— У меня и так спрашивают, как же это ты не сумел уберечь Бабичева? Нужно было предвидеть такой случай и при надобности закрыть его своим телом! Так если бы знал, обязательно бы прикрыл!
— Успокойтесь.
— Извините, что-то на меня накатило. Сейчас я даже не представляю, что же мне делать дальше. — Он беспомощно развел руками: — Мы ведь всегда старались предвидеть самую малейшую мелочь. В том чемодане мы даже хранили грим, который изменил бы его до неузнаваемости. Парики, накладные усы, брови, борода, ну и все такое прочее… Но кто мог предположить, что опасность следовало ожидать именно сейчас! Ведь предстоящий день не предвещал ничего дурного.
— Как шел его бизнес в последние полгода?
— В последние месяцы дела шли особенно хорошо. Появились солидные контакты в Германии, Бельгии… Мы ввозили компьютеры, так что грех было жаловаться.
— В это время в его адрес не поступало никаких угроз?
В глазах Мережина блеснул какой-то огонек. Вспыхнул и упрятался в глубину зрачка.
— Как вам сказать, — неохотно протянул он.
Чертанов ободряюще улыбнулся:
— Скажите, как есть.
— Бизнес никогда не бывает делом безоблачным. Обязательно на горизонте вырастет человек, который вдруг начинает считать, что ты получаешь больше, чем следует, незаслуженно пользуешься кое-какими благами. И он начинает, так сказать, строить козни. Наша служба и создана для того, чтобы регулировать подобные вопросы. Без ложной скромности хочу сказать, что у нас это получалось.
— И все-таки вспомните, может быть, в последнее время велись какие-то настораживающие разговоры? Ведь вы же все время находились рядом с Бабичевым.
По лицу Мережина пробежала легкая тень. Или это показалось?
Чертанов продолжал нажимать:
— Может быть, вам известно, что на Бабичева был какой-нибудь наезд, который он решил проигнорировать как несерьезный? Или какой-то нешуточный шантаж? Ведь большой бизнес — это всегда риск на грани фола!
— Если быть до конца откровенным, то я могу вспомнить пару подобных случаев, — после некоторого молчания сказал Мережин. — Но это было давно, пару лет назад. Был наезд на нашу фирму. Заявились двое молодчиков, нагло расположились в приемной Бабичева и потребовали, чтобы он выплачивал им треть от своей прибыли.
— Ничего себе! И что было дальше?
— Мы хотели вышвырнуть их, но Валерий Петрович был мудрым руководителем. Он принял их в своем кабинете, переговорил с ними, обнаружились даже общие знакомые. Я потом прослушивал эту запись… А когда они вышли, он велел посадить им на хвост толковых людей. Как выяснилось, это оказались какие-то залетные фраера. Приехали в Москву, решили сорвать легкий куш. Не удалось… В общем, не буду утомлять вас подробностями, но мы сумели объяснить ребятам, что они не правы, и больше они нас не тревожили. Другой случай был посложнее. Он произошел года полтора тому назад. Тоже рэкет. Тогда под видом серьезного клиента к директору пришел очень респектабельный человек и заявил, что хочет иметь пятую часть от прибыли. — Мережин невесело хмыкнул. — С его слов, вполне разумная плата за покой.
— И кто же это был?
— Некто от тюменской группировки. На тот момент у этих ребят была весьма солидная репутация. Но у Бабичева оказались какие-то свои люди в ФСБ, и конфликт был исчерпан уже через пару дней. Наши спецслужбы умеют работать, когда захотят. А полгода назад его пытались шантажировать, — Мережин махнул рукой. — Ну, а это и вовсе пустяк! В любой конторе обязательно находится какая-нибудь «крыса», которая пытается сливать информацию конкурентам. Такая «крыса» объявилась и у нас. Причем из самого близкого окружения Бабичева. Этот вопрос мы тоже урегулировали.
— И какой же повод был для шантажа?
— Мы занимались компьютерами. Оргтехника уходила на «ура»! Не успеешь привезти товар, а за ним уже очередь в километр. Едва успевали документы заполнять. Как раз накануне прибыла большая партия компьютеров. Мы оформили ее через дочернюю фирму и отправили заказчикам. А тут звонок, мол, деньги мы получили черным налом. Причем называют точную цифру полученных нами компьютеров и сумму, вырученную за них. И требуют, чтобы мы отстегнули ровно половину.
— Та-ак, — заинтересованно протянул Чертанов, постукивая карандашом по столу. — И что же вы ответили на это?
Мережин пожал плечами:
— Провели обыкновенные оперативные мероприятия. Нужно было выиграть время, чтобы понять, с какой стороны идет шантаж. Ведь документы были оформлены верно, только не каждому раскрывали все тонкости. Сначала сказали, что сумма очень велика и ее требуется сократить. Когда они все-таки пошли на уступки, то Бабичев по договоренности лег в больницу, а шантажистам сказали, что такие вопросы без главного не решаются. Немного позже мы установили, кто именно сливал информацию и кому.
— И кто же это был?
— Заместитель коммерческого директора.
— Надеюсь, вы его не убили?
Лицо Федора Мережина слегка посуровело:
— Нет… Просто ему объяснили, что он ведет себя несколько непорядочно. В общем, у нас он больше не работает.
— И больше ничего не было?
Мережин старался держаться спокойно, даже равнодушно. Казенная милицейская обстановка его, похоже, не угнетала. Но Чертанов прекрасно сознавал, какого внутреннего напряжения стоит ему это хладнокровие.
— Я сейчас вспоминаю, был один неприятный эпизод. Возможно, я не придал бы этому большого значения, если бы не трагический случай. Дело в том, что у Бабичева были серьезные разногласия с Куриковым. Вы знаете, кто это?
Чертанов знал. Последние три года Леонид Васильевич Куриков занимался продажей спортивных автомобилей. Бизнес во многом темный и рискованный. По оперативной информации, едва ли не третья часть машин, проходившая через его автомагазины, имела весьма сомнительное происхождение.
— Представляю, — сдержанно кивнул Чертанов.
— Так вот, две недели назад Куриков неожиданно позвонил Бабичеву и предложил встретиться…
— Они часто встречались? Насколько мне известно, они были не очень дружны, — перебил его Чертанов.
Мимика Мережина не отличалась особой выразительностью. Его лицо больше напоминало застывшую маску, и только губы, подвижные и нервные, выдавали его состояние.
— За последние полтора месяца таких встреч было три. Они больше перезванивались. Первые две встречи были непродолжительными. Даже не помню точно, о чем был разговор. — Пожав плечами, он добавил: — Кажется, о каких-то поставках. Разногласий не было. Последняя беседа была более продолжительной. — Морщины на его лбу напряглись. — Чего-то они там не поделили.
— А все-таки не могли бы вы вспомнить?
— Бабичев никогда не рассказывал о своих производственных делах. Так уж было заведено. Какими контрактами он занимался на данный момент, не знало даже самое близкое его окружение. Отчасти это и понятно, только так можно защитить свой бизнес. Но в тот раз я случайно стал свидетелем его разговора по телефону. Дело в том, что Бабичев требовал обговоренный процент от сделки, но Куриков все время находил причины, чтобы оттянуть платеж.
— И какие же это были причины?
— Сначала он говорил, что машины еще не проданы. Потом стал утверждать, что не может отдать деньги в полном объеме, так как ему пришлось поделиться с таможенниками и милицией. А две недели назад по настоянию Бабичева они встретились в ресторане на Калининском проспекте.
— В зале, кроме вас, еще был кто-то?
— Зал был небольшой, человек на двадцать. Бабичев был с охраной, и Куриков тоже взял несколько своих людей. — Рассказ давался Мережину с трудом. Морщины на его широком лбу собрались в тонкие складки, а ладони без конца сжимались в кулаки, выдавая внутреннее напряжение. — Потом Бабичев попросил оставить их вдвоем на некоторое время. В такой просьбе не было ничего странного. В конце концов, Валерий Петрович мой босс, и подобные приказы не обсуждаются. Мы просто пересели за дальний столик, чтобы не слышать их разговора. Некоторое время они разговаривали вполне мирно, даже улыбались друг другу. Во всяком случае, в их поведении я не заметил никакой агрессии, просто встретились два приятеля и решили переговорить. Охрана Курикова сидела от нас метрах в десяти, тоже совершенно спокойная. Все переменилось в какое-то мгновение. Я отвернулся всего лишь на секунду, когда прикуривал, и вдруг услышал, как опрокинулся стол и на пол, громыхая, полетела посуда. Я поднял голову и увидел, что Бабичев с Куриковым не на шутку сцепились. Честно говоря, я испытал шок. Обычно Валерий Петрович никогда не позволял себе ничего подобного, а тут такое!
— И что же вы предприняли? — с интересом спросил Чертанов. Ситуация и впрямь была любопытная.
На секунду пальцы Мережина сцепились в замок, выдавая смятение, после чего успокоились. Всего лишь крохотная деталь, но она свидетельствовала о его внутреннем раздрае.
