Он отыскал фонарик и пешком вернулся к дороге.
Стоя на ее краю, Дэниэл осмотрел грязные колеи. Как он и надеялся, широкие шины лесовоза полностью стерли след «лендровера». Они были видны только там, где Дэниэл свернул. Дэниэл подобрал упавшую ветку и старательно стер их. Потом занялся листвой, поврежденной «лендровером», когда тот прорывался в лес.
Дэниэл придал ей как можно более естественный вид, стер грязь со сломанных ветвей, а сами ветви постарался скрыть, чтобы не бросались в глаза.
Через полчаса работы он уверился: никто не заметит, что здесь машина съехала с дороги и стоит всего в пятидесяти шагах от нее.
Почти сразу его работа подверглась испытанию. Он увидел огни, приближающиеся со стороны Сенги-Сенги. Дэниэл отошел в лес и лег на землю. Вымазал грязью лицо и тыльную сторону кистей. Его ветровку, темно-зеленую, нельзя заметить в свете фар.
Дэниэл смотрел, как по лесовозной дороге приближается машина.
Шла она медленно, а когда приблизилась, Дэниэл увидел, что это армейский транспорт, выкрашенный в камуфляжные коричневый и зеленый цвета. В кузове сидели солдаты-хита, и Дэниэлу почудилось, что в кабине рядом с шофером он заметил белый тюрбан Четти Синга, но в этом он не мог быть уверен. Один из солдат в кузове освещал фонариком обочины дороги.
Очевидно, его искали.
Когда луч пробежал по тому месту, где лежал Дэниэл, он локтем закрыл лицо. Машина, не снижая скорости, прошла мимо, и скоро шум ее мотора утих.
Дэниэл встал и пошел к застрявшему «лендроверу». Быстро отобрал нужные вещи, в первую очередь наручный компас. Упаковал в небольшой рюкзак. Из аптечки взял бинт, антисептики и таблетки от малярии. Еды в машине не было.
Придется жить тем, что даст лес. Нести рюкзак нормально Дэниэл не мог: возобновлялось кровотечение, поэтому он надел его на одно плечо. Он подумал, что рану следовало бы зашить, но не мог даже попытаться это сделать.
«Нужно до рассвета перебраться через траншею, – подумал он. – Это единственное место, где меня могут заметить и я уязвим».
Он оставил «лендровер» и пошел на запад. В темноте в густом лесу ориентироваться было трудно. Каждые несколько сотен ярдов Дэниэлу приходилось останавливаться и освещать фонариком компас. Почва была мягкая и неровная, и Дэниэл продвигался медленно, пробираясь между деревьями. Когда он добрался до траншеи, небо уже светлело.Дэниэл видел деревья на противоположном краю выемки, но МоМУ прошел здесь несколько недель назад и сейчас работал шестью или семью милями севернее. В этой части леса должно было быть пусто, если только Каджо и Четти Синг не послали патруль вдоль просеки, чтобы отрезать ему путь.
Все равно придется рискнуть. Дэниэл покинул укрытие среди деревьев и пошел через траншею. Ноги по щиколотку погружались в мягкую красную грязь, обувь засасывало. Каждую секунду он ожидал услышать окрик или выстрел и тяжело дышал от напряжения и усталости, когда добрался до опушки.
Он шел еще около часа, прежде чем устроить первый привал.
Уже было жарко и влажно, как в турецкой бане.
Дэниэл снял с себя всю одежду, кроме шортов и обуви, скатал в рулон и зарыл в мягкую лесную почву. Солнце и непогода выдубили его кожу, и он обладал естественным иммунитетом к укусам насекомых. В долине Замбези ему были нипочем даже укусы мухи цеце. Пока рана в спине не открыта, я в порядке, решил Дэниэл.
Он встал и пошел дальше. Направление определял по компасу и часам, подсчитывал шаги, чтобы примерно оценить пройденное расстояние.
Каждые два часа он десять минут отдыхал. По его расчетам, к ночи он покрыл десять миль. При такой скорости потребуется идти восемь дней, чтобы добраться до границы с Заиром, но, конечно, он не сможет поддерживать такой темп. Впереди горы, ледники, снега, а он остался почти без одежды. Делая гнездо во влажной листве и готовясь ко сну, Дэниэл подумал: «А интересно будет в таком наряде побродить по ледникам».
Когда он проснулся, света хватало лишь на то, чтобы рассмотреть перед лицом собственную руку. Он был голоден, рана на спине покрылась коркой и болела. Дэниэл попробовал прикоснуться ней и обнаружил, что она опухла и кожа горячая.
