– Они долго не продержатся, Рыся, – с уверенностью сказал некромант вернувшейся с очередного облёта драконице. – Их там не меньше сотни. Сколько им нужно воды? Что они станут есть? Где, извини, справлять нужду? Они вылезут, непременно вылезут. Надо только дождаться.
…Ночь была на переломе, когда дремавшая на песке Рыся встрепенулась.
– Папа! Сюда… кто-то идёт!
– Кто? Откуда? Ты их чувствуешь? – Фесса подбросило.
– Там, папа! – крыло драконицы вытянулось, указывая в сторону гор.
Немного времени спустя Фесс смог разглядеть слабый отсвет – словно полз, извиваясь, огненный червь. Шло войско, шло спокойно и уверенно, освещая себе дорогу факелами, ничуть не боясь быть обнаруженным. Так могут идти только хозяева этой земли – вот чего, значит, ждали загнанные в подземелье салладорцы! Каким-то образом они сумели подать весть – и вот новый отряд уже спешит на выручку. Причём отряд немалый – колонна сильно растянулась.
– Кажется, придётся последовать твоему совету, дочка. – Фесс расправил затёкшие плечи. – Ударим первыми. Пусть они от ужаса разбегутся по всей пустыне!
Драконица молча кивнула.
Они взмыли в воздух, драконья магия прочно держала Фесса на узкой спине, барханы как-то сразу провалились вниз, понеслись назад – колонна приближалась, пламенный росчерк распался на сотни отдельных точек-факелов.
– Ударим вместе, Рыся. Не жалей огня!
…Однако марширующие заметили их первыми. И уже изогнувшего шею, готового извергуть поток пламени жемчужного дракона с седоком на спине встретил дружный ликующий рёв сотен глоток:
– Ишхар! ИШ-ХАР! Ишхар, Ишхар, Ишхар!!!
Поури откликнулись на зов.
Призыв некроманта был услышан, и теперь свирепые карлики – уже не в видении, в настоящей жизни – готовы были сражаться под его знамёнами.
Рысь исторгла-таки струю пламени, но направила её в небо, словно салютуя новым союзникам.
Глава шестая Мельин
О случившемся возле замка барона Грациана Аастера Император велел рассказывать повсюду. В крепости остался небольшой гарнизон, дружинников разоружили, заставив сдать мечи, панцири и длинные пики. Новоиспеченный молодой барон Марий Аастер стоял перед Императором навытяжку. Глаза у юноши были красны, но голос уже не дрожал.
– Согласно повелению моего Императора, мы провели поиск. Впереди на Тракте поселяне говорят о волчьих стаях. Это небывалые волки, повелитель. Они…
– Знаю, – перебил Император. – Мы столкнулись с ними по дороге сюда. Что ещё?
– К деревням выходят дикие звери, повелитель. Во множестве. Простые волки, медведи, даже рыси. Словно защиты просят… Кое-где объявились жрецы додревних богов, что якобы знают, как повелевать животными. Но боятся…
– Пошлите весть, – повернулся к легату-порученцу Император, – чтобы все, кто каким угодно способом может защитить мирных поселян, сделали бы это, не страшась кары за «незаконную волшбу», «ересь» или что-либо иное.
Легат кивнул, торопливо делая заметки на свитке.
– Что-нибудь ещё, барон? – Император нарочно сделал ударение на титуле молодого Мария.
– Никак нет, мой повелитель. Какие будут приказания?
– Возвращайтесь в передовой дозор, – распорядился повелитель Мельина, игнорируя предостерегающие взгляды проконсула Клавдия. – Капитан, придайте барону двух воинов. На всякий случай.
Кер-Тинор отрывисто кивнул, едва заметно шевельнул бровью – рядом с Марием как из-под земли выросли двое мрачного вида Вольных.
– Разрешаю идти, барон.
Юноша молча поклонился, судорожно стискивая эфес отцовского меча, явно ещё слишком тяжёлого для него.
– Я знаю, что ты хочешь сказать, проконсул, – не поворачиваясь к старому вояке, уронил Император. – Потому и послал Вольных. Но… парнишка, уверен, не предаст. И не предупредит других мятежников. А если и предупредит… меня сейчас больше интересуют имена, чем действия.
– Мой Император, как всегда, мудр, – поклонился Клавдий.
– Брось это, старый друг, – рассмеялся Император, хлопнув консула по плечу. – Лесть тебе не к лицу. Прикажи трогаться. Так мы ещё год до Мельина не доберёмся.
Легионы маршировали дальше. Весна наступала дружно, снега оседали, дороги развезло, когорты растянулись по единственной нитке мощённой камнем дороги. Междуречье Суолле и Илдара было густо заселено, Полуденный тракт шёл мимо небольших городков и разросшихся сёл, баронских замков, порой стоявших так близко друг к другу, что с башен их можно было просто перекликаться.
