— Мне необходимо отдельное здание, где мог бы разместиться советник и помощник. Держать их среди подчиненных нежелательно.
— Никаких проблем, Алхваз. Сзади большого дома, окруженный виноградником, стоит одноэтажный дом. Этот дом вполне подойдет для твоих людей.
Из-за деревьев сада, примыкавшего к двухэтажному зданию, вышла закутанная во все черное женщина, неся в руке кувшин.
Гурадзе удивленно воскликнул:
— А это кто? Уж не стали ли мне мерещиться призраки?
Арханов хмыкнул:
— Нет, Алхваз, это не призрак, это моя жена. Сам знаешь, как трудно мужчине обходиться без женщины. И переспать не с кем, и хозяйством заниматься тяжело. А с бабой другое дело. Она и в постели ублажит, и одежду постирает, и очаг разожжет, испечет лепешки и в доме приберется.
— Но откуда она взялась здесь? Или ты нарушил приказ и посмел покинуть базу?
— Нет, Алхваз, я не нарушал приказа и не покидал Кандар. Просто, когда сюда собрался Георг, я попросил его привести женщину. Он выполнил просьбу.
— Так ты с ней три месяца?
Арханов вздохнул:
— Да! И Рита уже беременна!
— Ты собрался здесь детский сад устроить?
— Нет! Но не мог же я ей аборт сделать? И она сама не смогла избавиться от плода, хотя я заставлял. Не получилось даже после того, как избил нещадно. Впрочем, ребенка несложно придушить и после рождения.
— Ты сможешь убить собственного сына или собственную дочь?
— Э-э, Алхваз! У меня по всему Кавказу столько жен и детей, что я сам всех вспомнить не могу. Так какая разница, одним ребенком больше или меньше? Рабе же отсюда хода нет. Ей придется умереть в этом ауле. Вопрос, когда? Но, думаю, даже до зрелого возраста ей не дожить.
— А сколько твоей жене сейчас лет?
— Двадцать, по-моему! Или девятнадцать. Точно не знаю. Молодая, послушная, работящая и в постели активная. Что от нее еще надо?
— Тебе не жаль ее?
— Нет! Мне никого не жалко. Я не знаю, что такое жалость. Ее уничтожили русские, когда убили мою первую семью, когда я и не думал воевать, а был обычным сапожником.
— Ясно! Георг давно на связь выходил?
Арханов взглянул на часы:
— Так, сейчас 18.20, а мы говорили в 16.05, да, пять минут пятого.
— Когда он обещал вывести свой отряд сюда?
— Часам к восьми. Просил, если ты придешь первым, поставить людей приготовить ужин. Его бойцы устали, они голодны.
— Хорошо!
Гурадзе окликнул одного из своих подчиненных:
— Тимур!
Тот ответил:
— Да!
— Найди Гунаева, передай, чтобы срочно прибыл ко мне!
— Слушаюсь.
Боец убежал в заросли фруктовых насаждений.
Гурадзе взглянул на коменданта базы:
— Сейчас придет помощник, он все организует, только ему нужны продукты.
— Жена покажет и склад с провизией, и полевые кухни, спрятанные в развалинах, а дров вокруг, собирай — не хочу, но есть и запас угля. Базу готовили основательно. Здесь можно долго прожить.
— Если не налетят вертолеты огневой поддержки русских и не разнесут в клочья всю эту базу.
— Не смогут!
— Почему?
— А тут есть переносные зенитно-ракетные комплексы. Причем на выбор. И американские «Стингеры», и русские «Иглы», «Стрелы».
— Что еще есть на базе?
— Много чего, Алхваз! А разве ты не знал, чем комплектовали склады базы?
— У меня тогда, Вели, были другие дела.
— А, ну да, конечно. Извини!
— Не надо извиняться, все нормально.
К Гурадзе и Арханову подошел Гунаев. Обратился к Черепу:
— Вызывал, командир?
— Вызывал!
Появилась и жена коменданта базы.
Гурадзе указал помощнику на женщину:
— Не удивляйся, это жена Вели. Она покажет тебе склады с продовольствием и замаскированные полевые кухни. Организуй пункт питания личного состава. Поставь поваров, пусть готовят ужин на… так, сорок, двадцать четыре, плюс… на семьдесят человек. К 20.00 ужин должен быть готов!
— Слушаюсь!
Арханов подозвал жену. Проинструктировал ее, и Рита повела Гунаева к складам.
А Гурадзе тронул коменданта за плечо:
— Идем, Вели! Покажешь главный дом!
Здание, стоящее на окраине аула, представляло собой двухэтажную постройку из камня, с плоской крышей, узкими окнами. И на первом и на втором этажах по три комнаты. Внизу три одинаковые по размерам, наверху одна большая комната, смежная с двумя поменьше. Обходя первый этаж, Арханов указал на левую от прихожей дверь:
— Здесь можно разместить узел связи и напротив определить охрану. А прямо, за дверью, в которую упирается коридор, помещение для кухни, обслуги.
Гурадзе кивнул:
— Осмотрим второй этаж.
В большом помещении решено было оборудовать кабинет, в первой смежной комнате — спальню Гурадзе, вторую — отдать заместителю Гурадзе Георгу.
Череп спросил Арханова:
— Дом пуст, надо будет сделать кое-какую мебель, стол совещаний, скамейки, топчаны, шкафы.
Арханов ответил:
— Мебель есть. Она складирована в сарае усадьбы, где живу я.
— Это хорошо. Передашь помощнику-телохранителю, чтобы принес ее сюда.
— Это тому, кому ты приказал организовать ужин?
— Да! Аслану Гунаеву.
Комендант поклонился и вышел из дома. Гурадзе еще раз обошел здание. Из его окон хорошо были видны сохранившиеся жилые дома и развалины. И участок старой автомобильной дороги, уходящей к завалу — братской могиле бывших жителей Кандара. И подход к аулу с запада, не представляющий никакой угрозы, так как за ближайшим поворотом ущелье обрывалось в бездонную пропасть, а склоны обоих перевалов превращались в отвесные скалы. Колодец, что находился южнее дома. Южный перевал с секретной тропой в «зеленку», которая подходила вплотную к городу Кунгас. Тропа эта была длиною почти в тридцать километров. Длинная, извилистая, в нескольких местах пересекающая горные ручьи, уходящая в балки, овраги. Но… не нанесенная ни на одну официальную карту района. Не было ее и на военных картах, что более важно.
Осмотрев дом, Гурадзе вышел на улицу, прошелся по единственной уцелевшей улице селения, по обеим сторонам которой в садах и виноградниках утопало восемь однотипных одноэтажных домов. С улицы Череп пошел к развалинам. Оттуда трое его подчиненных тащили к единственному двухэтажному дому-штабу полевую кухню. Гурадзе увидел Гунаева. Окликнул помощника-телохранителя:
— Аслан!
Тот повернулся на оклик:
— Да, командир?
— Подойди!
Помощник выполнил приказание:
— Продукты получил?
— Жена Вели показала склад. Там море всяких продуктов. Сейчас установим кухню, затем отберем продукты. Ужин будет приготовлен вовремя!
— Хорошо! Ты, как организуешь работу полевой кухни, найди Вели! У него во дворе мебель из домов. Подбери обстановку для моего дома. Мы в нем остановимся с Георгом, там же разместится охрана, кухонный цех для разделки продуктов и узел спутниковой связи. Аппаратуру, кстати, тоже надо доставить из схронов в дом. Но этим пусть займется Семенов. Где он сейчас?
Помощник указал рукой на уцелевшие дворы:
— Там! Руководит размещением отряда.
— Ваш с ним дом сразу за штабом, среди уютного сада. По улице, первый слева. В нем же будет находиться и Макаров. В отдельной комнате, под твоим, Аслан, надзором. До поры до времени.
— Я все понял.
— А на складах, говоришь, продуктов много?
— Да, очень много! Рядом с продовольственными складами — хранилище оружия, дальше к востоку подземелья — боеприпасы, ПЗРК. Под развалинами солидная база. Здесь хватит ресурсов содержать целый полк.
— Это хорошо! Очень хорошо! Но продолжай работу! И пришли сюда Семенова, хоп?
— Хоп, командир!
Помощник ушел, прибыл советник:
— Слушаю вас, Алхваз!
— Как дела с обустройством наших людей? Раненых, пленных?
Полковник доложил:
— Личный состав размещается, раненых определили в отдельную комнату второго дома, он побольше. С тяжелоранеными ситуация сложнее, они в критическом состоянии, возможно, им чем-нибудь поможет врач, что есть у Чавадзе, но, думаю, не вытянуть их. Необходимы условия полноценного госпиталя, а таковых нам здесь при всем желании не создать. Пленных солдат спустили в подвал того же второго дома. Кстати, один из них оказался санинструктором. Макарова держим особняком, запретив выход без нужды во двор.
Гурадзе кивнул:
— Ясно! Кого оставили вместо себя?
— Никого! Думал, вызов краткосрочный!
— Передайте руководство продолжением работ Шамсету, сами же возьмите двух бойцов, найдите коменданта, того, кто нас встречал, Вели Арханова. Он покажет место, где складирована аппаратура спутниковой связи. Организуйте на первом этаже — место покажет комендант — узел связи. И располагайтесь вместе с Гунаевым в первом доме, что за главным зданием. Макарова заберете с собой. Аслан проинструктирован насчет капитана.