«Нужен укольчик», – подумал он и постарался как мог заново перевязать рану.
К полудню Дэниэл страшно проголодался. Под корой поваленного дерева он нашел гнездо жирных белых личинок. Вкусом они напоминали сырой яичный желток. «Все, что нас не убивает, делает нас жирнее», – заверил он себя и пошел дальше на запад, держа в руке компас. В середине дня ему показалось, что он узнал съедобные грибы, и он проглотил кусочек.
К вечеру Дэниэл добрался до берега небольшого чистого ручья и, когда пил, заметил в глубине у дна темный сигарообразный силуэт.
Он срезал палку, заострил и вырезал несколько острых выступов. Потом срезал висящее на ветви шелкового дерева муравьиное гнездо и высыпал в воду больших, толстых красных муравьев, стараясь держаться подальше от берега и сжимая в правой руке примитивную острогу.
Рыба почти сразу поднялась со дна и стала глотать насекомых, застрявших в поверхностной пленке.
Дэниэл пробил острогой жабры и вытащил бьющуюся рыбу на берег. Это была колючая зубатка длиной в его руку. Он съел желтую жирную мякоть сырой, а остальную часть тушки закоптил на костре из зеленых листьев: это поможет ему продержаться несколько дней. Дэниэл завернул остатки рыбы в листья и уложил в рюкзак.
Но когда он проснулся на следующее утро, спина страшно болела, живот вздулся от газов; начался понос. Дэниэл не знал, из-за чего это: из-за личинок, гриба или рыбы, – но к полудню он очень ослабел. Его мучил почти непрерывный понос, и ему казалось, что между лопатками к его спине привязан горящий уголь.
Примерно в то же время Дэниэл обнаружил первые признаки того, что за ним следят. Подсказало чутье: Дэниэл впервые понял, что оно у него есть, когда командовал патрулем разведчиков в долине.
Джонни Нзу безоговорочно доверял этому его шестому чувству, и оно действительно никогда не подводило. Дэниэл словно улавливал зловещее излучение охотника, идущего по его следу. Даже больной и слабый, Дэниэл озирался, чувствуя преследователя. Он знал, что охотник где-то там.
«Запутать след», – сказал он себе, понимая, что это замедлит его продвижение, но почти несомненно собьет с толку преследователя, если только тот не гений-следопыт или если умение путать след не изменило Дэниэлу.
Встретив очередную речку, он пошел по воде и отныне использовал любые уловки и хитрости, лишь бы запутать след и сбить с толку преследователя.
С каждой милей он все больше слабел и шел медленнее. Понос не прекращался, рана начала пованивать, и с уверенностью ясновидца Дэниэл понимал, что невидимый враг продолжает преследовать его и с каждым часом настигает.
* * *
За долгие годы Четти Синг, глава браконьеров, выработал несколько способов связи со своими охотниками, чтобы рассылать сообщения.
В Замбии и Мозамбике довольно было приехать в далекую деревню, поговорить с женой или братом охотника, и те передавали известие.
В Ботсване или Зимбабве он мог даже положиться на местную почту, способную доставить письмо или телеграмму. Однако найти дикого пигмея в дождевом лесу Убомо – сложнейшая и занимающая уйму времени задача.
Единственное, что можно сделать, – это ехать по главной дороге и останавливаться у каждого дукиса или магазина и упрашивать встреченных полудиких пигмеев, подкупать их, чтобы те передали сообщение Пирри в лесу.
Поразительно, как дикие пигмеи умудрялись поддерживать связи, сетью накрывающие все самые глухие и тайные уголки дождевого леса, но пигмеи разговорчивы и общительны.
Сборщик меда из одного племени встретит женщину из другого племени, которая собирает лекарственные растения далеко от своей стоянки, и весть будет передана, ее выкрикнут высоким звонким голосом с вершины лесистого холма, она пролетит через долину к другому собирателю, ее провезут на каноэ по быстрой реке и наконец она попадет к тому, кому адресована. Иногда на это уходят недели, иногда, если отправителю повезет, всего несколько дней.
На этот раз Четти Сингу исключительно везло. Через два дня после того, как он передал сообщение группе женщин-пигмеев у брода через реку, Пирри явился на место свидания в лесу. Как всегда, он возник с драматической внезапностью лесного духа и попросил табаку и подарков.
– Убил моего слона? – спросил Четти Синг. Пирри принялся копаться в носу и застенчиво чесать ногу о ногу.
– Если бы ты не вызвал меня, слон был бы уже мертв.
– Значит, он жив, – сказал Четти Синг. – Значит, ты не заслужил тех замечательных даров, которые я пообещал тебе.