Весть о случившемся с бароном Аастером уже успела широко разойтись. На пути Император не встретил ни единого стяга мятежной Конгрегации. Сплошные изъявления преданности и покорности. Но вот воинской силы – почти и не было. Мол, от оскудения великого пахари разбежались, на этот год зяби поднимут едва ли треть прошлого, самим баронам доспехи не обновить, починкой стен замковых не озаботиться, дружинников пришлось распускать, иначе кормить их нечем станет, пусть сами на своей земле порядок наведут…
Усталая армия приближалась к реке Илдар, когда аванпосты донесли, что вокруг начинают скапливаться волчьи стаи. Те самые, что наводили страх на всю округу. Селяне спешили укрыться за прочными городскими стенами, бароны тоже впускали своих арендаторов – слухи, один страшнее другого, о сожранных подчистую деревнях дальше на западе распространялись с пугающей быстротой.
В городе Император долго принимал старейшин, выборных гильдемейстеров, хором жаловавшихся на тяжёлые времена. От Сегена до илдарского устья – множество лиг, однако лихие пираты на лёгких судёнышках поднимались вверх по течению, собирая обильную дань с ошалевших от неожиданности поселян и даже с баронов – после того как два самых упорных замка были взяты внезапными приступами. Смиргл, порт в устье Гедерна, уже трижды отражал приступы и сражался почти в полном окружении – однако его жители, все как один, вышли на стены, готовые драться до конца, и морские разбойники отступили, решив поискать добычу полегче. В старых горах к северу от Смиргла, меж близко сходящимися здесь руслами Гедерна и могучего Илдара, Империя испокон веку разрабатывала серебряную руду. Жилы поистощились, но кое-что там ещё можно было наскрести, и не так уж и мало; пираты всерьёз рассчитывали завладеть рудниками и портом, после чего создать в низовьях двух рек свой собственный анклав, обещая жителям защиту, свободу торговли и низкие «честные» пошлины. Но народ в Смиргле – мореходы, купцы, корабелы, мастера серебряных дел – встали стеной, не изменив присяге.
Здесь, далеко от Семандры и Разлома, жизнь Империи казалась почти что обычной. Да, пираты, конечно, досаждают. Но морские находники предпочитали грабить всё же западнее, где было больше приморских городов.
Император не задерживался в Сегене. Вербовщики бросили клич, прошлись по улицам раз, другой, третий – но увели с собой не больше полусотни новобранцев. Конечно, Суолле лежала далеко, и Император разбил вторгшихся – но отнюдь не отбросил их за Селинов Вал; а ну как военное счастье вновь повернётся к Мельину спиной? Не-ет, лучше оставаться дома, в случае чего – драться на стенах, а не тащиться за легионами.
То же повторилось и в Форгле, и в Саоне. Едва пятнадцать десятков рекрутов соблазнились щедрыми посулами; а ведь легионное жалованье сейчас не шло ни в какое сравнение с тем, что получали ещё совсем недавно, в последний год правления предыдущего Императора.
За Саоном начались леса. Земля здесь родила плохо, несмотря на тёплый климат. Яблоки, вишни, груши принимались скверно, пшеница не достигала и колена взрослого человека. Между Саоном и Галаном вдоль Полуденного тракта лежали дикие лесистые края, с далеко разбросанными поселениями лесорубов, древоделей да постоялыми дворами и почтовыми станциями, редкой чередой выстроившимися вдоль большой дороги. К северу, почти до самого Поясного тракта, тянулись пустые земли, долгие унылые равнины, перемежавшиеся расплывшимися грядами древних холмов, поросших скудным, худосочным лесом. Владения иных баронов тут были размером с доброе королевство там, за Селиновым Валом, вот только у такого барона редко когда насчитывалось и пять десятков арендаторов. Довольствовался такой владетель обычно даже не замком, а простой башней в три этажа – на верхнем жил сам сеньор с семьёй, в среднем – слуги, там же хранились припасы, ну а внизу и вовсе по-простому держали скот, так что даже баронесса частенько садилась к корове с подойником, не кичась голубыми кровями.
Никто не мог сказать, коготь какой беды царапнул эту землю, поразив её бесплодием. Даже в годы, когда Север опустошал Смертный Ливень, собирая обильную дань, желающих перебраться в эти края почти не находилось – что тут делать, что есть-пить? Даже охота здесь отличалась бедностью.
Именно здесь, в краях, где поселения отстояли далеко друг от друга, и было настоящее приволье для пришедших с запада волчьих стай. Слухи, от которых трепетали Саон, Форгл и Сеген, шли как раз отсюда.
