло быть еще несколько убийств, но из-за незначительных технических деталей — даже если считать таковыми заключение под стражу — другие потенциальные жертвы спаслись тем, что оказались в недосягаемости убийцы. И еще есть мнение, что убийца удовлетворился смертью того человека, которого хотел видеть наказанным. Убийца был знаком с протоколами дел, которые вы вели. Он знал факты, недоступные прессе, и был в курсе судебного разбирательства. Он был тем, кто проскользнул в дом Хестер Спринг, который находится рядом с церковью, или тем, кто сопровождал ее, когда она была пьяна и не могла защищаться. Он был тем, кто терпеливо ждал, а затем сбил машиной Элджи Фостера. Он тот, кто импульсивно или умышленно, пользуясь предоставленной возможностью, ввел пузырек воздуха в вену ничего не подозревавшего человека.
— Медицинская сестра! — вскричала девушка.
— А прошлым вечером, узнав, что она дежурила в госпитале после того, как освободили Перси Диксона, я позволил себе сделать осмотр машины вашей сестры…
— Только не Сьюзен! — закричал Анстратер.
Наша клиентка прижала ладонь к губам.
Мисс Сьюзен смотрела на Понса с презрительной улыбкой.
— Те выемки на бампере и крыле могли появиться по разным причинам, мистер Понс, — сказала она. — А закупорку кровеносного сосуда почти невозможно обнаружить. Боюсь, вы будете жалко выглядеть, если предстанете перед моим братом с такими доказательствами. Он тут же меня оправдает. Не правда ли, Фильдинг?
Судья Анстратер без слов смотрел на сестру с выражением абсолютного ужаса. А наша клиентка, видимо, не верила ни одному слову Понса.
— Мисс Анстратер, — тихо произнес мой друг, — у меня есть доказательство.
Она резко повернулась к нему.
— Да? И вы так полагаетесь на моего брата — пусть даже он вел эти дела? Я сомневаюсь в его решении. Даже теперь он неуверен, что они заслуживали смерти.
— Такова воля божья, — вдруг взревел судья.
— Но именно ты должен был исполнить ее, — закричала она.
— Я пожалел их жизни,— ответил он.— А ты… ты отняла их!
— Это еще не доказано, — с усмешкой ответила мисс Сьюзен. — Я не думаю, что мистер Понс захочет обратиться в суд с подобной теорией без подкрепляющих фактов, иначе бы он никогда не пришел сюда со своей историей. Не так ли, мистер Понс?
— Вероятно, есть другой способ решения вопроса.
— Психиатрическая клиника, — сказал судья. — Это можно устроить.
— О, нет, — зарыдала наша клиентка.
— Милая Виолетта хотела бы скорее сенсационное судебное разбирательство, — произнесла пожилая женщина. — Но сумасшедших больше вне стен клиник, чем за их решетками. И теперь, после смерти Генри…
— Генри? — изумленно спросил судья.
— Генри Арчер — жертва Диксона, — напомнил Понс. — Он был очень близким другом мисс Сьюзен. И его смерть воодушевила вашу сестру стать общественным палачом.
Мисс Сьюзен горько рассмеялась.
— Сестра! Сестра! Что ты наделала? — прошептал судья Анстратер.
Понс взглянул на часы.
— Прошу нас извинить, мы должны торопиться на поезд.
В купе вагона, пока поезд мчался в Лондон, Понс рассказал о моем промахе.
— Видите ли, в лечебной карте отсутствовала важная деталь. Очень важная, но ее там не было. Следователь упоминал о пятнышке подкожной инъекции, но в записях карты об уколе ничего не говорилось. Хотя трудно представить, чтобы мисс Сьюзен записала там: «Внутривенная инъекция пузырька воздуха». Не правда ли? В убийстве этих людей можно было подозревать любого, но почему другие случаи не вызвали последующей мести? Значит, некто проявил к этим трем большее участие, чем к остальным. Или же мистер Анстратер вел заседания в других городах. Но только в Россе Провидение вмешивалось в его дела и вносило свои поправки. То есть, доступ к документам заседаний имел первостепенную важность.
Дом мисс Спринг стоит рядом с церковью, в которую часто ходила мисс Сьюзен. Сестра судьи работала в госпитале, то есть она имела подход к Перси Диксону. Смерть Элджи Фостера могла быть результатом внезапного импульса, или ее тщательно спланировали. Я верю в первое, так как предумышленность подразумевает длительную слежку за домом Фостера, а это могло стать заметным, и мисс Сьюзен попала бы под подозрение. Возможно, страх судьи Анстратера по поводу сомнамбулизма ослепил этого человека, и он пропустил изменения в психике своей сестры, хотя судья определенно знал, что она глубоко не согласна с его концепцией правосудия.
Таким образом, дело оказалось элементарным. Единственно возможным мотивом для изменения судебных решений на фатальное устранение преступников могло быть страстное желание справедливости и справедливого наказания. Такое желание обычно возникает у многих из нас, когда суд кажется слишком снисходительным, но многие, тем не менее, не начинают совершать актов возмездия. Мисс Сьюзен знала это чувство многие годы, но лишь убийство Генри Арчера подтолкнуло ее к действию. И мы никогда не узнаем, убивала ли она из чувства справедливого возмездия, или казнь Спринг и Фостера служила только маскировкой смерти Диксона — того, кто убил друга и возлюбленного мисс Сьюзен Анстратер.
Он пожал плечами.
— Это маленькое дело влечет за собой следующую мораль — если слишком много людей настаивают на милости Божьей, сохраняя ничем не оправданные жизни, то это может в конечном счете побудить других способствовать чьей-то смерти.