– Чуточку табаку? – попросил Пирри. – Я ведь твой верный любящий раб. Горстку табаку?
Четти Синг дал ему половину того, что он просил, а когда Пирри присел и начал с наслаждением жевать, продолжил:
– Я дам тебе все, что обещал, и гораздо больше, если ты убьешь для меня другое существо и принесешь его голову.
– Какое существо? – осторожно спросил Пирри, подозрительно сузив глаза. – Другого слона?
– Нет, – ответил Четти Синг. – Это человек.
– Ты хочешь, чтобы я убил человека? – Пирри в тревоге вскочил. – Если я это сделаю, придут вазунгу, схватят меня и наденут мне веревку на шею.
– Нет, – сказал Четти Синг. – Вазунгу наградят тебя, так же щедро. – И он повернулся к капитану Каджо. – Верно?
– Верно, – подтвердил Каджо. – Человек, которого мы просим тебя убить, белый. Это злой человек, убежавший в лес. Мы, люди правительства, наградим тебя за охоту на него.
Пирри посмотрел на Каджо, на его мундир, автомат, темные очки, понял, что это могущественный правительственный вазунгу, и поэтому тщательно обдумал ответ. Когда он был молод, ему приходилось убивать белых людей на войне в Заире, тогда правительство платило за них, и это было легко. Белые вазунгу глупы и не умеют вести себя в лесу. Их легко выследить и убить. Они даже не понимают, что происходит, когда умирают.
– Сколько табаку? – спросил он.
– От меня столько, сколько сможешь унести, – сказал Четти Синг.
– И от меня столько, сколько сможешь унести, – сказал капитан Каджо.
– Где его найти? – спросил Пирри, и Четти Синг рассказал, откуда начать поиск и куда, по его мнению, направляется этот человек.
– Тебе нужна только его голова? – спросил Пирри. – Есть?
– Нет. – Четти Синг не рассердился. – Чтобы я знал, что ты его убил.
– Сначала я принесу тебе голову этого человека, – сказал довольный Пирри. – Потом принесу зуб слона, и у меня будет больше табака, чем у любого другого на свете.
И, как маленький коричневый призрак, исчез в лесу.
Рано утром, до начала дневной жары, Келли Кинер работала в клинике Гондолы. Пациентов у нее было больше обычного; большинство страдало тропической фрамбезией – большими гноящимися язвами, которые, если их не лечить, проедают плоть до кости.
Других мучают приступы малярии или глазная болезнь, распространяемая мухами. Есть два новых случая СПИДа. Келли не нужен анализ крови, чтобы распознать симптомы: разбухшие лимфатические железы и толстый белый налет на языке и в горле, похожий на сливочный сыр.
Она посоветовалась с Виктором Омеру, и тот согласился, что нужно опробовать на больных новое средство – экстракт коры дерева селепи, – которое кажется столь многообещающим. Он помог ей приготовить препараты. Дозировали поневоле произвольно и как раз обсуждали дозировку, когда за дверью клиники началось неожиданное оживление.
Виктор выглянул в окно и улыбнулся.
– Пришли ваши маленькие друзья, – сказал он Келли. Та радостно рассмеялась и вышла на солнце.
Под верандой сидели Сепо и его жена Памба, они смеялись и болтали с другими пациентами.
Увидев Келли, они завизжали от радости и подбежали к ней, оспаривая друг у друга право взять ее за руки и рассказать все новости с их последней встречи. При этом они пытались перекричать друг друга, чтобы рассказать о самых интересных скандалах и сенсациях в племени.
Держа Келли за обе руки, они отвели ее на привычное место на верхней ступеньке веранды и сели рядом, хором продолжая болтать.
– Свили родила. Мальчика; говорит, в следующее полнолуние принесет его показать тебе, – говорила Памба.
– Скоро будет большая охота, объединятся все племена… – говорил тем временем Сепо.
– Я принесла тебе связку особых корней, о которых рассказывала при нашей последней встрече, – старалась Памба перекричать мужа. Ее блестящие глаза почти скрылись в паутине морщин, и у нее не хватало половины зубов.
– Я застрелил двух обезьян-колобусов, – хвастал Сепо. – И принес тебе их шкуры, чтобы ты сделала красивую шляпу, Кара-Ки.
– Большое спасибо, Сепо, – поблагодарила Келли. – А что слышно из Сенги-Сенги? О желтых машинах, которые едят землю и валят лес? О рослом белом мужчине с кудрявыми волосами и о женщине, у которой волосы похожи на огонь и которая все время смотрит в черный ящик?
– Странные вещи, – важно молвил Сепо. – Странные новости. Рослый мужчина с кудрявыми волосами убежал из Сенги-Сенги. Убежал в лес, спрятаться. – Сепо старался побыстрее выложить все это, чтобы опередить Памбу. – Правительственный человек из Сенги-Сенги обещал моему брату Пирри большую награду, если он выследит этого человека и убьет.
Келли в ужасе смотрела на него.
– Убьет? – выпалила она. – Они хотят, чтобы Пирри его убил?
– И отрезал голову, – радостно подтвердил Сепо. – Правда, странно и волнующе?
– Ты должен остановить его! – Келли вскочила, дернув за собой Сепо. – Не позволяй Пирри убить его. Ты должен спасти белого человека и привести в Гондолу. Слышишь, Сепо? Ступай немедленно! Быстрей! Ты должен остановить Пирри.– Я пойду с ним и прослежу, чтобы он все сделал правильно, Кара-Ки, – объявила Памба. – Ведь он – глупый старик, стоит ему услышать медовый свист хамелеона или встретить в лесу одного из своих приятелей, как он забудет все, что ты ему наказала. – Она повернулась к мужу. – Пошли, старик. – И она ткнула его большим пальцем. – Пошли, пока Пирри не убил его и не отнес его голову в Сенги-Сенги.
В лесу Пирри, охотник, опустился на одно колено и принялся разглядывать след. Он поправил лук на плече и с неохотным восхищением покачал головой.
– Он знает, что я здесь, – прошептал он. – Откуда? Может, он колдун?
Он коснулся следа, оставленного вазунгу, вышедшим из воды. Тот проделал все с большим мастерством, и только такой искусный следопыт, как Пирри, мог это разгадать.
– Да, ты знаешь, что я иду за тобой, – кивнул Пирри. – Но где ты научился прятать следы почти так же хорошо, как бамбути? – дивился он.
Он взял след вазунгу там, где тот пересекал широкую дорогу, оставленную в лесу огромной желтой пожирающей землю и деревья машиной. Земля была мягкая, и вазунгу оставил след, по которому даже слепой мог бы идти ночью. След вел на запад, к горам, точно как сказал Четти Синг.
Сначала Пирри решил, что охота будет легкой и убить вазунгу совсем нетрудно, особенно когда увидел, что вазунгу отломил от мертвого дерева гриб и съел кусочек.
Он нашел следы зубов на куске гриба, который тот бросил, и рассмеялся.
– Твои кишки станут водой и потекут, как большая река, о глупый вазунгу. А я убью тебя, когда ты сядешь испражняться.
И, разумеется, Пирри нашел место, где вазунгу спал прошлой ночью, а неподалеку оттуда место, где белого впервые вырвало.
– Теперь ты далеко не уйдешь, – усмехнулся он, – скоро я тебя догоню и убью.
Пирри скользил неслышно, как клок дыма, сливаясь с темнотой, тенями и неяркими красками глухого леса; он шел по легкому следу вдвое быстрее оставившего тот след человека. Время от времени он находил капли желтого кала отравленного, но потом след ушел в воду ручья и исчез.
Пирри полдня бегал вверх-вниз по течению ручья и на милю осмотрел оба берега, прежде чем нашел, где вазунгу снова вышел из воды.
– Ты умен, – признал он. – Но Пирри все равно умнее.
Он снова пошел по следу, но на этот раз медленнее, потому что человек, за которым он следовал, был умен и хитер. Он путал след, оставлял ложные знаки, использовал воду, и Пирри приходилось разгадывать все его хитрости; при этом он хмурился, но потом одобрительно улыбался.
– О да, ты достойная добыча. От худшего охотника ты давно ушел бы. Но я Пирри.
На исходе второго дня он добрался до поляны и впервые увидел вазунгу. Вначале Пирри показалось, что он видит на противоположном склоне редкую лесную антилопу: он заметил легкое движение на поляне в миле от себя.
На миг феноменальное зрение подвело Пирри. То, что он увидел, совсем не было похоже на человека, тем более белого. Фигура тотчас исчезла среди деревьев на краю поляны, и тут Пирри понял, что человек с ног до головы вымазан грязью, а на голове у него кора и листья, которые искажают очертания и затрудняют распознавание фигуры.
– Ха! – Пирри радостно потер живот и положил под верхнюю губу еще одну маленькую щепотку табаку, вознаграждая себя за зоркость. – Да, ты ловок, мой вазунгу. И хоть до темноты мне тебя не догнать, утром твоя голова будет моей.
Ночью Пирри спал, не разводя костра, на краю поляны, там, где впервые увидел белого человека, а как только стало достаточно светло, чтобы разглядеть след, пошел дальше.