– …чрезвычайного происшествия, – договорил Доскер. – Шифр, применяемый «ОбМАН Инкорпорэйтед», не поддается взлому, поскольку транслируются необычные данные. Слушайте внимательно, Рахмаэль. – Он продолжал говорить, надеясь, что его слова достигают «Омфала» благодаря сложной системе передачи, основанной на фильтрации полезной информации из шумового потока на основе статистических распределений. – Вам известен анекдот о заключенном, который встает и провозглашает: «Номер третий!» – после чего все хохочут?
– Да, – живо отозвался Рахмаэль. – Потому что номер третий соответствует одному из анекдотов, известных всем зекам, ведь они сидят в тюряге давным-давно.
– Подобным способом закодирована сегодняшняя передача с Китовой Пасти, – сказал Доскер. – У нас декодером работает двоичный компьютер. Вначале мы начинали с подбрасывания монеты на каждую букву алфавита. Решка означала зеро или блокировку врат, орел – единицу или открытые врата. Варианты ноль или единица – вот принцип действия двоичного компьютера. Затем мы изобрели пятьдесят шаблонов сообщений, описывающие возможные условия на той стороне; сообщения были составлены таким образом, чтобы каждое включало уникальную последовательность единиц и нулей. – Он слегка задыхался от волнения. – Я только что получил сообщение, которое после сведения к двоичной системе представления представляет собой число 1110100110011101011000001001101010011100001001111100000111. Данная двоичная последовательность не поддается декодированию, поскольку действует лишь в качестве оного из пятидесяти уникальных сигналов, известных нашему «ящичку» здесь, на моем корабле, – и рассчитано на ленту особого типа. Однако его длина невольно вызывает у криптографов впечатление содержательности.
– А ваша автоматическая включаемая лента… – подхватил Рахмаэль.
– Ее активирует операционная команда «Спарта», – пояснил Доскер и замолчал.
– Режим диктатуры? – послышался голос Рахмаэля.
– Да.
– Против кого?
– Они не сказали. Пришло и второе сообщение, но оно почти ничего не добавило. Разве что в нем недвусмысленно сказано, что они не в силах держаться. Войска уничтожили десятую часть прибывших.
– А вы уверены в подлинности этой информации? – спросил Рахмаэль.
– Только у Фреи Холм, Мэтсона и у меня есть шифровальные ящички, куда можно вводить сообщения с двоичной активационной последовательностью. Очевидно, шифровку отправила Фрея, во всяком случае, она транслировала первое… Они даже не потрудились подписать второе, – добавил он.
– Ладно, тогда я поворачиваю назад, – сказал Рахмаэль. – В моем рейсе больше нет смысла.
– Решать вам. – Доскер подождал, гадая, какое решение примет Рахмаэль бен Аппельбаум, хотя это уже не имело значения, поскольку подлинная трагедия должна была развернуться на расстоянии двадцати четырех световых лет пути от него и не ограничилась бы уничтожением и захватом двух тысяч сотрудников «ОбМАН Инкорпорэйтед», но коснулась бы и тех сорока миллионов, что отправились раньше. И еще самое малое восьмидесяти миллионов, которые последуют за ними и кому помочь невозможно, ведь, несмотря на знание обстановки по эту сторону врат «Телпора», у пилотов нет средств оповещения населения с помощью СМИ…
Пока Доскер размышлял над этим, три ооновских корабля-преследователя, похожие на черных скользящих рыб, бесшумно подошли к нему на огневую дистанцию и выпустили ракеты, после чего его корабль, принадлежащий «ОбМАН Инкорпорэйтед» разлетелся градом осколков.