Никто не мог сказать, коготь какой беды царапнул эту землю, поразив её бесплодием. Даже в годы, когда Север опустошал Смертный Ливень, собирая обильную дань, желающих перебраться в эти края почти не находилось – что тут делать, что есть-пить? Даже охота здесь отличалась бедностью.
Именно здесь, в краях, где поселения отстояли далеко друг от друга, и было настоящее приволье для пришедших с запада волчьих стай. Слухи, от которых трепетали Саон, Форгл и Сеген, шли как раз отсюда.
Легионы встретила угрюмая картина – запустение, разор, неприбранные тела возле брошенных изб с сорванными крышами. Волки резали скот не для еды, а, похоже, просто забавы ради. Уцелевшие жители сбивались вместе, наспех возводили, где только могли, палисады вокруг селений; при виде императорского поезда люди выбегали на Тракт, падая на колени и с мольбой протягивая руки; Император лишь гневно щурил глаза, глядя на тощих, почерневших с голодухи детишек, женщин, что казались глубокими старухами, не перевалив и на четвёртый десяток; мужчин, скорее напоминавших беглых каторжников, чем добрых и усердных имперских налогоплательщиков.
Как назло, волчьи стаи благоразумно не появлялись на виду, лишь преследуя проходившую армию издевательским дальним воем. Многие жители, доведённые до полного отчаяния, бросали дома и жалкий скарб, грузили на тележку то немногое, что могли увезти, сверху сажали детвору и сами впрягались в оглобли, следуя за уходящими на запад легионами. Ни проконсул Клавдий, ни даже сам Император ничего не могли с этим поделать. Войско просто не могло терять время на долгие и, возможно, бесплодные облавы.
Единственное, что оставалось во власти повелителя Мельина, – это дать бежанам место в середине войсковой колонны, чтобы никто не отстал. Остаться одному среди этих лесов, из глубины которых то и дело доносился глухой и низкий волчий вой, означало верную гибель.
В портовый город Галан армия вступила, отягощённая несколькими тысячами семей, бежавших от волчьей напасти.
Галан стоял на самой границе бесплодных земель. К юго-западу от него, за невысокими Ставийскими горами, лежали благословенные, плодородные области Пенного Клинка, иногда именовавшегося ещё и Полуденным. Там, во фруктовом саду Империи, простые крестьяне некогда жили зажиточнее многих северных баронов; до недавнего времени, пока не пришли пираты.
Морские разбойники знали, где можно поживиться. Деревни в дне пути от побережья вообще не имели никакой защиты; бароны южных земель содержали многочисленные дружины большей частью ради спеси и желания перещеголять соседа; тем не менее обилие оружной силы и обязанность сеньора хоть как-то, но защищать сервов и арендаторов дали возможность сэкономить на частоколах. Так, во всяком случае, думали тогда.
…Пираты появлялись внезапно, ночью или на рассвете, не обращая внимания на мелкие прибрежные деревушки, поднимались вверх по рекам. Дерзкими атаками захватывали города и городки. Находники хорошо понимали, что штурмовать укреплённые замки подобно смерти, и потому ограничивались только дозорами. Пока баронские дружины добирались к месту боя, грабители уже успевали скрыться с богатой добычей. И именно здесь, на Пенном Клинке, морские удальцы сумели создать первые несколько анклавов. Три портовых города с деревнями вокруг них с отчаяния переметнулись под власть пиратов. Предводители захватчиков старались дать овцам обрасти шерстью, прежде чем стричь их наголо, – жителей обязали лишь продовольственными поставками. Даже денежные мыта не взимались.
Оставленные для охраны побережья легионы растянулись на широком фронте. Отдельные когорты прикрывали десятки лиг взморья и, само собой, не могли поспеть всюду. Бароны предались Конгрегации и предпочитали договариваться с пиратами, а не противостоять им. Вступить в пределы Пенного Клинка означало войну, долгую, затяжную и без надежды на скорый успех.
Полуденный тракт здесь начинал загибаться к северо-западу, устремляясь прямиком к Мельину. Сердце Империи. Её коренные земли. Те, с которых начинали первые Императоры, после того как полудикие пришельцы, уцелев в битве на Берегу Черепов, сломили сопротивление старых хозяев этих мест. Здесь вволю погуляли беды и несчастия недавних лет. Тут пронеслось всепожирающее облако саранчи, здесь разбойничали волчьи стаи и не осталось настоящих магов, что могли вызвать дождь посреди свирепой засухи или, напротив, очистить небеса во время сенокоса. Многие молодые мужчины уже вступили в легионы во время войны с Радугой. Рассчитывать на пополнение не приходилось, но люди всё-таки присоединялись. Понемногу легионы латали прорехи в рядах.
