А кто из вас злодея послушается и к французу преклонится, тот недостойный сын отеческий, отступник Закона Божия, преступник государя своего, отдает себя на суд и поругание. А душе его быть в аду с злодеями и гореть в огне, как горела наша мать Москва».
Крестьянские партизанские отряды и народное ополчение играли большую роль в борьбе с наполеоновской армией. Триста двадцать тысяч ратников помогали регулярной армии. Крестьянских партизан было еще больше. Современники говорили, что «вся Россия в поход пошла».
Почти две недели Наполеон находился в почти сожженной Москве, в которой из трехсот тысяч осталось менее десяти тысяч жителей. Никто ему мира не предлагал. Наполеон помнил, как он входил победителем в Милан, Рим, Каир, Венецию, Амстердам, Лиссабон, Мадрид, Вену, Берлин, Варшаву. Монархи поверженных стран спрашивали бывшего корсиканского лейтенанта, удобно ли ему в их родовых дворцах и резиденциях.
В Москве с ним просто не разговаривали. Наполеон думал, что делать дальше. Император видел, что его армия находится в бедственном положении. Оставаться зимовать в Москве он не мог, нельзя было оставлять надолго без присмотра Европу. Кутузов усиливался каждый день. Через несколько месяцев императора с армией осадят в Москве и возьмут измором. Гоняться за Кутузовым можно было до Тихого океана. Наполеон уже был согласен на самый почетный для России мир. Он еще не понимал, но чувствовал, что его солдат теперь будут просто убивать.
Император еще не знал, что новые регулярные войска, корпуса Витгенштейна и Тормасова, Дунайская армия Чичагова получили приказ фельдмаршала Кутузова идти на перехват великой армии в Беларусь, куда его будет теснить главная русская армия. Ничего этого Наполеон не знал, наверное, но конечно предчувствовал интуицией гения.
Трижды император пытался начать переговоры с Александром. Он передавал ему письма через несколько дней после въезда в Москву. Его посланец Лористон с мирными предложениями побывал в ставке Кутузова. Ответа не было. Александр I решил не заключать мира. Против Наполеона были все русские: аристократия, дворянство, генералы, офицеры, купцы, народ. Александр помнил о судьбе своего зверски убитого отца и понимал, что Россия не простит ему нового Тильзитского мира. Он должен был или выйти из войны с честью или потерять трон. Александр решил воевать.
Наполеона посчитал свои силы. Восемьдесят тысяч солдат стояли в Москве и ее окрестностях. Двадцать тысяч авангарда находились перед армией Кутузова у Тарутино. В Можайске стоял двадцатитысячный корпус Жюно. В Смоленск прибыл тридцатитысячный корпус Виктора. В Полоцке находился корпус Сен-Сира, Макдональд стоял в Риге, Шварценберг и Ренье – за Бугом, Домбровский – в Бобруйске.
Главная русская армия стояла в Тарутине. Перед Полоцком уже находился корпус Витгенштейна. Рижский гарнизон не сдавался Макдональду, к нему на помощь шел корпус Штейнгеля из Финляндии. Объединившиеся армии Тормасова и Чичагова уже стояли против Шварценберга под белорусским Брестом. Наполеон знал, что произойдет дальше. Двадцать пять тысяч солдат Штейнгеля оттеснят корпус Макдональда к Вильно. Усиленный подкреплениями из Новгорода и Петербурга корпус Витгенштейна отбросит корпус Сен-Сира к тому же Вильно. Армии Чичагова и Тормасова блокируют корпус Шварценберга и займут на Березине город Борисов. Почти сто тысяч русских солдат перережут Наполеону пути отхода, а от Тарутино ударит Кутузов.
Император понимал, что ему нельзя оставаться в Москве. Он опять запросил в московских архивах все бумаги о крестьянской войне Пугачева 1775 года. Под разными предлогами их не нашли. Наполеон так и не решился обратиться к русскому народу. Атаковать Петербург? Это было невозможно технически. У Наполеона было мало лошадей, а без артиллерии Петербург взять невозможно. На маленьком острове Святой Елены Наполеон записал: «Я должен был бы умереть сразу же после вступления в Москву».
Император решил атаковать Кутузова: «Главная ставка будет перенесена в преддверие Калуги, где армия станет на биваках».
Уход из Москвы был назначен на 6 октября. С этого дня солнце Аустерлица плохо светило отчаянному корсиканцу. Армия Кутузова сама была готова атаковать. На рассвете русский авангард атаковал Мюрата у Тарутино, пытаясь отрезать его от главных сил. Пять колонн шли на Мюрата, но французы заметили грозящую опасность и успели отступить. В этот же день Наполеон вышел из Москвы, объявив, великой армии: «Я поведу вас на зимние квартиры. Если найду русских на своем пути, то разобью их. Если же не найду, тем лучше для них».
В Москве с Молодой гвардией остался Мортье для прикрытия направляющихся в Смоленск обозов в сорок тысяч телег. Через несколько дней ему было приказано взорвать Кремль, все дворцы и государственные учреждения и догонять великую армию. Наполеон хотел оскорбить Александра, отказавшегося заключать мир. 11 октября Мортье ушел из Москвы, приняв все меры к исполнению приказа Наполеона. Мины и бомбы были заложены под стенами и башнями Кремля, в подвалах дворцов, церквей, домов. Заряды рванули и их взрыв слышал даже Наполеон, находившийся в пятидесяти километрах от Москвы. На следующий день в своем бюллетене он объявил Европе, что древней российской столицы больше нет. В действительности от взрывов пострадали две кремлевские башни, часть стен, арсенал, Грановитая палата. Остальные мины не взорвались, обезвреженные русскими патриотами и внезапно начавшимся сильным дождем.
Два дня Наполеон шел по старой Смоленской дороге. Он написал Кутузову письмо с предложением мира, подписав его Москвой. Теперь уже он хотел исчезнуть для русской армии. На третий день Наполеон повернул великую армию вправо, на новую Калужскую дорогу и через Боровск двинулся к Малоярославцу. Наполеон хотел первым войти в Калугу, набитую продовольствием, фуражом, военным снаряжением. Он хотел обойти левый фланг русской армии, обогнать ее и оставить позади. Наполеон хотел, чтобы за его спиной был Смоленск, а за спиной Кутузова – Москва. Он рвался выйти в не разоренные губернии и избежать надвигающихся русских клещей. Если бы Наполеон первым прошел через Малоярославец, его армия была бы в безопасности. Ему не удалось исчезнуть.
Партизаны тут же донесли Кутузову о том, что Наполеон уже на Новой Калужской дороге. 11 октября Кутузов отправил для защиты Малоярославца корпус Дохтурова и сам двинулся за ним. Пропустить Наполеона в Калугу было совершенно невозможно. Вечером 11 октября к Малоярославцу одновременно с двух сторон подошли корпуса Дохтурова и Богарне. Дохтуров сумел выбить французов из города. К Малоярославцу подошла вся великая армия. Маршалы доложили Наполеону, что «позиция русских не атакуема». Император выехал на рекогносцировку и чудом остался жив. На Наполеона и трех его маршалов вдруг из ниоткуда вынеслись казаки Платова. Маршалы выхватили сабли и закрыли императора, у которого не было оружия. Все четверо не сдвинулись с места и смотрели на казаков, до которых уже было чуть более ста метров. Сбоку также из ниоткуда вдруг вывернулся охранный эскадрон Мюрата и рванулся к отчаянной четверке, не ставшей отступать, бежать. Кавалеристов было много, и казаки не стали рваться на маленькую группу, не зная, кто перед ними.
Наполеон скомандовал атаку. О том, как он и его маршалы встречали казаков, не сдвинувшись с места, мгновенно узнала вся великая армия, и штурмовые французские колонны сумасшедше врезались в Малоярославец. Наполеон не знал, что перед ним вся армия Кутузова. Он забыл о партизанах и думал, что фельдмаршал его потерял. Когда навстречу французам со штыками наперевес также как сумасшедшие вылетели русские колонны и начался ожесточенный и кровавый бой, вернее резня, Наполеона удивленно воскликнул: «Это что – битва?» В разгоравшееся сражение с обеих сторон втягивались все новые дивизии. Дрались просто в городе, который семь раз переходил из рук в руки. В восьмой раз Малоярославец, которого уже не было, остался за французами. Город горел так, что раненые во время боя русские и французы, которых не успевали выносить, сгорели заживо.
Утром 13 октября у Малоярославца друг против друга стояли две великие армии. Целый день русские ждали атаки. Целый день у французов шел военный совет. О победе говорили мало.
В случае неудачи великую армию оттесняли на север, где ее ждал очевидный конец. То, что французы взяли Малоярославец, уже не имело никакого значения. За ним на великолепной позиции стояла армия Кутузова, надежно защищавшего Калугу и все богатые южные губернии. «Я не дам этому дьяволу Кутузову новой битвы» – в конце концов заявил Наполеон. 14 октября великая армия через Боровск двинулась к Можайску, возвращаясь на полностью разоренную Смоленскую дорогу.
Положение Наполеона изменилось. Из победителя он превратился в отступающего. Русская армия перешла в контрнаступление. После Малоярославца стратегическая инициатива перешла к Кутузову. Значение происшедшего поняли все. Офицер русского штаба писал:
Положение Наполеона изменилось. Из победителя он превратился в отступающего. Русская армия перешла в контрнаступление. После Малоярославца стратегическая инициатива перешла к Кутузову. Значение происшедшего поняли все. Офицер русского штаба писал:
«Удивление наше было чрезвычайно, когда мы узнали, что Наполеон решился отступить и направил свой путь на Смоленскую дорогу, столько раз опустошенную. Наконец, час освобождения настал: сердца наши исполнились радости и надежд. «Велик Русский Бог», восклицали мы в восторге. Всякий, кто носит военный мундир и любит свою родину, поймет наши страдания при виде бедствий, постигших Россию. Но в эту минуту когда надежда победы и освобождения превратилась в уверенность, мы все ожили сердцем».
Кутузов сражался с Наполеоном в сложнейших условиях придворно – генеральских интриг. Бенигсен и Растопчин добивались смещения фельдмаршала, обвиняя его в трусости. Эти обвинения активно поддерживались при царском дворе. Во главе антикрутузовской партии стояли английский посол в Петербурге Каткерт и английский комиссар при русской армии Вильсон, которые стремились использовать русскую армию в интересах Великобритании. Александр I поддерживал англичан в отношении к Кутузову не только потому, что находился в финансовой зависимости и в снабжении армии вооружениями. Вильсон и Каткерт активно вмешивались в кипевшие вокруг Кутузова интриги, в его стратегию и тактику. После того, как Наполеон ушел из Москвы, как и предсказывал Кутузов, фельдмаршал просто выгнал Бенигсена из армии.
С вечера 14 октября началось отступление армии Наполеона из России, продолжавшееся почти два месяца. Кутузов вел параллельное преследование, двигаясь южнее разоренной большой Смоленской дороге. Казачьи полки Платова, крестьянские и партизанские отряды постоянными и неожиданными ударами беспокоили отступающих французов. Крестьяне атаковали не только солдат великой армии, но и били самых одиозных русских помещиков. Растопчин писал в своей афишке 20 октября:
«Крестьянам Московской губернии.
По моем возвращении в Москву узнал я, что вы, быв недовольны тем, что ездили и таскали, что попалось на пепелище, еще вздумали грабить дома господ своих по деревням и выходить из послушания. Уже многих зачинщиков привезла сюда. Неужели вам хочется попасть в беду? Славное сделали вы дело, что не поддались Бонапарту, и от этого он околевал с голоду в Москве, а теперь околевает с холоду на дороге, бежит, не оглядываясь, и армии его живой не быть. Покойников французских никто не подвезет до их дому. Ну, так Бонопарта не слушались, а теперь слушаетесь какого-нибудь домашнего вора. Ведь опять и капитан – исправники и заседатели везде есть на месте. Гей, ребята! Живите смирно, да честно, а то дураки, забиячные головы, кричат: «Батюшка, не будем!»
От Можайска Наполеон вел великую армию одной колонной. Император с гвардией шел впереди, за ним двигались корпуса Нея, Жюно, Понятовского, Богарне и в арьергарде Даву. Они шли друг за другом с интервалом в полдня. Непонятно, почему Наполеон повел свою армию одной колонной по полностью разоренной дороге. Ничто не мешало ему отступать тремя колоннами по трем параллельным дорогам: от Малоярославца через Кременское к Вязьме; через Егорьевское, Губино и Будаево к Вязьме; по большой дороге через Можайск и Гжатск. Наполеон тремя дорогами двигался бы намного быстрее. Его армия растянулась на десятки километров. За каждым корпусом шел его обоз из тысячи повозок.
Следом, параллельно и южнее двигалась армия Кутузова, не давая французам свернуть в богатые южные губернии. По приказу Наполеона французские солдаты по дороге сжигали все имения, села, деревни. Русский офицер писал:
«По вступлении в Малоярославец я поспешил к тамошнему собору. Но как выразить чувства крайнего негодования, когда я прочитал на дверях храма французскую надпись: «Конюшня генерала Гилльемино». Я взглянул в церковь и увидел что гнусная надпись не обманывала. Я долго не мог опомниться от волнения, произведенного во мне этим поруганием святыни. В то время я вполне испытал жажду мщения. Впрочем, это горестное зрелище возобновлялось потом при каждой церкви, мимо которой проходил неприятель, но зато и какая ужасная кара готовилась поругателям!»
Казаки Платова и дивизия Паскевича преследовали арьергард Даву по большой Смоленской дороге. Двадцать тысяч солдат авангарда Милорадовича шли проселками левее, готовые отрезать арьергард французов. Правее дороги шел еше один русский корпус. Главные русские силы через Медынь шли к Вязьме.
Утром 17 октября Великая армия проходила через Бородинское поле. Пятьдесят дней назад состоялась великая битва, а по всему полю до сих пор лежали десятки тысяч тел погибших людей и лошадей. Французские солдаты пришли в ужас: «Перед нами открылось зрелище, которое способно было потрясти даже старейших ветеранов армии, переживших все ужасы этой эпохи. Страшное Бородинское поле во всем своем могильном ужасе раскинулось перед нами. Сердца наши сжимались при виде поля, где легло столько наших. Эти храбрецы воображали, что они умирают за победу и мир. Тихо проходили мы мимо их, как бы боясь, чтобы он не узнали о нашем отступлении».
Наполеон приказал ускорить шаг. Император не хотел, чтобы войска долго смотрели на этот кошмар. Кутузов рвался к Вязьме и Наполеон не мог допустить, чтобы великая армия была отрезана от Смоленска. Император уже знал, что 18 октября войска Витгенштейна штурмом взяли Полоцк и отбросили корпус Сен-Сира за Двину. Он почти знал, что через два дня, 19 октября, корпус Витгенштейна в сражении при Чашниках отбросит корпуса Виктора и Удино. Наполеон рвался к Смоленску.
16 октября великая армия прошла Смоленск, 17 октября – Гжатск, 18 октября вступила в Вязьму. Французы проходили до сорока километров в сутки. Дело было не только в желании Наполеона прорваться к Смоленску. В России кончилась осень и приближалась зима. При подготовке войны императору докладывали, что холода в губерниях от Вильно до Москвы в последние годы начиналась в декабре. У французской армии была только летняя форма одежды. Первые заморозки французы почувствовали уже проходя через Бородинское поле. Наполеон прекрасно понимал, что морозов его армия не перенесет. Император рвался из полосы приближающегося холода. Он не успел.
Русские постоянно атаковали французский арьергард. Даву разворачивал свой корпус и отбрасывал противника. 21 октября Наполеон выступил из Вязьмы. На следующее утро войска Милорадовича вновь атаковали корпус Даву. Маршал отбивался как всегда спокойно и уверенно, но вдруг увидел, что его отрезали от великой армии. Наполеон тут же развернулся и несколько часов спасал своего Даву. По приказу императора во все дома Вязьмы были брошены гранаты. Арьергард Даву уходил из объятого пламенем города, но солдатам не было жарко. 22 октября на наполеоновскую армию вдруг повалил снег. Русский офицер писал:
«Сражение под Вязьмой происходило в прекрасную теплую погоду при ярком солнце. Мы даже досадовали, что такое благоприятное время дозволит Наполеону уйти от русских морозов. Но в ночи того же самого числа вдруг показывается снег, подымается сильная метель и мороз внезапно, как будто волшебным образом появившийся, устанавливает жесткую зиму, которая, к несчастью французской армии после того не прекращалась. Найдутся ли после того еще слепые, которые скажут, что это было действие одного только случая, или русского климата? Нет. Скажем лучше: Бог терпел, и долго терпел нечестивых, но когда из беззакония превзошли всякую меру, он дунул и они исчезли с лица земли. Этим истребительным дуновением была необыкновенная буря этой ужасной ночи. Наша армия мало пострадала от мороза».
У французской армии не было теплой одежда, еды, ночлега. Лошади не имели зимних подков с шипами. Полумертвые от голода, они десятками падали на каждом подъеме. На большой Смоленской дороге русский арьергард стал натыкаться на брошенные орудия и повозки обоза. Теперь в арьергарде великой армии шел корпус Нея. Корпус Богарне форсированными маршами по приказу Наполеона рванулся к Витебску для поддержки войсковой группы Удино и Сен-Сира, которую теснил корпус Витгенштейна.
Наполеон по сугробам шел пешком впереди своей армии. Он говорил солдатам, что осталось совсем немного, и армия будет зимовать в Смоленске, а весной вновь атакует Россию. 26 октября в Дорогобуж пришли уже восемьдесят из ста тысяч солдат великой армии.
Кутузов быстрыми маршами вел армию от Вязьмы через Ельню к Красному за Смоленском, опять грозя перерезать Наполеону путь отступления. Казаки Платова у реки Вопь догнали шедший на помощь Удино и Сен-Сиру корпус Богарне и атаковали его. Казаки успели снести мост через Вопь и французские солдаты с трудом переходили реку вброд. Богарне пришлось бросить восемьдесят пушек и все обозы. Его замерзший корпус подошел к Духовщине, где хотел отогреться и привести себя в порядок. На входе в город его солдат встретили выстрелы. Богарне выбил казаков из Духовщины, но движение на Витебск прекратил. Его корпус, постоянно преследуемый Платовым, 1 ноября смог добраться до Смоленска. За два дня до этого туда вошла наполеоновская армия, потеряв замерзшими еще тысячи человек. Под ружьем было шестьдесят тысяч человек. Еще тридцать тысяч брели бросив ружья, без обуви, теплой одежды, закутанные в мешки.