Оглушенный, безвольный пилот в скафандре с автономным запасом воздуха, тепла, воды, с радиопередатчиком, контейнером для мусора и тубами с пищей дрейфовал в пространстве, как ему казалось, вечно. При этом его посещали приятные мысли о планете, покрытой зелеными лесами, о женщинах и беспечных пикниках, хотя одновременно он сознавал, что жить ему, возможно, осталось совсем недолго, а заодно гадал, уничтожен ли «Омфал» кораблями ООН под стать его космолету. Очевидно, системы слежения их бдительного главного пульта запеленговали радиоволну, но засекли ли они сигнал Рахмаэля, работавшего на другой частоте? Доскеру оставалось молиться, чтобы этого не произошло, чтобы жертвой оказался только он…
Он продолжал надеяться, когда корабль-преследователь приблизился к нему и выслал напоминающее робота устройство; оно некоторое время возилось с пилотом и наконец сумело осторожно обхватить его, не повредив скафандра. Почему бы им просто не проколоть оболочку его скафандра, не выпустить из него воздух и тепло и не оставить труп дрейфовать в космосе?
Это поразило Доскера. И зачем открывается люк корабля-преследователя, в который его просунули, словно спеленатую сетью добычу? Вскоре люк захлопнулся, и он ощутил искусственную гравитацию, поддерживаемую внутри дорогого сверхсовременного космолета. Полежав некоторое время, пилот вяло поднялся на ноги.
Стоявший перед ним вооруженный старший офицер ООН сказал:
– Снимите скафандр. Ваш аварийный скафандр. Понятно? – Он говорил с сильным акцентом и, судя по замеченной Доскером нарукавной повязке, входил в Нордическую лигу.
Доскер предмет за предметом снял аварийную экипировку.
– Похоже, вы, готы, контролируете ситуацию, – сказал Доскер. «Во всяком случае, в ООН», – мысленно добавил он, гадая насчет положения на Китовой Пасти.
– Сядьте, – продолжал офицер, не сводя с него лазерного пистолета. – Мы возвращаемся на Терру. Nach Terra, versteh’n? – Позади него за пультом управления сидел еще один невооруженный служащий ООН, корабль на высокой скорости шел к третьей планете, и Доскер предположил, что путь до нее займет не более часа. – Генеральный секретарь пожелал говорить с вами лично, – сказал офицер. – Извольте расположиться здесь и ждать. Хотите почитать журнал? Или посмотреть развлекательную кассету?
– Нет, – отказался Доскер и присел, уставясь перед собой отсутствующим взглядом.
– Мы запеленговали «Омфал» по его несущей волне, как и ваш корабль.
– Недурно, – саркастически заметил пилот.
– Впрочем, с учетом расстояния нам понадобится несколько дней, чтобы догнать его.
– Но вы его догоните, – сказал Доскер.
– Несомненно, – подтвердил офицер ООН с сильным шведским акцентом и кивнул. У него не было сомнений. У Доскера – тоже.
Единственной проблемой оставался фактор времени. По словам офицера, им требовалось несколько дней, не более. Пленник продолжал сидеть, глядя прямо перед собой, а корабль-преследователь ООН тем временем несся к Терре, к Новому Нью-Йорку и Хорсту Бертольду.
В штабе ООН в Новом Нью-Йорке ему устроили доскональный медосмотр: врачи и медсестры присоединяли к нему один за другим всевозможные датчики, изучая их показания, но не обнаружили никаких внедренных под кожу устройств.
– Вы замечательно перенесли выпавшие вам суровые испытания, – сообщил Доскеру главный врач, когда пациенту вернули вещи и позволили в очередной раз одеться.
– Что теперь? – спросил пилот.
– Генеральный секретарь готов увидеть вас, – коротко ответил врач, делая пометки в карте, и кивнул в сторону двери.
Одевшись, Доскер медленно подошел к двери и открыл ее.
– Прошу поспешить, – произнес Хорст Бертольд.
– Зачем? – спросил Доскер, закрывая за собой дверь.
