Прошло около часа ковыряния в луже, прежде чем я смог встать на ноги...
Без очков и с отёками на лице было совсем плохо видно. Кое-как, шипя при каждом шаге, я добрался до мусорного контейнера. Оранжевый здоровяк стоит у стены ровно там, где я его видел вчера. В его недрах удалось найти свою сумку - уже хорошая новость. Ублюдки не смогли найти её ночью и остались без добычи. Очки целы, деньги на месте, а гематомы скоро пройдут.
Грязно выругавшись, и взревев диким демоном, пришедшим за душами грешников, я почувствовал себя лучше. Холодно, больно, но вполне можно жить... можно ходить... можно дышать, да и сплёвывать не прекращающую течь кровь тоже можно.
Почему-то особенно отрадно, что не пострадали зубы...
Я двинулся домой. К вечеру нужно снова быть в форме, чтобы не пропустить ночной рейд Гордона Вульфа. Гордон Вульф - так зовут этого урода.
- Какое зрелище! Вот как выглядит Ваше настоящее лицо! - мерзко прогудела миссис Францельш, - Вот из чего состоит Ваша жизнь!
Угораздило же столкнуться с этой дрянью в подъезде.
- Отстаньте от меня... Мне плохо... - отмахнулся я от хозяйки квартиры.
- О, да! А вам бы всё жить Вашей безответственной, разгульной жизнью, да ещё, чтобы всё хорошо было! Я даже рада, что Ваши загулы окончились именно этим!
Я собирался просто подняться к себе, но гнида спровоцировала меня начал скандал:
- Я не гуляю - я работаю! В отличие от Вас!!! - явно перегнул, так что пришлось сморщиться от боли...
- Ты как со мной разговариваешь? - завопила возмущённая миссис Францельш, раздувая кривые ноздри, - Я уважаемая женщина...
- Да кто тебя уважает?!
- Не наглей ты, малолетка!
- Пошла ты к дьяволу! Чтоб он тебе голову оторвал!
Показывая, что разговор окончен, я развернулся и начал подниматься по лестнице.
Через пару ступенек меня настиг голос уродливой гадины:
- Я ведь могу тебя выселить!
- Не можешь...
Миссис Францельш поначалу даже захлебнулась словами. Нечасто кто-то открыто посылает ничтожество. В этом доме нет тех, кто регулярно ставит гадюку на место...
- С чего ты это взял?
- Да с того! - я снова обернулся к хозяйке моей квартиры и уставился ей точно в глаза, - Я плачу тебе деньги, без которых тебе не прожить! Кто, кроме меня, поселится в ту дыру и будет обеспечивать тебя средствами на дешёвый алкоголь? Или ты будешь бегать к мистеру Олиуту пить его отраву?
- Ты, урод, тебе настолько плевать на людей? - взревела миссис Францельш, скрипя зубами и высекая искры из глаз. Похожа на ведьму, каких раньше сжигали на кострах...
- Что?
- Тебе плевать на людей! Мистер Олиут вчера попал в больницу, а сегодня утром он умер! Ты даже не знал!
Алкоголик со второго этажа умер. Я уже привык к его затворничеству, причиной которого был хронический запой. Он почти стал неотъемлемой частью моей жизни, обязательной декорацией моего существования.
И что я чувствую теперь?
- Да и поделом, - промямлил я.
Подниматься по полуразваленным ступенькам было нелегко...
Отмываться от крови и грязи приходилось в довольно холодной и оранжевой от ржавчины воде. Я уже был уверен, что теперь-то точно занесу какую-то заразу в кровь. Было неприятно, мерзко, но я хотя бы избавил тело от грязи, пота, крови и, совсем чуть-чуть от боли...
Одежду я просто оттёр от грязи щёткой. Постирать её в этой бурой жиже невозможно, да и ходить мне не в чем, если единственное шмотьё будет висеть и сохнуть...
Я так и не мог понять в тот день, хреново мне или вполне терпимо...
Моя жизнь похожа на чёрт знает что, в последнее время со мной происходит всякая ерунда. И самое хреновое вполне может быть впереди...
Мой сосед умирает, упившись насмерть, а мне плевать!
Я покупаю репродукцию картины, на которой изображена девушка так похожая на мою бывшую, на мою Еву, о которой я пытался забыть! Купил картину, чтобы вспоминать...
Я смываю следы избиения неизвестными отморозками ржавой водой!
Я рассуждаю о жизни и проклинаю окружающих, осуждая их, выискивая в их существовании смертные грехи, хотя сам погряз в пороках, хотя я ни черта не смыслю в жизни!
Я желаю жестоко наказывать людей, хотя боюсь их, боюсь даже самых незначительных конфликтов!
И всё это кажется мне нормальным... Я ничего не буду с этим делать, ничего не буду менять...
Твою мать! Сколько зловонного мусора накопилось в голове!
Собравшись с силами, я двинулся к выходу, вышел на лестничную площадку, начал спускаться... остановился на втором этаже...
Дверь в квартиру мистера Олиута приоткрыта. Никого вокруг нет. Я остался один на один со своим разумом. Нужно принять решение...
И я выбрал: ещё раз убедившись, что никого поблизости нет, я проник в пустую квартиру, проковылял на кухню. Там на столе стояла полупустая бутылка с какой-то мутной гадостью...
Своровав бутылку с алкоголем, я удалился. Поставив будильник на восемь часов, я принялся лечить душу.
Гюнтер Пантагрюэль. Мужчина в возрасте тридцати девяти лет, блондин, рост около ста восьмидесяти сантиметров, плотного телосложения. Одет вполне солидно - довольно обеспеченный житель Данкелбурга.
Сейчас пять часов утра. Остывшее очень быстро на осеннем холоде тело Пантагрюэля лежит в кустах всего в десяти метрах от дороги. Убит ударом ножа в затылок. Грудная клетка истерзана и частично лишена плоти, часть рёбер обнажена. Гюнтера нашёл его друг, который отправился на поиски после более чем часового отсутствия товарища. Эти двое собрались в небольшом пабе неподалёку, где подают тошнотворный алкоголь и вокруг шестов вертятся костлявые бабы...
Эти двое решили провести там всю ночь, но один из них не дожил и до середины...
В ту ночь я видел, как Гюнтера, вышедшего немного пройтись и отдышаться, хладнокровно убил Гордон Вульф по прозвищу Решето. Потом я зашёл в тот самый паб, где сидел и попивал виски, пока труп не был обнаружен. Приехала полиция, а я уже вился вокруг изображая то, что случайно здесь оказался.
Маньяк совершил 'самое северное' убийство - так близко к центру он ещё не подбирался...
В этот раз детектив Зиммер и команда медицинских экспертов прибыла быстро - не пришлось долго околачиваться в компании рядовых полицейских. Сегодня я не собирался трусливо убегать по малейшему приказу - понабравшись журналисткой наглости, я решил, что не уйду, пока не получу у Клауса интервью.
Я встретился взглядом с детективом, который, как оказалось, уже давно смотрит на меня. Уверенный, немного нахмуренный, сосредоточенный, курит дешёвую сигарету. Не сводит с меня взгляда. Похоже, как и все видавший виды полицейские, он недолюбливает журналистов.
Высокий, сто восемьдесят пять сантиметров роста, широченные плечи, немного полно-ватый. Шеи почти не видно, широкое круглое лицо, массивные скулы, покрытые грубой сизой щетиной. Узкие губы, идеально прямой нос, крупные надбровные дуги, недобрый такой взгляд.
Одет в белую рубашку, чёрный галстук, бордово-коричневое пальто и такую же шляпу. Ещё в глаза бросаются дорогие наручные часы, которые особенно хорошо видны, когда Клаус затягивается.
Я двинулся ему навстречу. Он сделал ответное движение ко мне. Наши глаза чётко зафиксировались друг на друге. Чем сильнее мы сближаемся, тем больше мне не нравится выражение его лица - слишком много холодной ненависти и раздражения. Ещё бы ему не злиться: седьмое убийство, ему постоянно приходится выезжать на место преступления часов в пять-шесть утра, улик нет, дело буксует на месте уже двадцать дней.
А тут ещё и журналисты! Творцы!..
Застыв в шаге от меня, Клаус Зиммер продолжил покуривать сигаретку. Под натиском его тяжёлого взгляда я немного опешил, но тут же взял себя в руки и задал полисмену стандартный вопрос:
- Газета 'Еженедельно актуально', детектив Зиммер, Вы можете ответить на несколько вопросов?
- Никаких вопросов, мистер Чатлер, - моментально отрезал здоровый детектив.
Откуда только он знает мою фамилию? Запомнил автора предыдущей статьи о Решете?
- И всё же, детек...
- Я говорю: никаких вопросов! Точнее, задавать их будете не Вы.
- Не понимаю...
Клаус добил белую табачную трубочку и бросил окурок под ноги. Затушить не удосужился. Он приподнял край шляпы, чтобы лучше были видны его суровые глаза. Я даже заметил, что они карие...
Цыкнув, Зиммер склонился к моему уху:
- Не буду ходить вокруг да около - Вы являетесь подозреваемым. Так что придётся ответить на ряд вопросов.
- Вы считаете меня подозреваемым? На каких основаниях?
- И Вы ещё спрашиваете, мистер Чатлер! Я недавно читал статью в этой Вашей газетёнке... как её... да неважно... Так вот, фигурировало там детальное описание способа убийства, очень, знаете ли, меня это заинтриговало...
Играет со мной, как Бастиан Арлес любит со мной играть. Что он делает? Пытается свалить всё на первого встречного? Или что-то откопал?
- Я Вас не понимаю... - пришлось честно ответить мне. Что-то не пойму, что могло так заинтриговать его.
- Написано было, что Решето убивает ударом ножа в затылок. Смею заметить, что данной информацией располагают только медицинские эксперты, я и небольшая часть полицейских... Откуда Вы знаете про это обстоятельство?
Чёрт! Чёрт! Чёрт!!! Дурак! Надо было писать осторожнее, опираясь лишь на самые очевидные факты, но не приплетать увиденного во время убийства! Идиот!
- Я не рискну назвать имя информатора, - пришлось врать до последнего.
- А рискнёшь сесть в тюрьму, Курт?
- Попросил бы на Вы...
- Попросил бы заткнуться! - детектив Зиммер свёл брови на переносице, - Как ты второй раз оказался на месте преступления чуть ли не раньше полиции? Что ты вообще делаешь здесь в такое позднее время?
- Был в гостях у друга, - отвечать приходилось первое, что придёт в голову.
- Чем занимается друг?
- Продаёт рыбацкие принадлежности.
- А ровно четыре дня назад? - детектив никак не желал остановиться.
- Был у него же...
- Зачастил ты к товарищу... И ещё, что с лицом?
- Слушайте, я просто знаю, что Решето промышляет в южном районе, и по ночам пытаюсь выследить его. Последние две ночи мне везёт. А если Вы хотите повесить на меня все эти убийства, то потрудитесь сперва раздобыть доказательства!
- Будут тебе доказательства, Курт, мальчик мой, - порыв решительного экспрессивного отпора он словно бы и не заметил, - А пока что вали отсюда и забудь о всяких там вопросах!
Зиммер тут же потерял ко мне всякий интерес и принялся за стандартную работу. Меня здесь явно не хотят видеть.
Утром понедельника, ровно неделю назад детектив Клаус Зиммер записал меня в подозреваемые... Всё развивается достаточно для меня неожиданно...
Через четыре дня я снова был на месте преступления. Клаус Зиммер акулой кружил вокруг меня, частенько скалил острые зубы, очевидно, по причине невозможности оттяпать ими мне голову! Что-то он там себе записывал, словно парадирует меня.
Вопросов не было...
Затем, уже днём, я сдал готовый текст мистеру Арлесу. Он хвалил меня за спорость, говорил, что у этой темы ещё очень большие перспективы. Однако теперь главный редактор хотел бы видеть ещё и фотографии.
Я получаю гонорар и почти сразу же иду в магазин фотопринадлежностей. Выбираю недорогой, но качественный и надёжный фотоаппарат. Покупка тут же обернулась ветром в карманах...
Пробую фотографировать свою квартиру. Долго снимаю картину с нимфой с разных ракурсов. Случайно вспоминаю про подаренную Гарри афишу. В редакции он пригласил меня зайти к нему, как только появится свободное время.
Думаю, завтра, в субботу, я могу уделить ему минутку.
Гарри Нельсон - один из немногих моих друзей в редакции 'Еженедельно актуально'. С замкнутым очкариком мало кто желает общаться. Думаю, таким болтунам, как Гарри в принципе неважно, с кем общаться, главное, чтобы кто-то слушал...
Гарри ведёт в газете собственную колонку. Он - спортивный обозреватель, знаток всех турниров по всем видам спорта, ярый болельщик и настоящий специалист. Особая его специализация - так называемое профессиональное прогнозирование итогов тех или иных матчей по футболу, хоккею и волейболу. Точность его прогнозов составляет семьдесят четыре процента. Отличный показатель - редкий специалист может похвастаться точностью прогнозов выше семидесяти. Лучший прогнозист в мире, если я правильно помню, обладает показателем в восемьдесят два процента.
Балагур, прожигатель жизни, вертопрах и просто беспечный человек. Жизнь он представляет себе как планшет для вырисовывания своей судьбы. Он настолько самоуверен, что считает, будто судьба находится только в его руках. Как наивно и глупо...
Гарри - человек, не приемлющий компромиссов, идущий напролом, активный, вечно чего-то добивающийся и уже добившийся немалого. Этот человек удивительным образом умудряется строить свою жизнь и пускаться во все тяжкие, уходя в недельные загулы...
Я бы так не смог. Из-за этого во мне вечно бурлит жгучее чувство зависти.
Гарри невысок, светловолос, вечно зачёсывает волосы назад, худощав, подтянут, имеет большие светлые глаза, кривую улыбку и самоуверенно поднятый подбородок. Любит фиолетовый цвет и включает его буквально во все элементы своей одежды. Одно время он даже расхаживал в фиолетовых туфлях.
Живёт довольно близко к центру, рядом с крупным банком. У него большая квартира, три комнаты, все обставлены со вкусом. Мебель вполне солидная, дорогая. Гарри может себе её позволить.
Я приехал к нему два дня назад, в субботу. Три часа дня. Холодает.
Гарри встретил меня внизу. Мы крепко обнялись и пошли к нему на седьмой этаж. За что я не люблю Гарри, так это за то, что он не пользуется лифтом и не позволяет мне.
Вообще, у меня немало причин его не любить: когда-то он увёл у меня Еву...
С Евой я познакомился больше года назад на вечеринке бывших студентов. Странная вечеринка, в небольшое помещение набилось народу. Играл твист вперемешку с блюзом и джазом. Было много алкоголя. Было весело.
Со мной заговорила красивая девушка. Каштановые волосы, милое личико, хорошенькая! Мы говорили о всякой ерунде, но ей было интересно, она не оставляла меня. Что-то она во мне нашла.
Такая красивая... С ней просто и легко... Так мило улыбается...
Мне с моими проблемами с общением было совсем несложно поддерживать беседу. Никогда я так много не общался с девушкой один на один. Еве было вполне со мной комфортно.
С вечеринки мы ушли вместе. Я проводил её до дома. Она предложила зайти. Ту ночь мы провели вдвоём...
Мы долго встречались после этого. Она прекрасно видела, что я из себя представляю, видела, чем я занимаюсь, но это вовсе её не смущало. Ничто во мне её не смущало... И мне было с ней хорошо. Какое-то время я даже думал, что у нас может получится что-то толковое... Семья, например...
Пять месяцев назад всё вдруг прекратилось... Она начала охладевать ко мне...
У неё не получилось долго себя обманывать: любить ничтожество, нищего неудачника, не способного ничего ей дать, она не смогла. Такая девушка заслуживает гораздо большего! Ей нужен более успешный парень...
Им стал Гарри Нельсон. Четыре месяца назад она ушла к нему. Я был разбит, я был потерян, из меня словно вытянули единственный штырь, на котором я ещё способен был держаться.
Жизнь тут же вернулась к своим серо-бурым краскам. Таким, как я, вредно лишний раз мечтать о ярком цвете жизни. Я понимаю, что должен ещё долго жить среди этого мусора, говна и нечистот...
Я-то думал, что не имея ничего, могу получить счастье. Так не бывает. Счастье нужно зарабатывать тяжким трудом, долгой работой. Не бывает так, чтобы человек, больше похожий на пустое место, вдруг получил такую награду, как Ева.
Она достойна большего, чем неудачник-журналист.
Дела давно минувших дней...
Тогда мы не разговаривали с Гарри целый месяц. Я осознавал правильность и логичность ситуации, но не мог заставить себя относиться к другу так же, как и раньше. Просто не мог...
Как бы я себя не убеждал в обратном, но я его ненавидел!
Ещё сильнее я стал его ненавидеть, когда он бросил Еву! Я прекрасно знаю, что Гарри любит менять девушек, как перчатки, но надеялся, что он наконец-то остановится. Надеялся, что Ева станет с ним счастливой...
Когда мы, наконец, снова начали общаться, у Гарри уже была новая девушка.
По слухам, Ева уехала из Данкелбурга...
Гарри предложил мне неплохой коньяк. Мы сели в гостиной и просто начали разговаривать о всякой ерунде. За пустой беседой прошёл примерно час.
Затем он вдруг проронил:
- Читал сегодня с утра твою статью...
- И что думаешь?
- О статье?
- О статье...
Гарри хитро прищурился и склонил голову набок. Его фирменный жест. Последовала сдержанная улыбка и глухой смешок. Эпатажный Гарри не умеет разговаривать иначе.
Я всё же услышал его ответ:
- Ты знаешь, очень впечатляет! Правда. До этого ты так легко и свободно не позволял себе писать. В этой статье всё было очень честным, объективным что ли... Не каждому журналисту дано писать статьи, преподнося их не со своей точки зрения, а именно так, как это есть на самом деле.
- Даже так? - я попытался скрыть, что мне крайне польстило мнение лучшего друга.
- Такое ощущение, что ты хорошо знаешь мир, либо просто очень наивный и честный...
- Опять ты начинаешь умничать, - беззлобно бросил я другу.
- Ты в праве называть это как угодно!
Мы дружно рассмеялись. Гарри подлил мне ещё коньяка и мы выпили. Я поднялся с уютного мягкого кресла и подошёл к крупному стенду на стене, на котором красуются чёрно-белые фотографии с финалов самых разных турниров. Спортсмены застыли в нелепых позах, кто-то скорчил на лице жуткую гримасу колоссального напряжения...