На секунду пальцы Мережина сцепились в замок, выдавая смятение, после чего успокоились. Всего лишь крохотная деталь, но она свидетельствовала о его внутреннем раздрае.
— А что, вы думаете, мы должны были делать в этой ситуации? — с некоторым вызовом спросил Мережин, откинувшись на спинку стула. — Согласитесь, ситуация была очень щекотливая. Не набрасываться же нам на Курикова, в самом деле! Одно дело, если бы Бабичев сцепился с каким-нибудь случайным человеком… Но совсем другое — влиятельное лицо. Человек, у которого за соседним столом тоже сидит нехилая охрана. Мы просто растащили наших боссов по сторонам, и все!
— На этом конфликт был исчерпан?
— Мне показалось, что да. Собственно, что особенного произошло? Ну схлестнулись между собой два мужика, ну стукнули друг друга пару раз по роже. На этом точка! Насколько мне известно, Бабичев не был злопамятен. Он мог, конечно, накричать, обозвать в сердцах, но тут же быстро остывал. Никогда никому он не кричал в спину каких-то проклятий или угроз. Для меня Валерий Петрович был очень понятен и предсказуем.
— А каков Куриков?
— Они очень похожи. Отчасти это оправданно. Вышли из одинаковой социальной среды, немалую роль в этом играет еще воспитание. У них один и тот же круг знакомых, друзей. Тусуются в одних и тех же местах.
— Значит, вы исключаете, что Куриков мог убить его?
Мережин как-то уж очень картинно развел руками, и это Чертанову не понравилось.
— Вы просили рассказать о всех конфликтах, которые произошли с ним за последнее время. А уж делать какие-то выводы, так это ваше дело.
— Понятно.
— Тут еще одно… Но это очень щекотливая тема.
— Говорите, этот разговор останется между нами.
— Хорошо… Не знаю, к месту ли это будет, — туманно протянул Мережин. — Но в последней беседе с Куриковым Валерий Петрович дважды упоминал имя Макарова.
— Это кто такой?
— Насколько мне известно, в правительстве он отвечает за финансовые потоки в Западную Европу. Неприятности у Валерия Петровича начались именно в то время, когда в контрактах стал участвовать Макаров.
— Хорошо, я вас понял. Вы не будете против, если мы с вами как-нибудь еще побеседуем?
Морщины на лбу Мережина разгладились. Он испытывал большое облегчение.
— Всегда буду рад помочь следствию, — сказал он, поднимаясь. — До свидания.
Глава 11 А ПОШЛО ОНО ВСЕ К ЧЕРТУ!
Рабочий день закончился. Можно и расслабиться, тем более для этого имелись весомые причины. Не исключено, что его вот-вот погонят из органов, а потому нужно уже сейчас подыскивать какую-нибудь работенку. Отношение к нему коллег было соответствующим. Не ты первый, не ты последний… Слух о скором уходе Чертанова уже разошелся по управлению, и об этом, казалось, знали даже полотеры. А потому никто не удивится, если он завтра не явится на рабочее место.
А не послать ли их всех к черту!
Отшвырнув пустую бутылку из-под пива в кусты, Чертанов достал из пакета следующую. Открывать не торопился. Поставив ее рядом с собой на скамейку, он заложил руки за затылок и, откинувшись на спинку, принялся смотреть на ночное небо. Неповторимое ощущение! Наверное, так выглядит полная свобода! Нечто подобное, наверное, испытывал прародитель, изгнанный из рая Создателем. Предоставлен сам себе. Никаких обязательств и договоренностей. Топаешь куда хочешь. А можешь и вовсе не топать, можно остаться здесь же на лавочке, и при этом слова никто не скажет.
В абсолютной свободе имеется немало преимуществ, нужно только их увидеть. Конечно, не помешало бы наличие свободных средств, но со временем можно урегулировать и этот вопрос.
Во всяком случае, не стоит вскакивать в пять часов утра, чтобы бежать на службу, не нужно держать фиги в карманах, когда разговариваешь с начальством, не надо спешить к месту преступления, не нужно допрашивать свидетелей, искать вещдоки… Свобода позволяет быть самим собой. И времени теперь такая прорва, что просто не знаешь, как им распорядиться.
Михаил взял бутылку. Следует и далее радоваться жизни. Сделав два больших глотка, Михаил с наслаждением выдохнул. А хорошо, однако.
А катись оно все к чертям! С сегодняшнего дня у него начинается новая жизнь, и следует организовать достойные проводы старой.
Где-то в соседнем дворике затявкала собака. Не то чтобы грозно, а просто от душевной скуки. Тоже, видать, мается от безделья.