Слухи о победе Императора разнеслись быстро и далеко. Мятежные бароны поспешили убраться восвояси, армия Императора без боя заняла несколько важных замков на Полуденном тракте.
А потом передовой дозор доложил, что Тракт преградила армия мятежников.
Известие доставил Марий. Молодой баронет – впрочем, нет, уже полноправный барон – явился к Императору в сопровождении двух Вольных. Это сильно смахивало на конвой, однако юноша изо всех сил старался делать вид, будто ничего не замечает.
– Мой Император. Войско Конгрегации в двух лигах от нас. Они заняли позицию… – Марий поискал взглядом карту. – На холмистой гряде, местные жители называют её Ягодной. Дорога проходит между двух склонов. Перегорожена баррикадой в полтора моих роста. Выкопан также ров. На холмах – палисады, плетни, так, так и вот так… – конец ножен быстро набрасывал в пыли примерный план поля боя. – Мы подобрались так близко, как только смогли. Там не меньше десяти тысяч пехоты и столько же конницы. Баронской конницы, – зачем-то уточнил он.
– На что они рассчитывают? – вполголоса заметил Клавдий. – У нас пять легионов, гномий хирд… больше чем полуторное превосходство, даже если не посылать в бой новобранцев.
– Полагаю, другая их армия выдвигается к Мельину, – проговорил Император, склоняясь над картой.
– Мы их опрокинем, мой Император, – вставил слово и легат Аврамий.
Правитель Мельина взыскующе глянул на юного барона Аастера.
– Склоны холмов размокшие, повелитель, – облизнув губы, поспешно ответил Марий. – Луга перед грядой тоже. Когортам придётся наступать по колено в грязи. Медленно. Под стрелами из-за палисадов. А конницы, чтобы обойти и ударить с фланга, у нас нет.
Клавдий ухмыльнулся:
– Парнишка дело говорит.
– Благодарю тебя, барон, – кивнул Марию Император. – Ты сделал всё, что мог. Ступай отдохни.
– Если я более не нужен моему повелителю…
– Ты понадобишься мне, и скоро, – пообещал Император. – И пусть явятся все легаты с консулами.
…Император обвёл взглядом наскоро собранный военный совет. В былые времена его отец, дед и прадед увидели бы перед собой блистательную знать. Ещё при деде Императора все командиры легионов имели титул не ниже баронского. Времена изменились. Сейчас ни один из явившихся командиров не похвастался бы голубой кровью.
Первый, Второй, Шестой, Девятый и Одиннадцатый легионы. Остальное – на Суолле, под командой Тарвуса. Графа Тарвуса. Герцогский патент по-прежнему лежит в Мельине…
– Повиновение Империи, – возгласил старший из собравшихся, консул, командовавший возрождённым Первым легионом, Серебряными Латами.
– Повиновение Империи, – подхватили остальные и Клавдий. Аврамий со свитком пристроился сбоку, готовясь записывать.
– Проконсул, прошу тебя, – кивнул Император.
Старому вояке не потребовалось много времени. Обстановка такая-то и такая-то. Противник перед нами, его позиция сильна. Разведчики отправлены прощупать его фланги, но тяжёлая пехота есть тяжёлая пехота, войско отягощено большим обозом и тысячами беженцев, ищущих защиты и спасения. А за спиной – волчьи стаи, они висят на плечах армии и ждут своего часа.
– Атаковать, – не задумываясь заявил Публий, командир Одиннадцатого легиона, едва только Клавдий закончил и Император кивнул, давая знак, что остальные могут говорить.
– Обойти, – так же уверенно и веско бросил командир Второго консул Сципион. – Фураж, припасы – на спину. Обоз бросить. Беженцев – в середину, как и раньше.
– Согласен с консулом, – заметил бородатый Гай, командовавший Шестым легионом. – Ни к чему рисковать здесь и сейчас. Обманем их. Выставим небольшой авангард, который скуёт противника. Готов им командовать.
– Здесь трусов нет! – хором возмутились начальники Второго и Девятого легионов. – Мы и сами пойдём!
…Спор затянулся. Клавдий и Император молчали, не вмешиваясь. Публий и Скаррон, Одиннадцатый и Девятый легионы, стояли за атаку. Остальные – за обход. Войска устали, говорили они. А впереди – ещё долгий переход до Мельина, где тоже нельзя задерживаться. Твари Разлома шутить не умеют и ждать нас не будут. Оборону же столицы вполне можно предоставить ополченцам. Мастеровые Мельина баронов не жалуют. Тем более что Конгрегация – это не гномы, справиться с ними вполне по силам, особенно если стены высоки и припасы в достатке. На самый крайний случай можно оставить в столице гномий хирд, подземные воители почти что непобедимы, когда сражаются из крепкого места.