Открыла ему молоденькая беременная девушка.
Лазаренко поздоровался:
– Добрый день! Сергея я могу увидеть?
– Здравствуйте, а кто вы?
– Я сосед, этажом выше!
– Но там живет лишь Маргарита Алексеевна.
Молодая женщина оказалась излишне любопытной. Капитан объяснил:
– Верно, Маргарита Алексеевна Куприянова, я же ее сын.
– Но…
– Да, Андрей погиб, я его старший брат, Владимир!
Женщина машинально представилась:
– Ирина!
– Очень приятно! Так я могу увидеть Сергея?
– Ах да, сейчас, проходите!
– Спасибо, я подожду его здесь.
Вышел парень:
– Здравствуйте, я Сергей!
Лазаренко спросил у соседа, сможет ли он помочь матери?
Сергей согласился. Владимир спросил:
– Сколько я вам должен за полный комплект услуг?
– Да что вы, какие деньги? Тут беда такая, а вы…
– Спасибо! Извините! Если можете, отвезите мать в церковь прямо сейчас!
– Я так и сделаю!
– Благодарю еще раз!
Капитан спустился во двор. Сел в салон автомобиля, бросив кейс на сиденье переднего пассажира. Выехал через переулок на проспект. Спустя двадцать минут он был уже возле трех бараков, стоящих особняком одним торцом к полуразваленному торцу забора бывшего, разворованного завода, другим к городской свалке, в которую превратился когда-то существовавший и работавший заводской стадион. Выйдя из «Шкоды», Владимир посмотрел на бараки. В одном из них обитала Ольга с детьми. Интересно, ЧТО могло заставить ее переехать сюда из благоустроенной квартиры? Квартиры, которую она получила как детдомовка и в которой прожила, наверное, все-таки счастливую жизнь с братом. Или, может, КТО заставил? С этим разберемся, сначала надо найти Олю. Где, в каком из бараков нашла она приют для своей осиротевшей семьи? Это вопрос.
Из-за угла переднего здания вышел мужчина в грязных спортивных штанах, такой же непонятно какого цвета майке, рваных кроссовках, без носков. Он шел, неся в руке пакет, в котором постукивала пустая посуда.
Владимир окликнул его:
– Уважаемый! На минуту можно?
– Че можно-то? Можно всякое!
– Разговор есть!
– Это другое дело, а то можно? Можно у баб спрашивают.
– Ладно, не придирайся к словам.
Мужчина, подойдя, сразу спросил:
– Закурить не найдется?
Капитан передал ему пачку «Винстона».
Мужик воскликнул:
– Не дешевые куришь! Хорошо живешь, наверное?
– Нормально! Но к делу, мне одну женщину найти надо. Она недавно переехала сюда с двумя детьми.
Мужчина, прикурив сигарету, бросил хитрый взгляд на капитана:
– Цена вопроса?
Лазаренко не понял:
– В смысле?
– А в том, что бесплатно только кошки да Жучиха-минетчица делают то самое!
– Понял! Сколько хочешь за информацию?
– А сколько не жалко, только не менее червонца.
Капитан протянул местному жителю купюру в 50 рублей:
– Полтинника хватит?
Мужчина преобразился:
– Конечно! Теперь и на пузырь хватит! А баба твоя с детьми аккурат в третьем бараке вчерась поселилась, комната № 10, угловая, у двери торца, выходящего на свалку! Я, получается, ее соседом стал. Сам живу в пятой камере. Так у нас жильцы комнаты называют, потому что камеры они и есть камеры. Даже решетки казенные на окнах. Здесь, я скажу тебе, всякая шваль живет, нормальных нет, алкашня да бляди, а эта – краля. И обстановку привезла такую, что здесь и не видывали. А вот чего и как она сюда попала, может, скажешь? Интересно!
– Не скажу! Сам не знаю! Ты мне вот еще что скажи, кто в этой комнате раньше жил?
Мужчина ответил:
– Никто! Официально! А так, обитали два хмыря каких-то. Самовольно заселились, со свалки пришли. Но потом их выгнали.