На третьем этаже горел свет. Полтора часа назад к Валентине пришел молодой человек. Михаил едва не столкнулся с ним в дверях. Хотел поинтересоваться у него: «А по какому праву!» Но, проявив благоразумие, поднялся на этаж выше.
Элегантно одетый, в добротном сером костюме, с букетом роз наперевес, гость представлял весьма трогательное зрелище. Чертанов был убежден, что это едва ли не первое их свидание. Даже в полутьме было заметно, как щеки молодого человека покрыла краска смущения.
Невооруженным глазом заметно, что паренек полон иллюзий. Любую женщину он воспринимал как ангела, сошедшего с небес. А следовательно, опасен он не был. Ему предстоит еще перепробовать немало женщин, чтобы понять, что, в сущности, они сотканы точно из такого же теста, как и он сам. Такие люди, как этот паренек, даже через полгода ухаживаний еще робеют дотронуться до предмета своего обожания. Правда, весьма настораживающим признаком было то, что он уже битый час сидел в комнате Валентины. За это время можно выпить целый самовар, наговориться до хрипоты и пару раз взгромоздиться на бабу.
Чертанов уже пожалел о том, что дал парню проследовать до двери. Следовало припереть его к стенке, потребовать объяснений и для пущей убедительности как следует тряхнуть за шкирку. И уж если он окажется совсем непонятливым, то, прижав к стенке, прошипеть ему в лицо какую-нибудь страшную угрозу. На романтические натуры подобная психологическая атака действует весьма отрезвляюще.
Дверь подъезда скрипнула, отворившись, и Чертанов увидел того самого молодого человека, с которым едва не столкнулся на лестнице. Даже в потемках можно было рассмотреть его ликующую улыбку. Ревность острым штопором вкрутилась в самое сердце Михаила, да и залегла там, не пожелав выбираться. Парень, слегка пошатываясь, шел по тротуару. Так можно шалеть только от любви. Неожиданно молодой человек остановился и задрал голову к светящемуся окну. Он терпеливо ожидал свою любаву, а когда в освещенном проеме появилась хрупкая девичья фигура, он тотчас издал какой-то торжествующий крик, выбросив при этом руку кверху.
Значит, все-таки подержался за колено. Мальчишка! Уж не ударится ли он в пляс? Остановившись на углу, парень вновь повернулся и, не увидев в окне Валентину, свернул за угол.
Допив остатки пива, Чертанов аккуратно установил пустую бутылку на край скамейки. Вряд ли посуда останется здесь надолго. Разве только переночует. Бомжи заберут.
Поднявшись, Михаил направился в подъезд. Уверенно преодолел три этажа, усиленно соображая, что следует сказать Валентине. Так ничего и не придумав, скорее всего, больше от отчаяния, чем от нахлынувших чувств, надавил на кнопку звонка.
Уже через секунду он услышал легкие шаги, и голос Валентины, приглушенный металлической дверью.
— Кирилл, какой же ты все-таки ненормальный. Я же тебе уже все объяснила. Не следует быть таким навязчивым. Возможно, в следующий раз у нас с тобой что-нибудь и получится, но только не сегодня. — Михаил услышал, как щелкнул замок, забренчала цепочка. — Мне просто нужно привыкнуть. А ты… — Дверь распахнулась. — Михаил?! — выдохнула Валентина.
Чертанов знал, что в этот момент на его лице застыла несколько глуповатая улыбка. Наверняка эта его радость очень раздражала Валентину, но поделать с собой он ничего не мог.
— Ты меня не впустишь?
— Что ж, заходи, — после секундной паузы сказала Валентина, отступив в сторону.
Чертанов перешагнул порог. Женщину следует ошарашить неожиданным вопросом. Нестандартная выходка подогревает интерес к мужчине.
— Я никогда не говорил тебе, что очень люблю гостить в девичьих комнатах?
Валентина мягко закрыла дверь. Подняла на него удивленные глаза.
— Впервые слышу.
На ее губах промелькнула едва заметная улыбка. Весьма обнадеживающий признак.
— И знаешь почему?
— Не имею понятия.
— Это трудно объяснить, но в комнатах незамужних женщин витает какая-то особая аура. Как правило, их комнаты полны какими-то милыми вещичками, которые никогда не встретишь в квартире замужней женщины. Какие-то побрякушки, мягкие игрушки. Очень часто идеальная чистота. — Улыбнувшись, он добавил: — Такие квартиры очень напоминают охотничьи силки.
— И роль жертв в них отводится глупым мужикам, так, что ли? — съязвила Валентина.
Чертанов невольно расхохотался: