- Здравия желаю! -бойко приветствовал тот.
- Здравствуй, Валера.
Осипов привычно скользнул взглядом сверху вниз по долговязой фигуре и сразу отметил и пятна глины на коленках, и порыжевшие кеды, и непокрытую голову.
- Что не по форме?
- В каком смысле, дядя Армен? - уточнил Барбос, ввинчиваясь взглядом в глаза Осипова. Не впервые сталкивались, но всякий раз Валера сперва пытался сам у старшего лейтенанта выведать, что тому известно.
Осипов без слов дотронулся до фуражки.
- А-а, без шлема чего?
- Да, без шлема.
- А-а, а он… дома. - И у Валеры даже хватило присутствия духа пошутить: - Погода нелетная, дядя Армен!
- И непролазная, - твердо глядя на Крахмалова, отчеканил Осипов.
- В каком…
В другое время Осипов, может, и дал бы в дурачка поиграть, но сейчас было не до психологических опытов.
- В таком. - И он сунул под нос «летчицкий» шлем.
- Товарищ старший лейтенант… - сразу заюлил Барбос. - Я…
- Отнеси хлеб - и немедленно ко мне!
- В отделение? - упавшим голосом спросил Барбос.
- Сюда. Ждать здесь буду.
Барбос кинулся выполнять приказ, но остановился и уныло спросил:
- К нам заходили?
- Заходил.
- Тогда не приду.
- Это почему еще?
- Не пустят… без ремня…
Осипов хотел заверить, что ничего такого не говорил матери, но вспомнил, что сообщил мимоходом о прогуле. Нашел время! И к чему? Еще раз взгреют, еще раз подкрепят дурную привычку лгать, изворачиваться. Не привычку, а характер уже.
- Как же быть? - даже растерялся Осипов.
- Не знаю, дядя Армен.
Чутье у Барбоса изумительное!
- Вместе пойдем?
Барбос покачал головой. Он успел напялить шлем, и уши мотнулись из стороны в сторону.
- Еще хуже будет. Вы что матери сказали?
- Спрашивать все-таки буду я. Где ребята?
- Какие?
- Антон Градов с друзьями. Только не финти!
- Не знаю. Честное слово, не знаю! Провалиться мне…
- Что ты искал в подземном ходе?
Пришлось Барбосу выложить все, что знал. Знал он, увы, не так много, как надеялся Осипов. Но и не так мало.
Барбос выследил ребят, установил, что они ведут какой-то подкоп. Скорее всего, в подвалы бывшего комбината. А трофеев там, как всем известно, полно. Барбос тайно включился в работу. Рыли несколько дней, целую неделю, наверное. Потом Барбосу поднадоело это, решил подождать, пока они своими силами доберутся до трофеев. А тогда и он тут как тут: добыча пополам или…
В общем, запустил это дельце Барбос, вспомнил, когда узнал об исчезновении кладоискателей. Он так и назвал троицу - Антона, Ростика и Алену - «кладоискатели». Узнав о побеге - а Барбос ни минуты не сомневался в том, что ребята сбежали из дому, - он сразу смекнул, куда именно, но подал на берег лишь на другой день.
- Почему только на следующий день?
- Занят был. В школу ходил.
- Рассказывай. Все!
Барбос выбрался на берег через сутки. Полез. Сначала почти во весь рост, потом ползком; дальше нору проделывали, экономили силы.
- Да вы же знаете, какой там ход!
- Знаю.
Барбос пополз и добрался до тупика.
- До старого тупика? - подчеркивая слово «старого», переспросил Осипов.
- Вот этого не знаю, товарищ старший лейтенант. Но дальше - стоп. Ни тпру ни ну!
Барбос полежал несколько минут, прислушался, пошарил инструмент.
- Они лопату и совок там оставляли, не уносили домой.
Инструмента не было, и Барбос попятился назад: развернуться в норе невозможно. Тут сверху и посыпалось!
- Я, конечно, не очень чтоб напугался, но рванул.
- И даже там, где в рост можно было, задом полз…
- Ваша правда, товарищ старший лейтенант, - обреченно признал Барбос. - Но насчет кладоискателей - тут я вот на столько не виноват. Тут вы мне…
- Да ничего я тебе! - Осипов махнул рукой, и лицо его выразило такое огорчение, что Барбос проникся сочувствием.
- Но я все-таки считаю: они там!
- Там? - с надеждой переспросил Осипов.
- Там.
- Считаешь?
- Провалиться мне на этом месте!
Тут они оба вспомнили о хлебе.
- Пошли! - решительно сказал Осипов и ринулся через ступеньку на пятый этаж.
Мать Крахмалова и опомниться не успела.
- Извините, но он мне вот так нужен! В деле одном помочь!
- Я быстро, мать! Помогу - и домой!
Сунули авоську с хлебом и помчались вниз.
Когда мать пришла в себя, на первом этаже хлопнула дверь подъезда.
ТУПИК
Саперы Январева прошли под землей двадцать три метра за час двадцать минут. Но добыли из-под земли только совок и лопату. Что это значило - думай как хочешь. Мнения разошлись.
Январев считал: ребята убедились в безнадежности своей затеи и отступились. Осипов настаивал продолжать раскопки.
- А если они не отступились?
- А совок и лопата? Не руками же они землю рыли! - возражал Январев.
- Они пробились до свободного участка, оставили инструмент и пошли налегке.
- От места, где нашли инструмент, мы отрыли еще семь метров. Сплошной грунт с кирпичом вперемешку.
- Но обвалиться могло и потом! - настаивал на своей версии Осипов.
- Филимонов! - приказал Январев. - Сбегай наверх, проверь, нет ли осадки грунта над тоннелем. Направление - северо-восток.
Осипов не доверил Филимонову ответственную задачу, пошел следом. И Январев не выдержал. Но и трое они ничего подозрительного не обнаружили. Никаких провалов, трещин, свежих впадин.
- Дерн здесь толстый, крепкий, верхняя корочка могла и не нарушиться, - уже слабо возразил Осипов, а Январев считал разговор оконченным.
- Ищи их в другом месте.
- В каком?
Январев пожал плечами.
- Думаешь, я знаю, где в земле добро необезвреженное лежит? Ищем - находим.
На эти слова Осипову возразить было нечего.
- По местам, - скомандовал Январев, и солдаты забросили в кузов машины шанцевый инструмент.
Осипов взял лопату и направился в подземелье.
- Напрасно, - в последний раз попытался отговорить Январев. - И учти: через три-четыре часа будем взрывать. Из этой зоны всех выгоним. Тем более из тоннеля. Наверняка завалится, хотя взрывать будем ювелирно.
Осипов ничего не ответил и исчез под землей.
- Вот характер! - в сердцах воскликнул Январев. - Филимонов! Лопату, кирку - и помогать старшему лейтенанту!
Филимонов целиком и полностью разделял мнение своего командира и лезть под хлипкую землю радости не выказал, но солдат есть солдат: приказано - выполняй.
- Есть, товарищ старший лейтенант!
- Фонарь аккумуляторный захвати, - посоветовал Январев.
Ощущение было такое, будто вывалялись в болоте. Они давно разделись до пояса; по голой спине, груди, животу сползала на грязные брюки вязкая жижа - земля, замешанная на поте.
- Перекурить бы, - попросил Филимонов.
- Сейчас, дорогой. - Осипов вонзил кирку в плотную массу завала и с трудом выдернул ее обратно. Силы были на исходе. Аккумулятор и тот выдохся.
- Без света останемся, - вяло предупредил Филимонов.
- Сейчас… дорогой…
Они еще поработали, но вскоре Филимонов затревожился:
- Мокрость появилась!
Кирка выдергивалась из грунта с подозрительным чмоканьем, и под коленями елозно стало.
«В подвалах - вода», - напомнил сирели Армен.
- Конец, - сказал Осипов.
Они заторопились к выходу.
Наверху нетерпеливо ждал солдат.
- Приказаноосвободитьтерриторию! - закричал он во все горло длинной, без пауз, словесной очередью. Перезарядился и - короткой: - Взрыватьбудем!
Лишь теперь Осипов посмотрел на часы. Они пробыли с Филимоновым под землей три с половиной часа. Даже не верилось. Но самое печальное - так ничего и не добились, ничего не выяснили. А сердце подсказывало: «Здесь они, здесь!»
«Доказательства!» - потребовал сирели Армен.
Доказательств не было. Только предчувствие, интуиция.
«Факты нужны, вещественные доказательства».
Лопата и совок подтверждали лишь слова Валеры Крахмалова: ребята копали здесь землю. Ну и что? Покопали, бросили.
«И - мокрость!» - окончательно сразил Осипова сирели Армен словом Филимонова.
Вода в Волхове еще холодная до ломоты в зубах, но Филимонов и Осипов настолько вымазались, что натягивать на себя одежду было просто немыслимо. И голышом до пояса на речном ветерке не постоишь. Громко охая, они наскоро обмылись и оделись. Филимонов тотчас побежал к развалинам.
- Живее! - поторопил громогласный солдат. - Там ждут! Мне сигнал подавать надо!
Ох, не торопись, солдат, не торопись сигнал подавать!… Ни ты, ни твой командир, старший лейтенант Январев, ни Осипов не ведаете, что…
И вы еще не знаете, где наши бедные герои, что с ними. А они ведь совсем рядом, почти под нами!
Глава шестая ТРОЕ СУТОК НАЗАД
ПОБЕГАнтон пробудился в точно назначенное время. Если бы он в школу так просыпался! Без звона будильника, без тормошения, без стягивания одеяла. Знал, что в это утро будить его некому. Мама в ночной смене. Отец спит: пришел домой во втором часу ночи, срочный объект сдают.
Антон пробудился точно в назначенное себе время, в пять часов утра. Он бесшумно оделся, бесшумно выскользнул из квартиры - не зря тренировался! - никто и не шевельнулся. Дальше было совсем просто: на улицах ни души. Ночная смена еще работает, утренняя еще зубы не чистит.
Всю экипировку - рюкзак, дополнительный паек в целлофановом мешочке - с вечера незаметно спрятали в надежном месте, среди битого кирпича на развалинах у Дома Советов. Ночью туда никто не заглянет, а на рассвете никого в тех местах не будет. Так и вышло: Антон, никем не замеченный, забрал рюкзак, мешочек и берегом двинулся навстречу неизвестности и бессмертию.
Антон часто оглядывался. Для полнейшей надежности решил было часть пути прошлепать по воде, но сам же и отговорил себя: хоть всю дорогу не то что по щиколотку - в Волхове двигайся, лодкой плыви, а к тоннелю все равно по суше подходить! А тут, как по спецзаказу, и дождик посыпал. Слабенький, но все следы замоет.
Он в последний раз поднял глаза к небу, к солнцу. Но все вокруг было как за кисейными занавесками. Антон глубоко вздохнул и решительно шагнул к маскировочному кусту.
Хорошо, что нервы у Антона железные. Не вскрикнул даже. В черной дыре тоннеля, как птенцы в гнезде, сидели Алена и Ростик.
Вот это настоящие друзья, пришли проводить! Настоящие друзья всегда провожают. В море, на войну, в последний путь…
- Мы - с тобой, - непреклонным голосом сказала Алена.
- Да, - мужественно подтвердил Ростик.
Антона чуть слезы не прошибли от избытка благодарности и восхищения своими друзьями, но он, как только сумел строго, наотрез отказался:
- Не могу рисковать вашими жизнями!
- А мы тобой можем рисковать?
Вот тебе и байбасник Ростик Арсланов!
- Мы - с тобой, - еще более непреклонным голосом повторила Алена. Если она дважды сказала что-нибудь, уговаривать ее - пустое дело, все равно на своем настоит.
- Но у нас же и продовольствия только на одного! - еще посопротивлялся Антон.
Ему молча показали два школьных портфеля, разбухших от съестных припасов.
В конце концов, не без внутренней радости, Антон сдался. Конечно же, втроем веселее, надежнее и, безусловно, быстрее. Втроем они и за сутки, а то и до вечера управятся!
- Вперед! - отдал боевой приказ Антон.
Операция «Ракета» вступила в важнейшую и решительную фазу. И не было больше ни времени, ни возможностей для передумывания, для отступления, как нет у солдат ни причины, ни права сползти с бруствера в спасительное укрытие окопа после сигнала «Вперед!».
Они прошли в рост, потом - на четвереньках, потом - ползком. Рюкзак пришлось наполовину освободить: он не пролезал в нору. Как бы Антон в одиночку справился с этим? А так - трое, шесть рук, боевое подразделение.
Успех всегда сопутствует смелым и решительным. Они не поработали лопатой и двух часов, как перед ними открылся, теперь уже окончательно, длинный, черный, но совершенно свободный подземный ход.
Взрослые в таких случаях на радостях обнимаются и целуются. Про такое в книгах пишут, в кино, по телевизору показывают. Спортсмены забьют мяч, загонят шайбу и то целуются-обнимаются! Как должны радоваться ученики пятого класса, никто не знает. Кричать «ура», подбрасывать шапки и береты, вскакивать ногами на парты? Наверное, так. Но не под землей.
Они опять уложили рюкзак и, выставив яркие фонарики, быстро пошли вперед и вперед.
Очевидно, в боевой обстановке строго следили за чистотой и порядком в тоннеле. И сейчас ничего под ноги не попадалось.
Так они прошли с полкилометра. Лучи фонарей вдруг растворились, не встретив на своем пути ни стен, ни кирпичного потолка. Ребята остановились, уткнулись друг другу в спины.
- Спокойно, - сказал Антон и поднял фонарик кверху.
Белый кружок заскользил по бетонным сводам подвала.
- Ура! - шепотом выдохнул Ростик.
- Победа, - сказала Алена.
- Спокойно, - повторил Антон, но он, наверное, ликовал в душе сильнее, чем его друзья. Ведь это он задумал операцию «Ракета», он нашел вход в тоннель, он решил довести дело до победного конца даже с риском для жизни, он командовал боевым поиском. Наверное, поэтому он и сказал лишь - «Спокойно».
Они оказались в просторном подвальном зале с несколькими толстыми бетонными колоннами. Ничего заслуживающего внимания тут не было. Несколько полусгнивших ящиков, какие-то истлевшие и потому не распознаваемые комки и мусорные кучки. И всюду махровая пыль.
Широкий, тоже сводчатый, проем вел в другое помещение. Антон сразу же собрался туда идти, но Ростик честно признался, что хочет есть. По правде говоря, все проголодались, а признался Ростик.
- Ладно, - уступил Антон, - объявляю малый привал для завтрака.
Подкрепились бутербродами и горячим чаем из термоса. После нелегких трудов, волнений и сытного завтрака потянуло ко сну.
Антон даже головой помотал, сонный дурман отогнать.
- Вперед. Потом отоспимся.
И они обследовали еще одно помещение, и еще одно. Там уже встречалось кое-что существенное: погнутый рожковый магазин от автомата, винтовочные обоймы без патронов и сами патроны россыпью, ремень с солдатской пряжкой изумрудного цвета. Антон потер ее о шершавую стенку, и сразу заблестели латунные риски.
Но все это было не то, ради чего они пробились в подземелье войны. А усталость такой тяжестью наваливалась, - не выпрямиться, не шагнуть. Ложись - и только.
Алене уступили спальный мешок, Антон и Ростик в обнимку улеглись на коротенькой куртке Алены. Одеяло захватить не догадались. Впрочем, в нем и особой нужды не было. Подремлют с полчасика, обыщут оставшиеся залы, найдут что надо - и домой.
- Спите спокойно, - обнадежил друзей Антон. - Разбужу через сорок пять минут.
- Часы надо было взять, - пожалел Ростик.
- Будильник! - посмеялся Антон. - Не проспим! Я себе во сколько назначу, минута в минуту просыпаюсь.
И он рассказал, как сегодня встал точно в пять. Оказалось, что Ростик и Алена тоже безо всякого будильника пробудились.
Больше они ни о чем не говорили, уснули как убитые.
Антон не обманул - первым очнулся. Правда, если бы у них были часы, знали бы, что подъем объявлен не через сорок пять минут, а через сто шестьдесят пять. Но это уже не столь важно. Главное, вновь набрались сил.
В подземелье было так тихо, что рычажок фонарика щелкал, как пистолетный курок, а мягкие подошвы, казалось, скребли цементный пол.
Когда вокруг шум и грохот, сам начинаешь кричать, в тишине невольно переходишь на шепот. Ребята переговаривались вполголоса. Первое время они перешептывались, потом Алена сказала громко:
- Почему мы шепчем? - и сама втянула голову: такой гул пошел.
Когда стихло многократное эхо, Антон ответил:
- Ясно почему? А шептать, конечно, не обязательно. Давайте просто разговаривать. Как на уроках.
И они заговорили обыкновенными голосами.
- Интересно, в классе заметили, что нас нет? - спросила вдруг Алена.
- Нашелся кто-нибудь, выдал, - пренебрежительно сказал Антон. Смешно думать о школе, когда ты в двух шагах от великой цели! - Люська Шибалова сегодня дежурит.
- Люся болеет, - вставил Ростик и вздохнул: Шибалова оправдается, у нее справка от врача будет, а что он скажет в школе, дома? Прощай мечта, поездка в Баку лопнула. Слово у отца - железно!
- Меня, наверное, уже ищут… - взгрустнула Алена.
Антон тоже в этот момент подумал о доме и родителях, но мельком, не до сантиментов сейчас.
- Чего нюни распустили? Кто хочет, может возвращаться, никто не держит, путь открыт!
«Ыт! Ыт! Ыт» - насмешливо повторило эхо.
- Вперед, - сказал Ростик.
ОБВАЛ
Обвал произошел неожиданно и до обидного буднично. Не было ни вулканического грохота, ни землетрясения. Просто они вдруг услышали глухой шум. Длился он две или три секунды, и опять уши сдавила тишина, не слыханная ими ни разу в жизни.
Антон не придал странным звукам никакого значения. Прошумело - и ладно. Даже зная, что их завалило, погребло заживо, он не смог бы представить, что никогда не выберется наверх. Ни сегодня, ни завтра, ни во веки веков…
Трудно вообразить мир без себя. Ростик как-то вычитал из взрослой книжки вроде бы совсем понятные, но непостигнутые им слова: «Не смерть - небытие страшит». Он и сейчас не испугался, забеспокоился только: «Что за шум?» Алена же, такая храбрая наверху, явно струсила.
- Что это? - опять перейдя на шепот, спросила она.
- Ерунда, - отмахнулся Антон, - песок сыпанулся. Посвети-ка туда.
Алена направила луч фонарика в дальний угол. Рука тряслась, и желтое пятно света приплясывало.
Под сломанной крышкой (пальцы вдавились в прогнившее дерево, словно в губчатый паролон) лежала кобура, вспухшая от многослойной плесени и оттого еще более необычных размеров. В такой кобуре могла поместиться ручная пушка, если такие бывают. Антон сразу смекнул, что это.
- Ракетница! - крикнул он в восторге и схватил ко буру.