– Кто?
– Мужик какой-то. Он еще на синей новой иномарке подъезжал сюда. Все хавло свое воротил. Брезгливый, не то что ты!
– А что за иномарка?
– Я знаю? Хотя погоди, у нее впереди в круге стрела согнутая вроде была.
– «Опель»?
– А хрен его знает! Может, и «Опель», я в ваших тачках не разбираюсь!
Владимир тоже закурил:
– Тебя как зовут-то?
– Да Витек!
– Просто Витек?
– Угу! Проще не бывает!
– Скажи, Витек, не знаешь, женщина с детьми сейчас дома или нет?
– Сейчас дома. И одна!
– А где дети?
– Отвезла куда-то. Утром. Потом вернулась. Закрылась. И ни гугу. Она вообще с нами не разговаривает. Но нос не задирает. Просто молчит и все!
Лазаренко кивнул:
– Это хорошо! И последнее. Оставлю здесь машину, не тронут?
– Охренел? В момент, если че не снимут, особля магнитолу с колонками или резину, она у тебя новая, то либо обдерут гвоздями, либо стекла вышибут. Такой народ обозленный. Ужасть! Да я и сам такой, когда нажрусь. Обязательно в какую-нибудь херню типа драки впрягусь. Натура.
– Слушай, натура, мутит с похмелья сильно?
– Терпеть можно, а че?
Витек, видимо, понял, что попросит у него этот чистый и крепкий мужчина. И не просчитался.
– За машиной приглядишь, пока я с женщиной поговорю?
– Опять-таки, цена вопроса.
– Стольник!
– За час! Больше часа хоть на пять минут – две сотки! И тачка твоя в полной сохранности. Даже помою. Колонка тут рядом, а тряпья, сам видишь, на каждом шагу!
– Мыть не надо. Только охраняй. Условия принимаю!
– Задаток?
– Полтинника за информацию пока хватит. И не бойся, не обману!
– Знаю! Такие, как ты, не обманывают! Это сразу видать!
– Вот и смотри! Значит, десятая комната третьего барака?
– Угу!
Капитан прошел к третьему зданию, вошел внутрь.
Перед ним открылся загаженный коридор. Повсюду валялся всякий хлам. Запах словно повис в бараке, противно-кислый, протухший, казалось, где-то в бараке труп. Владимир дошел до торца барака. Впереди проем, выходящий на свалку, где копошились какие-то люди в оборванных одеждах, возможно, обитатели этого барака, отгонявшие стаи ворон, которые возвращались вновь, считая мусор своей добычей и не желая уступать его каким-то другим существам.
Капитан постучал в дверь № 10.
Изнутри донеслось недовольное, раздраженное:
– Кому там неймется?
Лазаренко сказал:
– Ольга, открой! Это я – Владимир!
Минутное замешательство. Затем дверь распахнулась. В проеме встала женщина в черном одеянии. Вдова брата Лазаренко.
– Владимир?! Ты ли это?
В голосе Куприяновой явно звучали нотки ехидства.
– Смотри, явился, не запылился! И что тебя, Володенька, вдруг привело в наши края? Или дела какие по бизнесу?
Капитан повысил голос:
– Перестань паясничать, Ольга! Ты прекрасно знаешь, почему я приехал.
– Так опоздал ты, дорогой родственник. Брата твоего уже похоронили. А ты никак сильно занят был, что не смог на похороны из столицы выбраться?
– Ольга!
– Что Ольга? Что… Ольга? Какого черта ты вообще явился сюда? Кто тебя звал? Сейчас? Если бы ты знал, бизнесмен чертов, как я ненавижу тебя. Ты не человек. Мне не о чем с тобой разговаривать. И, вообще, пошел вон, Лазаренко!
Ольга захлопнула перед капитаном дверь. Из соседних клетушек появились полупьяные физиономии, с интересом, мутными глазами смотрели на происходящее.
Капитан крикнул в коридор:
– А ну скрылись в комнатах, убогие!
Физиономии исчезли. Силу здесь уважали. А она чувствовалась даже в голосе капитана спецназа.
Лазаренко постучал:
– Оля! Я прошу тебя! Открой! Мне нужно всего несколько минут, чтобы многое объяснить!
Из комнаты прозвучало:
– Я же сказала, пошел вон!
– Вот ты, значит, как? Ну, ладно! Придется с тобой по-иному!
Резким ударом ноги капитан без труда выбил дверь. Да так, что она не только сорвала засов, но слетела и с петель. К тому же в середине образовалась приличных размеров вмятина.
Ольга в углу за софой сложила на груди руки крест-накрест:
– Ты что делаешь? В своем уме? Что задумал? Я буду кричать!
Лазаренко приказал:
– А ну сядь в кресло! И приди в себя. Эмоции свои припрячь на время! Слышишь?
– Слышу, родственничек! А может, не в кресло, а сразу на софу лечь? Брата больше нет, отчего не заняться вдовой, так? Что ж! Таким, как ты, все можно. Таких, как ты, не трогают, им подчиняются. Мне раздеваться догола? Или ты предпочитаешь, чтобы женщина оставалась в нижнем белье?
– Заткнись! – Капитан подошел к вдове брата. – Приди в себя, Ольга! Подумай, о чем говоришь?
Куприянова закрыла лицо ладонями. Плечи ее начали вздрагивать. Истерика пробила женщину. С трудом, но Владимир усадил ее в кресло. Сам сел рядом, закурил. Он не утешал Ольгу. Пусть выплачется. Выплачется – полегчает, тогда и поговорить можно будет. Но не здесь. Здесь весь барак услышит. И так уже, наверное, уши навострили соседи по несчастью! Для них это в порядке вещей, и все же интересно. Другие люди, не из их среды. Очень интересно. Базара надолго хватит. Уже по сцене встречи родственников. Но черт с ними. Оставлять здесь Ольгу, да еще с детьми, капитан не мог! А значит, следует забрать их. Вопрос: куда? На первое время подойдет и гостиница. Впрочем, сначала стоит посоветоваться с майором Абрамовым.
Ольга постепенно успокоилась.
Владимир предложил:
– Давай, Оль, выйдем из барака, слишком много тут людей, которым наш разговор слушать совершенно необязательно!
Вдова Андрея, ни слова не сказав, поднялась, вышла в коридор. Затем из барака, направилась к небольшому, заросшему высокой осокой пруду. Единственному, наверное, здесь месту, где было более или менее чисто и безлюдно.
Повернулась к Лазаренко:
– Говори, что хотел сказать. Все равно не отстанешь! Только учти, Володя, мое отношение к тебе не изменилось и вряд ли изменится. Слушаю тебя.
Капитан кивнул:
– Я понимаю тебя, поэтому постараюсь объяснить, отчего в последнее время не приезжал в Демидовск. А также почему не смог быть на похоронах Андрея.
Ольга криво усмехнулась:
– Постарайся! Но сделай это так, чтобы ложь выглядела как можно правдивей!
– Я не собираюсь лгать!
– Слушаю тебя!
Лазаренко закурил:
– Вы все здесь считали и продолжаете считать меня удачливым бизнесменом, который в делах своих забыл о родственниках. На что имели основания. Но я не бизнесмен, Ольга, я не удачливый предприниматель, купающийся в роскоши, не помнящий родства. Ты знаешь, что в свое время я окончил военное училище. Потом вроде как уволился. Но я не увольнялся. Просто был переведен в ФСБ. В Управление по борьбе с терроризмом, офицером спецподразделения, которым и являюсь по сей день. Вот мое удостоверение, можешь убедиться, что я говорю правду. Потребуются другие доказательства, ты их получишь. Но, по-моему, достаточно и удостоверения.
Ольга, для которой откровения Лазаренко стали неожиданными, взяла документ. Владимир продолжил:
– Почему не приезжал в последние годы домой? Потому что хотел, чтобы вы отвыкли от меня.
Куприянова подняла глаза на Владимира:
– Отвыкли, зачем?
– Понимаешь, Оля, каждая моя командировка могла реально стать последней в жизни, потому как эти командировки всегда были связаны с выполнением боевых задач, сопряженных с риском для жизни. Я не хотел, чтобы в Демидовск пришел гроб с моим телом. Считал, если произойдет худшее, то пусть я для вас исчезну. Лучше проклинайте, чем… то, что пришлось испытать вам в случае с Андрюхой. В тот проклятый понедельник я был далеко от Москвы. И все шло нормально, пока мы с напарником не напоролись в лесу Чечни на остатки одной недобитой банды. Напарник получил травму, сломал ногу, а пуля боевиков вывела из строя специальную станцию, лишив меня возможности связи со своими. Я не мог ни сообщить свои координаты, ни вызвать вертолет для эвакуации из зоны применения. В результате, почти неделю мы самостоятельно, пешком выходили из крупного лесного массива. Вышли к своим в пятницу и были доставлены в Ростовский госпиталь. 19 июля к нам прилетел непосредственный начальник. От него я и узнал о смерти Андрюхи. Тут же поехал сюда!
– Как же шел твой напарник, если сломал ногу?
Лазаренко ответил просто:
– Я нес его на себе! Поэтому, естественно, я физически не мог быть в Демидовске в четверг! В день похорон брата!
Ольга задумалась. Рассказ Владимира менял все в ее отношениях к нему! И она сердцем чувствовала: брат погибшего мужа говорит правду.
Капитан спросил:
– Ты мне веришь, Ольга?
– Да! Извини! Тебе надо было рассказать все раньше!
– Я не имел на это права.
– А сейчас имеешь?
– И сейчас не имею! В связи с той ситуацией, которая сложилась в семье, командование разрешило мне приоткрыться, но не раскрывая то, чем я занимаюсь по службе. В принципе я нарушил инструкции начальника.
Ольга проговорила:
– Вот почему твой домашний телефон молчал! Но… почему ты не ответил по мобильному номеру?
– Дома я бываю редко, а когда вылетаю в командировки, то использую другие средства связи. Конечно, потом я узнавал, что вы звонили мне. Честное слово, хотел ответить. Но… не отвечал. Причину ты знаешь, не хочу повторяться!
Куприянова кусала губы.
Лазаренко спросил:
– Оль, а где сейчас дети?
– А? Дети? У подруги!
– За что ты обиделась на мать? За то, что она защищала меня?
– Это уже в прошлом и не имеет никакого значения. Как и то, что ты рассказал мне. Теперь, Владимир, ничего не имеет значения. По большому счету, какая разница, кто ты? Бизнесмен или спецназовец? Андрея же не вернешь? И былой жизни не вернешь. Я зла на тебя не держу. Но… лучше, если вы с Маргаритой Алексеевной забудете о нас!
– А ты будешь ютиться в бараке, среди людей, для которых жизнь – свалка? Обречешь детей тоже копаться в мусоре?
– Это мое дело!
– Нет, Ольга! Это не только твое дело! Андрей был моим братом, ты его жена, дети – это дети. И если я не смог отвести от него беду, то забота о его семье, о тебе с Аленкой и Димкой мой долг. Как долг найти и наказать убийц Андрюхи! Я найду их! Нужно время. Оно у меня есть.
В этот момент, как прежде мать Лазаренко, с внутренним холодом и Ольга увидела лицо Владимира. Страшное, безжалостное, лицо человека, способного на все!
Владимир, уйдя в мысли, словно остолбенел. Веки глаз его дергались, желваки играли на скулах. Губы были сжаты так, что, казалось, еще немного, и из них хлынет кровь. Ольга испугалась. Она дотронулась до Лазаренко:
– Володя!
Капитан вздрогнул.
Взглянул на вдову брата, сжал ладонью лоб:
– Извини. Сейчас все пройдет.
– Если бы ты видел себя в зеркало.