— Есть!
— Очень хорошо. Один вопрос, Валентин Андреевич.
— Слушаю!
— Что-то у вас настроение не совсем хорошее. В чем причина?
Бывший полковник Советской армии объяснил:
— У меня всегда портится настроение, когда я вижу развалины некогда цветущих селений. Жестокости человека нет предела. Никогда не забуду случай в Афганистане. Если есть время, расскажу.
— Давайте, время есть. Может, это поможет вам избавиться от плохого настроения.
— Однажды, не буду уточнять, где и когда, автомобильная колонна совершала марш. Скажем, из пункта «А» в пункт «Б». Трасса проходила мимо афганского кишлака. Метрах в трехстах от селения. Колонну, как положено, сопровождал мотострелковый взвод на БМП-2. Неожиданно из рощи, что росла рядом с кишлаком, раздался выстрел, и пуля ударила в борт одного из «КамАЗов». Боевое охранение мгновенно отреагировало на выстрел и, развернув башни боевых машин, обстреляло рощу из скорострельных пушек. Вроде все?! Инцидент исчерпан. Однако обстрела рощи командиру мотострелкового взвода показалось мало. Он ударил и по кишлаку, да еще вызвал звено вертолетов огневой поддержки. «Вертушки» прибыли быстро. Пилоты и операторы «Ми-24», ни секунды не раздумывая, лишь запросив у взводного, нет ли в селении наших солдат и получив отрицательный ответ, накрыли кишлак неуправляемыми реактивными снарядами. Те, кто выжил, в панике бросились бежать из кишлака на равнину. В основном это были женщины с детьми. Их срезали пулеметами БМП. Правда, различить в пыли и гари, кто бежал от кишлака, женщина с ребенком или мужчина с автоматом, было сложно, но можно, если выждать какое-то время. Молодой старлей не стал ждать, не стал разбираться. Он приказал подчиненным уничтожать всех, кто пытается вырваться из зоны обстрела! Зачем? Почему? Такая неадекватная реакция всего на один винтовочный выстрел из рощи? Вполне хватило бы обстрела «зеленки», зачем было уничтожать кишлак?
Гурадзе спросил:
— Каков был финал этой истории?
— Разбиралась прокуратура с этим случаем. Афганцы шум неслабый подняли. В результате старлея отдали под суд военного трибунала и приговорили к пяти годам лишения свободы, естественно, уволив из армии и лишив военного звания и наград. Я видел развалины этого кишлака и холм за ним, братскую могилу, куда сложили тела погибших мирных жителей. Подобных холмов много в Узбекистане. Захоронения узбеков, якобы в свое время поддержавших басмачество и порубленных славными конниками товарища Буденного. Но те холмы не воспринимались так остро, как афганский. Почему? Потому что за неделю до тех событий я с представителями военной разведки встречался со старейшинами того кишлака. И они поддерживали официальную власть. В селении не могло быть душманов.
Гурадзе неожиданно и как-то странно усмехнулся:
— Да? Кто же тогда стрелял по колонне?
— Стрелком мог быть человек со стороны, провокатор, подросток, наконец, решивший показать сельчанам, что он стал мужчиной.
— Вы рассказали мне очень печальную историю, Валентин Андреевич. У меня чуть ли не слезы на глазах.
Полковник удивился:
— Вы иронизируете?
— Нет, просто, как вам известно, в свое время я тоже служил в Афганистане. Командовал взводом разведывательной роты парашютно-десантного полка. И тоже могу рассказать одну историю, касающуюся темы жестокости на войне!
— Я готов выслушать ее.
— Тогда слушайте!
Гурадзе взглянул на часы, повторил:
— Слушайте. В 1985 году, весной, наша рота получила приказ провести разведку одного из многочисленных ущелий в районе предстоящей реализации подразделениями полка разведданных вышестоящего штаба. Другими словами, вышла в рейд. Повзводно. «Вертушки» высадили нас в запланированных пунктах. Не буду вдаваться в подробности, но один из взводов напоролся на крупную банду духов. Бойцам пришлось вступить в бой, находясь во всех отношениях в невыгодных условиях. Взводный, как сейчас помню, Игорек Корнилов, веселый парень, гуляка, сообщил ротному о положении взвода. Ротный приказал остальным взводам срочно идти к месту боя. Но мы были уже на приличном расстоянии друг от друга. Шли к своим на пределе сил и возможностей, понимая, насколько дорога каждая секунда. И все равно не успели. Выйдя в район столкновения, мы увидели страшную картину. У всех наших солдат были вспороты животы, отрублены руки, отрезаны половые органы. Духи, захватив бойцов, в основном раненых, у которых кончились боеприпасы, издевались над ними похлеще средневековых иноверцев. А голова Игорька Корнилова торчала на шесте посреди ущелья. Тело было расчленено. Душманы далеко уйти не могли. И ротный приказал начать преследование банды. Мы догнали их к вечеру. Банда вошла в горный кишлак. И встретили их там теплом, хлебом, солью. Свои же, родные! Борцы за независимость. Мы, как и пилоты «вертушек» из вашего рассказа, не стали долго думать. Атаковали кишлак и разнесли его к чертовой матери, не думая, бросая гранаты в дома, кто находится внутри. Группа духов у кальяна или женщины с детьми. У всех перед глазами стояли растерзанные трупы наших ребят! Позже за уничтожение кишлака нашего ротного тоже хотели судить. Но так как мы все же уничтожили довольно крупную банду одного из самых жестоких полевых командиров, уголовное преследование прекратили, ограничившись снятием командира роты с должности. Он получил взвод и вскоре погиб, кстати, при сопровождении автомобильной колонны! Вот такая с моей стороны история, Валентин Андреевич. Война есть война. И жестокость — одна из неотъемлемых составляющих войны. Иной она просто не бывает. Так что воспринимайте реальность как неизбежность. Вас же не задели в Узбекистане холмы захоронений басмачей? Воспринимайте и эти развалины спокойно, а лучше занимайтесь делом.
Бывший полковник козырнул:
— Есть, командир!
Развернулся, направился к уцелевшим домам.
Гурадзе сплюнул на камни.
Тоже мне, нашел пример. Поплыл полковник. Духов пожалел. Себя жалеть надо. И думать, как отработать задачу здесь, выжив при этом. Хотя Семенов не выживет. Идейный полковник, у которого от распада Союза и агрессии против Чечни напрочь сорвало крышу, свое отжил. Из этого ущелья ему уже не уйти. Впрочем, большинство бойцов и командиров сводного отряда, который будет сформирован уже завтра, обречены на смерть. Вот только не знают они этого. Да и не должны знать!
Гурадзе направился к дому.
К 19.20 и главное здание, и остальные дома размещения отряда боевиков были приведены в порядок. Ужин приготовлен, бойцы Гурадзе накормлены. Один из тяжелораненых умер. Его тут же похоронили. Вели начал готовить шашлык для Черепа и Чавадзе. Гурадзе, оценив оборудование кабинета, остался доволен. В главной комнате поставили два стола, кресло, стулья вместо скамеек, топчан в углу. От узла связи протянули линию внутренней телефонной связи. Запустили один из стационарных дизельных генераторов. Мощности хватило, чтобы обеспечить электричеством все объекты аула.
Гурадзе, проверив работу систем жизнедеятельности базы, присел в кресло. И тут же его спутниковый телефон выдал сигнал вызова. Череп, зная, кто сейчас может звонить ему, все же ответил осторожно:
— Да?
Услышал голос Чавадзе:
— Что значит «да», Алхваз? Или ты ждал сеанса связи еще с кем?
— Нет, Георг! Я приветствую тебя!
— Взаимно! К встрече готов?
— Конечно! Ты далеко от базы?
— На перевале! Кандар внизу как на ладони.
— Рад, что дошел! Надеюсь, во время перехода проблем не возникло?
— Обошлось!
— Хорошо! Я жду тебя!
— Мы начинаем спуск!
— Давай! Внизу все нормально! До встречи!
— До встречи, Алхваз!
В 20.20 отряд Чавадзе, численностью в сорок человек, состоящий в основном из наемников различных национальностей, по большей мере выходцев из стран — бывших республик Советского Союза, вышел на равнину, в тридцати метрах от уцелевших домов горного аула. Зная северную тропу, Гурадзе вместе с Гунаевым и Семеновым уже ожидал Чавадзе.
Главарь банды и его прибывший заместитель обнялись. После чего Гурадзе представил Чавадзе Гунаева и Семенова:
— Это мой советник, Валентин Андреевич Семенов, бывший полковник, опытный штабист и командир, а это помощник и одновременно личный телохранитель, Аслан Гунаев. А это, — Череп положил Чавадзе руку на плечо, — мой друг, известный и авторитетный полевой командир, с этого момента мой первый заместитель, Георг Чавадзе. Также в прошлом советский офицер.
Чавадзе пожал руки помощникам Гурадзе и спросил:
— Где разместишь прибывших бойцов, командир? Предварительно накормив их.
— В пяти подготовленных домах. Там они смогут привести себя в порядок, и туда же им доставят ужин.
Гурадзе повернулся к Семенову:
— Валентин Андреевич, займитесь прибывшими людьми.