Сидевший за старинным дубовым столом генеральный секретарь ООН поднял на него взгляд, это был грузный рыжий мужчина с узким длинным носом и бесцветными тонкими губами. Несмотря на мелкие черты, у него были мощные плечи, руки и грудная клетка, словно накачанные бесчисленными паровыми ваннами и гандболом, мышцы ног выдавали замечательное спортивное детство с пешими прогулками и многомильными велосипедными поездками – этот человек, по натуре бродяга, был прикован работой к столу, но тосковал по открытым просторам, которых отныне не существовало. Абсолютно здоровый физически, решил Доскер. Как ни странно, но, несмотря на предубеждение, Бертольд произвел на пилота хорошее впечатление.
– Мы запеленговали ваш радиообмен с «Омфалом», – сказал Бертольд на безупречном английском (даже чересчур безупречном, словно с учебной аудиозаписи). Первое впечатление было подпорчено. – В итоге мы обнаружили оба корабля. Нам также известно, что вы, будучи старшим должностным лицом «ОбМАН Инкорпорэйтед» наряду с мисс Холм и мистером Глэйзер-Холлидеем были телепортированы – под вымышленными именами, разумеется, – на Китовую Пасть.
Доскер пожал плечами и промолчал, не проявляя желания что-либо добавить.
– Так или иначе… – Хорст Бертольд постучал ручкой по верхнему документу на своем столе и нахмурился. – Здесь дословная расшифровка переговоров между вами и фанатиком бен Аппельбаумом. Именно вы инициировали радиообмен, первым связавшись с «Омфалом». – Бертольд поднял на него пронзительные голубые глаза. – Мы задействовали наших расшифровщиков для изучения последовательностей применяемого вами кода… копии тех, что вы прежде приняли от «Видфон корпорейшн». Собственно последовательности ничего не значат. Но в обломках вашего корабля мы нашли дешифратор – неповрежденный ящик с пятьюдесятью магнитными лентами. Далее мы сравнили образчики трансляции и записали двоичную последовательность на пленку. И обнаружили, что вы информировали бен Аппельбаума.
– Это вас удивило?
– Конечно, нет, – заверил Бертольд. – К чему вам обманывать собственного клиента? Причем принимая на себя риск (оказавшийся, кстати, излишним) выдать местонахождение вашего корабля? Впрочем… – Голос Бертольда стих до неразборчивого бормотания. – Нас это не устроило. И мы решили проверить свою следящую систему…
– Там, на планете, их уничтожают, – сказал Доскер. – Две тысячи оперативных агентов, и Мэта, и Фрею. – Он говорил безжизненным голосом, зная, что им не избежать промывания мозгов и получить они могут что угодно: любую память, мотивации, планы и проекты. В конце концов, его собственная организация, крошечная по сравнению с ООН, в течение многих лет занималась тем же, обрабатывая множество людей с помощью психиатров.
– «Тропа Хоффмана лимитед» и Теодорих Ферри полностью контролируют Неоколонизированную территорию. У ООН нет сотрудников на Китовой Пасти, – сказал Бертольд. – Нам известны лишь данные, получаемые с их любезного согласия в виде аудио– и видеосигналов. Информация поступает через пункты «Телпора» на протяжении всего периода колонизации, а наши первые спутники-наблюдатели были отключены после официального перехода планеты под юрисдикцию ТХЛ.
– Так, значит, последние события для вас такая же новость, как и для… – с изумлением заговорил Доскер после долгой паузы.
– Мы целых пятнадцать лет верили аудио– и видеозаписям, не видя повода сомневаться. ТХЛ добровольно согласилась подстраховать колонизацию экономически, они взяли на себя инициативу, и мы дали им торговые лицензии, потому что они владели патентом на «Телпор» и оборудование. Патенты доктора фон Айнема принадлежат исключительно ТХЛ, у него было законное право на подобную договоренность. Ну, а здесь… – Бертольд поднял со стола верхний документ и показал его Доскеру, перед которым очутилась полная распечатка его радиопереговоров с Рахмаэлем. – Здесь результат.
– И какой же? – спросил Доскер, добавив про себя, что ему понятен смысл полученных сообщений, но не более того.
– Из сорока миллионов колонистов, – заговорил Генеральный секретарь ООН, – Ферри путем мобилизации создал армию и снабдил ее современным усовершенствованным оружием. Не существует никакой расы пришельцев и никакой внеземной враждебной цивилизации. Иначе их распознали бы наши беспилотные корабли-наблюдатели; на сегодняшний день мы проверили все до единой звездные системы нашей галактики. – Он уставился на Доскера. – Мы. ООН. Вот с чем намерен сразиться Теодорих Ферри, когда к нему переправится достаточное количество колонистов. Тогда «односторонний» аспект телепортационного оборудования неожиданно покажет, что так называемая Первая теорема – ложь.
– Значит, они проникнут обратным ходом через свои филиалы «Телпора» прямо сюда?
– И застанут нас врасплох, – подхватил Бертольд. – Но не сейчас. В настоящее время их еще не так много… По крайней мере по нашим предположениям, – продолжал он еле слышно. – Мы изучили образцы эмигрировавших групп: у Ферри не может быть под ружьем более миллиона человек. Но они могут располагать УСВ – ультрасовременным вооружением, ведь на них работает фон Айнем.
– А где фон Айнем сейчас? – спросил Доскер. – На Китовой Пасти?
– Мы давно установили за ним слежку. – Пальцы Бертольда судорожно скомкали документ. – И уже получили достаточно – ganz genug![42] – доказательств своей правоты. Все эти годы фон Айнем курсирует между Террой и Китовой Пастью, он – то есть компания – всегда пользовался аппаратурой «Телпора» для путешествий в обе стороны. Это доказано, Доскер. Доказано! – Он снова уставился на пилота.
Глава 17
Различив в приближающихся к «Омфалу» смутных темных силуэтах корабли-преследователи, Рахмаэль бен Аппельбаум осознал суровую правду: ООН выследила его, и он (заодно с Доскером) всецело в ее власти. Поэтому он щелкнул микроволновым передатчиком и после паузы вызвал офицера, командующего кораблями-преследователями.
– Я поверю вам, – сказал Рахмаэль, – когда услышу подтверждение от Ала Доскера. – «И когда осмотрю его на предмет признаков промывания мозгов», – добавил он про себя. Однако почему бы им не признаться, если это правда? И Доскер, и запеленгованный «Омфал» с Рахмаэлем оказались теперь добычей боевых межсистемных космолетов великой ООН, распростертой от планеты к планете. К чему хитрить, когда некого подавлять и некому оказывать сопротивление?
«Боже всемогущий, – подумал он. – Если это правда, то мы можем положиться на Хорста Бертольда. Мы позволили предрассудкам ослепить нас… фон Айнем – немец, как и Хорст Бертольд. Но утверждать, что они работают вместе и тайно сотрудничают – все равно что подозревать в этом пару убангийцев или евреев. Адольф Гитлер даже не был немцем… в общем, нас предала манера мышления. Впрочем, быть может, теперь мы поумнеем. Новая Единая Германия породила доктора Зеппа фон Айнема и «Тропу Хоффмана лимитед»… но могла породить и нечто другое в облике Хорста Бертольда».
– Я подожду, пока мы прибудем в штаб ООН в Новом Нью-Йорке, а там встречусь с Хорстом Бертольдом и увижу подтверждение – макроволновый радиосигнал.
Подтверждение тому, что сегодня в шесть утра по новоньюйоркскому времени войска ООН вошли во все филиалы «Тропы Хоффмана лимитед», захватили оборудование «Телпора» и без всякого предупреждения прекратили эмиграцию на Китовую Пасть.
Через двенадцать часов усталая и озабоченная секретарша провела Рахмаэля в офис Генерального секретаря ООН.
– Фанатик, – промолвил Хорст Бертольд, оглядывая Рахмаэля. – Идеалист, распаливший в Мэтсоне Глэйзер-Холлидее жгучее желание осуществить военный переворот на Китовой Пасти. – Он обратился к помощнице: – Доставьте сюда устройство «Телпор».
Через несколько секунд в контору главы ООН с шумом вкатили знакомый биполярный механизм, который сопровождал явно потрясенный техником, казавшийся без своих выпуклых очков испуганным и – маленьким.
– Этот аппарат допускает телепортацию в обе стороны? – спросил у него Хорст Бертольд. – Или только в одну? Zwei oder ein? Antworte[43].
– Только туда, майн герр Генеральный секретарь, – проблеял техник. – Как показывает Первая теорема, рецессия материи по направлению к…
– Пригласите наших специалистов по промыванию мозгов, – приказал Бертольд секретарше. – Пусть начнут с электроэнцефалографов.
– Dass brauchen Sie nicht[44], – робким, дрожащим голосом вмешался техник.
– Он говорит, что согласен сотрудничать, – пояснил Бертольд Рахмаэлю, – нашим психиатрам не придется с ним возиться. Извольте спросить у него! – Он дернул головой в сторону съежившегося служащего ТХЛ, человека в белом халате, отправившего в эмиграцию без преувеличения миллионы наивных человеческих душ. – Спросите у него, действуют ли терминалы в обе стороны.
– Beide[45], – прошептал техник. – В обе стороны.
– Никакой Первой теоремы никогда не существовало! – рявкнул Бертольд.
– Sie haben Recht[46], – согласно кивнул техник.
– Приведите Доскера, – приказал Бертольд усталой секретарше.
Появившийся Доскер немедленно сказал Рахмаэлю:
– Фрея жива, и она там. – Он указал на аппарат «Телпора». – Мы связывались друг с другом с его помощью. Однако… – Он замялся.
– Мэтсон Глэйзер-Холлидей мертв, – сказал Хорст Бертольд. – Но почти половина сотрудников «ОбМАН Инкорпорэйтед» выжила, сейчас эти люди находятся повсеместно на Неоколонизированной территории, и мы начинаем снабжать их на стратегической основе. Вооружением, которое им сразу же понадобится. Вдобавок мы собираемся вскоре высадить в тактических пунктах десантные группы. Думаю, наши коммандос способны на многое.
– Чем я могу помочь? – спросил Рахмаэль. Его захлестнуло бессилие, события развивались своим ходом, без его участия. А он тем временем был занят бессмысленным путешествием в глубоком и абсолютно пустом космосе.
Генеральный секретарь словно прочел по лицу Рахмаэля его мысли.
– Вы насторожили Мэтсона, – подчеркнул он. – После чего он предпринял неудачную попытку военного переворота. А тут еще сообщение от Фреи Холм Доскеру, а затем на «Омфал»; тогда-то мы и поняли, какую реальность скрывал Теодорих Ферри, на которого мы возлагаем вину за длящееся пятнадцать лет заблуждение. Все зиждилось на основополагающей ложной посылке о том, что телепортация возможна лишь в одну сторону… – Он нахмурился. – Впрочем, «Тропа Хоффмана» совершила непоправимую ошибку, не помешав перемещению на планету двух тысяч ваших ветеранов из «ОбМАН Инкорпорэйтед»… Но даже этого было бы недостаточно, – добавил он, обращаясь к Доскеру. – Хотя с нашей тактической поддержкой…
– Этого было недостаточно с самого начала, – заговорил Доскер, – они же сразу убрали Мэтсона. У нас не было ни единого шанса, – продолжал он, словно поясняя ситуацию Рахмаэлю. – Возможно, Мэтсон умер, не успев понять, в чем дело. Однако вы могли бы вернуть Фрею. Хотите попробовать?