– Этого не надо. Представляю, как выгляжу в моменты, когда ярость овладевает мной. Ярость и нестерпимое желание мщения. К сожалению, подобные вещи стали случаться все чаще. Наверное, служба повлияла на психику. Но ведь кто-то должен делать то, что делаю я? Кто-то должен давить этих тварей, для которых жизни других людей пыль? Извини! Я должен был сдержать себя. Не сдержал. Это плохо!
Оля взяла капитана за руку:
– Это ты извини меня, Володь! Я, я…
– Не надо, Оль!
– Надо! Я не имела права осуждать тебя. Господи, кто бы знал, как мне плохо. Считала себя сильной, а оказалось… оказалось, что я совершенно беспомощна. И эту беспомощность спрятала за независимостью, страх за гордостью, каприз за обидой. Ведь обижаться легче всего. Вот и попала в тупик, из которого нет выхода.
Капитан посмотрел ей в глаза:
– Я понимаю тебя и прошу, не вини себя ни в чем и ничего не бойся. У тебя, у детей бандиты отняли отца и мужа. Но ничто не проходит бесследно. Да, Андрея мы уже не вернем, но, клянусь, его убийцам недолго осталось ходить по этой земле. Они ответят за все! Сполна ответят. Надо только найти их!
Ольга неожиданно проговорила:
– Мне кажется, я знаю, кто убил Андрюшу!
– Что? Знаешь убийц?
– Ну, не то чтобы знаю, но… догадываюсь! Возможно, и ошибаюсь.
– Так, подожди! Это уже другой разговор, и здесь для него не место. У меня недалеко припаркована машина, давай отъедем куда-нибудь. В придорожное кафе, например. Там и обсудим твои предположения. А заодно и пообедаем! Решим, что делать дальше. Как смотришь на это?
Вдова брата Владимира согласилась:
– Ты прав, лучше уехать отсюда, я не могу смотреть на эти трущобы! Хочешь спросить, как оказалась здесь? Расскажу!
– Хорошо! Идем!
Владимир с Ольгой подошли к «Шкоде», возле которой на старом ведре восседал Витек.
Увидев хозяина иномарки, поднялся, посмотрел на часы:
– Тачка в порядке. А платить тебе, господин хороший, придется две сотки. Больше часа отсутствовал!
– Тебя кто-нибудь здесь видел?
– Честно?
– Конечно!
– Ни одна душа! Даже мелкота не появлялась. Все на свалку, видимо, двинули. Но это не значит, что ты не должен платить, ведь я мог и соврать!
Капитан протянул охраннику пятисотенную купюру:
– Держи заработанные деньги!
– Но у меня нет сдачи. Или ты подождешь, пока я в магазин слетаю?
– Нет. Забери все! И запомни, если кто спросит, как я приехал, ты видел. Попросил присмотреть за машиной – согласился. Интересовался женщиной, которая рядом. Но вот о том, что мы с ней уехали вместе, никому ни слова. Я уехал отсюда один. Ты меня понял, Витек?
– Какой базар? На Витька можешь, как на себя, положиться. А что, могут спросить?
– Могут. А могут и не спросить! Спасибо тебе. Удачи!
– Угу! И вам того же. Ты вот что, господин хороший, забери эту бабу отсюда! Не место ей здесь. Не дай бог, мужики обожрутся, на клочья раздерут. А на нее один хмырь уже глаз положил. Забери, иначе и она пропадет, и дети, если подвернутся под руку. Тут на это смотреть не будут. Не люди – звери. Жизнь их нынешняя такими сделала! Прощевай!
Витек повернулся, засеменил в сторону пятиэтажных жилых домов. К магазину.
Капитан вывел «Шкоду» на улицу. Повел в сторону выезда из города. Ольга сидела рядом и чем-то напряженно думала. Владимир не стал ее тревожить, хотя вопросов к вдове у него возникло много.
Кафе «Синица» на объездной дороге у Демидовска. 16.00Официант убрал пустые тарелки, принес кофе.
Капитан закурил: